— Простите, Геннадий Викторович… У меня есть маленькая просьба… Если ее выполнение вас не затруднит…
Я не играл и не кокетничал — мне было по настоящему неловко. Слишком уж резкий переход от разбора литературного произведения к нескромной просьбе. Как бы собеседник не посчитал ее настырной и не ответил соответственно. Почему-то мне страшно не хотелось разрушить хрупкий мостик, соединяющий меня с Доцентом.
Пусть он преступник, криминальный бизнесмен, возможно — убийца, но, вместе с тем — удивительно интеллигентный, обаятельный человек. Слишком редко встречается такое сочетание: преступник и эрудит, убийца и благожелательный собеседник.
Впрочем, почему я решил, что он убийца? Криминальные структцры многообразны, четко делятся по профессиям. К тому же, преступные деяния Доцента пусть разбирают следствие и суд. Если, конечно, Геннадий Викторович доживет до суда. Жизнь криминального бизнесмена коротка и непредсказуема: сегодня он купается в роскоши, лениво спорит по поводу театральных постановок и музыки Моцарта, а завтра — либо взорвут конкуренты, либо подстрелят при «попытке бегства» оперативники.
Сейчас я общаюсь не с главарем банды — с приятным человеком, милым и образованным. Беседа с ним доставляет мне неизменное удовольствие. В это время забываю о том, что разговариваю с преступником, с вором в законе, с человеком, который, возможно, является виновником смерти или страданий десятков, если не сотен, людей.
Геннадий Викторович взял меня под руку и возвратил к покинутым креслам. Разлил в хрустальные рюмки коньяк и только после этого возвратился к моей невысказанной просьбе.
— Слушаю вас.
Я рассказал об исчезновении внучки Сидоровых. Саму суть, включая убийство одного из двух телохранителей. Мои подозрения в адрес пасынка и неведомого пока мужика с проседью в волосах решил оставить при себе. Развернется Доцент, выйдет на след похитителей, если, конечно, состоялось похищение, а не добровольный переезд Верочки, скажем, к дальним родственникам, — тогда можно дополнить сегодняшнее откровение.
Доцент слушал меня, задумчиво постукивая ножкой хрустальной рюмки о стоящий рядом фужер. Мелодичный перезвон будто аккомпанировал моим словам, уменьшая напряжение и увеличивая смутную надежду.
— Надеюсь вы сами понимаете, сейчас ничего обещать не могу. Одно скажу: сделаю все возможное. У меня имеются довольно прочные связи с фирмами, которая занимаются… скажем, укомплектованием публичных домов. И в России, и за рубежом… Надеюсь, они не откажут в нужной нам с вами информации… Короче говоря, разберусь.
Я благодарно пожал холеную руку. С удовольствием обнял бы — побоялся, что это будет неправильно понято. Да и не привык я к сентиментальным порывам и слезливым излияниям.
— Спасибо, дорогой Геннадий Викторович… Удивительно, как вы — добрый и отзывчивый человек — можете…
Я замялся, не зная чем закончить начатую фразу. Страшно не хочется упоминать о «профессии» человека, который только-что пообещал мне помощь.
— … заниматься преступным бизнесом, — улыбаясь, договорил вор в законе. — Не стесняйтесь — не обижусь.
Я поднялся, демонстративно посмотрел на часы. Дескать, время позднее, дорога дальняя, пора и честь знать. Главное достигнуто — Доцент пообещал разобраться, а это не так уж мало.
Геннадий Викторович не стал удерживать. Похоже, он все-таки обиделся, но не подавал вида. Может быть, общение со мной ему тоже по душе. Ежедневные контакты с наглыми, матерщинными бандитами, наверно, набили синяки на мозгах, вызвали чувство неприязни и отвращения. Поневоле ищет отдушину, чтобы глотнуть чистый, не замутненный блатными повадками воздух.
Вот и нашел «отдушину» в моем лице.
— Придется вам смириться с тем, что вас проводит нелюдимый и грубоватый Сергей, — нажимая кнопку под столом, усмешливо посочувствовал он. — К сожалению, других сейчас нет под рукой.
— Ничего, переживу.
Появился парень с тупой физиономией. Протягивая мне черные очки, попытался изобразить приветливую улыбку, более похожую на зевок голодного пса. Я ответил благодарной улыбкой беззащитного младенца.
В салоне машины заставил себя мысленно проиграть сегодняшнюю встречу с Доцентом, со всех сторон осматривая и ощупывая каждое слово, каждый жест. Не скажу, что делал это профессионально, но приходилось мириться: рядом нет ни криминальны экспертов, ни опытных психологов. Ничего страшного: обычная проработка рукописи, привычное выяснение отдельных деталей наших с вором в законе взаимоотношений, моя информация о Верочке.
Кажется, все гладко и правильно, ни одной задирины.
Покончив с анализом беседы с обаятельным бандитским главарем, я покопался в запутанном клубке, образовавшемся в коммуналке. Начиная с безобразной коротышки, которая упрямо лезет в мою постель, кончая хитроумным склеротиком, едва передвигающимся на дрожащих «ходулях». Между ними маячит ехидная и добрая баба Феня.
— Можешь снять очки, — вернул меня к действительности похоронный голос Сергея. — Выехали на радиалку.
Я отбросил надоевшие очки, потер глаза. Огляделся.
Знакомое начало Дремовского шоссе. Указатели поворота на кольцевую, примитивная шашлычная на обочине — говорят, шашлыки здесь готовят с добавлением собачатины… Павильон-магазан — торгуют запчастями к иномаркам… Площадка отдыха водителей… Поворот к санаторию…
Все, можно подремать — теперь до самого Дремова — ни светофоров ни поворотов. Возвращусь в родную, черт бы ее побрал, комнатенку, засяду за докусентальную рукопись. Сколько времени потеряно, сколько замыслов проскользнуло в голове и безвозвратно исчезло. Пора наверстывать упущенное.
Дремать не пришлось.
Впереди — гаишник возле разрисованных жигулей. Завидев «форд», показал палкой — объезд… Странно, только что мимо него проскользнули несколько «жигулей» и даже — «зилок»… Почему к нам особое внимание?
Сергей и водитель тоже заволновались, встревоженно оглядывали придорожные кусты. Сергей запустил руку под панель и вытащил пистолет. Спрятал его под полу куртки. Водитель передвинул монтировку — оружие всех автомобилистов. Безотказное и безопасное — ни один сверхбдительный мент не придерется.
После широкого Дремовского шоссе узкая объездная дорога показалась тропкой, ведущей в неизвестность. За кустами поднялись во весь немалый рост березы и осины, по обочине панически запрыгала белка.
Предчувствие опасности охватило меня, закололо в сердце, болью отозвалось в висках. Ничего страшного, успокаивал расходившиеся нервы, я не один, со мной два накачанных охранника, побывавших, наверно, не в одной передряге. Они не дадут в обиду друга босса. Знают — в случае чего Доцент с них три шкуры спустит.
Впереди — грузовик. Возле него стоят на коленях два чумазых парня — разбирают на замасленной тряпке какие-то детали, о чем-то переговариваются. Увидев нашу машину, поднялись с колен, вытерли о штаны грязные руки, загородили дорогу.
«Форд» остановился. Водитель высунул голову из окна.
— Что случилось? Помощь не нужна?
Парни лениво подошли к иномарке: один — справа, другой — слева.
— Обойдемся своими силами.
Заподозрив неладное, Сергей выхватил пистолет. Водитель — монтировку.
Не успели — грянули выстрелы. Водитель с простреленной головой упал на баранку, Сергей осел на сидении.
— А ну, вылазь, — приказал мне один из нападающих, открывая заднюю дверь. — Кому сказано, писака дерьмовый!
Парни вытащили меня из мащины, профессионально ощупали. Не только карманы — проверили подмышки, живот, спину, ноги, не обошли вниманием ширинку. Кроме полупустого бумажника, авторучки и блокнота ничего не нашли. — Быстро заводи драндулет, — приказал один другому и тот побежал к грузовику. Почему-то решили не пользоваться легковушкой. — Не трусь, писака, не порть дефицитное бельишко. Ничего с тобой не будет. Сейчас поедем в одно место, побазарим. Сыскарь вонючий, — беззлобно добавил он, фамильярно обнимая меня за плечи.
Увезти добычу парни не успели — рядом резко затормозили две милицейских машины. Из них выпрыгнули люди в шлемах и бронежилетах с автоматами в руках.
Омоновцы!
Все происходящее напоминает спектакль. Созданный и поставленный неизвестно каким автором. В начале — перекрывший дорогу гаишник, который беспрепятственно пропустил несколько машин и отправил в объезд только нашу. Потом — нападение «ремонтников». В заключении — появление милиции. О реальности говорит два трупа: Сергей и водителя. Боже мой, кровь!
Кажется, несчастный литератор представляет неизвестно для кого немалую опасность. Не зря ведь задейсттвованы и бандиты, и гэбэдишник, и менты. В одной упряжке. Из-за чего? Из-за поисков похищенной сопливой девчонки? Не может быть!
А еще из-за чего? Вспомнилось дружеское прощание на пороге ментовской, когда Гулькин почти обнимал меня, и эту умилительную сценку зафиксировал пасынок. Уж ни это ли повлекло за собой неожиданное нападение?
И все же — Слава Богу! За то, что меня оставил живым.
Но, кажется, я поторопился благодарить Всевышнего.
Вместе с бандитами меня распяли на капоте «форда»: раскинутые руки — на кузове, ноги — врастопырку, головы вжаты в металл. Для большей убедительности спасители врезали всем троим по почкам. В качестве профилактики.
— За что? Меня едва не похитили…
— Ты еще и разговариваешь, бандитская мразь? Придется добавить.
Еще один удар — теперь по плечам — мигом вернул меня к трезвым оценкам происходящего. Чем я докажу, что не являюсь членом банды, напавшей на иномарку и убившей двух человек? Где доказательства того, что сидел в «форде», а не напал на него вместе с двумя преступниками? Недаром же один из убийц обнимал меня.
Отобранные при обыске паспорт и удостоверение члена Союза писателей — единственная надежда. Если не считать свидетельства Феди Гулькина, на которого мне придется сослаться. Положение не такое уж безвыходное.
Нас привезли в отделение милиции и заперли в «обезьянник». Учитывая особую опасность задержанных, наручники не сняли. В виде пожелания доброй ночи еще раз прошлись дубинками. Мои «товарищи» по несчастью профессионально пригнулись и пострадали меньше моего.
Настроение прескверное: болят почки, плечи, раскалывается голова. Но больше физической боли донимает боль моральная. Разве можно избивать людей, если даже они пойманы на месте преступления? В каком правовом или неправовом государстве допускается такое безобразие? Освобожусь, обязательно подам жалобу прокурору. С приложением справки из травмпункта. Пусть привлекает разнуздавшихся оперативников к уголовной ответственности, пусть сажает их в тот же «обезьянник».
Мечты о мести — целебная мазь, наложенная на избитое тело. Боль отступила.
Ну, до чего же я наивен! Не по возрасту и не по професии. Прокурор, прочитав возмущенное заявление, не только не возбудит уголовное дело против садистов, но даже похвалит их за умелые действия. Потому-что гнилье преступности поразило всю страну: с низу доверху. И в этой обстановке гуманное отношение к человеку — несбыточная сладкая мечта о всеобщей справедливости.
Да и не в гумманизме дело! Сколько те же оперативники похоронили своих друзей, сколько шрамов на телах и душах! На их глазах погибали невинные люди, плакали осиротевшие дети, они видели расчлененки и изнасилованных малолеток. Разве можно научить их вежливости по отношению к виновникам всего этого?
Нет, жаловаться я не стану!
Утром «обезьянник» почистили. Нас перевели в камеру и по одному сопроводили на допрос к следователю. Сначала двух действительных убийц. Потом нступила моя очередь. Следующая стадия «спектакля». Дай Бог, завершающая. Одно непонятно: цель разыгрываемого представления… Почему непонятно? Вспомнилась фраза одного из убийц: сыскарь вонючий. Скорей всего, все происходящее связано с поиском похищенной Верочки…
За столом лениво развалился молодой парень в рубашке с закатанными рукавами и приспущенным узлом галстука. Во рту дымится сигарета, глаза блаженно прищурены.
— Фамилие, имя, отчество, год и место рождения, местожительство, — привычно проговорил он, рассматривая мои документы. — Только давайте поскорей, времени у меня — в обрез.
На «вы» обращается, удивился я проблескам вежливости. Глядищь, сесть предложит, воды нальет из графина, о самочувствии осведомится. Короче, сделает все то, что принято в цивилизованном государстве даже при допросах закоренелых преступников.
Не дождался.
— Я кому сказал быстрей, вошь тифозная? — тем же ленивым тоном выругался следователь. — Вздумаешь изворачиваться — отправлю в соседнюю камеру, там с тобой побеседуют по другому.
Характер обещанной беседы мне уже знаком: дубинками по ребрам и по почкам — болезненно и никаких следов.
— Перед вами лежат мои документы…
— Липа, — проштамповал паспорт и удостоверение следователь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45