Как я понял, они ушли в город до моего визита и потому ничего не знали про магнитофон.
- Вы перепутали все! Это я должен хулиганить и красть людей среди белого дня на главной улице. Я, а не вы! - возмущался Пыпин, красный от гнева.
На груди у него болталась большая позолоченная медаль с надписью: "Скромнейший из скромнейших".
- Но мы же не виноваты, что у вас такие замечательные уши, - смущенно отвечал один из похитителей, видимо, старший среди своих товарищей.
Я спрятался в кустах, и маленький отряд и его пленник прошли, не заметив меня.
- Я докажу, кто из нас хулиган! Вы или я! Скоро об этом узнает весь лес! донесся угрожающий голос Пыпина, и треск ветвей и топот затихли.
Я понял, что над племенем нависла новая опасность, и прибавил шагу. Однако похитители знали короткий путь к своей родной стоянке, и мне, несмотря на свое проворство, догнать их так и не удалось.
Прибежав, наконец, к пещерам, я увидел, что тщеславцы по-прежнему сидят на земле вокруг магнитофона и хвастают своим невежеством, стараются перещеголять друг друга. Но Пыпина нигде не было видно. Не удалось мне найти его и в пещерах. Старый хулиган словно растаял в воздухе.
Я громко покашлял, чтобы обратить на себя внимание тщеславцев, но никто из них даже не повернул головы. Обычно мое появление привлекало даже чрезвычайно занятых людей. И не потому, что у меня была необычайная внешность, хотя и невзрачной ее тоже не назовешь. Просто какое-то чувство подсказывало им, что пришел необычайный человек, и, значит, сейчас что-то будет. То же самое чувство не оставило без внимания и тщеславцев. Но они настолько были зачарованы своим хвастовством, что пропустили это важное известие мимо ушей.
Тогда я потряс за плечо молодого тщеславца, в котором узнал одного из похитителей Пыпина, и спросил, где пленный слушатель. Парень долго не мог понять, что мне от него нужно, но потом сказал, что пленного отпустили на все четыре стороны, потому что какой-то добрый человек подарил его племени почти идеального слушателя.
- Но куда? Куда пленный ушел? - закричал я, предчувствуя беду и заранее страшась за местных зверей, потому что нет ничего опасней на свете, чем хулиган, забравшийся в лес.
И тотчас в чаще послышался отчаянный крик:
- Погибаю! Спасите!
Из-за деревьев выбежал перепуганный Пыпин и от страха мигом взлетел на высокую неприступную скалу. Следом за ним из леса выскочили взрослые пещерные медведи, саблезубые тигры и мамонты.
- Долой самосуд! Да здравствует всеобщее уважение к законам! - закричал Пыпин, глядя сверху на зверей.
И те ответили гневным рычанием.
Над стоянкой тщеславцев стоял такой возмущенный рев, что те на время забыли про свое хвастовство и поднялись на ноги. Их изумил вид животных, с которыми они столько раз в своих историях вступали в единоборство, но о которых знали только понаслышке, потому что никогда не углублялись в лес.
Увидев людей, звери погрозили Пыпину лапами и клыками и, сердито ворча, удалились в чащу.
- Ну, что вы опять натворили? - спросил я Пыпина, обхватившего руками и ногами острую верхушку скалы.
- Подумаешь, какие мелочи: научил медвежат не слушаться старших, обиженно ответил хулиган.
- Слезайте, Пыпин. Родители уже ушли, - сказал я, тяжело вздохнув, потому что чувствовал себя косвенно виноватым.
Не оставь я тогда свое второе "я" на берегу, ничего бы этого не случилось.
Пыпин решил спуститься, посмотрел вниз, и тут я и он сам поняли, что ему со скалы не слезть. Скала оказалась отвесной, и вершина ее уходила чуть ли не за облака.
- Помогите! - закричал Пыпин.
- Друзья, нужно что-то придумать, - озабоченно сказал я тщеславцам. Помочь ему спуститься вниз. Тщеславцы небрежно сплюнули, заговорили:
- А что тут думать? Это дело простое.
- Чепуховое дело!
- Ерунда, а не дело.
- Оно не стоит выеденного яйца.
Я на минуту забыл, что они тщеславны, поверил, будто им и вправду ничего не стоит помочь, и поэтому очень обрадовался, попросил:
- Помогите ему, может, в конце концов, он больше не будет.
- Не буду, не буду. Хотите, дам честное слово? Но лучше обойтись без него.
- Сейчас мы его снимем. Сейчас мы ему поможем слезть. Сейчас мы вот что сделаем... - бодро начали тщеславцы. - Сейчас мы сделаем вот что... сделаем вот что...
Они никак не могли сказать, что же собираются предпринять для спасения Пыпина.
- Мы сделаем вот что, - еще раз повторили они и растерянно посмотрели друг на друга.
- Что мы имеем в виду? - спросили тщеславцы у одного из своих товарищей.
- Не знаю, - испуганно ответил тот.
Тогда они спросили второго, и этот не знал. Так тщеславцы опросили все племя. Каждый мог тут же, не сходя с места, поведать тысячу историй о своих подвигах, но никто не имел представления о том, с чего хотя бы начать.
К счастью, я вспомнил, кто такие тщеславцы, и решил надеяться в первую очередь на себя.
- Может, для начала сплести веревку? - предложил я тщеславцам.
- Может! Вот именно! Непременно нужно сплести веревку, - обрадовались они и, притихнув, осторожно спросили: - А что такое веревка?
Я объяснил, что такое веревка. Мы надрали лыка и сплели из него веревку длиной с километр. Тщеславцы так возгордились своей работой, что сейчас же решили включить магнитофон и похвастаться перед ним своей свежей историей о том, как они героически сплели изумительную веревку. Но я напомнил им, что Пыпин еще сидит на верхушке скалы и что веревку мы сплели не просто так, а для его спасения.
- Ну, а теперь вы, наверное, знаете, что делать дальше? - спросил я у них.
- А как же! Остальное нам ничего не стоит, - заверили меня тщеславцы. Сейчас мы... Сейчас мы... А что мы сейчас? - поинтересовались они у одного из своих соплеменников.
- Не имею представления, - жалобно ответил тот. Тщеславцы снова опросили друг друга, и опять выяснилось, что никто не знает, что нужно сделать с веревкой, чтобы помочь человеку, сидевшему на скале.
- Странно, - сказали они мне, растерявшись, - мы умеем все, но почему-то с этой веревкой у нас заело.
- По веревке он спустится вниз, - пояснил я тщеславцам. - Только нужно один ее конец каким-то образом подать бедняге Пыпину, но вот каким именно, для меня это неразрешимая задача.
- Ну, это мы... - начали было тщеславцы и смущенно умолкли.
- Что же вы ждете? - закричал сверху Пыпин. - Я же сказал: больше не буду!
Я хотел ему пояснить, что положение, в общем-то, безнадежное, но не успел это сделать. Меня отвлекла большая ворона, севшая на сук в двух шагах от меня. По выражению ее глаз я понял, что сук пришелся птице не по вкусу, и, еще не зная, зачем это нужно, сказал тщеславцам "тссс...", вытянул левую руку, точно ветвь, и застыл, изображая дерево.
Ворона неодобрительно щелкнула клювом, осуждая неудобный сук, и, оглядевшись, остановила свой взгляд на мне.
Я показался ей самым подходящим деревом. Она обрадованно взмахнула крыльями и перелетела на мою вытянутую руку.
Я дал ей устроиться поудобней и затем, все еще не зная, зачем это нужно, схватил птицу свободной рукой. И тотчас меня осенила простенькая, но, как выяснилось потом, спасительная идея.
Я попросил тщеславцев подержать птицу и изготовил из кусочков кожи маленькие шоры, похожие на те, которые надевают на голову пугливой лошади, чтобы животное видело только дорогу, находящуюся перед ним. Затем я привязал кусочки кожи около вороньих глаз, закрыв ей поле обзора, к хвосту прикрепил конец веревки и, нацелив птицу точно на Пыпина, выпустил ее из рук. Освобожденная ворона устремилась прямо к верхушке скалы, по тому коридору, который она видела перед собой. Когда ворона поравнялась с Пыпиным, он взял ее в руки и, отвязав от хвоста веревку, сунул было птицу за пазуху.
- Пыпин, сейчас же отпустите ворону! - крикнул я. - Иначе у вас ничего не выйдет.
Это была маленькая простодушная хитрость, но Пыпин поверил и, испугавшись, снял с птицы шоры, отпустил ее на свободу. Потом он закрепил петлю на макушке скалы и с улюлюканьем и разбойничьим свистом съехал по веревке вниз.
Пока он спускался, тщеславцы что-то обсуждали, собравшись в тесный кружок и временами бросая на меня сконфуженные взгляды.
А когда операция по спасению Пыпина подошла к счастливому концу, тщеславцы приблизились к нам, и самый почтенный на вид тщеславец вернул мне магнитофон и, виновато потупив глаза, произнес:
- Возьмите своего слушателя назад. Мы больше не хотим обманывать ни его, ни себя. Нам очень стыдно перед вами, слушатели. Как оказалось, мы ничего не умеем делать. Научившись говорить, наши далекие предки решили, что язык создан только для того, чтобы хвастать своими несуществующими достижениями. И вот к чему это привело: один из вас попал в беду, но наше славное древнее племя и, как мы думали, могучее, не смогло оказать даже самой маленькой помощи. В общем, вы преподнесли нам поучительный урок. Спасибо вам, добрые слушатели, и особенно вам. - И тщеславец протянул Пыпину ладонь для рукопожатия.
- Это вы мне? - удивился Пыпин.
- Вам! Ну конечно, вам! - воскликнул тщеславец и заговорщицки подмигнул. Мы же понимаем, вы специально взобрались на скалу, и такой ценой вы доказали нам, что, в сущности, мы ни на что, кроме хвастовства, не способны.
- Вот уж о чем, о чем, а об этом я думал меньше всего.
- Так мы вам и поверили, - протянул тщеславец. - Вы еще кричали: "Я вам докажу, я вам докажу!"
- Это же по другому поводу, - возразил Пыпин.
- По этому, по этому самому! - упрямо сказал тщеславец. - Вот и медаль у вас. "Скромнейшему из скромных". Мы читать не умеем, но догадываемся. В общем, вашу руку, дружище!
- Ну, если хочешь, - сдался Пыпин и неумело, потому что делал это впервые в жизни, пожал ладонь тщеславца.
- Спасибо вам, сердечное спасибо! - сказал тщеславец, продолжая горячо трясти руку Пыпина.
- Да ладно, чего там, - пробормотал Пыпин. - Подумаешь, делов-то.
- Какой он щедрый! Какой удивительно щедрый! - восторженно зашептали тщеславцы.
- Дети, учитесь доброте у этого дяди, - говорили женщины детям и показывали на Пыпина.
После этой церемонии тщеславцы пригласили нас погостить у них день-второй. Но Пыпин тревожно посмотрел на лесную чащу, окружавшую стоянку с трех сторон, поежился и сказал:
- Что-то домой захотелось. Страсть!
Я тоже считал, что пора возвращаться. Все дела на планете Скромной были удачно завершены. Тщеславцы стали скромными, а скромняги в меру скромны и в меру честолюбивы.
Мы попрощались с тщеславцами и зашагали по тропинке, протоптанной во время набегов к окраине города. Нас сопровождали недавние похитители Пыпина. На этот раз они шли в город с исключительно мирной целью. Им предстояло вступить в переговоры с правительством скромняг. Дипломатов одели в лучшие шкуры, и им приходилось проявлять нечеловеческие усилия, чтобы не важничать по старой привычке друг перед другом.
Наш отряд не прошел и сотни шагов, как я заметил, что Пыпин тайно показывает мне глазами, отзывая в сторону для секретного разговора. Я остановился, но, помня о недавней его ловушке, держал, как говорится, ушки на макушке. Пыпин приблизился ко мне почти вплотную и заговорщицки шепнул:
- А это, в общем-то, приятная штука.
- Какую штуку вы имеете в виду? - И я на всякий случай еще больше насторожился.
- Какую, какую, - проворчал Пыпин. - Ну эту... благодарность.
Я возликовал и, тотчас воспользовавшись удобным моментом, назидательно сказал:
- А это зависит от вас, Пыпин. Чем чаще вы будете делать людям добро, тем больше получите благодарностей.
- Ты меня не агитируй, не агитируй! Ишь обрадовался! Знал бы, ни за что не сказал, - рассердился хулиган не на шутку. - Думаешь, Пыпин уже готов? Спекся? А Пыпин будь-будь. - И он зашагал вдогонку за дипломатами.
Войдя в город, мы тепло распрощались со своими спутниками. Тщеславцы направились в президентский дворец, а я и Пыпин свернули на улицу, ведущую к нашему бумажному мосту, соединившему две братские планеты.
Страна скромняг неузнаваемо изменилась со дня исторического соревнования по пятиборью. Вокруг нас деловито сновали теперь уже видимые глазу скромняги и с легкой грустью, которая сопутствует расставанию с близкими людьми, спрашивали:
- Домой? К себе на Землю?
- Да уж пора, - чуточку виновато отвечал я за себя и за черствого Пыпина.
- Будет время, захаживайте к нам на планету, - говорили скромняги и добавляли с прямой дружеской улыбкой: - Захаживайте, и, может, проведем еще одно состязание. Теперь-то мы знаем, что такое настоящая скромность.
- А зачем ждать меня? У вас есть новые соперники, - отвечал я лукаво.
- Это кто же? - удивлялись скромняги.
- Тщеславцы, - пояснял я.
- Тщеславцы? Неужели они поскромнели? Ну, вы нам сказали приятную новость, - радовались скромняги. - И все равно мы не забудем вас, - говорили они Пыпину.
Скромняги относились к нему, точно к национальному герою, и ему это казалось смешным.
- Ну и дают, - шептал он, тыча в мой бок кулаком.
ГЛАВА XII, в которой произошло событие, потрясшее всю Вселенную
Так, мило переговариваясь с прохожими, мы незаметно подошли к нашему мосту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
- Вы перепутали все! Это я должен хулиганить и красть людей среди белого дня на главной улице. Я, а не вы! - возмущался Пыпин, красный от гнева.
На груди у него болталась большая позолоченная медаль с надписью: "Скромнейший из скромнейших".
- Но мы же не виноваты, что у вас такие замечательные уши, - смущенно отвечал один из похитителей, видимо, старший среди своих товарищей.
Я спрятался в кустах, и маленький отряд и его пленник прошли, не заметив меня.
- Я докажу, кто из нас хулиган! Вы или я! Скоро об этом узнает весь лес! донесся угрожающий голос Пыпина, и треск ветвей и топот затихли.
Я понял, что над племенем нависла новая опасность, и прибавил шагу. Однако похитители знали короткий путь к своей родной стоянке, и мне, несмотря на свое проворство, догнать их так и не удалось.
Прибежав, наконец, к пещерам, я увидел, что тщеславцы по-прежнему сидят на земле вокруг магнитофона и хвастают своим невежеством, стараются перещеголять друг друга. Но Пыпина нигде не было видно. Не удалось мне найти его и в пещерах. Старый хулиган словно растаял в воздухе.
Я громко покашлял, чтобы обратить на себя внимание тщеславцев, но никто из них даже не повернул головы. Обычно мое появление привлекало даже чрезвычайно занятых людей. И не потому, что у меня была необычайная внешность, хотя и невзрачной ее тоже не назовешь. Просто какое-то чувство подсказывало им, что пришел необычайный человек, и, значит, сейчас что-то будет. То же самое чувство не оставило без внимания и тщеславцев. Но они настолько были зачарованы своим хвастовством, что пропустили это важное известие мимо ушей.
Тогда я потряс за плечо молодого тщеславца, в котором узнал одного из похитителей Пыпина, и спросил, где пленный слушатель. Парень долго не мог понять, что мне от него нужно, но потом сказал, что пленного отпустили на все четыре стороны, потому что какой-то добрый человек подарил его племени почти идеального слушателя.
- Но куда? Куда пленный ушел? - закричал я, предчувствуя беду и заранее страшась за местных зверей, потому что нет ничего опасней на свете, чем хулиган, забравшийся в лес.
И тотчас в чаще послышался отчаянный крик:
- Погибаю! Спасите!
Из-за деревьев выбежал перепуганный Пыпин и от страха мигом взлетел на высокую неприступную скалу. Следом за ним из леса выскочили взрослые пещерные медведи, саблезубые тигры и мамонты.
- Долой самосуд! Да здравствует всеобщее уважение к законам! - закричал Пыпин, глядя сверху на зверей.
И те ответили гневным рычанием.
Над стоянкой тщеславцев стоял такой возмущенный рев, что те на время забыли про свое хвастовство и поднялись на ноги. Их изумил вид животных, с которыми они столько раз в своих историях вступали в единоборство, но о которых знали только понаслышке, потому что никогда не углублялись в лес.
Увидев людей, звери погрозили Пыпину лапами и клыками и, сердито ворча, удалились в чащу.
- Ну, что вы опять натворили? - спросил я Пыпина, обхватившего руками и ногами острую верхушку скалы.
- Подумаешь, какие мелочи: научил медвежат не слушаться старших, обиженно ответил хулиган.
- Слезайте, Пыпин. Родители уже ушли, - сказал я, тяжело вздохнув, потому что чувствовал себя косвенно виноватым.
Не оставь я тогда свое второе "я" на берегу, ничего бы этого не случилось.
Пыпин решил спуститься, посмотрел вниз, и тут я и он сам поняли, что ему со скалы не слезть. Скала оказалась отвесной, и вершина ее уходила чуть ли не за облака.
- Помогите! - закричал Пыпин.
- Друзья, нужно что-то придумать, - озабоченно сказал я тщеславцам. Помочь ему спуститься вниз. Тщеславцы небрежно сплюнули, заговорили:
- А что тут думать? Это дело простое.
- Чепуховое дело!
- Ерунда, а не дело.
- Оно не стоит выеденного яйца.
Я на минуту забыл, что они тщеславны, поверил, будто им и вправду ничего не стоит помочь, и поэтому очень обрадовался, попросил:
- Помогите ему, может, в конце концов, он больше не будет.
- Не буду, не буду. Хотите, дам честное слово? Но лучше обойтись без него.
- Сейчас мы его снимем. Сейчас мы ему поможем слезть. Сейчас мы вот что сделаем... - бодро начали тщеславцы. - Сейчас мы сделаем вот что... сделаем вот что...
Они никак не могли сказать, что же собираются предпринять для спасения Пыпина.
- Мы сделаем вот что, - еще раз повторили они и растерянно посмотрели друг на друга.
- Что мы имеем в виду? - спросили тщеславцы у одного из своих товарищей.
- Не знаю, - испуганно ответил тот.
Тогда они спросили второго, и этот не знал. Так тщеславцы опросили все племя. Каждый мог тут же, не сходя с места, поведать тысячу историй о своих подвигах, но никто не имел представления о том, с чего хотя бы начать.
К счастью, я вспомнил, кто такие тщеславцы, и решил надеяться в первую очередь на себя.
- Может, для начала сплести веревку? - предложил я тщеславцам.
- Может! Вот именно! Непременно нужно сплести веревку, - обрадовались они и, притихнув, осторожно спросили: - А что такое веревка?
Я объяснил, что такое веревка. Мы надрали лыка и сплели из него веревку длиной с километр. Тщеславцы так возгордились своей работой, что сейчас же решили включить магнитофон и похвастаться перед ним своей свежей историей о том, как они героически сплели изумительную веревку. Но я напомнил им, что Пыпин еще сидит на верхушке скалы и что веревку мы сплели не просто так, а для его спасения.
- Ну, а теперь вы, наверное, знаете, что делать дальше? - спросил я у них.
- А как же! Остальное нам ничего не стоит, - заверили меня тщеславцы. Сейчас мы... Сейчас мы... А что мы сейчас? - поинтересовались они у одного из своих соплеменников.
- Не имею представления, - жалобно ответил тот. Тщеславцы снова опросили друг друга, и опять выяснилось, что никто не знает, что нужно сделать с веревкой, чтобы помочь человеку, сидевшему на скале.
- Странно, - сказали они мне, растерявшись, - мы умеем все, но почему-то с этой веревкой у нас заело.
- По веревке он спустится вниз, - пояснил я тщеславцам. - Только нужно один ее конец каким-то образом подать бедняге Пыпину, но вот каким именно, для меня это неразрешимая задача.
- Ну, это мы... - начали было тщеславцы и смущенно умолкли.
- Что же вы ждете? - закричал сверху Пыпин. - Я же сказал: больше не буду!
Я хотел ему пояснить, что положение, в общем-то, безнадежное, но не успел это сделать. Меня отвлекла большая ворона, севшая на сук в двух шагах от меня. По выражению ее глаз я понял, что сук пришелся птице не по вкусу, и, еще не зная, зачем это нужно, сказал тщеславцам "тссс...", вытянул левую руку, точно ветвь, и застыл, изображая дерево.
Ворона неодобрительно щелкнула клювом, осуждая неудобный сук, и, оглядевшись, остановила свой взгляд на мне.
Я показался ей самым подходящим деревом. Она обрадованно взмахнула крыльями и перелетела на мою вытянутую руку.
Я дал ей устроиться поудобней и затем, все еще не зная, зачем это нужно, схватил птицу свободной рукой. И тотчас меня осенила простенькая, но, как выяснилось потом, спасительная идея.
Я попросил тщеславцев подержать птицу и изготовил из кусочков кожи маленькие шоры, похожие на те, которые надевают на голову пугливой лошади, чтобы животное видело только дорогу, находящуюся перед ним. Затем я привязал кусочки кожи около вороньих глаз, закрыв ей поле обзора, к хвосту прикрепил конец веревки и, нацелив птицу точно на Пыпина, выпустил ее из рук. Освобожденная ворона устремилась прямо к верхушке скалы, по тому коридору, который она видела перед собой. Когда ворона поравнялась с Пыпиным, он взял ее в руки и, отвязав от хвоста веревку, сунул было птицу за пазуху.
- Пыпин, сейчас же отпустите ворону! - крикнул я. - Иначе у вас ничего не выйдет.
Это была маленькая простодушная хитрость, но Пыпин поверил и, испугавшись, снял с птицы шоры, отпустил ее на свободу. Потом он закрепил петлю на макушке скалы и с улюлюканьем и разбойничьим свистом съехал по веревке вниз.
Пока он спускался, тщеславцы что-то обсуждали, собравшись в тесный кружок и временами бросая на меня сконфуженные взгляды.
А когда операция по спасению Пыпина подошла к счастливому концу, тщеславцы приблизились к нам, и самый почтенный на вид тщеславец вернул мне магнитофон и, виновато потупив глаза, произнес:
- Возьмите своего слушателя назад. Мы больше не хотим обманывать ни его, ни себя. Нам очень стыдно перед вами, слушатели. Как оказалось, мы ничего не умеем делать. Научившись говорить, наши далекие предки решили, что язык создан только для того, чтобы хвастать своими несуществующими достижениями. И вот к чему это привело: один из вас попал в беду, но наше славное древнее племя и, как мы думали, могучее, не смогло оказать даже самой маленькой помощи. В общем, вы преподнесли нам поучительный урок. Спасибо вам, добрые слушатели, и особенно вам. - И тщеславец протянул Пыпину ладонь для рукопожатия.
- Это вы мне? - удивился Пыпин.
- Вам! Ну конечно, вам! - воскликнул тщеславец и заговорщицки подмигнул. Мы же понимаем, вы специально взобрались на скалу, и такой ценой вы доказали нам, что, в сущности, мы ни на что, кроме хвастовства, не способны.
- Вот уж о чем, о чем, а об этом я думал меньше всего.
- Так мы вам и поверили, - протянул тщеславец. - Вы еще кричали: "Я вам докажу, я вам докажу!"
- Это же по другому поводу, - возразил Пыпин.
- По этому, по этому самому! - упрямо сказал тщеславец. - Вот и медаль у вас. "Скромнейшему из скромных". Мы читать не умеем, но догадываемся. В общем, вашу руку, дружище!
- Ну, если хочешь, - сдался Пыпин и неумело, потому что делал это впервые в жизни, пожал ладонь тщеславца.
- Спасибо вам, сердечное спасибо! - сказал тщеславец, продолжая горячо трясти руку Пыпина.
- Да ладно, чего там, - пробормотал Пыпин. - Подумаешь, делов-то.
- Какой он щедрый! Какой удивительно щедрый! - восторженно зашептали тщеславцы.
- Дети, учитесь доброте у этого дяди, - говорили женщины детям и показывали на Пыпина.
После этой церемонии тщеславцы пригласили нас погостить у них день-второй. Но Пыпин тревожно посмотрел на лесную чащу, окружавшую стоянку с трех сторон, поежился и сказал:
- Что-то домой захотелось. Страсть!
Я тоже считал, что пора возвращаться. Все дела на планете Скромной были удачно завершены. Тщеславцы стали скромными, а скромняги в меру скромны и в меру честолюбивы.
Мы попрощались с тщеславцами и зашагали по тропинке, протоптанной во время набегов к окраине города. Нас сопровождали недавние похитители Пыпина. На этот раз они шли в город с исключительно мирной целью. Им предстояло вступить в переговоры с правительством скромняг. Дипломатов одели в лучшие шкуры, и им приходилось проявлять нечеловеческие усилия, чтобы не важничать по старой привычке друг перед другом.
Наш отряд не прошел и сотни шагов, как я заметил, что Пыпин тайно показывает мне глазами, отзывая в сторону для секретного разговора. Я остановился, но, помня о недавней его ловушке, держал, как говорится, ушки на макушке. Пыпин приблизился ко мне почти вплотную и заговорщицки шепнул:
- А это, в общем-то, приятная штука.
- Какую штуку вы имеете в виду? - И я на всякий случай еще больше насторожился.
- Какую, какую, - проворчал Пыпин. - Ну эту... благодарность.
Я возликовал и, тотчас воспользовавшись удобным моментом, назидательно сказал:
- А это зависит от вас, Пыпин. Чем чаще вы будете делать людям добро, тем больше получите благодарностей.
- Ты меня не агитируй, не агитируй! Ишь обрадовался! Знал бы, ни за что не сказал, - рассердился хулиган не на шутку. - Думаешь, Пыпин уже готов? Спекся? А Пыпин будь-будь. - И он зашагал вдогонку за дипломатами.
Войдя в город, мы тепло распрощались со своими спутниками. Тщеславцы направились в президентский дворец, а я и Пыпин свернули на улицу, ведущую к нашему бумажному мосту, соединившему две братские планеты.
Страна скромняг неузнаваемо изменилась со дня исторического соревнования по пятиборью. Вокруг нас деловито сновали теперь уже видимые глазу скромняги и с легкой грустью, которая сопутствует расставанию с близкими людьми, спрашивали:
- Домой? К себе на Землю?
- Да уж пора, - чуточку виновато отвечал я за себя и за черствого Пыпина.
- Будет время, захаживайте к нам на планету, - говорили скромняги и добавляли с прямой дружеской улыбкой: - Захаживайте, и, может, проведем еще одно состязание. Теперь-то мы знаем, что такое настоящая скромность.
- А зачем ждать меня? У вас есть новые соперники, - отвечал я лукаво.
- Это кто же? - удивлялись скромняги.
- Тщеславцы, - пояснял я.
- Тщеславцы? Неужели они поскромнели? Ну, вы нам сказали приятную новость, - радовались скромняги. - И все равно мы не забудем вас, - говорили они Пыпину.
Скромняги относились к нему, точно к национальному герою, и ему это казалось смешным.
- Ну и дают, - шептал он, тыча в мой бок кулаком.
ГЛАВА XII, в которой произошло событие, потрясшее всю Вселенную
Так, мило переговариваясь с прохожими, мы незаметно подошли к нашему мосту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28