КЮРЕ действовала вне рамок Конституции — абсолютно за ее пределами. Ее задача — бороться с преступностью, когда все другие способы потерпели неудачу.
Из трех людей, знавших о существовании КЮРЕ, президент Соединенных Штатов был наименее важным. Он решал — воспользоваться или нет специальным красным телефоном, находившимся в его спальне в Белом Доме. Красный телефон был напрямую связан со штаб-квартирой КЮРЕ в Рай, штат Нью-Йорк. Почти каждый новый президент, узнав от своего предшественника о существовании КЮРЕ, клялся, что не будет использовать ее. Существование организации, подобной КЮРЕ, было признанием того, что американская правовая система не срабатывала, а ни один новый президент не мог допустить этого. Поэтому красный телефон мог молчать, забытый до поры. Но время от времени им пользовались.
И когда трубку этого телефона поднимали, на другом конце немедленно отвечал человек с кислым голосом, второй человек, знавший о существовании КЮРЕ. Это был доктор Харолд Смит.
Смит был самым неподходящим по характеру человеком для того, чтобы возглавлять нелегальную организацию. Более всего его интересовал компьютерный анализ информации. Он был точен, привередлив, методичен и законопослушен по своей природе.
Работа на посту директора КЮРЕ заставляла его ежедневно сталкиваться с убийствами, поджогами, изменами, шантажом. Давно почивший Президент, основавший КЮРЕ, самолично отобрал для этой работы Смита. Смит был выбран потому, что обладал одним качеством, которое — президент был в этом уверен — отвергнет все возможные возражения, которые мог бы высказать Смит о сущности этой работы. Харолд Смит любил свою страну больше, чем что-либо на свете. Поэтому он мог довести работу до конца. Или не довести вследствие высших интересов государства. Даже президент мог давать Харолду Смиту не более чем советы относительно новых заданий. КЮРЕ никому не подчинялась.
Третьим человеком, знавшим тайну КЮРЕ, был исполнитель — «карающая рука». Единственный человек, обученный древней системе защиты и нападения, созданной тысячелетие назад в корейской деревушке Синанджу. Единственный человек, способный делать невозможное.
Этого человека звали Римо Уильямс.
Он уже преодолел все шесть этажей склада, буксируя притихшего и подавленного Джузеппе Бонелли. Внизу двое рабочих вновь укладывали в припаркованный грузовик ящики, наполненные белой смертью. Римо бросил Бонелли на ровную, покрытую снегом крышу. Тот скривился и схватился за бок.
— Что случилось? — подозрительно спросил Римо.
— Эта песня.
— Какая песня?
— Та, что вы насвистываете.
— И что же?
Бонелли согнулся пополам.
— У меня от нее образуются газы! — сказал он. — Я конечно не могу распоряжаться, — он повел рукой по сторонам, — но, хочу сказать, если вам очень хочется петь, не могли бы вы напевать, скажем «Мой путь» или «Я влюбился в Сан-Франциско»? Только не это ужасное дерьмо. Вот здесь появляется такой воздушный мешок. — Он указал себе на живот.
— У вас просто нет вкуса, — сказал Римо. Он становился похож на Чиуна и знал это.
Но не стоит беспокоиться об этом, потому что сейчас у него есть о чем позаботиться. Например о том, что Джузеппе Бонз Бонелли залез и карман и вытаскивал на свет что-то металлическое с черной рукояткою. Это был небольшой топорик. Весело захохотав, Бонелли взмахнул им в сторону Римо, лезвие запело.
— О'кей, умник. Ты долго напрашивался!
Он снова взмахнул топором. Лезвие пронеслось точно по тому месту, где была голова Римо. Только ее там уже не было. Молодой человек совершенно незаметно оказался в другом месте так быстро, что Бонелли даже не заметил. Бонелли махнул еще раз. И опять промахнулся.
— Ну, хватит, — сказал Римо, небрежно отшвырнув топорик. Отлетев на приличное расстояние, тот вонзился в ствол дерева и глубоко увяз в нем.
— Здорово! — восхищенно воскликнул Бонелли. — Эй, а кто вы, кстати?
— Можете звать меня Римо.
Бонелли широко улыбнулся.
— Римо. Хорошее имя, звучное. Звучит «по итальянски». Вы итальянец?
— Возможно, — сказал Римо.
Он воспитывался в детском доме. Насколько ему было известно, его предки могли быть кем угодно.
— Я так и подумал. У вас крестьянский склад ума. Здорово получилось с этим деревом. Римо, я могу надеяться на участие в моем бизнесе такого парня, как вы?
— Мне не нравится ваш бизнес.
— Да, но деньги очень хорошие. И вы станете членом нашей дружной семьи. Мы будем вместе делать множество дел по-семейному.
— Например, «сажать на иглу» детей, да?
— Римо, крестьянин! — экспансивно воскликнул Бонелли. — Это всего лишь бизнес, и больше ничего. Поставка товара. Покупаешь дешевле, продаешь дороже.
Римо задумался.
— Нет, — сказал он. — Я лучше сделаю кое-что другое.
— Лучше, чем заработать деньги? Что же?
— Лучше я убью тебя.
Бонелли зарычал:
— О'кей, парень. Я давал тебе шанс. Никакого мистера Симпатяги больше не будет. — Он пошарил в кармане брюк и вытащил ручную гранату. — Ты уйдешь сам или подождешь пока я дерну чеку?
— Вот так? — сказал Римо выхватил гранату у него из рук и выдернув чеку.
— Ты что сделал! Быстро бросай!
Римо не глядя подбросил опасную игрушку вверх и поймал у себя за спиной.
— Нет, — сказал он. — Мне надоело все выбрасывать.
Он снова подкинул гранату в воздух. Бонелли подпрыгнул, но Римо успел перехватить ее.
— Дай сюда!
— Зачем тебе? — спросил Римо, подбрасывая гранату в одной руке.
— Я ее выкину, — сказал Бонелли покрываясь испариной.
— Я нашел ей лучшее применение, — сказал Римо. — Ты ее съешь. — Он запихнул гранату Бонелли в рот и пожал ему руку. — Приятно было познакомиться. Я подумаю над вашим предложением.
Потом он толкнул Бонелли в воздух, и тот вытаращив глаза взял курс точно на стоявший внизу грузовик. Все ящики были загружены, и кузов опечатан. Оба рабочих уже сидели в кабине, мотор был заведен.
Как раз вовремя, подумал Римо, когда Джузеппе приземлился на крышу грузовика и разлетелся на мелкие части.
На минуту воздух наполнился белым порошком и щепками. Потом небо просветлело, снова стало синим и холодным, и Римо начал спускаться вниз по стене, напевая старинную корейскую мелодию.
Чиун напевал ту же мелодию, когда Римо вошел в комнату мотеля на Манхеттене. Текст в переводе с корейского звучал приблизительно так. «Любовь моя, когда я увидел твою грациозную походку, твою красоту, то, как весной тает снег, так омыли мои глаза слезы радости». Он напевал ее, разглядывая себя в зеркале и разглаживая на себе кимоно из золотой парчи. Он раскачивался взад-вперед, отчего колыхались редкие пряди серебряных волос и бородки. По телевизору шла реклама зубной пасты. Десятилетняя девочка не давала младшему брату любимую всей семьей пасту.
— К чему такой шум? — сказал Римо и выключил телевизор.
— Деревенщина, — пробормотал Чиун. Он спрыгнул с туалетного столика и медленно приземлился на пол. — Кто бы мог ожидать от белого человека, чтобы он понимал красоту. — Он снова включил телевизор. — О, любовь моя, когда я увидел твою грациозную походку...
— Слушай, папочка, если ты хочешь петь, может лучше выключить телевизор? Он не будет тебя отвлекать.
— Только кусок бледного свинячьего уха можно так легко отвлечь. Кроме того, там все равно нечего смотреть.
— Тогда почему же он работает?
Чиун горестно вздохнул.
— Он работает, потому что там будет, что посмотреть. Это всякому ясно.
На экране появился дешевый, неуклюжий как коробка, маленький автомобиль, съезжавший вниз с горы под аккомпанемент симфонического оркестра.
— Что это? — вскричал Римо, заглушая грохот увертюры к «Вильгельму Теллю».
Автомобиль исчез с экрана, а вместо него возникла ядовито вытаращившаяся в камеру ведущая новостей, женщина восточного типа, которая выглядела так, будто она ест младенцев на завтрак.
— О, это она! — с придыханием произнес Чиун и расположился перед телевизором в позе лотоса. Пальцы с длинными ногтями затрепетали у него на груди.
— С вами Чита Чинг и самые последние новости! — прорычала ведущая. — Сегодня вечером по-настоящему плохие новости, — добавила она, и плоское лицо исказила злорадная усмешка.
— О прекрасная, о несравненная! — воспевал Чиун.
— Перестань, пожалуйста, — сказал Римо. — Это ты называешь — есть, что посмотреть? Эту злобную шарманку?
— Прочь! — скомандовал Чиун. — Ты не достоин находиться в одной комнате с таким цветком лотоса, как мисс Чита Чинг. Ты, предпочитающий коровье вымя западных великанш. Ты, которому нравятся бессмысленные взгляды бледнолицых дурочек с круглыми глазами, таких же, как ты сам.
— Я предпочту все что угодно этой Чите Чинг, — сказал Римо.
Когда он вышел, Чита с явным удовольствием изрыгала самые страшные новости сегодняшнего дня.
— Полиция до сих пор не выявила участников ужасного убийства командующего Военно-воздушными силами Гомера Ватсона, известного в кругах Третьего мира как «капиталистическая свинья» и «разжигатель войны». Ватсон был убит в собственном доме вчера утром одним или несколькими наемными убийцами, использовавшими оружие, возможно — огнемет, — сообщает полиция. Версия использования огнемета возникла в связи со следами огня, обнаруженными в доме жертвы в штате Мэриленд. Сожженный и расчлененный труп был опознан по зубным коронкам. Полиция докладывает, что делается все возможное, чтобы обнаружить преступников, совершивших убийство, но до сих пор нет ни одной улики. Напоследок наш телеканал приветствует всех доблестных борцов за свободу, кто так умело устранил бюрократа от Военно-воздушных сил, словами: славно сработано, ребята!
— О, мистер Римо! — громко окликнула девушка за стойкой администратора. — У меня для вас информация. — Она достала из ячейки с номером комнаты Римо сложенный листок бумаги. — Позвони тете Милдред, — прочла она. — Это все, что здесь есть. Вы должны позвонить тете Милдред.
— Смитти опять пользуется этим идиотским шифром, — пробурчал Римо.
Девушка закрыла уши руками.
— Нам не положено быть осведомленными в частной жизни наших гостей, мистер Римо.
— Отлично. Здесь есть телефон-автомат?
— У вас есть телефон в комнате, мистер Римо.
— Я знаю. Но мне туда нельзя.
— Я же вам сказала, что мы не интересуемся частной жизнью наших гостей. Почему бы вам не позвонить из своей комнаты?
— Я не хочу звонить из своей комнаты. Я хочу звонить из автомата. А теперь скажите-ка мне, где здесь автомат!
— Ну, хорошо. — Она указала тоненьким пальчиком в конец вестибюля.
Как только Римо повернул за угол, он увидел как она подскочила к телефонному пульту и поменяла несколько проводов. Он вошел в телефонную кабину и поднял трубку. Как он и предполагал, на другом конце был едва различим звук сдерживаемого дыхания, где его подслушивала девушка.
Он понизил голос.
— Через пять секунд я схвачу эту хорошенькую девушку у пульта и сорву с нее одежду.
На другом конце он услышал легкий шорох, а затем все стихло. Юбка администраторши взметнулась на ветру, когда она вылетала за дверь.
Римо поймал ее прежде, чем она успела выскочить на тротуар.
— Так в чем же дело?
— Я — я не знаю, о чем вы говорите, — пробормотала она. — Вы что, и правда собираетесь стянуть с меня одежду?
— Вы подслушивали мой телефонный разговор. На кого вы работаете?
— Ни на кого.
— На кого! — он сильнее сжал ее руку.
— О'кей, о'кей, — произнесла она. — Думаю, это не столь важно.
— Кто это?
— Я не знаю. Правда. Кто-то позвонил мне и попросил прослушивать все телефонные линии. Те, что в комнатах, слушать легче, а для телефонных автоматов мне приходится переключать кое-что на пульте.
— Зачем все это?
— Откуда мне знать. Он только просил меня записывать все, что будет сказано кем-либо об армии, морском или воздушном флоте. За каждую информацию, которую я отправляю на компьютерный информационный центр в Альбукерке, я получаю двадцать долларов.
— Компьютерный центр? — спросил Римо, удивленно подняв брови.
— Да, он сказал, что я получу государственный чек. Я вычислила, что он либо из ЦРУ, либо из ФБР.
— А как говорил этот человек?
— Говорил? Ну, каким-то кислым голосом. Пожалуй, это единственное, как его можно описать. Наподобие вашей тети Милдред.
— Ладно, — с отвращением сказал Римо. Опять Смит. Щупальца Смита достигали любого уголка в каждом городе. — Ладно, не думайте об этом. Я не хотел вас напугать, — сказал он девушке и пошел вниз по улице.
— Эй, минуточку! — окликнула его девушка. Ее лицо было смешным от растерянности. — Вы разве не станете срывать с меня одежду?
— Позже, — сказал Римо.
Неподалеку он нашел телефонный автомат и набрал номер в Чикаго, который помнил как «Отче наш» и автоматически соединился с телефоном Смита в Фолкрофтском санатории.
— Да? — услышал он кислый голос Смита.
— Что за чертовщиной вы сейчас занимаетесь?
— Через час встречаемся на Улице Мотт в Китайском квартале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Из трех людей, знавших о существовании КЮРЕ, президент Соединенных Штатов был наименее важным. Он решал — воспользоваться или нет специальным красным телефоном, находившимся в его спальне в Белом Доме. Красный телефон был напрямую связан со штаб-квартирой КЮРЕ в Рай, штат Нью-Йорк. Почти каждый новый президент, узнав от своего предшественника о существовании КЮРЕ, клялся, что не будет использовать ее. Существование организации, подобной КЮРЕ, было признанием того, что американская правовая система не срабатывала, а ни один новый президент не мог допустить этого. Поэтому красный телефон мог молчать, забытый до поры. Но время от времени им пользовались.
И когда трубку этого телефона поднимали, на другом конце немедленно отвечал человек с кислым голосом, второй человек, знавший о существовании КЮРЕ. Это был доктор Харолд Смит.
Смит был самым неподходящим по характеру человеком для того, чтобы возглавлять нелегальную организацию. Более всего его интересовал компьютерный анализ информации. Он был точен, привередлив, методичен и законопослушен по своей природе.
Работа на посту директора КЮРЕ заставляла его ежедневно сталкиваться с убийствами, поджогами, изменами, шантажом. Давно почивший Президент, основавший КЮРЕ, самолично отобрал для этой работы Смита. Смит был выбран потому, что обладал одним качеством, которое — президент был в этом уверен — отвергнет все возможные возражения, которые мог бы высказать Смит о сущности этой работы. Харолд Смит любил свою страну больше, чем что-либо на свете. Поэтому он мог довести работу до конца. Или не довести вследствие высших интересов государства. Даже президент мог давать Харолду Смиту не более чем советы относительно новых заданий. КЮРЕ никому не подчинялась.
Третьим человеком, знавшим тайну КЮРЕ, был исполнитель — «карающая рука». Единственный человек, обученный древней системе защиты и нападения, созданной тысячелетие назад в корейской деревушке Синанджу. Единственный человек, способный делать невозможное.
Этого человека звали Римо Уильямс.
Он уже преодолел все шесть этажей склада, буксируя притихшего и подавленного Джузеппе Бонелли. Внизу двое рабочих вновь укладывали в припаркованный грузовик ящики, наполненные белой смертью. Римо бросил Бонелли на ровную, покрытую снегом крышу. Тот скривился и схватился за бок.
— Что случилось? — подозрительно спросил Римо.
— Эта песня.
— Какая песня?
— Та, что вы насвистываете.
— И что же?
Бонелли согнулся пополам.
— У меня от нее образуются газы! — сказал он. — Я конечно не могу распоряжаться, — он повел рукой по сторонам, — но, хочу сказать, если вам очень хочется петь, не могли бы вы напевать, скажем «Мой путь» или «Я влюбился в Сан-Франциско»? Только не это ужасное дерьмо. Вот здесь появляется такой воздушный мешок. — Он указал себе на живот.
— У вас просто нет вкуса, — сказал Римо. Он становился похож на Чиуна и знал это.
Но не стоит беспокоиться об этом, потому что сейчас у него есть о чем позаботиться. Например о том, что Джузеппе Бонз Бонелли залез и карман и вытаскивал на свет что-то металлическое с черной рукояткою. Это был небольшой топорик. Весело захохотав, Бонелли взмахнул им в сторону Римо, лезвие запело.
— О'кей, умник. Ты долго напрашивался!
Он снова взмахнул топором. Лезвие пронеслось точно по тому месту, где была голова Римо. Только ее там уже не было. Молодой человек совершенно незаметно оказался в другом месте так быстро, что Бонелли даже не заметил. Бонелли махнул еще раз. И опять промахнулся.
— Ну, хватит, — сказал Римо, небрежно отшвырнув топорик. Отлетев на приличное расстояние, тот вонзился в ствол дерева и глубоко увяз в нем.
— Здорово! — восхищенно воскликнул Бонелли. — Эй, а кто вы, кстати?
— Можете звать меня Римо.
Бонелли широко улыбнулся.
— Римо. Хорошее имя, звучное. Звучит «по итальянски». Вы итальянец?
— Возможно, — сказал Римо.
Он воспитывался в детском доме. Насколько ему было известно, его предки могли быть кем угодно.
— Я так и подумал. У вас крестьянский склад ума. Здорово получилось с этим деревом. Римо, я могу надеяться на участие в моем бизнесе такого парня, как вы?
— Мне не нравится ваш бизнес.
— Да, но деньги очень хорошие. И вы станете членом нашей дружной семьи. Мы будем вместе делать множество дел по-семейному.
— Например, «сажать на иглу» детей, да?
— Римо, крестьянин! — экспансивно воскликнул Бонелли. — Это всего лишь бизнес, и больше ничего. Поставка товара. Покупаешь дешевле, продаешь дороже.
Римо задумался.
— Нет, — сказал он. — Я лучше сделаю кое-что другое.
— Лучше, чем заработать деньги? Что же?
— Лучше я убью тебя.
Бонелли зарычал:
— О'кей, парень. Я давал тебе шанс. Никакого мистера Симпатяги больше не будет. — Он пошарил в кармане брюк и вытащил ручную гранату. — Ты уйдешь сам или подождешь пока я дерну чеку?
— Вот так? — сказал Римо выхватил гранату у него из рук и выдернув чеку.
— Ты что сделал! Быстро бросай!
Римо не глядя подбросил опасную игрушку вверх и поймал у себя за спиной.
— Нет, — сказал он. — Мне надоело все выбрасывать.
Он снова подкинул гранату в воздух. Бонелли подпрыгнул, но Римо успел перехватить ее.
— Дай сюда!
— Зачем тебе? — спросил Римо, подбрасывая гранату в одной руке.
— Я ее выкину, — сказал Бонелли покрываясь испариной.
— Я нашел ей лучшее применение, — сказал Римо. — Ты ее съешь. — Он запихнул гранату Бонелли в рот и пожал ему руку. — Приятно было познакомиться. Я подумаю над вашим предложением.
Потом он толкнул Бонелли в воздух, и тот вытаращив глаза взял курс точно на стоявший внизу грузовик. Все ящики были загружены, и кузов опечатан. Оба рабочих уже сидели в кабине, мотор был заведен.
Как раз вовремя, подумал Римо, когда Джузеппе приземлился на крышу грузовика и разлетелся на мелкие части.
На минуту воздух наполнился белым порошком и щепками. Потом небо просветлело, снова стало синим и холодным, и Римо начал спускаться вниз по стене, напевая старинную корейскую мелодию.
Чиун напевал ту же мелодию, когда Римо вошел в комнату мотеля на Манхеттене. Текст в переводе с корейского звучал приблизительно так. «Любовь моя, когда я увидел твою грациозную походку, твою красоту, то, как весной тает снег, так омыли мои глаза слезы радости». Он напевал ее, разглядывая себя в зеркале и разглаживая на себе кимоно из золотой парчи. Он раскачивался взад-вперед, отчего колыхались редкие пряди серебряных волос и бородки. По телевизору шла реклама зубной пасты. Десятилетняя девочка не давала младшему брату любимую всей семьей пасту.
— К чему такой шум? — сказал Римо и выключил телевизор.
— Деревенщина, — пробормотал Чиун. Он спрыгнул с туалетного столика и медленно приземлился на пол. — Кто бы мог ожидать от белого человека, чтобы он понимал красоту. — Он снова включил телевизор. — О, любовь моя, когда я увидел твою грациозную походку...
— Слушай, папочка, если ты хочешь петь, может лучше выключить телевизор? Он не будет тебя отвлекать.
— Только кусок бледного свинячьего уха можно так легко отвлечь. Кроме того, там все равно нечего смотреть.
— Тогда почему же он работает?
Чиун горестно вздохнул.
— Он работает, потому что там будет, что посмотреть. Это всякому ясно.
На экране появился дешевый, неуклюжий как коробка, маленький автомобиль, съезжавший вниз с горы под аккомпанемент симфонического оркестра.
— Что это? — вскричал Римо, заглушая грохот увертюры к «Вильгельму Теллю».
Автомобиль исчез с экрана, а вместо него возникла ядовито вытаращившаяся в камеру ведущая новостей, женщина восточного типа, которая выглядела так, будто она ест младенцев на завтрак.
— О, это она! — с придыханием произнес Чиун и расположился перед телевизором в позе лотоса. Пальцы с длинными ногтями затрепетали у него на груди.
— С вами Чита Чинг и самые последние новости! — прорычала ведущая. — Сегодня вечером по-настоящему плохие новости, — добавила она, и плоское лицо исказила злорадная усмешка.
— О прекрасная, о несравненная! — воспевал Чиун.
— Перестань, пожалуйста, — сказал Римо. — Это ты называешь — есть, что посмотреть? Эту злобную шарманку?
— Прочь! — скомандовал Чиун. — Ты не достоин находиться в одной комнате с таким цветком лотоса, как мисс Чита Чинг. Ты, предпочитающий коровье вымя западных великанш. Ты, которому нравятся бессмысленные взгляды бледнолицых дурочек с круглыми глазами, таких же, как ты сам.
— Я предпочту все что угодно этой Чите Чинг, — сказал Римо.
Когда он вышел, Чита с явным удовольствием изрыгала самые страшные новости сегодняшнего дня.
— Полиция до сих пор не выявила участников ужасного убийства командующего Военно-воздушными силами Гомера Ватсона, известного в кругах Третьего мира как «капиталистическая свинья» и «разжигатель войны». Ватсон был убит в собственном доме вчера утром одним или несколькими наемными убийцами, использовавшими оружие, возможно — огнемет, — сообщает полиция. Версия использования огнемета возникла в связи со следами огня, обнаруженными в доме жертвы в штате Мэриленд. Сожженный и расчлененный труп был опознан по зубным коронкам. Полиция докладывает, что делается все возможное, чтобы обнаружить преступников, совершивших убийство, но до сих пор нет ни одной улики. Напоследок наш телеканал приветствует всех доблестных борцов за свободу, кто так умело устранил бюрократа от Военно-воздушных сил, словами: славно сработано, ребята!
— О, мистер Римо! — громко окликнула девушка за стойкой администратора. — У меня для вас информация. — Она достала из ячейки с номером комнаты Римо сложенный листок бумаги. — Позвони тете Милдред, — прочла она. — Это все, что здесь есть. Вы должны позвонить тете Милдред.
— Смитти опять пользуется этим идиотским шифром, — пробурчал Римо.
Девушка закрыла уши руками.
— Нам не положено быть осведомленными в частной жизни наших гостей, мистер Римо.
— Отлично. Здесь есть телефон-автомат?
— У вас есть телефон в комнате, мистер Римо.
— Я знаю. Но мне туда нельзя.
— Я же вам сказала, что мы не интересуемся частной жизнью наших гостей. Почему бы вам не позвонить из своей комнаты?
— Я не хочу звонить из своей комнаты. Я хочу звонить из автомата. А теперь скажите-ка мне, где здесь автомат!
— Ну, хорошо. — Она указала тоненьким пальчиком в конец вестибюля.
Как только Римо повернул за угол, он увидел как она подскочила к телефонному пульту и поменяла несколько проводов. Он вошел в телефонную кабину и поднял трубку. Как он и предполагал, на другом конце был едва различим звук сдерживаемого дыхания, где его подслушивала девушка.
Он понизил голос.
— Через пять секунд я схвачу эту хорошенькую девушку у пульта и сорву с нее одежду.
На другом конце он услышал легкий шорох, а затем все стихло. Юбка администраторши взметнулась на ветру, когда она вылетала за дверь.
Римо поймал ее прежде, чем она успела выскочить на тротуар.
— Так в чем же дело?
— Я — я не знаю, о чем вы говорите, — пробормотала она. — Вы что, и правда собираетесь стянуть с меня одежду?
— Вы подслушивали мой телефонный разговор. На кого вы работаете?
— Ни на кого.
— На кого! — он сильнее сжал ее руку.
— О'кей, о'кей, — произнесла она. — Думаю, это не столь важно.
— Кто это?
— Я не знаю. Правда. Кто-то позвонил мне и попросил прослушивать все телефонные линии. Те, что в комнатах, слушать легче, а для телефонных автоматов мне приходится переключать кое-что на пульте.
— Зачем все это?
— Откуда мне знать. Он только просил меня записывать все, что будет сказано кем-либо об армии, морском или воздушном флоте. За каждую информацию, которую я отправляю на компьютерный информационный центр в Альбукерке, я получаю двадцать долларов.
— Компьютерный центр? — спросил Римо, удивленно подняв брови.
— Да, он сказал, что я получу государственный чек. Я вычислила, что он либо из ЦРУ, либо из ФБР.
— А как говорил этот человек?
— Говорил? Ну, каким-то кислым голосом. Пожалуй, это единственное, как его можно описать. Наподобие вашей тети Милдред.
— Ладно, — с отвращением сказал Римо. Опять Смит. Щупальца Смита достигали любого уголка в каждом городе. — Ладно, не думайте об этом. Я не хотел вас напугать, — сказал он девушке и пошел вниз по улице.
— Эй, минуточку! — окликнула его девушка. Ее лицо было смешным от растерянности. — Вы разве не станете срывать с меня одежду?
— Позже, — сказал Римо.
Неподалеку он нашел телефонный автомат и набрал номер в Чикаго, который помнил как «Отче наш» и автоматически соединился с телефоном Смита в Фолкрофтском санатории.
— Да? — услышал он кислый голос Смита.
— Что за чертовщиной вы сейчас занимаетесь?
— Через час встречаемся на Улице Мотт в Китайском квартале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22