Я распрощался и вышел. Попутно заглянул на кухню. Никого. Тихон прав — Любаша уехала.
Владик аккуратно уложил в багажник туго набитый портфель, поощрительно похлопал меня по плечу…
4
С полчаса я проблуждал по переулкам и проездам Ногинска. Спросить дорогу — не у кого, ночь загнала замученного страхами горожанина за крепкие запоры и собачью охрану. Половина уличных фонарей разбита, вторая половина либо перегорела,
либо тускло перемигивается.
Наконец, выбрался под светофор и облегченно вздохнул. Сейчас — прямо, никуда не сворачивая. Выскочу на Горьковское шоссе — благодать, свобода, жми под сто — никто не остановит
Только размечтался — трое парней в униформе, с короткоствольными автоматами, дубинками… Знакомая форма, навидался в Москве. Муниципальная милиция. Крутые парни, лучше с ними не связываться.
Не успел остановиться — выволокли из салона, положили и. капот. Руки — врозь, ноги — в стороны. Без лишних слов ощупали, опустошили карманы, разрешили подняться. Но автоматы, будто сторожевые псы, стерегли каждое мое движение.
— Куда на ночь глядя? — спросил парнишка в круто залом ленном берете, видимо, старший патруля. — Добрые люди второй сон видят…
С каким бы удовольствием я окунулся в первый! Но с ментами не пооткровенничаешь — выйдет себе дороже.
— В Москву, домой… У друга гостил, засиделся…
— Адрес друга, фамилия, имя, отчество?
— Он мне анкету не заполнял, — обозлился я. — Ничего я не нарушил, скорость не превысил, обгонять некого — за что задержали?
— Больно уж подозрителен, — вступил в беседу второй парень, в очках. — Да нарушение налицо. Только что на наших глазах двинул при красном свете.
По опыту знаю: спорить бесполезно. Не зря бытует старая поговорка: прав тот, у кого больше прав. А уж у нашей родной защитницы столько прав, что любого забьют.
Один из парней остался сторожить подозрительную «личность», двое принялись курочить багажник… В салон не полезли, в бардачок не заглянули. Будто знали, куда Владик положик портфель.
Пусть ищут, ради Бога! Если верить Тихону, там — купленные по дешевке шмотки: джинсы с заграничными наклейками, прочая мелочь. В Москве этого — завались, но дело в разнице цен…
— А это что?
В руке старшего патруля высоко поднят целлофановый пакет с каким-то белым порошком… Сахар? Неужели взят из портфеля!
— Друг попросил шмотье родственникам в Москве передать.
— Между прочим, это вовсе не шмотье… Очень уж смахивает на наркотик… Как думаешь, Пашка?
— Здесь и думать нечего, — не задумываясь, ответил очкарик. — Явный наркотик. — Он взял пакет, взвесил на ладони. — Грамм триста наберется. Знатный улов!
Мигом крутые парни завернули мне руки за спину, застегнули наручники. Старший сел за руль «москвича», остальные зажали меня на заднем сиденье.
— Советую вести себя спокойно. Убивать не станем, но так врежем — часа на полтора вырубишься… Поехали.
Никогда не предполагал, что отделение милиции, пусть даже муниципальной, может размещаться в такой дали и в такой развалюхе. Покосившийся инвалидный домишко с темными окнами и намалеванной над кривым крыльцом вывеской «Штаб муниципальной милиции» размещался на самой окраине Ногинска. К окну приткнулся обшарпанным носом древний «жигуленок». Вокруг дома — пустыри.
— Временное пристанище, — миролюбиво пояснил начальник. — Новое здание в центре строят — закачаешься… А вообще-то, тебе без разницы, где дуба давать: в новом штабе или в старом.
«Дуба давать»? Сильно сказано. Многозначительное предупреждение. Неужели муниципальники собираются силой выбивать признание задержанного? А что, пристегнут наручниками руки и ноги к тому же стулу и примутся «обрабатывать»…
— Мне бы позвонить…
— Адвокату, что ли?
— Адвокату, — ответил я, лихорадочно вспоминая, куда засунул| листок с номером телефона Тихона, который на прощание дал мне Владька. — Без него слова не скажу.
Листок нашелся в нагрудном кармане пиджака. Старший мент предупредительно подвинул аппарат, снял наручники.
— По правилам один звонок разрешается. Учти — только один.
Я вцепился в телефонную трубку, словно в баранку автомобиля, сползающего в пропасть.
— Алло! Алло! Мне — Тихона Петровича, — отчаянно заорал, услышав мужской голос. — Или Владислава Матвеевича!
— Все уже спят… А кто спрашивает?
— Простите, ради Бога… Это — Николай… Недавно был у вас…
— Какой еще Николай?… Я сплю…
Явно врет. Голос не похож на голос неожиданно разбуженного человека.
— На машине приезжал вместе с Владиком…
— Ах да, извозчик… Припоминаю… Сейчас разбужу…
Тихон выслушал мое паническое повествование, не перебивая. То ли сомневался в достоверности изложенных фактов, то ли решал, как помочь. Покашлял, почихал, и, наконец, заговорил.
— Ничего страшного, Коля, не тряси штанами. Выручим. Знаю, где окопались муниципальщики… Жди. Владик уже выходит.
— Будет твой адвокат? — осведомился старший, когда я с облегчением положил трубку.
— Через полчасика появится…
Меня усадили в углу на широкую скамью. Напротив уселся очкарик. Второй лег на другую скамью, подложив под голову свернутую куртку.
Старший, позевывая, изучал мой паспорт. Потом пересчитав деньги. Взялся за бланк протокола и стал вдумчиво записывать. что-то в него… Может быть, не протокол — акт? Никогда раньше не приходилось иметь дело с милицией в роли задержанного за
наркотики.
— Домашний адрес?…
— Смотри паспорт, — отпарировал я.
— А вдруг прописан в одном месте, а живешь совсем в другом? Сейчас и такое встречается…
— Где прописан, там и живу…
Похоже, влип я капитально. Если удастся освободиться — никакие деньги больше не нужны, хватит получаемых на стройке. Буду спокойно жить, работать, по вечерам балдеть перед телеком. Никогда более не выеду на ночные заработки, хватит меня Тихонов и Владиков. Лучше слышать истерические вопли жены, чем дотошные вопросы следователя.
— Можно позвонить домой?
— Задержанным разрешается только один телефонный звонок. Я тебе уже говорил. Тем более по межгороду… Долго нам ожидать твоего адвоката?
— Сказали, выехал…
Прошел час… второй… За это время можно пешком пересечь весь Ногинск и возвратиться назад… Или Тихон не сказал помощнику адреса муниципалыциков, и тот сейчас блуждает по городу? Или сделал вид, что отправился спасать меня, а сам завалился спать?
— Ну, вот что, паря, — потянулся старший. — Нам работать нужно, а не сидеть в ожидании твоего адвоката. Запрем тебя в каталажку, один посторожит, чтоб не смылся. А двое — на охоту. Авось, еще одного нарушителя отловим.
Каталажка — обычный чулан с обшарпанными стенами и толстым слоем пыли на полу. В углу — топчан. Под потолком тусклая, засиженная мухами лампочка. Ни стола, ни стульев.
Как ни пытался уснуть — не получилось. В голове — мешанина из тревожных мыслей.
Кто подсунул в портфель наркотик? Тихон с Владиком? А зачем? По-моему, работодатели обязаны оберегать своего работника, а не подставлять его. Ведь я приношу им прибыль и, судя по получаемым мною деньгам, немалую… Нет, Тихон и Владик исключаются.
Тогда — муниципальщики. А им-то что за выгода? Доказать начальству активность, заработать премии и награды? Не верится. К тому же засадить невинного человека в тюрягу не так уж просто. Не говоря уже о том, что лично мне подобная подлость доставила бы немало хлопот. Совесть замучает, не позволит ни
есть, ни спать.
А если пакет с наркотиком попал в портфель случайно? Скажем, ошибся Владька, упаковывая две «посылки»: одну — для меня, вторую — для другого «извозчика». Не один же я работаю на их компанию…
Владик появился только утром. Из-за запертой двери чулана я услышал его немного гнусавый голос.
Когда меня, наконец, вывели в общую комнату, посланца Тихона уже не было. Старший сидел за своим столом — хмурый, озабоченный.
— Был твой адвокат. Потолковали, как нынче говорят — пообщались… Короче говоря, твой портфель мы временно реквизируем… Вот, подпиши актик, — я подписал, черт с ним, с портфелем, пусть кушают его с солью или без соли, мне от этого ни холодно, ни жарко. — Деньги тоже пока остаются у нас, — Старший придвинул мне очередной бланк, я подписал его, но со значительно меньшим энтузиазмом. — Вот подписка о невыезде и о явке в органы по первому требованию, — я поставил еще одну подпись. — Паспорт пока тоже остается у нас…
— Как же я поеду без паспорта? — взмолился я. — Первый же гаишник притормозит…
— Скажешь — в милиции.
Кажется, я легко отделался. Если судить по книгам и телепередачам, человек, пойманный с наркотиками, мигом оказывается за решеткой, а после суда переселяется в зону… Меня же отпускают… Почему?
В «москвиче» рядом с водительским креслом сидел Владик. Откинулся на спинку сиденья и сладко посапывал. Так сладко, что у меня поневоле стали закрываться глаза. Всю ночь не спал, переживал, а дело-то не стоит выеденного яйца.
Когда я, излишне громко стукнув дверью, уселся на свое место, Владик нервно дернулся, гневно окинул меня взглядом… Но тут же заулыбался:
— Благополучно?
— Вроде бы… Дорого все это стоит?
— Что — все это? — Не понял или притворяется непонимающим?
— Освобождение…
— Дорого… Об этом потолкуете с Тихоном. Он ожидает.
— Какой Тихон? Мне домой нужно. С работы не отпрашивался, прогул запишут. Значит, сгорит синим пламенем премия. А мне ни к чему лишние неприятности… Особо бесплатные…
Тонкий намек на «бесплатность» моих мучений Владик отверг небрежным движением руки. Дескать, какие там бесплатные, мало ли загреб? Затвердил: Тихон разберется, Тихон поможет Тихон решит. Будто шеф всемогущ, в его власти не только милиция, но и погода… Господь Бог в преступном исполнении!
Ничего не поделаешь, придется ехать к новоявленному богу.
Но как сообщить Ольге? Ведь она с присущей ей неукротимой энергией все морги, небось, объездила, все больницы обзвонила, всех милицейских начальников подняла с постели.
Муж пропал! Кормильца похитили! За что плачу налоги, если не могу спокойно пользоваться преимуществами жены? Немедленно — розыск! По всей стране и желательно — за рубежом. Если не похитили, а сбежал — срочно возвратить под конвоем…
А вдруг она ринулась за помощью и сочувствием к родителям? Наверняка, не упустила свой шанс… Значит, и мать с отцом сейчас дергаются, не спят, не едят… Мало им одной Фимки, сидящей в следственном изоляторе.
Все это Ольга проделает не из любви к пропавшему мужу, нет, лично я ей — до лампочки. Но с того самого дня, когда она получила от меня первые тысячи, я ощутил изменившееся ко мне отношение. Правда, по-прежнему ходил полуголодный, в давно настиранных рубашках, неглаженом белье. Меня по-прежнему крестили тунеядцем и мерзавцем, каких мало… Но контроль стал намного жестче — где был, что делал, сколько заработал?
И вдруг — исчезновение!
Нет, чисто по-человечески нужно позвонить, сухо поставить в известность: жив, здоров, скоро приеду. О деньгах, захваченных мужиками из муниципальной милиции, конечно, ни слова
— Да ты не рви на части нервишки, — успокоительно поколачивал меня кулаком по спине Владик. — Сразу после твоего звонка Тишка заказал Москву и разговаривал с супругой. Так и| так, задерживается муженек, завтра образуется, не волнуйтесь зря, берегите сердечко. Коленька ночует у лучшего своего дружка… Артист наш Тихон, прямо артист! — горделиво почти пропел Владик. — Как в образ войдет — такое нарисует — ни в одной картинной галерее не сыщешь. Даже в Третьяковке… Твоя жинка, как водится, посомневалась, попросила позвать тебя к телефону… Так он же у вас чистюля невыразимая, — смеется Тишка. — Вот уже полтора часа сидит в ванне, отмывает, невесть, какие грехи… Поверила супружница, успокоилась, велела поцеловать тебя в макушку…
Владик говорит правду. Любимое место для редких поцелуев у Ольги — моя макушка. Даже в ЗАГСе отвела губы в сторону и подставила щечку. А утром, после первой брачной ночи, подтянулась на локтях и чмокнула меня в голову. С тех пор повелось: никаких губ, никаких щек…
5
Тихон лежал в постели, но при моем появлении перебрался в кресло. Одетый в теплый халат с крупными кистями на поясе, он напоминал русского барина старого времени.
Рядом с книгой на коленях — Любаша. Уже успела возвратиться из Москвы к «постоянному месту службы»… Если — жена или любовница, зачем ей мотаться туда-сюда, не проще ли ночевать в квартире «хозяина»?
— Недавнему затворнику — физкультпривет! — насмешливо приветствовал «извозчика» Тихон. — Видок у тебя, Коля, подходящий, не скажешь, что сидел в тюряге… Присаживайся, потолкуем. Можешь, — поближе, сейчас я не заразный, бояться нечего. Я присел на стул. Интересно, о чем хочет потолковать со мной шеф? А он не торопился. Поигрывал кистями пояса, не сводил с меня вопрошающего взгляда. Дескать, как ты отреагируешь| на мое новое предложение? Согласишься или откажешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31