.. — Внезапно Гарду пришла довольно здравая и остроумная мысль. — Если берут детей только с этим… АЦХ, то вы не откажетесь быстро сделать еще один или два анализа? Тогда мы узнаем, кто очередная жертва, и сможем использовать ее как приманку!
— Я сделаю это, — сказал Чойз. — Удивительно, комиссар, но я понял, что ваша проблема соприкасается с моей. Ведь что такое химикаты, введенные в кругооборот внешней среды? Это грабли, запущенные в генетический фонд человечества! Носители неподходящих генов безжалостно выпалываются…
Речь Чойза была прервана телефонным звонком.
— Это вас! — недоуменно проговорил профессор.
Гард взял трубку.
— Слушаю. Таратура? Есть новости?
— Есть, комиссар. Серж Пуся предупредил Мердока, что готовы две куклы. Он спрашивает, вызывать ли ему Сайруса.
— А как же! — воскликнул Гард. — Конечно!
— И разрешать Сайрусу класть их в сейф?
— Вне всяких сомнений! Но прежде пришлите кукол мне. Срочно! Действуйте!..
На следующий день, в десять часов утра, обе куклы исчезли из сейфа, что Гард наблюдал, как говорится, при помощи прямой трансляции, сидя у себя в участке.
Еще через тридцать минут Таратура возбужденно докладывал:
— Чарльз Бент у нас в кармане, господин комиссар! Он отнес кукол в медико-генетический институт! Точно ли? Как можно в этом сомневаться, если я шел за ним до самой лаборатории, не могу только выговорить, как она называется. Сейчас прочитаю: гамма-рентгеноскопия!.. Кому передал? Не знаю, шеф. Я побоялся войти, там было слишком мало народу. Какие будут указания?
Первым желанием Гарда было немедленно мчаться в институт, но он сдержал себя. Найти человека, которому переданы куклы, конечно, несложно: элементарный обыск — и дело в шляпе. Но что это даст? А вдруг он работает за «чаевые», даже не зная, на кого? Между тем тронешь его — и затрясется вся паутина…
— Таратура, вы слушаете? Теперь ваша главная задача не выдать интерес полиции к сотрудникам лаборатории. Поняли? Ничего не предпринимать! Только следить за Бентом. Действуйте, дружище! Вернее, бездействуйте! Почему так? Завтра узнаете!
Нет, не завтра. Гард немного ошибся в сроках. В тот же день Чойз успел сделать анализ. У одного ребенка, у девочки, у той самой принцессы, что завивалась перед Майклом, злополучный участок хромосомы имел конфигурацию АЦХ!
Таратура был немедленно вызван в управление. Говоря с ним, Гард на всякий случай запер дверь.
— В ближайшие дни, — сказал он, — будет похищена некая Рони Фишер, четырех лет. Запишите адрес: площадь Примирения, 24. Объявляю высшую степень готовности!
8. Погоня
27 мая ровно в десять утра тридцатитонный продовольственный фургон, ехавший со скоростью около ста километров в час, врезался в пассажирский автобус, заворачивающий с улицы Буль-Дайк на площадь Примирения.
Автобус был перевернут и раздавлен.
Четырнадцать пассажиров были тяжело ранены, одиннадцать получили незначительные повреждения, и лишь трое, в том числе шофер, отделались легким, но на всю жизнь памятным испугом.
Водитель фургона оказался вдребезги пьян. Когда к месту аварии прибыл усиленный наряд дорожной полиции, он крепко спал в слегка помятой кабине своего «танка».
Толпа собралась хоть и большая, но бездействующая. Люди смотрели на происходящее, судачили о последствиях, обменивались мнениями о том, кто из раненых останется жить, а кто отдаст Богу душу, оценивали убытки фирмы, говорили, что маршрут автобуса спланирован идиотски, — действительно, при повороте на площадь машина должна была выезжать на трассу, ведущую за город, и место это, трижды проклятое шоферами, всегда было чревато авариями, — и отгоняли детей, крутившихся вокруг в достаточном количестве.
Среди немногочисленных добровольцев, помогавших врачам «скорой помощи» перевязывать и таскать раненых, находилась сравнительно молодая женщина по имени Элизабет Фишер. Она была одета по-домашнему, в какой-то легкий розовый халатик с желтым передником, уже запачканным кровью, а ее светлые волосы были наспех стянуты в узел шелковой лентой. Как потом выяснилось, Элизабет Фишер готовила завтрак, когда услышала визг тормозов, скрежещущий удар металла о металл и вопли пострадавших, и в чем была выбежала на площадь из своего дома, углом стоящего к месту аварии.
На лице молодой женщины было написано искреннее сострадание.
— Ну потерпите, умоляю вас, потерпите немного! — повторяла она, делая перевязки раненым.
Изредка Элизабет Фишер отрывалась от дела, поднимала голову, находила в толпе очаровательное создание с расширенными от страха и любопытства глазами и кричала:
— Немедленно иди домой, Рони, что я тебе сказала!
На секунду исчезнув, обладательница прекрасных глаз вновь появлялась на прежнем месте. «Ну и задам же я тебе трепку!» — решила про себя мать.
Но вот однажды, оглядев толпу, Элизабет не увидела дочери, не увидела ее и минуту спустя, и еще десять минут и подумала, что, как ни странно, Рони послушалась ее совета.
Но ребенка не оказалось потом ни дома, ни у соседей, ни даже в крохотном скверике на Буль-Дайк, куда Рони категорически запрещалось ходить одной, поскольку для этого надо было пересекать площадь, и куда она постоянно стремилась.
Ребенок исчез.
В час дня комиссар полиции Гард все еще стоял у большой карты города, по которой медленно ползла светящаяся точка. Она ползла вот уже два с половиной часа, ни на секунду не останавливаясь, по нескольку раз минуя одни и те же перекрестки, забираясь на окраину и возвращаясь в центр, и даже попала однажды на Карен-Дайк, но быстро свернула с этой опасной улицы, на которой находилось полицейское управление.
Вдруг точка замерла на одном месте, и в то же мгновение ожил селектор.
— Они остановились, шеф, — сказал Мердок и через паузу добавил: — Из машины вышел тот, который в сером костюме. Идет к кафе «Нимфа». — Снова через паузу. — Зашел в кафе, комиссар. Как меня поняли?
— Понял, — сказал в микрофон Гард. — Что в «бьюике»?
— Остались трое. Девочка с ними, но я ее плохо вижу. — Через паузу: — Он вышел из кафе, комиссар. В руках газета. Читает. Пошел к машине. — Через паузу: — Сидят все вместе. Чего-то ждут…
— Будьте внимательны, Мердок, и осторожны!
— А как же, шеф?
Селектор замер.
— По-моему, их надо брать, — тихим, но решительным голосом произнес Честер, находящийся в кабинете Гарда. — Ты делаешь ошибку, Дэвид, я в этом убежден.
— Рано, — коротко ответил Гард.
— Но ведь это опасно! Ты рискуешь ребенком, а вдруг они…
— "Вдруг" не позволим. Мердок вмешается в любой момент. Ты это знаешь. Без гарантии я не пошел бы на это дело, с меня хватит Майкла.
— И все же! — сказал Честер. — Это последняя ниточка! Она может лопнуть, и что тогда?
— Последняя, Фред, именно последняя! — повторил комиссар.
Два с половиной часа преступники кружили по городу, но вовсе не потому, что заметили слежку и путали следы — группа Мердока всегда работала безукоризненно, — а чего-то выжидали.
Чего именно?
События развивались для них естественно и традиционно. Благополучно вышел очередной номер «Мир пять минут назад», который сообщил читателям о катастрофе на площади Примирения и о пропаже Рони Фишер. «Опять рэкетиры?!» — стояло шапкой на полосе. В этом же выпуске было опубликовано интервью с инспектором полиции Джином Моргинсом, который по долгу службы всегда занимался подобными делами, занялся и на этот раз. Он выехал на место по телефонному звонку Элизабет Фишер в то время, когда инспектор Мердок уже полчаса гонял по городу за светло-бежевым «бьюиком». Допросив мать ребенка, соседей и кое-кого из зевак, еще толпившихся на месте аварии, Моргинс официально объявил о розыске Рони Фишер и попросил газету опубликовать фотографию девочки. Одновременно с этим инспектор сообщил репортеру, что полиция, как всегда, предпримет все меры и что в ближайшие часы специальные команды накроют будто бы известные Моргинсу явочные квартиры и убежища рэкетиров, — такое заявление можно делать лишь в том случае, если никаких убежищ и квартир ты не знаешь. Собственно, на этом практическая часть деятельности инспектора Моргинса кончалась, и Гард не вмешивался в нее, позволяя 3-му участку комиссара Вутса делать обычные ошибки и создавать преступникам традиционные трудности, которые те с успехом преодолевали. Ничто не должно было их спугнуть или насторожить раньше времени — об этом прежде всего заботился комиссар Гард. Между тем у него самого возникли довольно серьезные затруднения. Ведь люди Гарда, следя за преступниками, были вынуждены скрываться и от них, и от людей Вутса. Это была «круговая оборона», как выразился Гард, формулируя задачу Мердоку, на что инспектор, рассмеявшись, ответил, что всю жизнь мечтал хоть раз побегать от «собственного брата».
Но почему они выжидали? Почему бесконечно кружили по городу, возя с собой опасный груз и не расставаясь с ним так легкомысленно долго?
Вновь ожил селектор.
— Шеф, позади «бьюика» остановился «мерседес» с тремя пассажирами, номер 1467951, — сказал Мердок своим обычным спокойным голосом. — Человек в сером костюме вышел из «бьюика». — Через паузу: — Идет к «мерседесу», комиссар…
— Похоже, что начинается, — тихо произнес Гард, беря в руки микрофон. — Четвертая, шестая и седьмая группы, подтвердите связь.
Почти одновременно ответили три разных голоса, и комиссар убедился, что группы слушают друг друга, Мердока и его.
— Человек в сером возвращается к «бьюику»! — сказал Мердок, сразу взяв тоном выше, как это делают комментаторы футбольных матчей, когда у ворот создается напряженная обстановка и дело может кончиться голом. — Они выносят ребенка! Несут к «мерседесу»! Передают двоим, которые сидят сзади! — Мердок почти кричал. — Возвращаются назад! Включены оба мотора! Сейчас разъедутся, шеф!
— Спокойно! — на зависть Честеру, произнес Гард. — Общее внимание! Шестая группа, вы продолжаете наблюдение за «бьюиком». Остальные переключаются на «мерседес» с подчинением Мердоку. Предупреждаю посты о наивысшей готовности. Как поняли, Мердок?
— Вас понял, комиссар, — сразу успокоившись, сказал Мердок. И через секунду: — Они двинулись. «Бьюик» показывает левый поворот, «мерседес» — правый, в сторону площади Вокзалов.
— Сто двенадцатый, сто двенадцатый! — тут же произнес Гард. — Будьте внимательны, «мерседес» идет в вашем направлении.
— Рады его встретить, комиссар, — ответил пост на площади Вокзалов.
— Я выезжаю, Мердок, — сказал Гард. — Внимание, дальнейшая связь через семнадцатый. Там за рулем инспектор Таратура.
Выдвинув ящик стола, Гард быстрым движением взял пистолет и сунул его в задний карман брюк. Вторично за несколько последних дней Фред Честер видел комиссара вооруженным. Когда Гард брал пистолет, это значило, что он ждет от событий любых поворотов. Направляясь к двери, Гард бросил Честеру:
— Тебе лучше оставаться здесь.
— Что?! — сказал Честер и вдруг остервенело преподнес комиссару дулю.
Спорить и удивляться было некогда.
Двигатель «Ягуара-110» работал мягко и едва слышно. Заметив вышедших из подъезда Гарда и Честера, Таратура заранее приоткрыл дверцы машины. Они еще не успели захлопнуться, как «ягуар» медленно двинулся с места, а затем, словно одумавшись, рванулся в переулок.
— На площадь Вокзалов, шеф? — несколько запоздало спросил Таратура, но он, вероятно, слышал весь разговор по селектору, не выходя из «ягуара».
Гард хотел что-то сказать, но зажглась синяя лампочка, и он взял в руки микрофон.
— Гард слушает. Вы, Мердок?
— Нет, комиссар, сто двенадцатый! Они проскочили площадь Вокзалов в направлении…
«Сто двенадцатый» вдруг замялся.
— В каком направлении? — нетерпеливо спросил Гард.
— Простите, шеф, я всегда путаю юго-запад с юго-востоком…
— Называйте улицы.
— К площади Примирения…
— Верно, шеф, — вмешался Мердок, — мы идем к площади Примирения.
— Вот это да! — воскликнул Таратура.
— Неужели они хотят возвращать ребенка? — сказал Честер.
— Сто двенадцатый, немедленно свяжитесь с сотым и передайте ему, что «мерседес» движется к ним, — приказал Гард. — Мердок, куда вы пропали?
— Я здесь, комиссар, — спокойно ответил Мердок. — Иду по пятам, но скорость у них приличная. Боюсь потерять.
— Сократите расстояние, — посоветовал Гард.
— Увидят.
— Ну и черт с ними! Увидят, да не поймут!
«Ягуар», повинуясь Таратуре, тоже летел к площади Примирения. «Вернуть ребенка? — подумал Гард. — Нет, не похоже. Они просто ссадили бы девочку где-нибудь на окраине, подальше от ее дома… Но кто возьмется предугадать поступки гангстеров? Кстати, как поживает наш „бьюик“?»
— Шестой, шестой! — вызвал Гард. — Доложите обстановку.
«Шестой» откашлялся и сказал:
— Иду нормально, комиссар. Они не торопятся, я тоже. Расстояние тридцать метров. Проезжаем парк Сента-Клосс.
Гард на секунду задумался, потом вдруг спросил:
— У них есть антенна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Я сделаю это, — сказал Чойз. — Удивительно, комиссар, но я понял, что ваша проблема соприкасается с моей. Ведь что такое химикаты, введенные в кругооборот внешней среды? Это грабли, запущенные в генетический фонд человечества! Носители неподходящих генов безжалостно выпалываются…
Речь Чойза была прервана телефонным звонком.
— Это вас! — недоуменно проговорил профессор.
Гард взял трубку.
— Слушаю. Таратура? Есть новости?
— Есть, комиссар. Серж Пуся предупредил Мердока, что готовы две куклы. Он спрашивает, вызывать ли ему Сайруса.
— А как же! — воскликнул Гард. — Конечно!
— И разрешать Сайрусу класть их в сейф?
— Вне всяких сомнений! Но прежде пришлите кукол мне. Срочно! Действуйте!..
На следующий день, в десять часов утра, обе куклы исчезли из сейфа, что Гард наблюдал, как говорится, при помощи прямой трансляции, сидя у себя в участке.
Еще через тридцать минут Таратура возбужденно докладывал:
— Чарльз Бент у нас в кармане, господин комиссар! Он отнес кукол в медико-генетический институт! Точно ли? Как можно в этом сомневаться, если я шел за ним до самой лаборатории, не могу только выговорить, как она называется. Сейчас прочитаю: гамма-рентгеноскопия!.. Кому передал? Не знаю, шеф. Я побоялся войти, там было слишком мало народу. Какие будут указания?
Первым желанием Гарда было немедленно мчаться в институт, но он сдержал себя. Найти человека, которому переданы куклы, конечно, несложно: элементарный обыск — и дело в шляпе. Но что это даст? А вдруг он работает за «чаевые», даже не зная, на кого? Между тем тронешь его — и затрясется вся паутина…
— Таратура, вы слушаете? Теперь ваша главная задача не выдать интерес полиции к сотрудникам лаборатории. Поняли? Ничего не предпринимать! Только следить за Бентом. Действуйте, дружище! Вернее, бездействуйте! Почему так? Завтра узнаете!
Нет, не завтра. Гард немного ошибся в сроках. В тот же день Чойз успел сделать анализ. У одного ребенка, у девочки, у той самой принцессы, что завивалась перед Майклом, злополучный участок хромосомы имел конфигурацию АЦХ!
Таратура был немедленно вызван в управление. Говоря с ним, Гард на всякий случай запер дверь.
— В ближайшие дни, — сказал он, — будет похищена некая Рони Фишер, четырех лет. Запишите адрес: площадь Примирения, 24. Объявляю высшую степень готовности!
8. Погоня
27 мая ровно в десять утра тридцатитонный продовольственный фургон, ехавший со скоростью около ста километров в час, врезался в пассажирский автобус, заворачивающий с улицы Буль-Дайк на площадь Примирения.
Автобус был перевернут и раздавлен.
Четырнадцать пассажиров были тяжело ранены, одиннадцать получили незначительные повреждения, и лишь трое, в том числе шофер, отделались легким, но на всю жизнь памятным испугом.
Водитель фургона оказался вдребезги пьян. Когда к месту аварии прибыл усиленный наряд дорожной полиции, он крепко спал в слегка помятой кабине своего «танка».
Толпа собралась хоть и большая, но бездействующая. Люди смотрели на происходящее, судачили о последствиях, обменивались мнениями о том, кто из раненых останется жить, а кто отдаст Богу душу, оценивали убытки фирмы, говорили, что маршрут автобуса спланирован идиотски, — действительно, при повороте на площадь машина должна была выезжать на трассу, ведущую за город, и место это, трижды проклятое шоферами, всегда было чревато авариями, — и отгоняли детей, крутившихся вокруг в достаточном количестве.
Среди немногочисленных добровольцев, помогавших врачам «скорой помощи» перевязывать и таскать раненых, находилась сравнительно молодая женщина по имени Элизабет Фишер. Она была одета по-домашнему, в какой-то легкий розовый халатик с желтым передником, уже запачканным кровью, а ее светлые волосы были наспех стянуты в узел шелковой лентой. Как потом выяснилось, Элизабет Фишер готовила завтрак, когда услышала визг тормозов, скрежещущий удар металла о металл и вопли пострадавших, и в чем была выбежала на площадь из своего дома, углом стоящего к месту аварии.
На лице молодой женщины было написано искреннее сострадание.
— Ну потерпите, умоляю вас, потерпите немного! — повторяла она, делая перевязки раненым.
Изредка Элизабет Фишер отрывалась от дела, поднимала голову, находила в толпе очаровательное создание с расширенными от страха и любопытства глазами и кричала:
— Немедленно иди домой, Рони, что я тебе сказала!
На секунду исчезнув, обладательница прекрасных глаз вновь появлялась на прежнем месте. «Ну и задам же я тебе трепку!» — решила про себя мать.
Но вот однажды, оглядев толпу, Элизабет не увидела дочери, не увидела ее и минуту спустя, и еще десять минут и подумала, что, как ни странно, Рони послушалась ее совета.
Но ребенка не оказалось потом ни дома, ни у соседей, ни даже в крохотном скверике на Буль-Дайк, куда Рони категорически запрещалось ходить одной, поскольку для этого надо было пересекать площадь, и куда она постоянно стремилась.
Ребенок исчез.
В час дня комиссар полиции Гард все еще стоял у большой карты города, по которой медленно ползла светящаяся точка. Она ползла вот уже два с половиной часа, ни на секунду не останавливаясь, по нескольку раз минуя одни и те же перекрестки, забираясь на окраину и возвращаясь в центр, и даже попала однажды на Карен-Дайк, но быстро свернула с этой опасной улицы, на которой находилось полицейское управление.
Вдруг точка замерла на одном месте, и в то же мгновение ожил селектор.
— Они остановились, шеф, — сказал Мердок и через паузу добавил: — Из машины вышел тот, который в сером костюме. Идет к кафе «Нимфа». — Снова через паузу. — Зашел в кафе, комиссар. Как меня поняли?
— Понял, — сказал в микрофон Гард. — Что в «бьюике»?
— Остались трое. Девочка с ними, но я ее плохо вижу. — Через паузу: — Он вышел из кафе, комиссар. В руках газета. Читает. Пошел к машине. — Через паузу: — Сидят все вместе. Чего-то ждут…
— Будьте внимательны, Мердок, и осторожны!
— А как же, шеф?
Селектор замер.
— По-моему, их надо брать, — тихим, но решительным голосом произнес Честер, находящийся в кабинете Гарда. — Ты делаешь ошибку, Дэвид, я в этом убежден.
— Рано, — коротко ответил Гард.
— Но ведь это опасно! Ты рискуешь ребенком, а вдруг они…
— "Вдруг" не позволим. Мердок вмешается в любой момент. Ты это знаешь. Без гарантии я не пошел бы на это дело, с меня хватит Майкла.
— И все же! — сказал Честер. — Это последняя ниточка! Она может лопнуть, и что тогда?
— Последняя, Фред, именно последняя! — повторил комиссар.
Два с половиной часа преступники кружили по городу, но вовсе не потому, что заметили слежку и путали следы — группа Мердока всегда работала безукоризненно, — а чего-то выжидали.
Чего именно?
События развивались для них естественно и традиционно. Благополучно вышел очередной номер «Мир пять минут назад», который сообщил читателям о катастрофе на площади Примирения и о пропаже Рони Фишер. «Опять рэкетиры?!» — стояло шапкой на полосе. В этом же выпуске было опубликовано интервью с инспектором полиции Джином Моргинсом, который по долгу службы всегда занимался подобными делами, занялся и на этот раз. Он выехал на место по телефонному звонку Элизабет Фишер в то время, когда инспектор Мердок уже полчаса гонял по городу за светло-бежевым «бьюиком». Допросив мать ребенка, соседей и кое-кого из зевак, еще толпившихся на месте аварии, Моргинс официально объявил о розыске Рони Фишер и попросил газету опубликовать фотографию девочки. Одновременно с этим инспектор сообщил репортеру, что полиция, как всегда, предпримет все меры и что в ближайшие часы специальные команды накроют будто бы известные Моргинсу явочные квартиры и убежища рэкетиров, — такое заявление можно делать лишь в том случае, если никаких убежищ и квартир ты не знаешь. Собственно, на этом практическая часть деятельности инспектора Моргинса кончалась, и Гард не вмешивался в нее, позволяя 3-му участку комиссара Вутса делать обычные ошибки и создавать преступникам традиционные трудности, которые те с успехом преодолевали. Ничто не должно было их спугнуть или насторожить раньше времени — об этом прежде всего заботился комиссар Гард. Между тем у него самого возникли довольно серьезные затруднения. Ведь люди Гарда, следя за преступниками, были вынуждены скрываться и от них, и от людей Вутса. Это была «круговая оборона», как выразился Гард, формулируя задачу Мердоку, на что инспектор, рассмеявшись, ответил, что всю жизнь мечтал хоть раз побегать от «собственного брата».
Но почему они выжидали? Почему бесконечно кружили по городу, возя с собой опасный груз и не расставаясь с ним так легкомысленно долго?
Вновь ожил селектор.
— Шеф, позади «бьюика» остановился «мерседес» с тремя пассажирами, номер 1467951, — сказал Мердок своим обычным спокойным голосом. — Человек в сером костюме вышел из «бьюика». — Через паузу: — Идет к «мерседесу», комиссар…
— Похоже, что начинается, — тихо произнес Гард, беря в руки микрофон. — Четвертая, шестая и седьмая группы, подтвердите связь.
Почти одновременно ответили три разных голоса, и комиссар убедился, что группы слушают друг друга, Мердока и его.
— Человек в сером возвращается к «бьюику»! — сказал Мердок, сразу взяв тоном выше, как это делают комментаторы футбольных матчей, когда у ворот создается напряженная обстановка и дело может кончиться голом. — Они выносят ребенка! Несут к «мерседесу»! Передают двоим, которые сидят сзади! — Мердок почти кричал. — Возвращаются назад! Включены оба мотора! Сейчас разъедутся, шеф!
— Спокойно! — на зависть Честеру, произнес Гард. — Общее внимание! Шестая группа, вы продолжаете наблюдение за «бьюиком». Остальные переключаются на «мерседес» с подчинением Мердоку. Предупреждаю посты о наивысшей готовности. Как поняли, Мердок?
— Вас понял, комиссар, — сразу успокоившись, сказал Мердок. И через секунду: — Они двинулись. «Бьюик» показывает левый поворот, «мерседес» — правый, в сторону площади Вокзалов.
— Сто двенадцатый, сто двенадцатый! — тут же произнес Гард. — Будьте внимательны, «мерседес» идет в вашем направлении.
— Рады его встретить, комиссар, — ответил пост на площади Вокзалов.
— Я выезжаю, Мердок, — сказал Гард. — Внимание, дальнейшая связь через семнадцатый. Там за рулем инспектор Таратура.
Выдвинув ящик стола, Гард быстрым движением взял пистолет и сунул его в задний карман брюк. Вторично за несколько последних дней Фред Честер видел комиссара вооруженным. Когда Гард брал пистолет, это значило, что он ждет от событий любых поворотов. Направляясь к двери, Гард бросил Честеру:
— Тебе лучше оставаться здесь.
— Что?! — сказал Честер и вдруг остервенело преподнес комиссару дулю.
Спорить и удивляться было некогда.
Двигатель «Ягуара-110» работал мягко и едва слышно. Заметив вышедших из подъезда Гарда и Честера, Таратура заранее приоткрыл дверцы машины. Они еще не успели захлопнуться, как «ягуар» медленно двинулся с места, а затем, словно одумавшись, рванулся в переулок.
— На площадь Вокзалов, шеф? — несколько запоздало спросил Таратура, но он, вероятно, слышал весь разговор по селектору, не выходя из «ягуара».
Гард хотел что-то сказать, но зажглась синяя лампочка, и он взял в руки микрофон.
— Гард слушает. Вы, Мердок?
— Нет, комиссар, сто двенадцатый! Они проскочили площадь Вокзалов в направлении…
«Сто двенадцатый» вдруг замялся.
— В каком направлении? — нетерпеливо спросил Гард.
— Простите, шеф, я всегда путаю юго-запад с юго-востоком…
— Называйте улицы.
— К площади Примирения…
— Верно, шеф, — вмешался Мердок, — мы идем к площади Примирения.
— Вот это да! — воскликнул Таратура.
— Неужели они хотят возвращать ребенка? — сказал Честер.
— Сто двенадцатый, немедленно свяжитесь с сотым и передайте ему, что «мерседес» движется к ним, — приказал Гард. — Мердок, куда вы пропали?
— Я здесь, комиссар, — спокойно ответил Мердок. — Иду по пятам, но скорость у них приличная. Боюсь потерять.
— Сократите расстояние, — посоветовал Гард.
— Увидят.
— Ну и черт с ними! Увидят, да не поймут!
«Ягуар», повинуясь Таратуре, тоже летел к площади Примирения. «Вернуть ребенка? — подумал Гард. — Нет, не похоже. Они просто ссадили бы девочку где-нибудь на окраине, подальше от ее дома… Но кто возьмется предугадать поступки гангстеров? Кстати, как поживает наш „бьюик“?»
— Шестой, шестой! — вызвал Гард. — Доложите обстановку.
«Шестой» откашлялся и сказал:
— Иду нормально, комиссар. Они не торопятся, я тоже. Расстояние тридцать метров. Проезжаем парк Сента-Клосс.
Гард на секунду задумался, потом вдруг спросил:
— У них есть антенна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30