— Нет. Кто это — Римо Уильямс?
— Римо Уильямс — это мой ученик. Он кореец, как я. На одну шестнадцатую кореец. Но дело в том, что появился самозванец, который называет себя Римо Уильямсом. Он хочет тебе зла, и я здесь, чтобы защитить тебя от него.
— И работаешь ты на президента?
— Я ни на кого не работаю! — возмутился Чиун. — У меня контракт с императором. Он работает на президента. — Чиун улыбнулся. — Но я уверен, президент знает, что я здесь.
Тут двери лифта распахнулись и в офис, держа оружие дулом вниз, вбежали четверо полицейских.
— Стреляйте! — закричал Мэнген. — Во всех, кроме меня!
Чиун обернулся, а Мэнген выскочил из кабинета в приемную и мимо стола секретарши кинулся в маленький альков, где схватился за телефонную трубку.
За его спиной кто-то из полицейских сказал:
— А теперь, старина, вот что: ты только не серди нас, и тебе не причинят вреда.
В трубке раздался ответный щелчок.
— Мне нужно поговорить с президентом, — сказал Мэнген.
— Это срочно, мистер Мэнген? — поинтересовался оператор Белого дома.
— Я личный друг президента. Я выложил семизначную сумму из доходов корпорации на его переизбрание!
Через несколько секунд до него донесся голос президента Соединенных Штатов:
— Рад тебя слышать, Дрейк. У тебя все в порядке?
— Есть один вопрос, господин президент. Знаю, что ли прозвучит дико, но не посылали ли вы, случайно, охранять меня одного китайца?
— Опишите его.
— Футов пяти ростом, лет восьмидесяти на вид. В каком-то розовом женском халате. Только что смел к черту всю мою охрану.
— Отлично. Значит, он действует, — сказал президент.
— Сэр? — переспросил Мэнген.
— Все хорошо, Дрейк. Можешь расслабиться. Ты в хороших руках.
— В хороших руках? Но, господин президент, он же древний старик!
— Это неважно, — сказал президент. — Я послал его тебе на защиту.
— От чего?
— От того психа, который подстрелил Лаваллета. Не можем же мы позволить, чтобы он разнес весь мозговой центр Детройта!
— И для защиты прибегаем к помощи китайца?
— Корейца. Смотри, не вздумай назвать его китайцем, — предостерег президент. — Я за последствия не отвечаю. А паренек его тоже там?
— Нет, старик один.
— Ну, одного из них вполне хватит, — сказал президент. — Так что держи меня в курсе. Привет жене. И, между прочим, не стоит об этом распространяться. Я, например, о нашем разговоре уже забыл.
— Все понял, господин президент.
Мэнген положил трубку и бегом кинулся назад. Черт, старый пень и впрямь от президента, а он натравил на него четверых верзил! Как оправдаться, если старика уже нет на свете?
Чиун был на этом свете. Он спокойно сидел за письменным столом Мэнгена.
Четверо полицейских лежали в центре ковра, скованные вместе собственными наручниками, и извивались, стараясь освободиться.
— Мистер Мэнген! — закричал один из них. — Пошлите за подкреплением!
Мэнген покачал головой:
— Нет необходимости, ребята. Дело в том, что я обознался. Пожилой джентльмен, как выяснилось, — один из моих охранников.
— Ну тогда выпустите нас отсюда, — попросил другой полицейский.
Мэнген залез каждому в карман, выудил ключи от наручников и освободил их, хотя прикасаться к пролетариям не любил.
— Уверены, что старик в норме? — спросил один, растирая кисти, чтобы восстановить кровообращение.
— Да. Это была моя ошибка.
— Нам, знаете ли, придется составить рапорт, — сообщил полицейский.
— Сейчас уладим, — улыбнулся Мэнген.
И уладил. Каждый полицейский получил возможность за полцены купить свою следующую машину. Взамен они обязались объявить мертвые тела в холле жертвами случайной перестрелки. И забыть о старике.
Дрейк проводил их к лифту и вернулся в свой кабинет.
— Итак, мистер...
— Чиун. Мастер Чиун, а не мистер.
— Мастер Чиун. Я навел о вас справки. Вы и в самом деле тот, за кого себя выдаете.
— Надо было сразу верить, не было бы столько лишней мороки, — проворчал Чиун.
— Ну, что сделано, то сделано. Итак, если вы здесь, чтобы защищать меня, что я должен делать?
— Стараться, чтоб тебя не убили, — сказал Чиун.
* * *
Вертолеты спасателей прибыли ночью. Римо первым услышал их приближение и разбудил Лорну.
— Летят, — сказал он.
— Я ничего не слышу.
— Скоро услышишь.
— Отлично. Я буду рада вернуться, — произнесла она.
— А я, сказать по правде, буду по вам всем скучать, — признался Римо.
— Что ты имеешь в виду?
— Что сейчас моя остановка. Я выхожу.
— Разве ты не вернешься с нами?
Она помолчала. Глухой рокот приближающихся вертолетов разнесся по пустыне.
— Нет. А то замучают расспросами.
— Куда же ты пойдешь? Вокруг один песок.
— Я сумею выбраться.
— Но почему?!
— Надо! Я хотел попрощаться с тобой. И попросить об одном одолжении.
— Каком?
— Никому не называй моего имени. Только ты одна его знаешь, и если кто-нибудь заговорит обо мне, скажи, что я ушел и заблудился.
— Ты уверен, что хочешь именно этого?
— Да.
Лорна обняла его.
— Я не стану мучить тебя расспросами, — сказала она. — Но, пожалуйста, побереги себя.
— Договорились. А ты побереги нашу девчушку.
Римо прижал ее к себе, отстранил, повернулся и ушел в ночь как раз в тот момент, когда в миле от них засветились прожектора вертолетов.
Римо бежал, пока не убедился, что его уже не увидят, затем снизил темп и шагом направился на север. Через несколько миль он взобрался на огрызок скалы и посмотрел назад. Чуть поодаль от сгоревшего лайнера на песке стояли два огромных вертолета. Он увидел, что людям помогают погрузиться, удовлетворенно кивнул и снова тронулся в путь.
Справа, окрашивая барханы в розовый цвет, поднялось солнце. К полудню, взобравшись выше, оно выбелило песок. Ближе к вечеру пустыня стала каменистей. А Римо все шел и шел, погруженный в свои мысли. Странным образом он уже скучал по собратьям-авиапассажирам. Сирота, он никогда не имел семьи; здесь же люди смотрели на него снизу вверх, как на старшего брата. Они нуждались в нем, надеялись на него. Это было непривычное, но приятное ощущение, и он снова пожалел себя за то, сколько он всего пропустил в своей жизни и еще пропустит.
Городской черты он достиг сразу после заката и в местной пивнушке нашел телефон. Как бы мал городок ни был, пивнушка всегда найдется, подумал он.
Может, это и есть ядро любого поселения: сначала кто-то строит пивную, она обрастает домами и улицами — и получается город?
Он набрал номер Чиуна в Нью-Йорке. Трубку никто не брал. Тогда он набрал специальный код. Сигнал пошел на номер в Ист-Молайн, Иллинойс, потом в Айолу, Висконсин, и наконец потревожил телефон на рабочем столе доктора Харолда У. Смита.
— Да? — услышал Римо кислый голос босса.
— Смитти, это я, — сказал Римо. — Я вернулся.
Молчание.
— Смитти! Что случилось?
— Римо? — медленно проговорил Смит. — Чиун с вами?
— Нет. Я только что ему звонил, но никто не ответил. Я думал, вы знаете, где он.
— Римо, я очень рад вас слышать.
— Тогда почему у вас такой голос, словно вы говорите не со мной, а со своей покойной бабушкой?
— Вы все еще в Детройте?
Римо так посмотрел на трубку в своей руке, будто личная ответственность за вздор, который она издает, лежала лично на ней.
— В каком Детройте? О чем вы? Я в Юте.
— Когда вы прибыли в Юту, Римо?
— Вчера, когда мой чертов самолет разбился в пустыне А что это за подозрительный тон, Смитти? Я вам не Джек Потрошитель!
В санатории «Фолкрофт» Смит набрал на клавиатуре своего терминала одно слово: ПЕЛЕНГ.
Зеленые буковки замерцали, и на экране появился номер телефона. Смит сразу понял, что звонок из Юты. Компьютер сообщил ему также, что Римо говорит из автомата.
— Эй, Смитти. Вы меня еще слышите?
— Да, Римо, слышу. Что вы сказали о крушении самолета?
— Самолет, которым я летел, упал в пустыне милях и восьмидесяти отсюда.
— Номер рейса?
— Да какая разница! Послушайте, я спас целый самолет с людьми! И сам выбрался живым. Почему вы так со мной разговариваете?
На компьютере Смита, по его команде, появились данные о вчерашнем исчезновении самолета, следовавшего рейсом «Лос-Анджелес — Солт-Лейксити».
— Вы летели из Лос-Анджелеса?
— Ну конечно. Я прикончил того парня, как вы велели, и выбрался оттуда ближайшим рейсом.
— И в Детройте вы не были?
— Что бы я, интересно, делал в Детройте? Машина у меня японская.
— Римо, я думаю, лучше всего будет, если вы направитесь сюда, в «Фолкрофт».
— У вас такой голос, словно там вы засадите меня в клетку.
— Я должен внести в картотеку данные о вашем отсутствии.
— Внесите следующее. Я был в пустыне. Там было жарко. Все, кто остался жив, — живы. Я посадил самолет в песок. Все. Конец передачи.
— Римо, пожалуйста, не нервничайте. Я просто хочу поговорить с вами.
— Где Чиун? Вот о чем следует говорить.
— Он уехал, — сказал Смит.
— Что, назад в Синанджу?
— Нет.
— Так где же он, Смитти, а?
— У него поручение.
— Поручение? У Чиуна? Чиун не примет поручений даже от иранского шаха, если тот снова придет к власти. Может, он на задании?
Смит замялся.
— Можно выразиться и так.
— Где он?
— Этого я и в самом деле не могу вам сказать. А сейчас, если вы...
— Смитти, — перебил его Римо. — Я сейчас вешаю трубку. Но прежде чем я это сделаю, я хочу, чтобы вы очень внимательно меня выслушали.
— Да? — сказал Смит, прижав трубку к уху.
И Римо в Юте с такой силой врезал ладонью по микрофону, что трубка разлетелась на куски.
Глава 8
Черная машина подъехала так бесшумно, что он не слышал ее приближения.
Тонированное стекло со стороны водителя сдвинулось, образовав щелочку, в которую водителя было не разглядеть.
Стрелок со шрамом на правой скуле, выйдя из своей машины, подошел к прибывшей. Все стекла в ней, даже ветровое, были такими темными, что в тусклом свете подземного гаража на канадской стороне Детройт-ривер он видел на месте водителя только темную тень.
— Уильямс? — спросил невидимый водитель.
— Зовите меня Римо, — поправил стрелок. — Славная у вас машинка.
Никогда такой не видел.
— Еще бы. Это тот самый большой сюрприз Лаваллета, «дайнакар». Я выкрал ее.
В оконной щели появился конверт.
— Возьмите. Это за Лаваллета. Следующий — Мэнген. В конверте адрес. Он принадлежит женщине, у которой Мэнген бывает каждую ночь по средам. Можете достать его там.
— Я еще не кончил Лаваллета.
— Все было как надо. Действуйте по плану в указанном мной порядке. Добить Лаваллета времени еще хватит. Пусть немного понервничает.
— Я мог бы прикончить его на том сборище журналистов. Возможности были.
— Вы все сделали правильно. Я вам сказал, никаких выстрелов в голову, и вы следовали инструкции. Кто мог знать, что он окажется в пуленепробиваемом жилете.
— Мне надо беречь репутацию, — сказал стрелок. — Если я в кого-то стреляю, мне не нравится, что он потом проводит пресс-конференции.
— Действуйте по плану. В порядке очереди. И никаких выстрелов в голову.
Стрелок пересчитал банкноты и пожал плечами:
— Как хотите. А это письмо в газету — ваша идея?
— Да, — тихо произнес невидимый водитель. — Я решил устроить что-то вроде дымовой завесы. Впрочем, вам это несколько осложнит жизнь.
— Чем это?
— Ну, они будут наготове. Усилят охрану.
Стрелок покачал головой:
— Мне без разницы.
— Люблю профессионалов, — одобрительно кивнул водитель.
Тонированное стекло плавно закрылось, и черный автомобиль, как призрак, абсолютно бесшумно выскользнул из гаража.
Стрелок, называвший себя Римо Уильямс, сел в свою машину и, как было приказано, некоторое время выждал.
Что и говорить, дельце было с придурью, он не любил такие. Игры какие-то: письма, туда стреляй, сюда не стреляй. Профессиональней — чистый удар, желательно под покровом ночи. И дело с концом. От этого же слишком несло вендеттой.
Он посмотрел на часы. Условленные пять минут истекли. Он завел машину и выехал из гаража. Шпионить за клиентом смысла не было. Во-первых, за это время он укатил далеко. А во-вторых, хороший профессионал внимательно следит за деталями. Детали — это все. Выехать сразу за ним и через пять минут оказаться бок о бок у светофора — глупость. Клиенты от таких вещей нервничают.
Стрелка ничуть не интересовало имя человека, который нанял его проколоть четыре ведущих детройтских колеса. Ни на одну секунду не поверил он в то, что клиент и впрямь псих, съехавший на охране окружающей среды, и жаждет крови автопромышленников только потому, что автомобили, видите ли, загрязняют воздух. Но какая ему разница? Лишь бы платили.
Если его что и беспокоило, так это требование не стрелять жертвам в голову. Клиенту следовало бы знать, что стопроцентно надежны как раз только такие выстрелы. Ты можешь весь вечер палить парню в грудь, а он все равно останется жив-живехонек.
Видал он такие случаи, что называется, своими глазами. Взять, к примеру, его первое задание. Жертву звали Энтони Сенаро-Носатый, мастодонт был, а не человек, и вклинился невпопад в дела дона с подпольной лотереей в Бруклине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29