Она только сегодня поступила к нам. Вам должны были позвонить из морга.
— Меня не было дома, — отрешенно проговорила Дорис. — Я не могла предположить, что она может быть убита. — Я думала, что она загуляла с каким-нибудь парнем.
— Думаю, что так оно и было, — заметил сержант.
На глаза Дорис Домбровски навернулись слезы.
— Так что же мне теперь делать? — выдавила она.
Дежурный сержант был очень заботлив. Ему часто приходилось видеть такое.
— Если вы не возражаете, я бы попросил вас спуститься вниз в морг с одним из полицейских. Если умершая действительно окажется вашей соседкой, офицер заполнит донесение об убийстве. Вас это устраивает?
— Конечно, — неуверенно произнесла она. — Я только не могу поверить, что Ирма мертва. В смысле, она так была полна жизни, вы понимаете!
— Как и многие другие, — сказал сержант. — Эй, ребята, кто-нибудь хочет проводить леди в морг для опознания?
Желающих не было. Почти все на этаже остались работать сверхурочно, и никто не чувствовал в себе сил болтаться по моргу для полного скорби опознания, а затем заполнять бесконечное донесение, которое может продлиться до начала следующего дежурства.
— Я хочу сказать, что это был для нее такой счастливый день! — продолжала Дорис.
— Зависит от того, кто как смотрит на вещи, я так полагаю, — изрек сержант.
— Я просто хочу сказать, что она была на телестудии, а затем совершенно неожиданно она приглянулась доктору Фоксу, и после она уехала с ним на его потрясающем лимузине и всякое такое...
Патрульный МакАрдл выронил резиновый штемпель, который подбрасывал в руке.
— Фокс? — закричал он, подпрыгнув. — Что там о лисах?
— Доктор Фокс. Диетолог. Тот, с которым Ирма уехала в тот день.
— Когда?
— В понедельник, Тогда я и видела ее в последний раз.
Дежурный сержант записал имя.
— Я займусь этим, сэр, — сказал МакАрдл.
— Надо будет спуститься с ней в морг и заполнить донесение, — сказал сержант. — Ваше дежурство уже почти закончилось. Вы действительно не против?
— Уверен, сэр. Того человека звали Фокс, так? — спросил он Дорис.
— У него были такие симпатичные кудряшки и все такое. Я имею ввиду, как будто между ними что-то такое возникло...
— Полицейский МакАрдл все запишет, — сказал сержант.
— Да, сэр, — сказал МакАрдл. Штемпель был в кармане. — Пойдемте со мной, мэм.
Дорис Домбровски засопела и размазала черные круги вокруг глаз.
— По крайней мере Ирме не было больно, когда она умирала, — сказала она.
— И то хорошо, — с симпатией произнес МакАрдл. — Погодите, откуда вам это известно?
Дорис опят шмыгнула носом.
— Потому что ей вообще не было больно. Она была из тех людей... Она никогда не испытывала боли. Кто бы ни был ее убийцей, он не причинил ей боли. Бедная Ирма.
МакАрдл проводил ее к выходу. Все из того, что сказала Дорис Домбровски, все до последнего слова, будет занесено в протокол. Это будет самый подробный самый полный и аккуратный протокол, который когда-либо получали ЦРУ, или мафия, или кто-то еще — тот, кто посылал эти чеки. Снова наступали счастливые дни.
Глава седьмая
Код с тремя нолями работал. Смит сидел возле монитора пока компьютеры Фолкрофт беззвучно анализировали донесения с упоминанием имени Фокс, полученные от 257 полицейских участков по всей стране.
Компьютеры обрабатывали информацию по программе, заданной Смитом, автоматически отсеивая все лишнее: лисы, Фоггсы и Фоксы с двумя «экс» исключались с головокружительной точностью. Все остальные Фоксы — оштрафованные за нарушение правил дорожного движения, арестованные за подростковые правонарушения или освидетельствованные как жертвы несчастных случаев будут скрупулезно проверены Смитом лично. Он неподвижно сидел у экрана, боясь моргнуть, считывая каждый пункт, нажимая клавишу «сброс» в каждом случае ничего не значащего Фокса.
Его глаза горели. Он на мгновение снял очки и вытер лицо носовым платком. Потом открыл глаза и пробежал глазами текст, выведенный на экран. Он нажал «паузу» и снова перечитал текст.
— ФОКС, ФЕЛИКС, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ, ЗАМЕЧЕН ПОСЛЕДНИМ С ЖЕРТВОЙ УБИЙСТВА ШВАРЦ, ИРМОЙ.
Смит ввел команду — ДАЙТЕ ПРИЧИНУ СМЕРТИ.
Компьютер пожужжал секунду, а затем выдал на экран свою версию кончины Ирмы Шварц. — ШВАРЦ, ИРМА Л. СМЕРТЬ НАСТУПИЛА ВСЛЕДСТВИЕ ПОПАДАНИЯ В ОРГАНИЗМ ГЦК ЧЕРЕЗ НОСОвоЙ КАНАЛ.
— РАСШИРИТЬ.
— ГЦК = ГИДРОЦИАНОВАЯ КИСЛОТА, ТО ЖЕ СИНИЛЬНАЯ КИСЛОТА. СОСТОЯНИЕ ЖИДКОЕ ИЛИ ГАЗООБРАЗНОЕ. НЕСТАБИЛЬНОЕ МОЛЕКУЛЯРНОЕ СОЕДИНЕНИЕ...
— СТОП.
Если его не остановить, компьютер будет выжимать всю известную информацию по этому предмету до последней капли, и для этого потребуется вечность. Смит отменил команду «расширить». На экран вернулось прежнее объяснение смерти Ирмы Шварц, с подробным описанием количественного состава ее крови. В самом конце списка стоял ПРОКАИН..... 0001. Текст сопровождался пояснением: — ВСЕ ПОКАЗАТЕЛИ В ПРЕДЕЛАХ НОРМЫ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ПОСЛЕДНЕГО ПУНКТА.
— ПРОКАИН: РАСШИРИТЬ.
— ПРОКАИН = НОВОКАИН, ОБЩИЙ ТЕРМИН. ОБНАРУЖЕН В РАСТЕНИЯХ КАКАО. ТАКЖЕ В ОЧЕНЬ ЧИСТОМ ВИДЕ, НО В МАЛЫХ КОЛИЧЕСТВАХ В ЭНДОКРИННОЙ СИСТЕМЕ ЧЕЛОВЕКА...
— ОТНОШЕНИЕ К ШВАРЦ, ИРМЕ Л.
— ПРАКТИЧЕСКИ ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ В КРОВИ ОБЪЕКТА В МОМЕНТ СМЕРТИ... НЕСООТВЕТСТВИЕ С 000 ДОНЕСЕНИЕМ... НЕСООТВЕТСТВИЕ...
— РАСШИРИТЬ НЕСООТВЕТСТВИЕ.
На экран вернулась картинка полицейского донесения: — ОБЪЕКТ НЕ ИСПЫТЫВАЛ ЧУВСТВА БОЛИ.
— Что-о? — вслух спросил Смит. Он попросил пояснений у компьютера.
— ПОЛИЦЕЙСКОЕ ДОНЕСЕНИЕ 000315219. ОБЪЕКТ ПО ДОНЕСЕНИЮ НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ЧУВСТВОВАТЬ БОЛИ... НЕСООТВЕТСТВИЕ С НИЗКИМ УРОВНЕМ ПРОКАИНА В КРОВИ ОБЪЕКТА...
Смит заинтересовался. Он снова вернулся к информации о прокаине и нажал клавишу «ОБЪЯСНИТЬ». Компьютер вывел на экран прежний текст, и в течение следующих двадцати минут выплескивал новые подробности о прокаине. Среди прочего Смит обнаружил, что уровень прокаина в крови в некоторых размерах приводит к тому, что организм становится нечувствителен к боли.
Если количество прокаина в крови Ирмы Шварц было близко к нулю, тогда непонятно почему возникло примечание в донесении о том, что она не испытывала боли. В довершение всего Феликс Фокс находился вместе с ней в день ее смерти. Все это никак не проливало свет на убийство адмирала Ивса, если только не...
— НЕОБЫЧНЫЙ УРОВЕНЬ ПРОКАИНА ПО РЕЗУЛЬТАТАМ ВСКРЫТИЯ ВАТСОНА, ГОМЕРА Г; ИВСА, ТОРНТОНА? — попросил Смит.
— УРОВЕНЬ ПРОКАИНА В НОРМЕ, — ответил компьютер.
Никакой связи.
Смит вернул программу на прежнее место.
Компьютер развернуто излагал сведения по истории препарата, включая различные публикации по этому вопросу. Смит исполнительно читал каждый абзац, появлявшийся на экране, анализируя десятки сообщений, снова и снова возвращаясь назад. В 1979 году имелось 165 упоминаний слова «прокаин» в прессе всего мира, включая бульварные издания Шри Ланки и энциклопедии. Обычным способом это займет вечность.
— ТОЛЬКО АМЕРИКАНСКАЯ ПЕРИОДИКА, — скомандовал Смит. — ТОЛЬКО ПОДСЧЕТ СЛОВА.
В 1978 году слово «прокаин» упоминалось двадцать раз, все только в «Журнале Американской Стоматологии». Имя Фокса не встречалось. Ни единственного упоминания о Фоксе за целое десятилетие шестидесятых. И пятидесятых. И сороковых. У Смита мучительно заболела голова.
В 1938 году в американских газетах и журналах слово «прокаин» упоминалось 51 тысячу раз. — СТОП. ОБЪЯСНИТЬ.
Статьи появлялись на экране одна за другой. Все они касались скандала вокруг ныне не существующего исследовательского центра в Энвуде, штат Пенсильвания, из которого исчезли огромные количества эндокринного прокаина, извлеченного из человеческих трупов. Исследования были продолжены, как военные эксперименты в целях повышения болевого порога воюющих солдат.
Общественный вой против заигрываний с болевыми опытами на «наших мальчиках в военной форме» отменил любое упоминание о похитителе препарата. В результате исследовательский центр в Пенсильвании был покинут, опыты оборвались, а руководитель исследовательского проекта без особого шума эмигрировал. Его звали Вокс.
Феликс Вокс.
— Вокс, — повторил Смит, с новыми силами задавая компьютеру новую программу.
— РАСШИРИТЬ: ВОКС, ФЕЛИКС. РУКОВОДИТЕЛЬ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ЦЕНТРА В ЭНВУДЕ, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ. ОБЪЕКТ 416. КАЛИФОРНИЯ. 1938 ГОД, — указал он.
— ВОКС, ФЕЛИКС. РОДИЛСЯ 10 АВГУСТА 1888 ГОДА... МЕСТО РОЖДЕНИЯ... УНИВЕРСИТЕТ ЧИКАГО...
— СТОП.
1888? Получается, что ему девяносто четыре года. Это был не тот человек. Смит проработал шесть часов кряду с самым современным и мощным компьютерным комплексом в мире, и все это привело его к другому человеку.
Он с отвращением выключил монитор. Это тупик. Несомненно, Римо тоже вышел на след не того человека. Если бы Смит был обычным компьютерным аналитиком, работавшим с обычным компьютером, он надел бы сейчас свое твидовое пальто двадцатилетней давности и тридцатилетней давности коричневую фетровую шляпу, закрыл замки своего атташе-кейса, в котором хранился телефон экстренной связи, и ушел домой.
Но Харолд В. Смит не был обычным человеком. Он был очень пунктуален. Пунктуален во всем И если его каша не оказалась бы перед ним на тарелке ровно в девять часов, он страдал бы расстройством желудка весь вечер. Он был настолько пунктуален, что не верил ничему — ни словам, ни людям, ни даже времени. Ничему кроме четырех вещей на земле, которые Смит считал абсолютно точными, чтобы заслуживать его доверие: компьютеры Фолкрофта.
А все четыре компьютера говорили категорически, что Феликс Фокс, профессор медицины, каким-то образом существовал без даты рождения. Получив так много в самом начале, нужно было готовиться к чему угодно.
Он снова решительно включил терминал.
— КООРДИНАТЫ, ЭНВУД, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ. ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР, КАЛИФОРНИЯ, 1938 ГОД, — запросил он.
Координаты появились на экране. Они в точности совпадали с теми, что дал ему Римо для Шангри-ла.
— Гм-м-м, — пробормотал Смит. Возможно, совпадение.
— ВЕРОЯТНОСТЬ: ВОКС, ФЕЛИКС = ФОКС, ФЕЛИКС? — спросил он еще раз.
— ВЕРОЯТНОСТЬ: ФОКС = ВОКС 53%, — ответили четыре объекта, которым Харолд Смит единственным доверял на земле.
Больше, чем шанс! Компьютеры оценили невероятное предположение, что доктор Феликс Фокс, самый популярный автор бестселлеров и безусловный авторитет в мире диет и похудания, ведущий телепрограмм и огромная знаменитость, чье моложавое лицо было известно миллионам, мог оказаться девяносточетырехлетним стариком по имени Вокс, пятьдесят лет назад с позором покинувшим страну после общенационального скандала, и на все это компьютеры ответили — 53%!
Это было равносильно тому, как если бы хирург, осматривая останки сгоревшего человека не пригодного для опознания, чьи ступни и кисти свернулись в обуглившиеся шарики, чьи зубы — ничего больше, чем растаявшие огрызки, прилипшие к до сухости зажарившимся губам, — сказал: — Через две недели он приступит к работе.
Смит был в исступлении. Ни один хирург на земле не мог оценить захватывающее дух предположение компьютеров Фолкрофта. Если они сказали — пятьдесят три процента, — тогда прокаин мог быть основным ключом к решению задачи. А ключ этот находился у Фокса. А Римо как раз и направлялся в какое-то местечко, называемое Шангри-ла, чтобы поговорить с этим Фоксом.
— СПАСИБО, — ввел он в компьютер, как делал всегда, заканчивая работу с четырьмя возвышенными созданиями.
— НА ЗДОРОВЬЕ, — ответили, как обычно, они.
Какая точность!
Конечно, была и другая вероятность, которая не была известна компьютерам, единственная во вселенной, непреодолимая во всех отношениях. Возможность того, что они ошибались.
Брови Харолда Смита сложились глубокой морщиной. Он почувствовал, что его дыхание стало быстрым и прерывистым, а сердце учащенно забилось. На лбу выступили капельки пота.
Ошибались? Четыре компьютера?
Он стал дышать глубже, что, как однажды научил его Римо, может моментально снять стресс, взял телефон и стал набирать длинную комбинацию цифр, которая соединит его прямо с Римо.
Вопрос был не в том, ошибались или нет компьютеры. Если они действительно ошибались, то, как полагал Смит, незачем было бы жить. Мир снова погряз бы в бездне гипотез, угадываний, подозрений, советов, полуправды, уверток, двухсторонних соглашений, пожеланий, надежд, в чарах обаяния, колдовства и инстинктов.
Он вздрогнул.
Когда Смит был маленьким мальчиком и жил в Вермонте, в один зимний вечер его мать познакомила его с вероятностью невозможного. Она перенесла юного Харолда через эту пропасть одним предложением. Вот что она сказала:
— Снег не идет оттого, что сегодня слишком холодно.
Слишком холодно для снега? Она наверное пошутила? Что может быть холоднее снега? Это же практически лед, только пушистый. Когда на улице холодно, идет снег. А если еще холоднее...
То это слишком холодно для снега.
Эта концепция заинтриговала воображение молодого Харолда Смита так, что невозможно описать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Меня не было дома, — отрешенно проговорила Дорис. — Я не могла предположить, что она может быть убита. — Я думала, что она загуляла с каким-нибудь парнем.
— Думаю, что так оно и было, — заметил сержант.
На глаза Дорис Домбровски навернулись слезы.
— Так что же мне теперь делать? — выдавила она.
Дежурный сержант был очень заботлив. Ему часто приходилось видеть такое.
— Если вы не возражаете, я бы попросил вас спуститься вниз в морг с одним из полицейских. Если умершая действительно окажется вашей соседкой, офицер заполнит донесение об убийстве. Вас это устраивает?
— Конечно, — неуверенно произнесла она. — Я только не могу поверить, что Ирма мертва. В смысле, она так была полна жизни, вы понимаете!
— Как и многие другие, — сказал сержант. — Эй, ребята, кто-нибудь хочет проводить леди в морг для опознания?
Желающих не было. Почти все на этаже остались работать сверхурочно, и никто не чувствовал в себе сил болтаться по моргу для полного скорби опознания, а затем заполнять бесконечное донесение, которое может продлиться до начала следующего дежурства.
— Я хочу сказать, что это был для нее такой счастливый день! — продолжала Дорис.
— Зависит от того, кто как смотрит на вещи, я так полагаю, — изрек сержант.
— Я просто хочу сказать, что она была на телестудии, а затем совершенно неожиданно она приглянулась доктору Фоксу, и после она уехала с ним на его потрясающем лимузине и всякое такое...
Патрульный МакАрдл выронил резиновый штемпель, который подбрасывал в руке.
— Фокс? — закричал он, подпрыгнув. — Что там о лисах?
— Доктор Фокс. Диетолог. Тот, с которым Ирма уехала в тот день.
— Когда?
— В понедельник, Тогда я и видела ее в последний раз.
Дежурный сержант записал имя.
— Я займусь этим, сэр, — сказал МакАрдл.
— Надо будет спуститься с ней в морг и заполнить донесение, — сказал сержант. — Ваше дежурство уже почти закончилось. Вы действительно не против?
— Уверен, сэр. Того человека звали Фокс, так? — спросил он Дорис.
— У него были такие симпатичные кудряшки и все такое. Я имею ввиду, как будто между ними что-то такое возникло...
— Полицейский МакАрдл все запишет, — сказал сержант.
— Да, сэр, — сказал МакАрдл. Штемпель был в кармане. — Пойдемте со мной, мэм.
Дорис Домбровски засопела и размазала черные круги вокруг глаз.
— По крайней мере Ирме не было больно, когда она умирала, — сказала она.
— И то хорошо, — с симпатией произнес МакАрдл. — Погодите, откуда вам это известно?
Дорис опят шмыгнула носом.
— Потому что ей вообще не было больно. Она была из тех людей... Она никогда не испытывала боли. Кто бы ни был ее убийцей, он не причинил ей боли. Бедная Ирма.
МакАрдл проводил ее к выходу. Все из того, что сказала Дорис Домбровски, все до последнего слова, будет занесено в протокол. Это будет самый подробный самый полный и аккуратный протокол, который когда-либо получали ЦРУ, или мафия, или кто-то еще — тот, кто посылал эти чеки. Снова наступали счастливые дни.
Глава седьмая
Код с тремя нолями работал. Смит сидел возле монитора пока компьютеры Фолкрофт беззвучно анализировали донесения с упоминанием имени Фокс, полученные от 257 полицейских участков по всей стране.
Компьютеры обрабатывали информацию по программе, заданной Смитом, автоматически отсеивая все лишнее: лисы, Фоггсы и Фоксы с двумя «экс» исключались с головокружительной точностью. Все остальные Фоксы — оштрафованные за нарушение правил дорожного движения, арестованные за подростковые правонарушения или освидетельствованные как жертвы несчастных случаев будут скрупулезно проверены Смитом лично. Он неподвижно сидел у экрана, боясь моргнуть, считывая каждый пункт, нажимая клавишу «сброс» в каждом случае ничего не значащего Фокса.
Его глаза горели. Он на мгновение снял очки и вытер лицо носовым платком. Потом открыл глаза и пробежал глазами текст, выведенный на экран. Он нажал «паузу» и снова перечитал текст.
— ФОКС, ФЕЛИКС, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ, ЗАМЕЧЕН ПОСЛЕДНИМ С ЖЕРТВОЙ УБИЙСТВА ШВАРЦ, ИРМОЙ.
Смит ввел команду — ДАЙТЕ ПРИЧИНУ СМЕРТИ.
Компьютер пожужжал секунду, а затем выдал на экран свою версию кончины Ирмы Шварц. — ШВАРЦ, ИРМА Л. СМЕРТЬ НАСТУПИЛА ВСЛЕДСТВИЕ ПОПАДАНИЯ В ОРГАНИЗМ ГЦК ЧЕРЕЗ НОСОвоЙ КАНАЛ.
— РАСШИРИТЬ.
— ГЦК = ГИДРОЦИАНОВАЯ КИСЛОТА, ТО ЖЕ СИНИЛЬНАЯ КИСЛОТА. СОСТОЯНИЕ ЖИДКОЕ ИЛИ ГАЗООБРАЗНОЕ. НЕСТАБИЛЬНОЕ МОЛЕКУЛЯРНОЕ СОЕДИНЕНИЕ...
— СТОП.
Если его не остановить, компьютер будет выжимать всю известную информацию по этому предмету до последней капли, и для этого потребуется вечность. Смит отменил команду «расширить». На экран вернулось прежнее объяснение смерти Ирмы Шварц, с подробным описанием количественного состава ее крови. В самом конце списка стоял ПРОКАИН..... 0001. Текст сопровождался пояснением: — ВСЕ ПОКАЗАТЕЛИ В ПРЕДЕЛАХ НОРМЫ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ПОСЛЕДНЕГО ПУНКТА.
— ПРОКАИН: РАСШИРИТЬ.
— ПРОКАИН = НОВОКАИН, ОБЩИЙ ТЕРМИН. ОБНАРУЖЕН В РАСТЕНИЯХ КАКАО. ТАКЖЕ В ОЧЕНЬ ЧИСТОМ ВИДЕ, НО В МАЛЫХ КОЛИЧЕСТВАХ В ЭНДОКРИННОЙ СИСТЕМЕ ЧЕЛОВЕКА...
— ОТНОШЕНИЕ К ШВАРЦ, ИРМЕ Л.
— ПРАКТИЧЕСКИ ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ В КРОВИ ОБЪЕКТА В МОМЕНТ СМЕРТИ... НЕСООТВЕТСТВИЕ С 000 ДОНЕСЕНИЕМ... НЕСООТВЕТСТВИЕ...
— РАСШИРИТЬ НЕСООТВЕТСТВИЕ.
На экран вернулась картинка полицейского донесения: — ОБЪЕКТ НЕ ИСПЫТЫВАЛ ЧУВСТВА БОЛИ.
— Что-о? — вслух спросил Смит. Он попросил пояснений у компьютера.
— ПОЛИЦЕЙСКОЕ ДОНЕСЕНИЕ 000315219. ОБЪЕКТ ПО ДОНЕСЕНИЮ НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ЧУВСТВОВАТЬ БОЛИ... НЕСООТВЕТСТВИЕ С НИЗКИМ УРОВНЕМ ПРОКАИНА В КРОВИ ОБЪЕКТА...
Смит заинтересовался. Он снова вернулся к информации о прокаине и нажал клавишу «ОБЪЯСНИТЬ». Компьютер вывел на экран прежний текст, и в течение следующих двадцати минут выплескивал новые подробности о прокаине. Среди прочего Смит обнаружил, что уровень прокаина в крови в некоторых размерах приводит к тому, что организм становится нечувствителен к боли.
Если количество прокаина в крови Ирмы Шварц было близко к нулю, тогда непонятно почему возникло примечание в донесении о том, что она не испытывала боли. В довершение всего Феликс Фокс находился вместе с ней в день ее смерти. Все это никак не проливало свет на убийство адмирала Ивса, если только не...
— НЕОБЫЧНЫЙ УРОВЕНЬ ПРОКАИНА ПО РЕЗУЛЬТАТАМ ВСКРЫТИЯ ВАТСОНА, ГОМЕРА Г; ИВСА, ТОРНТОНА? — попросил Смит.
— УРОВЕНЬ ПРОКАИНА В НОРМЕ, — ответил компьютер.
Никакой связи.
Смит вернул программу на прежнее место.
Компьютер развернуто излагал сведения по истории препарата, включая различные публикации по этому вопросу. Смит исполнительно читал каждый абзац, появлявшийся на экране, анализируя десятки сообщений, снова и снова возвращаясь назад. В 1979 году имелось 165 упоминаний слова «прокаин» в прессе всего мира, включая бульварные издания Шри Ланки и энциклопедии. Обычным способом это займет вечность.
— ТОЛЬКО АМЕРИКАНСКАЯ ПЕРИОДИКА, — скомандовал Смит. — ТОЛЬКО ПОДСЧЕТ СЛОВА.
В 1978 году слово «прокаин» упоминалось двадцать раз, все только в «Журнале Американской Стоматологии». Имя Фокса не встречалось. Ни единственного упоминания о Фоксе за целое десятилетие шестидесятых. И пятидесятых. И сороковых. У Смита мучительно заболела голова.
В 1938 году в американских газетах и журналах слово «прокаин» упоминалось 51 тысячу раз. — СТОП. ОБЪЯСНИТЬ.
Статьи появлялись на экране одна за другой. Все они касались скандала вокруг ныне не существующего исследовательского центра в Энвуде, штат Пенсильвания, из которого исчезли огромные количества эндокринного прокаина, извлеченного из человеческих трупов. Исследования были продолжены, как военные эксперименты в целях повышения болевого порога воюющих солдат.
Общественный вой против заигрываний с болевыми опытами на «наших мальчиках в военной форме» отменил любое упоминание о похитителе препарата. В результате исследовательский центр в Пенсильвании был покинут, опыты оборвались, а руководитель исследовательского проекта без особого шума эмигрировал. Его звали Вокс.
Феликс Вокс.
— Вокс, — повторил Смит, с новыми силами задавая компьютеру новую программу.
— РАСШИРИТЬ: ВОКС, ФЕЛИКС. РУКОВОДИТЕЛЬ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ЦЕНТРА В ЭНВУДЕ, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ. ОБЪЕКТ 416. КАЛИФОРНИЯ. 1938 ГОД, — указал он.
— ВОКС, ФЕЛИКС. РОДИЛСЯ 10 АВГУСТА 1888 ГОДА... МЕСТО РОЖДЕНИЯ... УНИВЕРСИТЕТ ЧИКАГО...
— СТОП.
1888? Получается, что ему девяносто четыре года. Это был не тот человек. Смит проработал шесть часов кряду с самым современным и мощным компьютерным комплексом в мире, и все это привело его к другому человеку.
Он с отвращением выключил монитор. Это тупик. Несомненно, Римо тоже вышел на след не того человека. Если бы Смит был обычным компьютерным аналитиком, работавшим с обычным компьютером, он надел бы сейчас свое твидовое пальто двадцатилетней давности и тридцатилетней давности коричневую фетровую шляпу, закрыл замки своего атташе-кейса, в котором хранился телефон экстренной связи, и ушел домой.
Но Харолд В. Смит не был обычным человеком. Он был очень пунктуален. Пунктуален во всем И если его каша не оказалась бы перед ним на тарелке ровно в девять часов, он страдал бы расстройством желудка весь вечер. Он был настолько пунктуален, что не верил ничему — ни словам, ни людям, ни даже времени. Ничему кроме четырех вещей на земле, которые Смит считал абсолютно точными, чтобы заслуживать его доверие: компьютеры Фолкрофта.
А все четыре компьютера говорили категорически, что Феликс Фокс, профессор медицины, каким-то образом существовал без даты рождения. Получив так много в самом начале, нужно было готовиться к чему угодно.
Он снова решительно включил терминал.
— КООРДИНАТЫ, ЭНВУД, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ. ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР, КАЛИФОРНИЯ, 1938 ГОД, — запросил он.
Координаты появились на экране. Они в точности совпадали с теми, что дал ему Римо для Шангри-ла.
— Гм-м-м, — пробормотал Смит. Возможно, совпадение.
— ВЕРОЯТНОСТЬ: ВОКС, ФЕЛИКС = ФОКС, ФЕЛИКС? — спросил он еще раз.
— ВЕРОЯТНОСТЬ: ФОКС = ВОКС 53%, — ответили четыре объекта, которым Харолд Смит единственным доверял на земле.
Больше, чем шанс! Компьютеры оценили невероятное предположение, что доктор Феликс Фокс, самый популярный автор бестселлеров и безусловный авторитет в мире диет и похудания, ведущий телепрограмм и огромная знаменитость, чье моложавое лицо было известно миллионам, мог оказаться девяносточетырехлетним стариком по имени Вокс, пятьдесят лет назад с позором покинувшим страну после общенационального скандала, и на все это компьютеры ответили — 53%!
Это было равносильно тому, как если бы хирург, осматривая останки сгоревшего человека не пригодного для опознания, чьи ступни и кисти свернулись в обуглившиеся шарики, чьи зубы — ничего больше, чем растаявшие огрызки, прилипшие к до сухости зажарившимся губам, — сказал: — Через две недели он приступит к работе.
Смит был в исступлении. Ни один хирург на земле не мог оценить захватывающее дух предположение компьютеров Фолкрофта. Если они сказали — пятьдесят три процента, — тогда прокаин мог быть основным ключом к решению задачи. А ключ этот находился у Фокса. А Римо как раз и направлялся в какое-то местечко, называемое Шангри-ла, чтобы поговорить с этим Фоксом.
— СПАСИБО, — ввел он в компьютер, как делал всегда, заканчивая работу с четырьмя возвышенными созданиями.
— НА ЗДОРОВЬЕ, — ответили, как обычно, они.
Какая точность!
Конечно, была и другая вероятность, которая не была известна компьютерам, единственная во вселенной, непреодолимая во всех отношениях. Возможность того, что они ошибались.
Брови Харолда Смита сложились глубокой морщиной. Он почувствовал, что его дыхание стало быстрым и прерывистым, а сердце учащенно забилось. На лбу выступили капельки пота.
Ошибались? Четыре компьютера?
Он стал дышать глубже, что, как однажды научил его Римо, может моментально снять стресс, взял телефон и стал набирать длинную комбинацию цифр, которая соединит его прямо с Римо.
Вопрос был не в том, ошибались или нет компьютеры. Если они действительно ошибались, то, как полагал Смит, незачем было бы жить. Мир снова погряз бы в бездне гипотез, угадываний, подозрений, советов, полуправды, уверток, двухсторонних соглашений, пожеланий, надежд, в чарах обаяния, колдовства и инстинктов.
Он вздрогнул.
Когда Смит был маленьким мальчиком и жил в Вермонте, в один зимний вечер его мать познакомила его с вероятностью невозможного. Она перенесла юного Харолда через эту пропасть одним предложением. Вот что она сказала:
— Снег не идет оттого, что сегодня слишком холодно.
Слишком холодно для снега? Она наверное пошутила? Что может быть холоднее снега? Это же практически лед, только пушистый. Когда на улице холодно, идет снег. А если еще холоднее...
То это слишком холодно для снега.
Эта концепция заинтриговала воображение молодого Харолда Смита так, что невозможно описать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22