Один раз Веллинг оглянулся — за ним, выхватив нож, нёсся Рис Парри. А чуть позади стремительно шагал Шерлок Холмс с револьвером в руке.
Отец и сын достигли Чёртова моста. Веллинг что-то сказал юноше на ухо — и, перепрыгнув через каменные перила, они бросились в ревущий водопад. Несколькими секундами позже на мосту появился Рис Парри. Зарычав, как раненый зверь, он тоже перемахнул через перила и кинулся вниз.
Мы с Мадрином подбежали к Шерлоку Холмсу, который мрачно смотрел на кипящий поток воды, разбивающийся о скалы. Сунув револьвер в карман, он показал головой в сторону лощины, и мы вспомнили, что оставили там миссис Уильямс.
— Мне жаль юношу, — произнёс Холмс. — Ведь у него ещё была возможность начать жить по-новому.
Потрясённый Мадрин не в силах был вымолвить ни слова.
— Вы были правы, Дафидд, — сказал я. — Древние кельтские боги не оставляют безнаказанным преступление, совершенное в их святилище. — Повернувшись к Холмсу, я спросил: — Итак, дело можно считать законченным?
— Абсолютно, — объявил он. — Остаётся отчитаться перед нашими клиентами.
21
Доставив Лайзу Уильямс в её номер, мы прошли чуть дальше по коридору, и Холмс постучал в дверь — три раза и после секундной паузы ещё дважды. Дверь отворилась.
В номере находились трое мужчин — как оказалось, клиенты Холмса, о которых я не знал. Это были Артур Бальфур, премьер-министр кабинета Его Величества, молодой Дэвид Ллойд-Джордж — депутат парламента от Уэльса, и какой-то полный пожилой генерал. Ллойд-Джордж сел в кресло, стоявшее рядом с креслом Артура Бальфура. Мне уже приходилось встречаться с этим высоким, представительным человеком по одному делу, которым занимался Холмс.
Генерал бросал беспокойные взгляды на премьер-министра. Холмс обратился к нему:
— Британское правительство может быть спокойно — гражданской войны в Уэльсе не будет.
— Как я понимаю, дело улажено, — улыбнулся Артур Бальфур.
— Окончательно и бесповоротно, — заверил Холмс, — потому что Уэйн Веллинг покончил с собой.
Премьер-министр повернулся к генералу:
— Необходимо отвести войска в казармы, генерал.
Генерал поклонился и вышел из номера, явно недовольный мирным разрешением конфликта.
— Садитесь, джентльмены, — пригласил Бальфур. — Расскажите нам, мистер Холмс, что здесь произошло.
— Сорок лет тому назад, — начал Холмс, соединив, как всегда, перед собой кончики растопыренных пальцев, — в Сазеке, на лондонской окраине, к югу от Темзы, жил валлиец Робин Уильямс, который перегонял скот из Уэльса в Лондон. Он был прирождённый рассказчик, и его особенно любила слушать детвора, потому что он повествовал о драконах и волшебниках, короле Артуре и его рыцарях, о великих властителях Уэльса Ллуилине Великом и Ллуилине Последнем и, конечно, об Оуэне Глендовере. На одного из слушавших его мальчиков, Гарри Смита, сына соседа Уильямса, эти рассказы произвели совершенно неизгладимое впечатление.
Когда мальчик стал молодым человеком, он женился, но его счастье оказалось недолгим — его жена умерла во время родов. Потрясение было таким сильным, что он решил уехать навсегда из Англии в Уэльс и переменил имя и фамилию. Он превратился в Уэйна Веллинга. Уэйн — это искажённое Оуэн, а Веллинг — искажённое Ллуилин. Тем самым он как бы объявил себя потомком и Ллуилина и Глендовера. Он прожил в Уэльсе пятнадцать лет и всё время трудился над созданием разветвлённой тайной организации. Работая управляющим у некоего богатого англичанина, он разъезжал по делам по Уэльсу, всюду привлекая к своей организации сторонников. Его целью было поднять в Уэльсе восстание против англичан, выбрав момент, когда Англия вступит в войну или будет ослаблена по какой-нибудь другой причине. Он не торопился, — по его подсчётам, на подготовку восстания должно было уйти несколько лет.
Зная о том, что правительство Великобритании рано или поздно обнаружит его организацию, он воспользовался собраниями Лиги по изучению и распространению идей Роберта Оуэна как ширмой для собраний своих сторонников.
Тем временем в Сазеке подрастал его сын, которого воспитывали валлийцы. Хотя его настоящее имя было Альберт Смит, он стал называться Олбаном Гриффитсом, взяв фамилию человека, у которого воспитывался. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, отец решил взять его к себе, приставив к нему в качестве телохранителя некоего Риса Парри. Для Риса Парри этот юноша был принцем, поскольку его отец происходил от древних властителей Уэльса. Всё шло хорошо до тех пор, пока Веллинг не совершил убийства.
— Убийства? — воскликнул Ллойд-Джордж. — Зачем это ему понадобилось? Ведь у него не было противников, насколько я понимаю.
— Я не хочу тратить ваше драгоценное время, — сказал Холмс, — вдаваясь в подробности, интересные лишь для полиции. Я разыскал женщину, которая знала его мальчишкой, и устроил ей публичную встречу с ним. Кроме того, я дал ей бумагу, в которой приводились результаты эксгумации останков Элинор Тромблей. Согласно химическому анализу, она была отравлена мышьяком. Разумеется, бумага была поддельной, никакой эксгумации трупа не проводилось. Однако раскрытие настоящего имени Веллинга перед группой националистически настроенных валлийцев вместе с неопровержимым доказательством его преступления привело к тому, что он бросился с Чёртова моста вместе с сыном. Следом за ними тем же способом покончил с жизнью и телохранитель Рис Парри, который понял, что всё равно будет повешен за своё преступление. С гибелью лидера организация распадётся сама собой. С заговором покончено, джентльмены.
— Благодарю вас за отлично выполненную работу, джентльмены, — сказал Артур Бальфур и поднялся.
Он пожал нам руки, и мы удалились.
Потом мы спустились на первый этаж, и Шерлок Холмс подвёл меня ещё к одной двери. Я ожидал, что в номере окажется Артур Сандерс, но дверь открыл сидевший в своём кресле на колёсах Кайл Коннор.
— Заходите, джентльмены, — с улыбкой приветствовал нас он, — и усаживайтесь поудобнее. Итак, барышник Хаггарт Батт — это Шерлок Холмс с наклеенной бородой. Неудивительно, что я не смог выиграть у него партию в шахматы. — Он обратился ко мне: — Айори Джонс — это тоже псевдоним?
— Это имя — валлийский вариант Эдварда, а фамилия подлинная, — ответил я. — Знакомые называют меня Портер.
— Помнится, вы говорили мне, что родились в Лондоне и работаете клерком в адвокатской конторе. Этому можно верить?
— Первое — чистая правда, относительно второго — вы сами видите, что я работаю ассистентом мистера Холмса.
Повернувшись к Холмсу, Коннор сказал:
— Я уже все знаю. Поздравляю вас и завидую. Вам удалось то, что хотелось бы сделать мне самому.
— Давайте обменяемся информацией, — предложил Холмс. — Я думаю, это будет полезно и нам, и вам. Прежде всего, я хочу знать, кто вы такой, мистер Коннор.
Кайл Коннор расхохотался.
— Я Кайл Коннор, это моё настоящее имя. Мой отец был ирландец, мать валлийка. Получив образование, я работал инженером на строительстве железных дорог в Северной и Южной Америке, где и сколотил небольшой капитал, на который теперь живу. В Южной Америке я подружился с Вином Дэвисом, шурином Глина Хьюса. Он умер у меня на руках, и я обещал ему, что передам его вещи и сбережения его сестре. Когда я наконец добрался до Уэльса, она умерла, оставив дочь Мелери. Я подружился с её отцом Глином Хьюсом и поддерживал с ним переписку во время своих странствий. Потом со мной случилось несчастье, и я приехал в Лондон. Из Лондона я перебрался в Шрусбери. Глин Хьюс навещал меня. Он рассказал мне, что обстановка в Уэльсе становится всё более напряжённой, и очень беспокоился за судьбу Мелери. В это самое время продавалась ферма Тиневидд, и я её купил. Теперь я стал соседом Глина Хьюса, и мы могли видеться чаще. Обстановка в Уэльсе накалялась все больше, но ни священник, ни доктор, ни остальные мои знакомые не могли помочь мне понять, что же всё-таки происходит. Затем последовала смерть Элинор Тромблей. Однажды Глин Хьюс пришёл сказать мне, что Веллинг назначил ему встречу: он обещал рассказать Хьюсу нечто очень важное об отношениях между Мелери и Эмериком Тромблеем. Когда Глина убили, я сделал вывод, что в преступлении замешан Веллинг. Но у меня не было никаких доказательств. Я думаю, что вы находились в таком же положении.
— Совершенно верно, — подтвердил Холмс.
— Я знал, что вы не те, за кого себя выдаёте. Но я подозревал в вас сообщников Веллинга. После гибели Глина Хьюса я остался один и потому решил обратиться к друзьям за помощью. Они приехали и остановились в Лланидло. Но они не могли проводить расследование, так как не знали валлийского языка. Им удалось обнаружить только это непонятное воскрешение «ребекк» — переодетых в женское платье всадников. Я решил поймать кого-нибудь из них и стал ездить вместе с моими друзьями следом за «ребекками». Вот почему я вынужден был спускаться из окна и затем переплывать озеро. Каким-то образом они заметили меня и решили убить, потому что, по мнению Веллинга, я мог помешать осуществлению его планов. Я считаю, он преувеличивал мои возможности. Когда Рис Парри выстрелил в меня и промахнулся — пуля чуть-чуть задела плечо, — я нырнул и вынырнул у берега, где мне помогли выбраться из воды друзья. Они сообщили о выстрелах с другого берега озера. Я сразу подумал о вас. Потом мы уехали, и этим всё кончилось.
— Как вам удалось познакомиться с Гаратом Сибли? — спросил Холмс.
Коннор опять расхохотался.
— Два года назад я отдыхал в Аберистуите, и он тогда показывал мне камеру-обскуру. Когда меня ранили, я решил, что курорт — лучшее место, где я могу пожить, не привлекая к себе внимания, пока не заживёт моя рана. Я послал ему телеграмму, и он устроил мне номер в пансионе. Поскольку я был уверен, что «ребекки» будут искать меня, я решил воспользоваться его камерой-обскурой. И тут я увидел, что в Аберистуите появились Айори Джонс и Дафидд Мадрин, а затем и Рис Парри со своим юным другом.
— Вы приказали за ними следить. Что вам удалось узнать?
— Ничего. Парри и его спутник почти не разговаривали между собой. Ваш ассистент и Мадрин занимались валлийским языком. «Ребекки» больше не появлялись. Кому понадобился этот маскарад, не могли бы вы мне сказать?
— Веллинг старался внушить своим сторонникам, что он новый Оуэн Глендовер, который осуществит предсказание древней легенды: из горной пещеры выйдет Глендовер со своей армией и прогонит англичан. Он вообще стремился воскресить старинную атрибутику. Например, при его появлении музыканты играли на старинных инструментах. Интересно, что в Уэльсе к преступникам часто относятся как к героям, потому что они выступают против властей, а значит, против англичан. «Ребекки» нужны были Веллингу, во-первых, как борцы против несправедливости, уже зарекомендовавшие себя в восстании против застав на дорогах, а во-вторых, для того, чтобы заткнуть рот тем, кто считал его действия неправильными. И ещё ему необходимо было создавать обстановку беспокойства и неуверенности среди населения.
— Понимаю, — сказал Коннор. — Я вам бесконечно благодарен за то, что вы спасли мне жизнь, мистер Холмс, и буду с нетерпением ждать, когда снова увижу вас. Я надеюсь взять реванш за свой проигрыш, — улыбнулся он.
— Я тоже хочу поблагодарить вас, — сказал Холмс, — потому что общение с вами очень помогло мне при расследовании этого дела.
Мы обменялись с Коннором рукопожатиями и вышли из комнаты.
— Замечательный человек, — заметил я.
— Он блестящий инженер и обладает знаниями во многих других областях. Веллингу пришлось бы очень плохо, будь Коннор здоровым человеком. А теперь, Портер, нам предстоит отчитаться перед Брином Хьюсом и Артуром Сандерсом. Едем в Ньютаун, Портер.
— Вероятно, следовало бы встретиться и с Эмериком Тромблеем, — сказал я. — Во всяком случае, я должен сообщить ему, что не могу принять его предложение насчёт работы.
— Между прочим, очень хорошее место. Может быть, передумаете, Портер? — пошутил Холмс.
— К сожалению, я не обладаю способностями Веллинга. Из меня уже не получится ветеринар. Я никогда не смогу вылечить больную корову.
— Веллинг был очень талантлив. Он обладал такой энергией, что её хватало и на дела по управлению большим хозяйством мистера Тромблея. И это продолжалось пятнадцать лет!
— И все это ради своей безумной цели, — сказал я.
— Вы правы, Портер. Если бы она не поглотила всю его душу, он мог бы заседать в парламенте вместе с Ллойд-Джорджем и действительно сделать для валлийского народа много хорошего.
Мистер Брин опять принёс нам четыре кружки английского пива и, усмехнувшись, вышел из номера. Мы снова были в Ньютауне, в отеле «Медведь», и принимали у себя Артура Сандерса и Брина Хьюса.
— Мы слышали, что Уэйн Веллинг покончил с собой, — сказал вдруг Брин Хьюс.
— Сейчас я изложу вам все по порядку. — Холмс жестом предложил всем расположиться в креслах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Отец и сын достигли Чёртова моста. Веллинг что-то сказал юноше на ухо — и, перепрыгнув через каменные перила, они бросились в ревущий водопад. Несколькими секундами позже на мосту появился Рис Парри. Зарычав, как раненый зверь, он тоже перемахнул через перила и кинулся вниз.
Мы с Мадрином подбежали к Шерлоку Холмсу, который мрачно смотрел на кипящий поток воды, разбивающийся о скалы. Сунув револьвер в карман, он показал головой в сторону лощины, и мы вспомнили, что оставили там миссис Уильямс.
— Мне жаль юношу, — произнёс Холмс. — Ведь у него ещё была возможность начать жить по-новому.
Потрясённый Мадрин не в силах был вымолвить ни слова.
— Вы были правы, Дафидд, — сказал я. — Древние кельтские боги не оставляют безнаказанным преступление, совершенное в их святилище. — Повернувшись к Холмсу, я спросил: — Итак, дело можно считать законченным?
— Абсолютно, — объявил он. — Остаётся отчитаться перед нашими клиентами.
21
Доставив Лайзу Уильямс в её номер, мы прошли чуть дальше по коридору, и Холмс постучал в дверь — три раза и после секундной паузы ещё дважды. Дверь отворилась.
В номере находились трое мужчин — как оказалось, клиенты Холмса, о которых я не знал. Это были Артур Бальфур, премьер-министр кабинета Его Величества, молодой Дэвид Ллойд-Джордж — депутат парламента от Уэльса, и какой-то полный пожилой генерал. Ллойд-Джордж сел в кресло, стоявшее рядом с креслом Артура Бальфура. Мне уже приходилось встречаться с этим высоким, представительным человеком по одному делу, которым занимался Холмс.
Генерал бросал беспокойные взгляды на премьер-министра. Холмс обратился к нему:
— Британское правительство может быть спокойно — гражданской войны в Уэльсе не будет.
— Как я понимаю, дело улажено, — улыбнулся Артур Бальфур.
— Окончательно и бесповоротно, — заверил Холмс, — потому что Уэйн Веллинг покончил с собой.
Премьер-министр повернулся к генералу:
— Необходимо отвести войска в казармы, генерал.
Генерал поклонился и вышел из номера, явно недовольный мирным разрешением конфликта.
— Садитесь, джентльмены, — пригласил Бальфур. — Расскажите нам, мистер Холмс, что здесь произошло.
— Сорок лет тому назад, — начал Холмс, соединив, как всегда, перед собой кончики растопыренных пальцев, — в Сазеке, на лондонской окраине, к югу от Темзы, жил валлиец Робин Уильямс, который перегонял скот из Уэльса в Лондон. Он был прирождённый рассказчик, и его особенно любила слушать детвора, потому что он повествовал о драконах и волшебниках, короле Артуре и его рыцарях, о великих властителях Уэльса Ллуилине Великом и Ллуилине Последнем и, конечно, об Оуэне Глендовере. На одного из слушавших его мальчиков, Гарри Смита, сына соседа Уильямса, эти рассказы произвели совершенно неизгладимое впечатление.
Когда мальчик стал молодым человеком, он женился, но его счастье оказалось недолгим — его жена умерла во время родов. Потрясение было таким сильным, что он решил уехать навсегда из Англии в Уэльс и переменил имя и фамилию. Он превратился в Уэйна Веллинга. Уэйн — это искажённое Оуэн, а Веллинг — искажённое Ллуилин. Тем самым он как бы объявил себя потомком и Ллуилина и Глендовера. Он прожил в Уэльсе пятнадцать лет и всё время трудился над созданием разветвлённой тайной организации. Работая управляющим у некоего богатого англичанина, он разъезжал по делам по Уэльсу, всюду привлекая к своей организации сторонников. Его целью было поднять в Уэльсе восстание против англичан, выбрав момент, когда Англия вступит в войну или будет ослаблена по какой-нибудь другой причине. Он не торопился, — по его подсчётам, на подготовку восстания должно было уйти несколько лет.
Зная о том, что правительство Великобритании рано или поздно обнаружит его организацию, он воспользовался собраниями Лиги по изучению и распространению идей Роберта Оуэна как ширмой для собраний своих сторонников.
Тем временем в Сазеке подрастал его сын, которого воспитывали валлийцы. Хотя его настоящее имя было Альберт Смит, он стал называться Олбаном Гриффитсом, взяв фамилию человека, у которого воспитывался. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, отец решил взять его к себе, приставив к нему в качестве телохранителя некоего Риса Парри. Для Риса Парри этот юноша был принцем, поскольку его отец происходил от древних властителей Уэльса. Всё шло хорошо до тех пор, пока Веллинг не совершил убийства.
— Убийства? — воскликнул Ллойд-Джордж. — Зачем это ему понадобилось? Ведь у него не было противников, насколько я понимаю.
— Я не хочу тратить ваше драгоценное время, — сказал Холмс, — вдаваясь в подробности, интересные лишь для полиции. Я разыскал женщину, которая знала его мальчишкой, и устроил ей публичную встречу с ним. Кроме того, я дал ей бумагу, в которой приводились результаты эксгумации останков Элинор Тромблей. Согласно химическому анализу, она была отравлена мышьяком. Разумеется, бумага была поддельной, никакой эксгумации трупа не проводилось. Однако раскрытие настоящего имени Веллинга перед группой националистически настроенных валлийцев вместе с неопровержимым доказательством его преступления привело к тому, что он бросился с Чёртова моста вместе с сыном. Следом за ними тем же способом покончил с жизнью и телохранитель Рис Парри, который понял, что всё равно будет повешен за своё преступление. С гибелью лидера организация распадётся сама собой. С заговором покончено, джентльмены.
— Благодарю вас за отлично выполненную работу, джентльмены, — сказал Артур Бальфур и поднялся.
Он пожал нам руки, и мы удалились.
Потом мы спустились на первый этаж, и Шерлок Холмс подвёл меня ещё к одной двери. Я ожидал, что в номере окажется Артур Сандерс, но дверь открыл сидевший в своём кресле на колёсах Кайл Коннор.
— Заходите, джентльмены, — с улыбкой приветствовал нас он, — и усаживайтесь поудобнее. Итак, барышник Хаггарт Батт — это Шерлок Холмс с наклеенной бородой. Неудивительно, что я не смог выиграть у него партию в шахматы. — Он обратился ко мне: — Айори Джонс — это тоже псевдоним?
— Это имя — валлийский вариант Эдварда, а фамилия подлинная, — ответил я. — Знакомые называют меня Портер.
— Помнится, вы говорили мне, что родились в Лондоне и работаете клерком в адвокатской конторе. Этому можно верить?
— Первое — чистая правда, относительно второго — вы сами видите, что я работаю ассистентом мистера Холмса.
Повернувшись к Холмсу, Коннор сказал:
— Я уже все знаю. Поздравляю вас и завидую. Вам удалось то, что хотелось бы сделать мне самому.
— Давайте обменяемся информацией, — предложил Холмс. — Я думаю, это будет полезно и нам, и вам. Прежде всего, я хочу знать, кто вы такой, мистер Коннор.
Кайл Коннор расхохотался.
— Я Кайл Коннор, это моё настоящее имя. Мой отец был ирландец, мать валлийка. Получив образование, я работал инженером на строительстве железных дорог в Северной и Южной Америке, где и сколотил небольшой капитал, на который теперь живу. В Южной Америке я подружился с Вином Дэвисом, шурином Глина Хьюса. Он умер у меня на руках, и я обещал ему, что передам его вещи и сбережения его сестре. Когда я наконец добрался до Уэльса, она умерла, оставив дочь Мелери. Я подружился с её отцом Глином Хьюсом и поддерживал с ним переписку во время своих странствий. Потом со мной случилось несчастье, и я приехал в Лондон. Из Лондона я перебрался в Шрусбери. Глин Хьюс навещал меня. Он рассказал мне, что обстановка в Уэльсе становится всё более напряжённой, и очень беспокоился за судьбу Мелери. В это самое время продавалась ферма Тиневидд, и я её купил. Теперь я стал соседом Глина Хьюса, и мы могли видеться чаще. Обстановка в Уэльсе накалялась все больше, но ни священник, ни доктор, ни остальные мои знакомые не могли помочь мне понять, что же всё-таки происходит. Затем последовала смерть Элинор Тромблей. Однажды Глин Хьюс пришёл сказать мне, что Веллинг назначил ему встречу: он обещал рассказать Хьюсу нечто очень важное об отношениях между Мелери и Эмериком Тромблеем. Когда Глина убили, я сделал вывод, что в преступлении замешан Веллинг. Но у меня не было никаких доказательств. Я думаю, что вы находились в таком же положении.
— Совершенно верно, — подтвердил Холмс.
— Я знал, что вы не те, за кого себя выдаёте. Но я подозревал в вас сообщников Веллинга. После гибели Глина Хьюса я остался один и потому решил обратиться к друзьям за помощью. Они приехали и остановились в Лланидло. Но они не могли проводить расследование, так как не знали валлийского языка. Им удалось обнаружить только это непонятное воскрешение «ребекк» — переодетых в женское платье всадников. Я решил поймать кого-нибудь из них и стал ездить вместе с моими друзьями следом за «ребекками». Вот почему я вынужден был спускаться из окна и затем переплывать озеро. Каким-то образом они заметили меня и решили убить, потому что, по мнению Веллинга, я мог помешать осуществлению его планов. Я считаю, он преувеличивал мои возможности. Когда Рис Парри выстрелил в меня и промахнулся — пуля чуть-чуть задела плечо, — я нырнул и вынырнул у берега, где мне помогли выбраться из воды друзья. Они сообщили о выстрелах с другого берега озера. Я сразу подумал о вас. Потом мы уехали, и этим всё кончилось.
— Как вам удалось познакомиться с Гаратом Сибли? — спросил Холмс.
Коннор опять расхохотался.
— Два года назад я отдыхал в Аберистуите, и он тогда показывал мне камеру-обскуру. Когда меня ранили, я решил, что курорт — лучшее место, где я могу пожить, не привлекая к себе внимания, пока не заживёт моя рана. Я послал ему телеграмму, и он устроил мне номер в пансионе. Поскольку я был уверен, что «ребекки» будут искать меня, я решил воспользоваться его камерой-обскурой. И тут я увидел, что в Аберистуите появились Айори Джонс и Дафидд Мадрин, а затем и Рис Парри со своим юным другом.
— Вы приказали за ними следить. Что вам удалось узнать?
— Ничего. Парри и его спутник почти не разговаривали между собой. Ваш ассистент и Мадрин занимались валлийским языком. «Ребекки» больше не появлялись. Кому понадобился этот маскарад, не могли бы вы мне сказать?
— Веллинг старался внушить своим сторонникам, что он новый Оуэн Глендовер, который осуществит предсказание древней легенды: из горной пещеры выйдет Глендовер со своей армией и прогонит англичан. Он вообще стремился воскресить старинную атрибутику. Например, при его появлении музыканты играли на старинных инструментах. Интересно, что в Уэльсе к преступникам часто относятся как к героям, потому что они выступают против властей, а значит, против англичан. «Ребекки» нужны были Веллингу, во-первых, как борцы против несправедливости, уже зарекомендовавшие себя в восстании против застав на дорогах, а во-вторых, для того, чтобы заткнуть рот тем, кто считал его действия неправильными. И ещё ему необходимо было создавать обстановку беспокойства и неуверенности среди населения.
— Понимаю, — сказал Коннор. — Я вам бесконечно благодарен за то, что вы спасли мне жизнь, мистер Холмс, и буду с нетерпением ждать, когда снова увижу вас. Я надеюсь взять реванш за свой проигрыш, — улыбнулся он.
— Я тоже хочу поблагодарить вас, — сказал Холмс, — потому что общение с вами очень помогло мне при расследовании этого дела.
Мы обменялись с Коннором рукопожатиями и вышли из комнаты.
— Замечательный человек, — заметил я.
— Он блестящий инженер и обладает знаниями во многих других областях. Веллингу пришлось бы очень плохо, будь Коннор здоровым человеком. А теперь, Портер, нам предстоит отчитаться перед Брином Хьюсом и Артуром Сандерсом. Едем в Ньютаун, Портер.
— Вероятно, следовало бы встретиться и с Эмериком Тромблеем, — сказал я. — Во всяком случае, я должен сообщить ему, что не могу принять его предложение насчёт работы.
— Между прочим, очень хорошее место. Может быть, передумаете, Портер? — пошутил Холмс.
— К сожалению, я не обладаю способностями Веллинга. Из меня уже не получится ветеринар. Я никогда не смогу вылечить больную корову.
— Веллинг был очень талантлив. Он обладал такой энергией, что её хватало и на дела по управлению большим хозяйством мистера Тромблея. И это продолжалось пятнадцать лет!
— И все это ради своей безумной цели, — сказал я.
— Вы правы, Портер. Если бы она не поглотила всю его душу, он мог бы заседать в парламенте вместе с Ллойд-Джорджем и действительно сделать для валлийского народа много хорошего.
Мистер Брин опять принёс нам четыре кружки английского пива и, усмехнувшись, вышел из номера. Мы снова были в Ньютауне, в отеле «Медведь», и принимали у себя Артура Сандерса и Брина Хьюса.
— Мы слышали, что Уэйн Веллинг покончил с собой, — сказал вдруг Брин Хьюс.
— Сейчас я изложу вам все по порядку. — Холмс жестом предложил всем расположиться в креслах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27