Когда, пробормотав положенные стихи, Аббас совершал итидаль — выпрямление после заключительного поклона, за спиной у него вспыхнул фонарик. Стоя на коленях в световом эллипсе, разом погасившем звезды, и пену, и водяную летящую пыль, он так и застыл с поднятыми руками.
— Встань, — прозвучала негромкая команда.
Аббас поднялся вместе с лучом.
— Руки за голову. Повернись.
Теперь фонарик бил прямо в глаза. Аббаса внимательно разглядывали из темноты.
— Зачем ты стрелял в меня? — последовал после продолжительного молчания нежданный вопрос. — Ведь это ты убил мою лошадь?
Пак лишь вздрогнул и облизнул пересохшие губы.
— Это вышло случайно, не так ли? — последовал новый вопрос.
— Да, сэр, — с трудом ворочая языком, подтвердил контрабандист. — Я целился в вас, сэр.
— Почему же ты не довёл дело до конца? — в спокойном, уверенном голосе проскользнула насмешливая и даже как будто дружелюбная нотка. — Отвечай, не бойся…
— Не знаю, сэр, — подумав, честно признался Аббас.
— Ведь тебе была нужна только лошадь, не правда ли? Охота за мной не входила в твои намерения?
— Нет, сэр, не входила… Я бы мог убить вас, сэр, когда вы снимали седло или потом, на дороге, но не сделал этого.
— И напрасно. Теперь бы тебе не пришлось стоять вот так, ожидая решения своей судьбы.
— Ваша правда, сэр.
— Ей-богу, ты мне нравишься, парень. У меня такое впечатление, что мы ещё можем с тобой подружиться. Как полагаешь?
— Хотелось бы, сэр.
— Можешь опустить руки… Кто ты?
— Меня зовут Аббас Рахман, сэр.
— Как оказался здесь?
— Отбился от каравана.
— От какого?
— Торгового, сэр. Я был охранником.
— Как это случилось?
— Сошла лавина. Я чудом уцелел, сэр.
— Ах, лавина! — в голосе допрашивающего прозвучала насмешка. — И в каком же месте она сошла?
— На подходе к Синему ущелью, — через силу выдавил из себя Аббас, интуитивно прозревая, что ложь не принесёт ему пользы.
— Какие товары везли купцы?
— Разные, сэр… Я не интересуюсь чужими делами.
— Значит, героин ты прихватил на собственный страх и риск? — пластиковый мешочек тяжело шлёпнулся под ноги контрабандиста.
Аббас вздрогнул и подобрался, готовясь к прыжку из светового круга, но голос властно пресёк этот ещё неосознанный, почти инстинктивный порыв.
— Стоять на месте! — последовало суровое предупреждение. — Не то заработаешь пулю.
— Слушаюсь, сэр, — Аббас успокаивающе поднял руки. — Я не сделаю ничего плохого.
— Вижу, что с тобой можно иметь дело, — голос коварного гяура, успевшего, как видно, обшарить пещеру, снова стал дружелюбным. — Расскажи мне все как есть, и тогда мы подумаем, как жить дальше.
— Это не моё, — Аббас осторожно тронул ногой мешочек. — Я взял по ошибке чужой груз.
— Меня не интересуют наркотики. И вообще я не из полиции, можешь не опасаться.
— Ах так, сэр…
— Итак, что же на самом деле случилось в Синем ущелье?
Аббас помолчал, собираясь с мыслями, затем обстоятельно и абсолютно правдиво рассказал о засаде и обо всех последовавших после перестрелки событиях. Благо их было не так уж и много.
— Теперь вернёмся к началу, — внимательно выслушав контрабандиста, предложил человек с фонарём. — Зачем тебе понадобилась лошадь?
— Зачем вообще человеку лошадь? — пожал плечами Аббас. — Я хотел поскорее вернуться домой.
— Приятно убедиться, что наши планы совпадают… У меня к вам деловое предложение, мистер Рахман, — уважительно обратился незнакомец. — Не хотите ли поступить ко мне на службу, чтобы, совершив маленькое путешествие, вернуться в цивилизованный мир?
— О таком я не смел даже мечтать! — Аббас задохнулся от радости и, молитвенно вскинув руки, упал на колени. — Готов быть вашим верным рабом, сэр!
— Зачем же рабом? Будете выполнять привычную работу. И хотя вы, как я мог убедиться, не нуждаетесь в деньгах, точнее — перестанете в них нуждаться, когда, так сказать, реализуете продукцию, я готов оценить ваши услуги… Скажем, две тысячи долларов. Устраивает?
— Да вознаградит вас Аллах!
— Отлично! С этой минуты вы у меня на службе, мистер Рахман. Можете встать или, если угодно, оставайтесь сидеть. Я вам верю… Завтра сюда подойдёт небольшой караван, к которому мы оба присоединимся. Чтобы все сошло гладко и не возникло ненужных расспросов, я подготовил для вас небольшую легенду. Надеюсь, вы знаете, что это такое?
— Конечно, сэр. Раз уж я занимался такими делами…
— Поскольку мне понравилась ваша идея насчёт лавины, то я беру её за основу. С той лишь разницей, что оба мы альпинисты и работаем в одной экспедиции, исследующей подходы к Сияма Таре. Устраивает такой вариант?
— Вполне, сэр. Как прикажете, сэр.
— К вашему сведению, меня зовут Чарльз Макдональд, и вы не ошибётесь, если станете называть меня по имени. Договорились?
— Как пожелаете, мистер Макдональд.
— Тогда поживее скатывайте свой коврик — и поспешим подняться в вашу обитель. От реки тянет ледяной сыростью, и будет куда приятнее, если оставшиеся детали мы спокойно отработаем у костра.
Ночь пролетела в трогательном согласии. Аббас не уставал подбрасывать в огонь можжевельник, и благовонный тяжёлый дым, пронизанный жгучими искорками, низко стлался над остывшей землёй.
Перед самым рассветом Макдональд, проверяя новообретенного помощника, позволил себе забыться. Поплотнее закутавшись в одеяло, он незаметно достал «вальтер» и притворился спящим. Уронив голову на грудь, зорко следил сквозь неплотно прикрытые веки за сменой теней, напряжённо ловил каждый звук.
Но Аббас вёл себя образцово. Когда ветер менял направление, он даже пытался отгонять от уснувшего хозяина дым. Видимо, предложенные условия его вполне устраивали.
Приближался гималайский рассвет. Сквозь пепельный сумрак проступили кромешные тени вершин. Синим застывшим дымом обозначились повисшие в серебристой пустоте облака. Потом началась игра невыразимых полутонов и в стремительно светлеющем небе, как спицы гигантского, набиравшего обороты колеса, промелькнули тёплые розоватые проблески.
Костёр больше не ослеплял, но мир внизу ещё пребывал застывшим и черно-белым. Клокотала укутанная паром река. Покрытая изморозью тропа вдоль щебнистой осыпи выглядела невесомой паутинкой. Макдональд не поверил своим глазам, когда на дороге возникла расплывчатая фигура. Бросив мгновенный взгляд на своего действительно задремавшего напарника, он приставил к глазам бинокль. К развилке действительно приближался человек. Судя по всему, это был местный житель. Передвигался он довольно быстро, но не как спортсмен-марафонец, а словно бы скользил, едва касаясь земли.
— Аббас! — Макдональд бесшумно поднялся и растормошил похрапывающего пакистанца. — Ну-ка взгляните туда. — Перебросил благоразумно упрятанную в спальный мешок «М-16» с оптическим прицелом.
Мгновенно пробудившийся контрабандист привычно вскинул оружие.
— Маджнун, — определил он после долгого наблюдения. — Им движет чужая воля. В этой стране, где люди подобны демонам и поклоняются ансабам, такое бывает. Я слышал не раз от старших товарищей.
— Что такое маджнун? — спросил Макдональд, не опуская бинокля.
— Человек, в которого вселилась злая сила, сэр.
— Вот как?.. А что, очень точно… А ну-ка сними его.
— Как это… снять, сэр?
— Огонь! — тихо скомандовал австралиец.
12
На прощание Роберт Смит преподнёс верховному ламе полугаллоновый термос, вызвавший настоящую сенсацию среди местной элиты, а управителя дзонга, представлявшего короля Друк Юл, одарил совершенно ненужной тому, но все же занятной кофеваркой из термостойкого стекла.
Лама, испытывая одновременно смутную тревогу и облегчение, пометил в своих тетрадках, что пришелец из страны Америка намерен подняться к Большому ребру и, обогнув ледник, направиться в Мустанг.
От более точной детализации маршрута Смит уклонился, избегая заведомой лжи. По совету Макдональда, загодя отправившегося на разведку бродов, он, завалив проводника бесконечными хозяйственными поручениями, пригласил в качестве толмача итальянца.
Вольно или невольно, но европеец проявит сочувствие, если коллега неожиданно окажется в затруднительном положении. К придиркам местной администрации, погрязшей во мраке средневековых обычаев, он тоже отнесётся совершенно иначе, нежели суеверный шерп, воспитанный в страхе перед кармой и жуткими порождениями гималайской фантазии: демонами, дакинями, ожившими мертвецами или снежным человеком.
Ни лама, ни представитель бутанской власти ничего не могли возразить против внезапной и потому особенно подозрительной перемены намерений незваного гостя. Вестей от трипона все не было, а человек, имевший непальскую визу, мог поступать по своему усмотрению.
— Вы как пойдёте? — вкрадчиво поинтересовался управитель дзонга. — Через перевал или сразу возьмёте вверх, в горы?
— Вверх? — Смит принял озабоченный вид. — В это время? Боюсь, снеготаяние может серьёзно осложнить путь.
Не отвечая на поставленный вопрос прямо, он все же давал понять, что предпочитает дорогу через Лха-ла.
— Почему бы вам не дождаться, пока сойдут ручьи и установится более благоприятная погода? — участливо спросил лама.
— К сожалению, я и без того потерял слишком много времени. — Смит сокрушённо развёл руками. — Вот если бы вы согласились помочь мне получить пропуск в Бутан… — он не договорил, всем своим видом показывая, что лишь с крайним сожалением вынужден отказаться от первоначального плана.
Лама и управитель дзонга невольно переглянулись. Оба прекрасно знали, что этот никому не ведомый чужестранец никогда не получит королевского разрешения. Создавалось впечатление, что он избрал новую тактику и, не оставив своих надежд, пытается чуть ли не шантажировать властителей «Всепоглощающего света».
Смит, ловко воспользовавшись трудностью ситуации, говорил, однако, вполне искренне. Бутанская бронза по-прежнему оставалась для него манящей реальностью. Она перевешивала своей осязаемой тяжестью туманные мечтания о каких-то неведомых сокровищах легендарной долины.
— Я буду ждать, сколько понадобится, — без особой надежды заверил он. — Вы поможете мне?
Правитель дзонга сделал вид, что любуется диковинным подарком. Он и вправду не видел доселе, чтобы вода могла кипеть в прозрачном стекле.
— От меня ничего не зависит, — вынужденно признался верховный лама, оказавшись в одиночестве.
— Вот видите, господа, — пожал плечами Смит.
Профессор Валенти, безотчётно способствовавший неуловимыми тонкостями перевода победе американца над его загнанными в угол оппонентами, счёл необходимым разрядить возникшую неловкость.
— Моего учёного коллегу, — слегка поклонившись верховному, он дал понять, что говорит на сей раз от себя лично, — интересуют рецепты выплавки бутанской бронзы. И ничего более. Не так ли, мистер Смит? — бегло улыбнулся он, переходя на английский.
— Совершенно точно, — подтвердил американец.
— Если бы вы, высокопреподобный, могли посодействовать нашему другу в приобретении необходимых образцов, то, я уверен, он бы не торопился с отъездом и у вас не было бы оснований для тревог. — Как и хозяева, Валенти предпочёл не называть вещи своими именами и ни разу не обмолвился насчёт долины, хотя прежде говорил о ней совершенно открыто.
Создавалось впечатление, что из всех присутствующих один только Смит не посвящён в тайну. Подобная атмосфера намёков и недомолвок помогла ему с честью выйти из трудного положения. Формальный запрет уже сам по себе предполагал частичное разглашение тайны, на что ни лама, ни управитель никак не могли пойти, дабы не отягчать свою карму. Получалось, что за все последствия отвечал лишь один Смит, силой обстоятельств принуждаемый к роковому шагу, но вовсе об этом не осведомлённый. Буддийская этика почти не оставляла места для вмешательства в столь сложную ситуацию, чьи концы и начала замыкались, очевидно, в кромешной тьме предшествующих рождений.
«Не зная всех узлов и хитросплетений нити судьбы, где остановиться, в каком месте спрямить петлю, — рассуждал лама, — не проще ли предоставить безумца собственной незавидной судьбе? И так ясно, что бежит он навстречу неотвратимому, и сильный йог Норбу Римпоче чует запах крови в прошлых его следах».
— А где другой гость, спустившийся с гор? — спросил верховный, для которого конечно же не остался тайной самовольный уход Макдональда. — Он ещё вернётся сюда, или у вас назначена встреча?
На столь прямой и ясный вопрос нужно было отвечать без увёрток. Ложь всё равно обнаружится рано или поздно, и это отрежет все пути назад.
Смит почувствовал себя неуютно. Мало ли что встретится им в той проклятой долине? И вообще Гималаи не такое место, где можно сжигать за собой мосты.
— Я впервые увидел мистера Макдональда лишь здесь, во «Всепоглощающем свете», — он отвечал, обдумывая каждое слово, как на детекторе лжи, опутавшем все его существо чуткими электрическими щупальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24