- Эдисон? - полувопросительно произнес отшельник. И как бы сам себе
ответил: - Роб Эдисон. Да. Я...
Его лицо с задубевшей кожей опять исказилось от какой-то щемящей
боли.
- Я не хочу ничего вспоминать.
- Ты обязан, - резко сказал Саймон. - Этот юноша пролетел
полгалактики, чтобы узнать, кто был виновником гибели корабля.
Безродный монотонно забубнил:
- Эдисон. Эдисон. Ты поймал мое животное в Тчерчилле, Эдисон. Мне
кажется, я слышал это имя именно там.
- Я называл его, - сказал Саймон. - Во флайере. Я тогда сообщил тебе,
кто спас твоего эмптса, после чего ты проявил беспокойство. Я думал...
- Что я сумасшедший? Сумасшедший Безродный - так меня все называют. Я
знаю об этом. Сумасшедшим я стал тогда, когда ко мне вернулись
воспоминания вот о чем, - и он показал на висевший над головой корпус.
- Только упоминание этого имени пробудило тогда воспоминания о
прошлом, даже несмотря на воздействие эмптса, не так ли? - спросил Саймон.
- Наверное, так, - ответил Безродный.
Наконец, Роб немного справился с волнением.
- Вы были заместителем моего отца, - сказал он.
Роб все еще не мог поверить, что перед ним Моссроуз. Как он не похож
на того Томаса Моссроуза, которого отец в своем дневнике характеризовал
как добросердечного, дружески настроенного, веселого человека! В голубых
глазах стоявшего перед ним бродяги Роб видел страшную тоску и ненависть к
нему, Робу, вызывавшему у Безродного горькие воспоминания.
Безродный не прореагировал на слова Роба. Он просто сердито посмотрел
на Эдисона-младшего.
Саймон, глянув на Роба, быстро моргнул глазами. Роб понял знак -
командир будет запугивать отшельника.
Безродный не успел заметить этого взгляда. Он шаркал отяжелевшими
ногами по сырому песку и обмахивал рукава своей грязной, обтрепанной
рубашки, чем напомнил Робу Бартона Луммуса.
Саймон резко окликнул старшего адъютанта Моссроуза по имени, ставшему
для него привычным.
- Отвечай нам, Безродный.
- Я не должен перед вами...
Лазерное оружие начало подниматься в руке Саймона. Приходилось
прибегать к запугиванию. Безродный съежился от страха.
Саймон нацелился лазером в живот Безродного.
- Рассказывай!
Тишина. Робу казалось, что Моссроуз пронизывает его пристальным
взглядом насквозь и через него смотрит в свое прошлое, полное ужаса.
Наконец, он заговорил:
- Знаете, когда я впервые увидел запуск межзвездного корабля, мне
захотелось посвятить себя космической службе. Я стал искать место и в
конце концов нашел одно. Всего лишь одно. Мой дядя - не помню его имени:
Ефраим или Ефрем - он занимал высокий пост в космической администрации.
Роб решил что-то сказать и уже произнес первые звуки, когда Саймон
строгим взглядом остановил его. У Роба все кипело внутри, но он замолчал.
А Безродный негромким голосом продолжал:
- Вы не можете себе представить, как мне хотелось попасть на службу.
Никто из вас не сможет этого понять. Время тогда было хорошее. Первые ССК
начали преодолевать более длинные расстояния, чем...
Неожиданно умолкнув, он протер глаза коричневыми от загара пальцами.
- ...ну, в общем, громадные расстояния. Целые созвездия. Туманности.
Мой дядя воспользовался своим положением. Записи с моими тестами были
частично стерты. Я был принят на должность. Мой первый командир... -
последовал выразительный жест в сторону корабля. - Капитан Эдисон. Дункан,
сказал он. Зови меня Дункан. Я тогда был совсем зеленый. Перепуганный.
Старался изо всех сил...
Настроение его вдруг снова резко изменилось. Он со свирепым видом
сказал:
- Не заставляйте меня все это рассказывать.
Роб тяжело вздохнул и выпалил:
- Вы должны говорить. Мой отец погиб вместе с "Маджестикой".
- Не сразу, не вместе...
- Но он мертв. И его действия в заключении комиссии по расследованию
аварии получили оценку ПКК.
В голосе Роба слышались гневные нотки, которые он старался
сдерживать.
Безродный не сразу понял, что за определение вынесла комиссия.
- Имеется в виду ошибка капитана?
- Просчет в команде капитана.
Линдси не отводила глаз от грязного и изнуренного лица Роба. Она еще
больше прижалась к руке отца, когда увидела, что лицо Роба вдруг стало
суровым, сделав его непримиримым и очень повзрослевшим. А Роб именно таким
себя и чувствовал.
- Твой отец знал... - начал было говорить Безродный.
- Что вы ни на что не способны.
"Выясни до конца", сказал себе Роб. "Выясни все до конца, чего бы
тебе это ни стоило".
- Он знал о вашей профессиональной непригодности, Моссроуз.
- Ты убежден в этом? - спросил Роба Саймон.
- Отец написал о своих сомнениях в дневнике. О том, что его помощник
не разбирается в астроматематике и в теории временных соотношений. Хотел
отправить на Моссроуза рапорт.
Голос Роба становился все более и более колким.
- Но отец не составил на него донесения. Он понимал, что должен, но
не сделал этого. Решил ему помочь. Дать шанс, предоставив больше
самостоятельности.
Голову Роба закружило жестокое чувство - чувство, похожее на экстаз
охотника, догоняющего добычу, чтобы убить ее.
- Мой отец дал вам такой шанс, не так ли?
- Он был добрым... - пробормотал Моссроуз.
- Да, он был слишком добр. И вся вина пала на него.
Решив узнать всю правду, Роб рискнул прямо спросить:
- Кто был на посту командира, когда вы стартовали с Далекой звезды?
- Я был.
- Это был ваш первый старт?
- Д-да.
- Моего отца не было рядом с вами?
- М-нет, сначала не было. Он позволил мне попробовать... одному.
- И вы погубили две тысячи человек!
Безродный поднял глаза и уставился на Роба. Он смотрел на Эдисона
так, как будто только сейчас его увидел. Испарина появилась не только на
коже лица Моссроуза, но и на его спутанных усах и бороде.
- Я знаю, что погубил, - сказал он. - А меня спас Бог, я знаю.
Роб так сильно сжал кулаки, что ногти впились в его ладони. Это
вызвало боль, а боль распалила затаенную внутри злость. Он сделал
решительный шаг вперед. Саймон стремительно преградил ему путь.
- Успокойся, Роб. Ты слышишь, что я говорю?
Роб затоптал ногами на месте, увидев перед собой горящие глаза
командира.
- Ты хочешь знать правду, Роб? Так будь мужчиной и спокойно все
выслушай.
- Но он убил...
- Дай ему возможность рассказать все до конца.
Взяв себя в руки, Роб отступил на прежнее место. В уголках голубых
глаз Безродного снова появились слезы. Он жалобно сказал, - уже в который
раз! - что не надо было заставлять его ворошить прошлое.
Саймон отвечал ему с неизменной твердостью и настойчивостью.
- Не начинай опять! Чем быстрее мы закончим, тем будет лучше для всех
нас. Этот молодой человек хочет знать, как проходил старт. Расскажи ему.
И Безродный вновь заговорил - оцепеневшим монотонным голосом:
- Ошибка была допущена в расчетах. Моя ошибка. Перед стартом у меня
не все ладилось с программой, которую я готовил для компьютера. Одна серия
команд получалась не совсем точной. Мне не удалось самому найти ошибку, и
я не посчитал нужным обратиться за помощью к капитану. И я... Я ввел в
компьютер программу в таком виде, как ее составил. Скорее всего, я решил
тогда, что все сделано правильно. Подъем прошел прекрасно. Мы успели
определить, что вошли в гиперпространство за примерно... теперь уже не
помню, три или четыре миллисекунды...
- За пять, - вздохнув, уточнил Роб.
- Хорошо, за пять. Капитан бросился в другое кресло, рядом со мной.
ССК затрясло. Послышался страшный скрежет, мы ничего не видели через
смотровые окна...
- Мой отец пытался произвести коррекцию?
- Да, я думаю, что так. Он только начал... Все произошло
молниеносно... Было уже слишком поздно исправлять какую бы то ни было
ошибку. Нас уже не было в гиперкосмосе. Мы врезались сюда, под землю.
- И встретили очень жесткое сопротивление! - негромко воскликнул
Саймон. - Я не очень хорошо разбираюсь в механике гиперкосмических
полетов, но могу себе представить, что случается, когда ССК собирается из
молекул снова в единое целое, но после этого попадает не в
гиперпространство, а в обычное пространство, занятое массивными скалами.
Сопротивление твердой породы способно опять разбить корабль на отдельные
молекулы в считанные доли секунды. Корабль может просто перестать
существовать.
Роб медленно поднял глаза к побитому, исполосованному огнем корпусу.
Он с трудом воспринимал абстрактные понятия, о которых говорил Линг.
Просто Роб воочию видел перед собой кусок металлического корпуса,
попавшего сюда по чьей-то злой воле и чудом сосуществующего или
пытающегося сосуществовать с сотнями миллионов тонн скалистой породы. В
мгновение ока эта крошечная по сравнению с гигантской громадой скал
полоска металла может оказаться сдавленной, сжатой в гармошку,
спрессованной, растертой в пыль. А что если бы какой-то хотя бы небольшой
своей частью корабль попал в такое место в скалах, где есть воздушное
пространство, тогда возможно... возможно...
Роб чувствовал, как у него разболелась голова. Он показал наверх и
спросил:
- Это все, что осталось от корабля?
Безродный кивнул.
- Получается, ваша компьютерная программа отправила "Маджестику" в
землю Далекой звезды?
- Капитан пытался скорректировать...
- Где он находился, когда все это случилось? - поинтересовался Роб.
- Рядом со мной на инженерном мостике. Вон там, в самом верху той
огромной комнаты, что над нами. Вы... не смогли его увидеть в темноте. От
страшного удара мы... все потеряли сознание и... всех людей, которые еще
были живыми... разбросало в разные стороны. Я пришел в себя спустя много
часов, а, может быть, дней. Все, кроме твоего отца и еще одного члена
экипажа, были мертвы. У твоего отца все время шла кровь из носа и ушей. Я
не знаю, почему так случилось, но... я был единственным человеком, не
получившим серьезных повреждений. У меня был легкий перелом руки и
несколько порезов, нанесенных мне командирским креслом, когда его вырвало
вместе со всеми болтами. Мы... нашли аппараты кислородной резки. И,
разрезая корпус то в одном, то в другом месте, пытались найти выход на
поверхность планеты. Член судовой команды - я так и не узнал его имени -
он умер. Потом скончался твой отец. Он уже едва держался на ногах. Все его
лицо было красным... Совершенно красным в свете от нашего единственного
фонаря...
Робу хотелось крикнуть, чтобы этот человек замолчал, но он не мог.
Мысленно Роб сопоставил залитое кровью лицо отца, которое явилось сейчас
перед ним, как живое, с портретом капитана Эдисона, трепетно хранившимся
сыном уже столько лет. Но почти сразу же Роб отделил один образ от
другого. В ушах у него звенело. Он смутно слышал, как Безродный отвечает
на какой-то вопрос командира.
- ...да, похоронен. Недалеко...
- Идем, Роб, - сказал Саймон.
Ошеломленные всем услышанным, они двинулись поперек пещеры. Их путь
освещал фонарь Линга. Вскоре они подошли к двум маленьким могилам,
выложенным из камней.
- Я... не могу вспомнить, в каком именно месте я похоронил капитана,
- как бы извиняясь, сказал Безродный.
Роб прошел вперед и стал отдельно от всех. Его тень легла на грубые
погребальные камни.
Как-то незаметно у него исчезла головная боль. Страшная усталость все
так же цепко держала его в руках, но он снова обрел способность ясно
мыслить, хотя слезы начинали застилать глаза. Роб старался не проронить ни
одного жалобного звука, но слезам дал волю.
Прошли и слезы. Роб выпрямился. На него как будто подуло свежим,
холодным ветром. Усилием воли он заставил себя отойти от могил, мысленно
попрощавшись с отцом. Навсегда.
Роб снова обратился к Безродному:
- Допущенная вами ошибка загнала "Маджестику" сюда, в эти пещеры.
- Я же так и сказал, разве нет? А капитан...
- Разрешил вам руководить взлетом. Следовательно, он тоже допустил
ошибку.
Просчет в команде капитана. Эта оценка на веки вечные будет связана с
именем его отца.
Вины капитана, действительно, больше. Он позволил своему старшему
адъютанту командовать кораблем в самый ответственный момент и, значит,
рисковал жизнями всего экипажа. В качестве оправдания Дункану Эдисону не
может служить то, что он пытался помочь одному человеку. В результате -
погибли две тысячи людей.
Расследование Роба на этом завершилось. Его вера и надежда были так
же мертвы, как мертвы два человеческих существа, останки которых уже
сгнили под этими наваленными кое-как камнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28