Пока ее глаза в форме многогранника будут фиксировать его присутствие, Римо уже сто раз успеет ее прихлопнуть. Но он не хотел убивать муху: он хотел поймать ее живьем — зажать между двумя палочками для еды, которые держал в руке.
Наконец муха пошевелилась, покрутилась на своих многочисленных лапках, отряхнула крылышки и взлетела. Римо заулыбался. Теперь у него есть шанс.
Муха была жирная и черная, она летела совершенно бесшумно. Описав петлю вокруг Римо, она уселась на край тарелки с остатками утки. Римо дал ей время устроиться поудобнее, а сам осторожно развел в пальцах палочки для еды.
И тут вдруг открылась дверь, и муха вспорхнула. Рука Римо уже была приведена в действие, и палочки звонко щелкнули.
— Получилось! — воскликнул Римо и поднес палочки к глазам.
— Что там у тебя получилось? — спросил Чиун, правящий Мастер Синанджу. Он стоял в дверях комнаты, облаченный в кимоно канареечного цвета с расширяющимися книзу рукавами, очень старый человек с очень молодыми карими глазами на лице, которое словно сошло с какого-нибудь египетского папируса. Жидкие волосенки жалкими клочками висели у него над ушами и под подбородком.
Римо вгляделся получше — его палочки для еды захлопнули воздух. Он нахмурился.
— Ничего, — грустно ответил он.
Муха описывала круги под потолком.
— Этим старым глазам так и почудилось, — отозвался Чиун.
— Ты не мог бы закрыть дверь, папочка?
— Зачем?
— Чтобы муха не улетела.
— Конечно, сын мой, — дружелюбно согласился Чиун и исполнил просьбу.
Мастер Синанджу замер и склонил голову набок, наблюдая за тем, как Римо следит за мухой, стараясь не делать лишних движений. Палочки для еды он держал наготове.
Муха описала петлю, спустилась ниже и с любопытством облетела вокруг Римо.
— Бедняга, — вздохнул Чиун.
— Тшш! — зашипел Римо.
— Пожалей муху! Она голодна.
— Тихо!
— Если бы ты не сидел как истукан, она отличила бы тебя от объедков, — продолжил Чиун. — Хе-хе! Тогда она бы быстро насытилась. Хе-хе-хе!
Римо испепелил его взглядом, но Чиун не обратил на него никакого внимания, а напротив, порылся в кармане кимоно и выудил оттуда горсть орешков кешью. Положив в рот орешек и разжевав его с таким тщанием, словно это был кусок мяса, он принялся за следующий.
Римо не сводил глаз с мухи, которая, как по невидимой спирали, спускалась к тарелке. Мастер Синанджу положил орешек на указательный палец и медленно приподнял руку, щурясь на муху. Когда она уже почти примостилась на край тарелки, он щелчком запустил в нее орешком. Одновременно взметнулась и рука Римо.
— Есть! — крикнул он и встал. — Взгляни-ка, папочка! Мастер Синанджу поспешил к Римо.
— Дай посмотреть, Римо! — сказал он. — О, какой ты молодец!
— Благодарю, — ответил Римо, стараясь не зажать муху палочками слишком сильно. — Мало кто сумеет вот так поймать муху за крыло, да?
— Да, немного, — с добродушной улыбкой согласился Чиун. — И ты не из их числа.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Посмотри получше, слепец!
Римо пригляделся — в палочках для еды был зажат твердый коричневый предмет, не имеющий крыльев. Римо уронил его в ладонь.
— Это еще что такое? — удивился он.
— Понятия не имею, — ответил Чиун, продолжая жевать орешки. — Не хочешь? — Он вежливо протянул руку Римо.
До Римо дошло, что он поймал палочками один такой орешек. Он отшвырнул его.
— Зачем ты это сделал, Чиун?! — сердито набросился он на старика. — Я почти ее поймал.
— О, какое разочарование! О, какая неудача! — насмешливо пропел Мастер Синанджу. — Может, мне лучше уйти, чтобы ты мог покончить с собой, не вынеся позора?
— Прекрати! — оборвал Римо и опустился на матрас.
Мастер Синанджу подошел к окну. Потом он вернулся к Римо, отвесил ему глубокий поклон и протянул руку.
— Что все это значит? — кисло отреагировал Римо.
— Вот предмет твоего вожделения, несчастный! — ласково произнес Чиун. На его сморщенной ладони недвижно лежала муха.
— Черт с ней, — досадливо произнес Римо. — Она мне больше не нужна. Она сдохла.
— Отнюдь, — возразил Чиун. — Она только оглушена. Я мух не убиваю.
— Ага, кроме как за деньги.
— Причем с предоплатой, — с улыбкой согласился Чиун. — Так ты отказываешься от моего скромного дара?
— Отказываюсь.
— А минуту назад ты так хотел поймать это несчастное насекомое!
— Я хотел сделать это сам! — раздраженно сказал Римо.
— Да пожалуйста! — воскликнул Чиун и подбросил муху вверх. Она расправила крылышки и несколько неуверенно описала круг. — Сколько душе твоей угодно.
— Ладно! — Римо ожил. — Только сиди тихо, пока я с ней не расправлюсь.
— Пока ты с нею расправляешься, как ты это называешь, позволь мне с тобой поговорить, сын мой.
— О чем же? — сквозь зубы процедил Римо. Он снова принял позу лотоса и окаменел, словно изваяние.
— Я потратил бесчисленные годы моей жизни на обучение белого человека чудесному искусству Синанджу, и что же? Я вхожу к нему в комнату и застаю его за совершенно бессмысленным занятием!
— Это не бессмысленное занятие. Это проверка мастерства — поймать муху палочками для еды. Самое главное — при этом ее не покалечить, понимаешь?
— Расскажи, расскажи! — произнес Чиун с деланным американским акцентом.
— Идею я почерпнул из фильма, который взял напрокат.
— Что еще за фильм? — с неподдельным интересом спросил Мастер Синанджу.
— Да вот этот.
Римо едва заметным движением тронул лежащий на полу пульт управления. В углу комнаты включился телевизор. Римо нажал еще одну кнопку — и заработал видеомагнитофон. Мастер Синанджу с нахмуренным лицом стал смотреть кино. Это была какая-то сцена из середины фильма: потный подросток полировал машину.
— Это Смит мне посоветовал, — признался Римо. — Он говорит: этот фильм ему напоминает нашу с тобой историю.
— Как это? — не понял Чиун.
— Там про итальянского мальчишку из Ньюарка, который знакомится со стариком-японцем, и тот обучает его каратэ.
Чиун сплюнул себе под ноги.
— Каратэ украдено у нас. Это не Синанджу!
— Я и не говорю. Но обрати внимание на совпадения: я тоже из Ньюарка.
— Это заслуга твоей матери, кто бы она ни была.
— Потом, Римо — итальянское имя. Я вполне мог бы быть итальянцем, как этот пацан в картине.
— А фамилия твоя — Уильямс. Совсем не итальянская!
— Да, но Римо — итальянское имя. Я понятия не имею, кто были мои родители, но тот факт, что меня назвали итальянским именем, что-нибудь да значит!
— Он значит только, что твои родители не сумели подобрать тебе достойного имени!
Римо нахмурил брови.
— Я бы просил тебя не говорить в таком тоне о моих родителях, — сказал он. — Может быть, они были хорошими людьми. Откуда мы знаем?
— Иногда лучше не знать — меньше разочарований!
— Я могу рассказывать дальше? Так вот, этот парень перебирается в Калифорнию и знакомится там со старым японцем — вроде тебя.
— Покажи мне этого старого японца! — попросил Чиун.
Римо убедился, что муха опять уселась на окно, и позволил себе шевельнуться. Он поднял с пола пульт и промотал пленку до того места, где появляется знаменитый актер восточных кровей.
— Видишь? — спросил он. — Вот он. Я же тебе говорю: он даже внешне на тебя похож.
Заметив презрительный взгляд Чиуна, Римо поспешил уточнить:
— Ну, немножко, конечно. Глаза похожи.
— Его глаза похожи на глаза японца, — фыркнул Чиун. — Если бы у меня были такие глаза, я бы выдрал их своими руками и раздавил каблуком.
Римо вздохнул.
— Ладно. В общем, он учит этого парня каратэ, и тот потом выигрывает в крупных соревнованиях.
— И чем же это похоже на нас? Мы в игры не играем, мы — ассасины! Я обучил тебя искусству Синанджу, от которого произошли все другие боевые искусства — причем путем бессовестного воровства! Я сделал из тебя ассасина. Я превратил твое тело в самый тонкий инструмент, какой только можно себе представить. Конечно, я сделал бы то же самое и с твоим разумом, но ты — белый, а мне не вечно жить на этом свете!
— Спасибо большое, — вставил Римо.
— Не за что. Сейчас я только рад, что решил не заниматься твоей головой, в которой происходит явная неразбериха. К примеру: я прошу тебя объяснить мне твое странное поведение, а ты рассказываешь мне убогий сюжет какого-то фильма. А я все еще жду вразумительного ответа!
— Я как раз к этому подошел.
— Мне уже за восемьдесят, так что поторопись!
— Этот японец, в частности, научил мальчишку ловить муху палочками для еды. В каратэ это будто бы считается признаком большого мастерства. Так вот, сам японец этому так и не научился за всю свою жизнь, а у парня получается всего через несколько уроков.
— Ему причитается конфетка.
— Вот я и подумал, почему бы не попробовать? — сказал Римо.
— Так я и знал, — грустно изрек Мастер Синанджу.
— Что ты знал?
— Что ты деградируешь.
— Вовсе нет!
— Отрицание — первый признак деградации, — серьезным тоном произнес Чиун. — Я тебе сейчас объясню.
— Только шепотом, — сказал Римо, снова подняв вверх палочки для еды, как антенну. — Вот она, опять летит.
— Каратэ из Дома Синанджу похитили корейцы. Разумеется, ленивые южане. Они скопировали движения, короткие пинки и рубящие удары рук. Это было вроде того, как дети играют во взрослых. Но в силу своей бездарности они смогли достичь лишь довольно посредственного уровня, хотя за образец взяли само совершенство. Они научились драться, разбивать доски ребром ладони, а поскольку они сами понимают, что все это не более чем посредственность, то придумали носить разноцветные пояса — чтобы одни думали, что менее посредственны, чем другие. В действительности до Синанджу им всем далеко! И они понимали это с самого начала.
— Эта история мне известна, — отозвался Римо, продолжая следить за мухой.
— Тогда ты должен знать, что ловля мухи с помощью палочек для еды восходит к самым первым дням каратэ.
— Этого я не знал.
— Еще бы! Знай ты это, вряд ли стал бы меня позорить, пытаясь воспроизвести движения посредственных каратистов.
— А мне кажется, это неплохое испытание на ловкость. Мне просто хочется проверить, получится у меня или нет. А что ты имеешь против?
— Каратисты пытались перенять искусство Синанджу и в другом плане, — продолжал Чиун, а упрямая муха опять зависла над тарелкой. — Они тоже пробовали пойти на службу к императорам и королям в качестве телохранителей. И многие из них убедились, что разбивать ладонью палку — совсем не то, что ломать кости. Из-за своего недомыслия каратисты едва не вымерли.
— Тшш! — прошипел Римо.
Муха вдруг резко изменила направление полета и двинулась прямо на Римо. Тот выбросил вперед руку. Палочки сомкнулись, но щелчка не последовало.
Римо пригляделся: между палочками была зажата муха, отчаянно перебирающая лапками.
— Ну вот! — заулыбался Римо.
— Можешь продолжать, — мягко сказал Чиун.
— Продолжать — что?
— Ну, как же? В твоем фильме наверняка описан и следующий этап.
— Вырезали, должно быть.
— Тогда я тебе помогу, — обрадовался Чиун и придвинулся к Римо. — Поднеси муху к лицу и внимательно следи за нею, чтобы не улетела.
Римо исполнил. Муха жужжала в каких-то нескольких дюймах от его скуластого лица.
— Готов? — спросил Чиун.
— Да.
— А теперь открой рот. Пошире!
Римо разинул рот и озадаченно поднял брови. Чиун своей рукой направил руку Римо ближе ко рту, а сам продолжил рассказ:
— Уцелевшие каратисты отказались от роли ассасинов и вернулись в свои деревни, где стали искать себе новые способы пропитания. Но увы, из них вышли неважные рыбаки и бездарные земледельцы.
— Ты хочешь сказать?..
Старик радостно закивал. Римо поспешил закрыть рот.
Чиун улыбнулся.
— Как думаешь, почему они использовали для этого палочки для еды? Просто это позволяло экономить время.
С гримасой отвращения Римо отпустил муху и положил палочки на тарелку, после чего решительно отодвинул ее от себя.
— Вечно ты устраиваешь мне всякие пакости! — с укором произнес он.
— Это мне благодарность за то, что работаю для тебя почтальоном?
— Чего теперь от меня хочет Смитти?
— Этого я не знаю, — ответил Чиун. — Сегодня письмо из Синанджу.
Римо вскочил, лицо его озарилось радостной улыбкой.
— От Ма Ли?
— Кто же еще станет переводить чернила на ловца мух? — съязвил Чиун, извлекая конверт из необъятного рукава.
Римо с нетерпением выхватил у него письмо. Пергаментное лицо Чиуна недовольно сморщилось.
— Уймись! — фыркнул он. — Она опять задает те же нудные вопросы, что и в двадцати последних письмах. Честно скажи, Римо, как тебя угораздило выбрать в жены такую сварливую женщину?
— Ты читаешь мои письма? — Римо был поражен.
Мастер Синанджу как ни в чем не бывало повел плечом.
— Конверт в пути расклеился. Письмо чуть не выпало.
Римо внимательно оглядел конверт.
— Он в порядке.
— Конечно. Если бы я не запечатал его, задав работу стариковскому языку, письмо бы опять могло вывалиться и, чего доброго, потерялось бы.
Римо никак не отреагировал на такое объяснение и, острым ногтем вскрыв конверт, с жадностью углубился в письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35