Позже он мог сгруппировать мысли о невозможности снегопада из-за сильного холода с другими такими же мистическими парадоксами, как например жидкий кислород и сухой лед. Как можно дышать жидкостью? Разве он не перегородит тебе горло? А когда кладешь в стакан с водой кусок сухого льда, не должен ли он впитать всю влагу как губка?
Даже после того, как он осознал, как работают эти чудесные феномены, Смит продолжал помнить оставленные ими следы благоговейного трепета. Это была часть большого мира незыблемых вещей. Некоторые вещи просто были. Одной из них был сухой лед, так же как и абсолютная непогрешимость и неизменная правдивость четырех компьютеров Фолкрофта.
Нет, компьютеры не ошибались. Это был пятидесятитрехпроцентный шанс, что Фокс был Воксом и был, следовательно, девяносточетырехлетним стариком и, возможно, был связан с препаратом, называемым прокаин, до такой степени, что мог убить неизвестную женщину из-за небольшого количества этого вещества в ее организме, и что каким-то образом эти цепочки вероятностей приведут к убийствам двух военных лидеров, случившихся в один день одно за другим.
Телефон по адресу Шангри-ла продолжал звонить.
Было пятьдесят три процента за то, что Римо был на пути к тому, что даже компьютеры назвали бы странным.
Глава восьмая
— Тебе сколько лет? — спросил Римо, включая светильник с розовой лампочкой.
Это был великолепный секс. Безупречный. Жаркий, изобретательный, страстный и нежный, как секс «первый раз в автомобиле». Только он был в постели, и фантастическая блондинка рядом с ним побила рекорд продолжительности и частоты для женщин. Она была не просто быстрая, она была ультразвуковая. И очень, очень хороша. Здесь не было никакой романтики, чтобы подсластить пирог. Но это было все равно. Никаких существенных разговоров, никаких откровений о глубоко личных мечтаниях. Только старый добрый натуральный секс. И это было лучшее, что он знал с тех пор, как это произошло с Розанной Зевеки на бейсбольной площадке позади приюта, когда ему было четырнадцать.
Розанна знала свое дело, но бледная блондинка с лицом кошечки и глазами цвета морской волны, должно быть, была самой опытной партнершей в сексе, когда-либо существовавшей на планете. И теперь Римо понял, почему.
— Мне семьдесят, — замурлыкала она, поглаживая его бедро. — С половиной.
— Семьдесят? — его влечение увяло.
Это случилось когда она впервые произнесла эту ужасную новость. Теперь, после второго взрыва этой фразы, его живот вспенился будто он был захвачен волной эдипова греха, приукрашенного по краям венчиками полного абсурда.
— Семьдесят?!
— Здесь не нужно притворяться, — сказала она. Она заботливо покачивала руку Римо в своей руке. В семьдесят, подумал Римо, у нее должна быть особая манера держать руку. — Мы здесь все молоды. За это и платим, — нежно рассмеялась она. — Ну вперед, постарайся это принять. Ты ведь такой же!
— Нет, ни чуточки! — искренне признался Римо. — Я обычный, самый обычный.
Она раздраженно поднялась, ее безупречные бедра блестели в освещенной луной спальне без малейшего намека на складки или морщины. Римо пытался составить воедино все события, приведшие его сюда, в эту постель, где семидесятилетняя женщина волнообразно двигалась перед ним здоровой поступью молодого жеребенка.
Они с Чиуном прибыли в Шангри-ла менее часа назад. Добраться до места не составило труда. На эти земли въезд на машине был запрещен.
— Они отвлекают от безвременности существования в Шангри-ла, — высокомерно объяснил сопровождающий.
Сопровождающий — шофер, как выяснилось — провез гостей мимо покрытых снегом холмов, по узким дорожкам к огромной равнине, открывшейся неожиданно, и окруженной высокой металлической оградой с еще более высокими воротами с электронным управлением.
— Добро пожаловать в Шангри-ла, — произнес гид, остановившись в центре громадного запорошенного снегом парка, где дорога кончилась.
Чиун вел нелицеприятные рассуждения о том, что Шангри-ла — это более дорогой вариант многочисленных лагерей с неизменным массажем, морковным коктейлем и индейскими вигвамами для ночевки. Но по мере продвижения вглубь возникала Шангри-ла, Мекка Мечты, дарующая молодость, своеобразная дозаправочная станция для «Ка Элов» наподобие Бобби Джея на пути к строгости жизни средневековья.
Это было громадное сооружение, поместье викторианских масштабов, но с реквизитами в голливудском стиле в виде олимпийских размеров бассейна и неоновых светильников, влекущих к его знаменитым гостям, как маяки в темноте.
И все равно, несмотря на парадный мундир, что-то зловещее было в этой Шангри-ла. В памяти Римо всплыло и крутилось все время слово из старых романов про вампиров. Зловещий. Воздух в Шангри-ла был каким-то зловещим. Римо почти чувствовал этот запах. А Чиун сказал, что он определенно ощущал его.
— Или это просто запах от такого множества бледнолицых, — пренебрежительно сказал он.
Сами гости Шангри-ла больше не вызывали удивления у Римо. Многие из них были знаменитостями, чьи имена Римо смутно помнил по очень далеким воспоминаниям. Все они были крепкими, привлекательными, стильными, богатыми и молодыми. Сенатор Спанглер с супругой стояли возле камина в огромной гостиной дома, болтая с группой симпатичных молодых людей, одетых в самые лучшие и дорогие костюмы. Бобби Джей стоял в углу у большого рояля и щелкая пальцами напевал мелодию «Я люблю парня, который рядом со мной».
Легким движением головы Римо отказался от «мартини», появившегося в его поле зрения. Чиун тоже отказался, но сделал это, так быстро подбросив стакан в воздух, что мозг официанта не успел зафиксировать недовольство старика.
Канапе тоже были плохи.
— Пища белых людей, — усмехнулся Чиун. — Куриная печенка в окружении свиного жира, усажены на ломоть зеленого сыра и кусочек сухаря. Неудивительно что вы все ленивы и бестолковы. Посмотри, что вы едите.
— Это ведь только закуска, — объяснил Римо. — Обед еще не подавали.
— Я уж вижу. Поесть перед едой, чтобы к еде подготовиться.
— Канапе мы тоже не будем, — сказал Римо официанту.
И тут появилась блондинка. С минуту она кралась через толпу в своем воздушном красными блестками платье, делая серьезные знаки глазами Римо, и через минуту они оказались наверху вместе в постели с блондинкой, мурлыкавшей, и ласкавшейся, и делавшей сногсшибательные вещи. И Римо забыл обо всех 52 идиотских шагах к женскому экстазу, поскольку у этой был запас экстаза на целую армию с самого первого их рукопожатия.
А затем она взорвала бомбу о том, что ей было семьдесят лет от роду.
— Зачем ты здесь? — с сожалением спросил Римо, уверенный в глубине своего сердца, что ему уже никогда не будет так хорошо в постели.
— Перестань притворяться таким наивным, — сказала она, затем остановилась и посмотрела на него с некоторым изумлением. — Или... ты что, здесь впервые?
— Впервые для чего?
— Дай-ка мне свои руки.
— Что? — Он пытался сопротивляться, но она уже была на нем и взяв его левую руку поднесла ее к свету розовой лампы. — Ни одного следа, — пробормотала она еще больше удивляясь. — Ты что, нетронут?
— Чем?
— Инъекциями, — ответила она. — Инъекциями доктора Фокса. — Она взяла его руки в свои: — Я не хочу тебя пугать, или что-то в этом духе, но надеюсь, что ты понимаешь, во что ввязываешься.
— Не представляю, о чем ты говоришь, — сказал Римо. — Я не имею ни малейшего понятия о том, что происходит в этом сумасбродном месте.
Она показала ему свои руки.
— Во-первых, вот это. — Под розовым светом лампы внутренние поверхности ее рук были похожи на старую древесину, покрытые таким количеством дырочек, что через них, наверное, можно было просеивать муку.
— Я знаю, эти следы уродливы, раз в пять лет я делаю пластическую операцию, чтобы скрыть их. Но это то, что осталось, — ее голос звучал мягко и отдаленно.
— Господи Иисусе, — в ужасе произнес Римо. — И как часто ты пользуешься этим соком счастья?
— Давно, — сказала она, глядя на Римо свысока. — Ужасно давно. Я же тебе говорила, мне семьдесят лет. И получаю инъекции большую часть из этих семидесяти.
— О, оставь, — сказал Римо. — Что бы ни значили эти отметины, они не значат, что ты старушка.
— Но это так. Мы здесь все старые.
— Слушай, Бобби Джей может выглядеть моложе пятидесяти пяти. Миссис Спанглер может сойти моложе пятидесяти восьми, которые объявила ее дочь. Но если тебе семьдесят, тогда я сам Метазела. А теперь, зачем ты мне это рассказываешь?
— Затем. Тебя как зовут?
— Римо.
— А я Пози Понзелли. — Римо уставился на нее. — Ты обо мне слышал?
— Имя слышал, — ответил Римо. — Кинозвезда тридцатых, по-моему?
— Меня сравнивали с Гретой Гарбо, — задумчиво произнесла она. — Богиня любви.
Римо искоса посмотрел на нее.
— Мадам, если вы хотите, чтобы я поверил, что вы Пози Понзелли...
— Ты не должен ничему верить. Я только хочу, чтобы ты знал, на какой путь ты вступаешь, если сделаешь завтра первую инъекцию.
— О'кей, — вздохнул он.
Она, а не Римо, прервала очарование. Но это было все равно, подумал он. Пора было заняться делом.
— Когда ты встретила Фокса?
— Сорок лет назад, — не моргнув, ответила Пози.
— Брось!
— Ты сам спросил.
— Ну ладно, — сказал Римо. Если бы он должен был выслушать другую заморочку от другой сумасшедшей, прежде чем получить крохи информации, ну тогда ему надо было справиться с этим заданием. Здесь определенно не было здравомыслящих людей. — Продолжай.
— Это было в Женеве. Как раз перед концом войны мои фильмы перестали быть популярными. Говорили, что я начала стареть. Мне было двадцать восемь. — Она достала сигарету из бисерной сумочки и закурила. — Поэтому я отправилась в Швейцарию, чтобы провести курсы омолаживающей терапии в новой клинике, о которой я узнала. Там я и встретила Фокса.
— Того же самого Фокса?
Она кивнула.
— Он никогда не стареет. И его пациенты тоже — до тех пор, пока они продолжают принимать лечение. Но если нет...
Голос ее задрожал.
— Если они не продолжают, тогда что?
Она вздохнула и зажгла новую сигарету дрожащими пальцами.
— Ничего особенного. Но необходимо продолжать. Ты должен получать инъекции ежедневно. Вот что я хочу, чтобы ты понял прежде, чем начнешь лечение.
— Я думал, что вы приезжаете сюда раз в месяц, — сказал Римо.
— За новой порцией. Фокс дает нам препарата ровно на тридцать дней. Раз в тридцать дней мы должны приезжать сюда, и обязательно с наличными. Чеки и кредитные карточки не принимаются. В противном случае он немедленно прекращает лечение.
Ее голос задрожал. Головокружительная старушка, подумал Римо. Большинство женщин, предполагал он, заботятся о своей внешности. Но эта вела себя так, будто стать для нее старше на тридцать дней значило конец света.
— Ладно, — сказал он. — Но вещь, которую я не могу понять, — почему Фокс держит эту клинику в таком секрете. Если он действительно обладает какой-то волшебной вакциной, способной сохранить людям молодость, — он может сделать на этом огромной состояние.
— Он и так его делает, — сказала Пози. — Но не на нас. Дохода от тридцати пациентов Шангри-ла едва ли хватит на то, чтобы содержать эту клинику.
— Чем же он еще занимается?
— Точно не знаю. В любом случае, не сейчас, но несколько лет назад, когда я на него работала, кое-что происходило.
— Когда это было?
— В сороковых и пятидесятых. После нескольких лет лечения в Швейцарской клинике я осталась совсем без денег. Я пыталась уговорить своего агента в Голливуде найти мне подходящую картину, но никто не хотел рисковать и браться за меня. Коммерческие полеты в Европу были практически отменены во время войны, поэтому я не могла поехать и поговорить с ними лично. Кроме того, у меня не было столько наличных денег, чтобы выкупить достаточное для поездки в Америку количество препарата. Потому я осталась.
— Что за работу предложил вам Фокс?
— Обычную, — сказала она. — Сначала я была его любовницей. Он был ужасен, груб. Ему нравилось причинять боль. Я его ненавидела, но мне нужны были инъекции. Со временем он от меня устал. Я была очень рада. Но он стал доверять мне. И ко времени, когда он был готов перевести клинику сюда, в Шангри-ла, я вела его бумаги.
— Да? — заинтересовался Римо. — Что в них было?
— Разные вещи. В основном регистрировались доходы женевской клиники. Там он производил свой препарат. В те дни он довольно часто отсутствовал, и я за него занималась делами клиники. В то время там, конечно, не было гостей. Фокс собирался вернуться в Америку, поэтому он отказал всем пациентам...
Ее снова затрясло.
— Что случилось? — спросил Римо.
— Ничего. Просто я вспомнила...
Она пересилила себя.
— В любом случае он время от времени уезжал на месяцы. В эти периоды, пока я находилась в швейцарской клинике, он давал мне инструкции по телефону. Иногда он просил меня забирать странные пакеты в самых странных местах — на аллеях, заброшенных складах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22