Точно так, как и при подслушанном разговоре между хозяйкой и ее любовником.
Всеобщая ненависть, круто замешанная на зависти, стремлении перехватить лакомый кусок. Вот только толстый весельчак, похоже, — мужик не завистливый. Откровенно поздравляет коллегу с удачным вложением капитала, посмеивается над злобными оскалами сухопарого финансиста.
Впрочем, Машкин не считал себя проницательным психологом, способным оценивать истинные черты человеческих характеров по улыбкам и змеинному шипению. Жена твердит: простак, глупец, тебя обводят вокруг пальца, а ты все краснеешь да лыбишься…
Скорей всего, Татьяна права. Чиновничья жизнь приучила Федора Ивановича к осторожности. Прежде, чем сделать очередной шаг — проверь место, куда поставишь ногу. Вдруг — болото, или коварный камень, о который можно споткнуться. Это не трусость, недостойная настоящего мужчины, — осмотрительность. А вот разбираться в характерах окружающих его людей инженер-чиновник так и не научился. И это приносило ему немало неприятностей.
В министерских кулуарах Машкина считали молчуном и вообще — недалеким человеком. Кажется, такого же мнения придерживается и банкирша… Ради Бога, пусть считают, брань на вороту не виснет — извечная народная мудрость. Зато молчун и глупец чаще остальных получал премии и надбавки, его хвалили и повышали, дай-то Бог, и в реформируемой России проживет, приспособится.
Вот и сейчас он предпочел ограничиваться минимумом слов — ровно столько, столько ожидает от него хозяин. Не больше и не меньше. Похоже, Басов доволен поведением прораба — не улыбается, но и не гневается.
После осмотра территории посетители навестили прорабку и выслушали подробное описание будущего дворца. Машкин, как заправский экскурсовод, оперировал специальной указкой, совмещенной с красным фломастером, которым отчеркивал впечатляющие цифры площадей залов и комнат, их размеры по длине, ширине и высоте. Встретив ободряющий взгляд хозяина, упомянул о причудливой лепнине на потолках, о новомодных пластиковых окнах и дверях, о встроенных шкафах и подвешенных ажурных антресолях. Отдельно, после многозначительной паузы, ввернул фразочку по поводу заказанных скульптурных фигур и деталей интерьера огромной оранжереи.
— Да, развернулся ты, Альфред, по настоящему. — пережевая слова сухими губами, невнятно выразил одобрение сухопарый. — Ничего не могу сказать… Правда, биллиардную я бы расширил — Федосов между столами не протиснется, — кивнул он на толстяка с багровым, отечным лицом. — Он легко протискивается, когда нужно захапать очередное выгодное дельце…
Толстяк низко наклонил голову. Будто приготовился боднуть конкурента седым ежиком.
— Тебе, Семен, протискиваться не приходится — лезешь напролом. С твоей комплекцией и карманом делать это не трудно…
— Уж если и лезет кто напролом, то — Басов, — усмешливо заметил очкарик, метнув в сторону хозяина будущего дворца уже знакомый Машкину злобный взгляд. — Двигает на подобии танка или бульдозера. Захапает побольше и пытается слинять. Как правило, удается, но вот теперь — не получится, не разрешим… Так, Николай?
Федосов неопределенно качнул головой. По диагонали. Дескать, и — да, и — нет. Выдерживает нейтралитет, подумал Машкин, не знает кого выгодней поддержать. Инженер будто нащупал родственную ему душу. Молодец, толстячок, правильно ведешь себя, сдоба.
— Тебе тоже палец в рот не клади — по плечо откусишь, — продолжил Хвостов. — Вам бы объединиться с Альфредом. Ты внесешь свой пай хитростью, Альфред — упрямством. Много достигнете…если вас во время не остановят.
Басов рассмеялся. Его поддержал толстяк. А сухопарый в золотых очках даже не улыбнулся — вторично бросил на президента Сервизбанка острый взгляд, который, обладай способностью ножа, пронзил бы насквозь лучшего «друга».
— Никто и ничто меня не остановит, — пробурчал Басов. — Потому-что предпочитаю законные методы наращивания финансовых мускулов. Один разсогласился на… незаконные, но теперь спохватился. И — завязал.
— Поглядим-посмотрим. Нынче на законных основаниях можно заработать только на хлеб и молоко. А ты вон какой дворец строишь…
Бизнесмены обменивались внешне доброжелательными замечаниями, но в каждом из них — капельки яда. Так и щетинятся слова отравленными иголками, так и выстреливаются ранящими пулями. Особенно старается очкарик.
Машкин стоял в стороне, сжимая в руке дурацкую указку. В этой компании он чувствовал себя инородным телом, но уходить не решался — как посмотрит на подобный поступок хозяин?
Наконец, Басов незаметно от собеседников кивнул. Дескать, пошел вон, не мешай, свое дело ты сделал.
Прораб откланялся — никто не обратил на него ни малейшего вимания. Слишком малозначащая фигура, чтобы перед ним расшаркиваться. У бизнесменов — дела поважней, они делят очередной лакомый кусок. Семен Хвостов «протискивается», Николай Федосов «проталкивается», Альфред Басов «двигает напролом».
Это и называется работой дельцов, в результате которой они наращивают финансовые мускулы, накапливают бойцовские жиры. Атмосфера в прорабке — удушающая, отвратно пахнет плесенью зависти, мерзким ароматом едва прикрытых угроз.
Федор Иванович поторопился на леса — подышать свежим воздухом, подумать над услышанным. Его мучили недобрые предчувствия.
— Чего, Ваныч, выставили? — насмешливо спросил конопатый каменщик, откладывая мастерок и вытирая полой спецовки потный лоб. — Не горюй, прораб, начальство завсегда так: вначале приголубит, опосля — палкой по заднице.
— Я вовсе и не горюю, — самолюбиво задрал плешивую голову Машкин. — По должности мне положено находиться на лесах, а не в кабинетах… Вот ты, к примеру, зачем швы раззявил? По правилам должно быть не больше двадцати милиметров, а у тебя под пятьдесят подкатывает. Переложи два ряда, не то шиш получишь, а не зарплату!
Под бдительным наблюдением Машкина обескураженный каменщик, шепча самые изощренные матюги, развалил участок стены и принялся раскладывать новую партию кирпича. Постепенно отошел, заулыбался.
— Не ругайся, Ваныч, счаз все будет по правилам. Как у бабы под подолом и за пазухой… Больно ты нервенный стал, никак не утихомиришься. Погляди на Сашку Деева, тожеть нервничает, смолит сигарету за сигаретой. Ну, ладно, ты, а сторожу чего дергаться? Чай, у него одна забота — держать ворота на запоре…
Развязанный язык работает в полную силу, но ловким рукам мастера не мешает…Вот мастерок разгладил постель из раствора… Точно на предназначенное место улегся кирпич… Одним привычным движением подобраны остатки раствора на лицевой поверхности стены… Рукоятка мастерка хвастливо постучала по свежей кладке… Подготовлено месту для второго кирпича… Тот покорно улегся, прижался к своим собратьям…
Прораб бездумно наблюдал за работой каменщика. Одновременно, бросал испытующий взгляды на «нервного» сторожа. Действительно, смолит сигарету за сигаретой, не сводит ожидающего взгляда с входа в прорабку. По какой-такой причине?
Машкин насторожился, на подобии охотничьей собаки, завидящей жирную дичь.
Наконец из вагончика вышли финансисты. Впереди, как и положено, гости, позади, пастухом, подгоняющим в убойный цех бычков, — хозяин. Смеются, подбрасывают друг другу колючие шуточки.
Басов недоумено оглядывается. Куда подевался лысый инженер, почему не провожает хозяина? Недовольно морщится, поглаживая опухшие подглазья.
— Беги, Ваныч, лижи банкиру задницу, — хмуро посоветовал конопатый каменщик, раскладывая по стене кирпич. — Гляди-кось, тебя ищет, озирается.
Машкина будто ветром сдуло с лесов. На-ходу снимая с лысой головы кепку-лужковку, он побежал к бизнесменам.
Сидящий на лавочке возле сторожевой будки Деев лениво поднялся. Снял потрепанную шапчонку. Но не поклонился — вперил в хозяина злобный взгляд. Потом перевел его на Хвостова и вдруг тягуче ухмыльнулся. Словно увидел не обычного очкарика, пусть даже в высокой роли «друга» хозяина, а вкусное мясное блюдо, вызывающее приток клейкой слюны.
Очкастый банкир едва заметно повел головой. Это жест можно расшифровать двояко. Чего пялишься, толстый огрызок, я тебе не икона и не картина Пикассо. Или — здорово, дружище, гляди только не переиграй, не демонстрируй наше знакомство.
Машкин предпочел второй вариант. Значит, бесправный сторож стройки и всесильный финансист знакомы между собой? Странная «дружба»! Уж не по причине ли сжигающей обоих чувства ненависти по отношению к Басову?
И снова Федор Иванович внутренне содрогнулся.
Глава 6
На следующий день после посещения стройки Басовым и его «приятелями» возле закрытых ворот остановился светло-зеленый «форд». Из него лениво выбрался здоровенный детина в модном костюме и при цветастом галстуке. Явный телохранитель. К машине вышел охранник, Деев. Такой же здоровяк, но с более приятной физиономией. Будто Господь-Бог отлил обоих в одной форме, а вот морды им изваял разные.
— Что надо? — угрюмо спросил Сашка, остановившись возле калитки. — У нас все дома.
— Открывай!
В голосе визитера прослушивается непоколебимая уверенность — ему подчинятся. Эта уверенность подпитывается водителем, таким же амбалом, готовым по первому сигналу прийти на помощь, и хозяином, сидящим на заднем сидении, с любопытством взирающим на действия своей шестерки.
— Вы к кому? — уже с опаской повторил Деев, опуская правую руку в карман широченной блузы. Пусть там, кроме грязного носового платка ничего нет, но жест — достаточно многозначителен. — Хозяин не велел…
Закончить начатую фразу охранник не успел — сильный удар в область диафрагмы заставил его согнуться и натужно закашляться. Второй профессиональный удар снизу в подбородок бросил Деева на любимую им лавочку. Прибывший телохранитель медленно, не торопясь, вошел в калитку, отодвинул массивный засов и, распахнув ворота, согнулся в приглашающем поклоне.
Когда Деев, наконец, пришел в себя и бросился на обидчика, «форд» уже вкатился на стройку и остановился рядом с бытовкой-вагончиком.
— Цыц, падла! Усохни!
Увидев в непосредственной близости от своего искривленного носа черный ствол пистолета, Деев покорно остановился. Оружия, исключая «выпрыгающий» нож, у него нет, а противник, похоже, не задумываясь, пустит в ход свою «машинку».
Из машины легко вышел — почти выпрыгнул сухощавый человек в модном длиннополом плаще. Цепкий взгляд, толстые, негритянского типа, мокрые губы.
— Зачем ты так, Славка, — укоризненно проговорил он детским, писклявым голоском. — Парень, как и ты, служивый, подвластный. Надо было по человечески пояснить: кто мы и зачем приехали… Будь добр, извинись.
Амбал понимающе улыбнулся. Спрятал пистолет и подошел вплотную к охраннику.
— Извини, дружан, — и совсем тихо, покосившись на строгого босса. — Не цынканешь, что нужно — под молотки… Понял?
— А мне-то что? — заныл охранник. — Открывать да закрывать ворота, следить за местной шпаной — все дела. Здесь есть люди постарше. Тот же прораб…
— Вот и позови его, дружище, — мягко попросил поджарый мужик. — Будь добр… Понимаю, тебя обидели, оскорбили. Возьми в уплату и прости.
Подойдя к охраннику, он, не прикасаясь, отодвинул в сторону своего амбала, засунул в карман блузы Деева несколько «бумажек» с изображением президентов США.
— Конечно… Я не в обиде… Спасибо, — радостно замурлыкал Сашка. — Сейчас позову…
Но бегать по лесам ему не пришлось — увидев во дворе иномарку, Машкин решил: хозяин снова навестил стройку, и поспешил вниз, к бытовке. Сердце подкатилось к горлу и выстукивало оттуда тревожные сигналы. Что случилось, чем банкир остался недовольным?
Спустившись по трапу, прораб с облегчением убедился: машина не хозяйская, у Басова — «мерседес», а возле вагончика стоит «форд». К тому же, он разглядел незнакомых посетителей. Соответственно выпрямился, сменил бег на солидную неторопливость.
— Слушаю вас?
Поджарый мужик иронически оглядел лысого прораба. Будто лошадь, выставленую на продажу. Мелковата лошадка, старовата… Стоит ли терять время, заглядывать в зубы, осматривать сбитые копыта?
— Насколько понимаю, Альфреда нет?
— Альфред Терентьевич вчера был. Теперь раньше, чем через неделю не приедет… Если, конечно, не возникнет такое желание, — поправился прораб. Какое он, спрашивается, имеет право говорить за хозяина. — Я — полномочный его представитель… Слушаю вас?
«Полномочный представитель» — человек, заменяющий хозяина, обладающий если и не всеми его правами, то, как минимум, доброй их половиной. Машкин постарался принять достойный вид — откинул лысую голову, выпятил хилую грудь.
— Значит, представитель? — с явной насмешкой пропищал «гость». — Понятно, дружище…А я надеялся пообщаться со старым другом. Неужели он избегает встречи со мной? Обидно. Сколько мы с ним перенесли бед-несчастий, в каких только переделках не побывали… Нет, грешно так думать о дружане — грех не замолить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Всеобщая ненависть, круто замешанная на зависти, стремлении перехватить лакомый кусок. Вот только толстый весельчак, похоже, — мужик не завистливый. Откровенно поздравляет коллегу с удачным вложением капитала, посмеивается над злобными оскалами сухопарого финансиста.
Впрочем, Машкин не считал себя проницательным психологом, способным оценивать истинные черты человеческих характеров по улыбкам и змеинному шипению. Жена твердит: простак, глупец, тебя обводят вокруг пальца, а ты все краснеешь да лыбишься…
Скорей всего, Татьяна права. Чиновничья жизнь приучила Федора Ивановича к осторожности. Прежде, чем сделать очередной шаг — проверь место, куда поставишь ногу. Вдруг — болото, или коварный камень, о который можно споткнуться. Это не трусость, недостойная настоящего мужчины, — осмотрительность. А вот разбираться в характерах окружающих его людей инженер-чиновник так и не научился. И это приносило ему немало неприятностей.
В министерских кулуарах Машкина считали молчуном и вообще — недалеким человеком. Кажется, такого же мнения придерживается и банкирша… Ради Бога, пусть считают, брань на вороту не виснет — извечная народная мудрость. Зато молчун и глупец чаще остальных получал премии и надбавки, его хвалили и повышали, дай-то Бог, и в реформируемой России проживет, приспособится.
Вот и сейчас он предпочел ограничиваться минимумом слов — ровно столько, столько ожидает от него хозяин. Не больше и не меньше. Похоже, Басов доволен поведением прораба — не улыбается, но и не гневается.
После осмотра территории посетители навестили прорабку и выслушали подробное описание будущего дворца. Машкин, как заправский экскурсовод, оперировал специальной указкой, совмещенной с красным фломастером, которым отчеркивал впечатляющие цифры площадей залов и комнат, их размеры по длине, ширине и высоте. Встретив ободряющий взгляд хозяина, упомянул о причудливой лепнине на потолках, о новомодных пластиковых окнах и дверях, о встроенных шкафах и подвешенных ажурных антресолях. Отдельно, после многозначительной паузы, ввернул фразочку по поводу заказанных скульптурных фигур и деталей интерьера огромной оранжереи.
— Да, развернулся ты, Альфред, по настоящему. — пережевая слова сухими губами, невнятно выразил одобрение сухопарый. — Ничего не могу сказать… Правда, биллиардную я бы расширил — Федосов между столами не протиснется, — кивнул он на толстяка с багровым, отечным лицом. — Он легко протискивается, когда нужно захапать очередное выгодное дельце…
Толстяк низко наклонил голову. Будто приготовился боднуть конкурента седым ежиком.
— Тебе, Семен, протискиваться не приходится — лезешь напролом. С твоей комплекцией и карманом делать это не трудно…
— Уж если и лезет кто напролом, то — Басов, — усмешливо заметил очкарик, метнув в сторону хозяина будущего дворца уже знакомый Машкину злобный взгляд. — Двигает на подобии танка или бульдозера. Захапает побольше и пытается слинять. Как правило, удается, но вот теперь — не получится, не разрешим… Так, Николай?
Федосов неопределенно качнул головой. По диагонали. Дескать, и — да, и — нет. Выдерживает нейтралитет, подумал Машкин, не знает кого выгодней поддержать. Инженер будто нащупал родственную ему душу. Молодец, толстячок, правильно ведешь себя, сдоба.
— Тебе тоже палец в рот не клади — по плечо откусишь, — продолжил Хвостов. — Вам бы объединиться с Альфредом. Ты внесешь свой пай хитростью, Альфред — упрямством. Много достигнете…если вас во время не остановят.
Басов рассмеялся. Его поддержал толстяк. А сухопарый в золотых очках даже не улыбнулся — вторично бросил на президента Сервизбанка острый взгляд, который, обладай способностью ножа, пронзил бы насквозь лучшего «друга».
— Никто и ничто меня не остановит, — пробурчал Басов. — Потому-что предпочитаю законные методы наращивания финансовых мускулов. Один разсогласился на… незаконные, но теперь спохватился. И — завязал.
— Поглядим-посмотрим. Нынче на законных основаниях можно заработать только на хлеб и молоко. А ты вон какой дворец строишь…
Бизнесмены обменивались внешне доброжелательными замечаниями, но в каждом из них — капельки яда. Так и щетинятся слова отравленными иголками, так и выстреливаются ранящими пулями. Особенно старается очкарик.
Машкин стоял в стороне, сжимая в руке дурацкую указку. В этой компании он чувствовал себя инородным телом, но уходить не решался — как посмотрит на подобный поступок хозяин?
Наконец, Басов незаметно от собеседников кивнул. Дескать, пошел вон, не мешай, свое дело ты сделал.
Прораб откланялся — никто не обратил на него ни малейшего вимания. Слишком малозначащая фигура, чтобы перед ним расшаркиваться. У бизнесменов — дела поважней, они делят очередной лакомый кусок. Семен Хвостов «протискивается», Николай Федосов «проталкивается», Альфред Басов «двигает напролом».
Это и называется работой дельцов, в результате которой они наращивают финансовые мускулы, накапливают бойцовские жиры. Атмосфера в прорабке — удушающая, отвратно пахнет плесенью зависти, мерзким ароматом едва прикрытых угроз.
Федор Иванович поторопился на леса — подышать свежим воздухом, подумать над услышанным. Его мучили недобрые предчувствия.
— Чего, Ваныч, выставили? — насмешливо спросил конопатый каменщик, откладывая мастерок и вытирая полой спецовки потный лоб. — Не горюй, прораб, начальство завсегда так: вначале приголубит, опосля — палкой по заднице.
— Я вовсе и не горюю, — самолюбиво задрал плешивую голову Машкин. — По должности мне положено находиться на лесах, а не в кабинетах… Вот ты, к примеру, зачем швы раззявил? По правилам должно быть не больше двадцати милиметров, а у тебя под пятьдесят подкатывает. Переложи два ряда, не то шиш получишь, а не зарплату!
Под бдительным наблюдением Машкина обескураженный каменщик, шепча самые изощренные матюги, развалил участок стены и принялся раскладывать новую партию кирпича. Постепенно отошел, заулыбался.
— Не ругайся, Ваныч, счаз все будет по правилам. Как у бабы под подолом и за пазухой… Больно ты нервенный стал, никак не утихомиришься. Погляди на Сашку Деева, тожеть нервничает, смолит сигарету за сигаретой. Ну, ладно, ты, а сторожу чего дергаться? Чай, у него одна забота — держать ворота на запоре…
Развязанный язык работает в полную силу, но ловким рукам мастера не мешает…Вот мастерок разгладил постель из раствора… Точно на предназначенное место улегся кирпич… Одним привычным движением подобраны остатки раствора на лицевой поверхности стены… Рукоятка мастерка хвастливо постучала по свежей кладке… Подготовлено месту для второго кирпича… Тот покорно улегся, прижался к своим собратьям…
Прораб бездумно наблюдал за работой каменщика. Одновременно, бросал испытующий взгляды на «нервного» сторожа. Действительно, смолит сигарету за сигаретой, не сводит ожидающего взгляда с входа в прорабку. По какой-такой причине?
Машкин насторожился, на подобии охотничьей собаки, завидящей жирную дичь.
Наконец из вагончика вышли финансисты. Впереди, как и положено, гости, позади, пастухом, подгоняющим в убойный цех бычков, — хозяин. Смеются, подбрасывают друг другу колючие шуточки.
Басов недоумено оглядывается. Куда подевался лысый инженер, почему не провожает хозяина? Недовольно морщится, поглаживая опухшие подглазья.
— Беги, Ваныч, лижи банкиру задницу, — хмуро посоветовал конопатый каменщик, раскладывая по стене кирпич. — Гляди-кось, тебя ищет, озирается.
Машкина будто ветром сдуло с лесов. На-ходу снимая с лысой головы кепку-лужковку, он побежал к бизнесменам.
Сидящий на лавочке возле сторожевой будки Деев лениво поднялся. Снял потрепанную шапчонку. Но не поклонился — вперил в хозяина злобный взгляд. Потом перевел его на Хвостова и вдруг тягуче ухмыльнулся. Словно увидел не обычного очкарика, пусть даже в высокой роли «друга» хозяина, а вкусное мясное блюдо, вызывающее приток клейкой слюны.
Очкастый банкир едва заметно повел головой. Это жест можно расшифровать двояко. Чего пялишься, толстый огрызок, я тебе не икона и не картина Пикассо. Или — здорово, дружище, гляди только не переиграй, не демонстрируй наше знакомство.
Машкин предпочел второй вариант. Значит, бесправный сторож стройки и всесильный финансист знакомы между собой? Странная «дружба»! Уж не по причине ли сжигающей обоих чувства ненависти по отношению к Басову?
И снова Федор Иванович внутренне содрогнулся.
Глава 6
На следующий день после посещения стройки Басовым и его «приятелями» возле закрытых ворот остановился светло-зеленый «форд». Из него лениво выбрался здоровенный детина в модном костюме и при цветастом галстуке. Явный телохранитель. К машине вышел охранник, Деев. Такой же здоровяк, но с более приятной физиономией. Будто Господь-Бог отлил обоих в одной форме, а вот морды им изваял разные.
— Что надо? — угрюмо спросил Сашка, остановившись возле калитки. — У нас все дома.
— Открывай!
В голосе визитера прослушивается непоколебимая уверенность — ему подчинятся. Эта уверенность подпитывается водителем, таким же амбалом, готовым по первому сигналу прийти на помощь, и хозяином, сидящим на заднем сидении, с любопытством взирающим на действия своей шестерки.
— Вы к кому? — уже с опаской повторил Деев, опуская правую руку в карман широченной блузы. Пусть там, кроме грязного носового платка ничего нет, но жест — достаточно многозначителен. — Хозяин не велел…
Закончить начатую фразу охранник не успел — сильный удар в область диафрагмы заставил его согнуться и натужно закашляться. Второй профессиональный удар снизу в подбородок бросил Деева на любимую им лавочку. Прибывший телохранитель медленно, не торопясь, вошел в калитку, отодвинул массивный засов и, распахнув ворота, согнулся в приглашающем поклоне.
Когда Деев, наконец, пришел в себя и бросился на обидчика, «форд» уже вкатился на стройку и остановился рядом с бытовкой-вагончиком.
— Цыц, падла! Усохни!
Увидев в непосредственной близости от своего искривленного носа черный ствол пистолета, Деев покорно остановился. Оружия, исключая «выпрыгающий» нож, у него нет, а противник, похоже, не задумываясь, пустит в ход свою «машинку».
Из машины легко вышел — почти выпрыгнул сухощавый человек в модном длиннополом плаще. Цепкий взгляд, толстые, негритянского типа, мокрые губы.
— Зачем ты так, Славка, — укоризненно проговорил он детским, писклявым голоском. — Парень, как и ты, служивый, подвластный. Надо было по человечески пояснить: кто мы и зачем приехали… Будь добр, извинись.
Амбал понимающе улыбнулся. Спрятал пистолет и подошел вплотную к охраннику.
— Извини, дружан, — и совсем тихо, покосившись на строгого босса. — Не цынканешь, что нужно — под молотки… Понял?
— А мне-то что? — заныл охранник. — Открывать да закрывать ворота, следить за местной шпаной — все дела. Здесь есть люди постарше. Тот же прораб…
— Вот и позови его, дружище, — мягко попросил поджарый мужик. — Будь добр… Понимаю, тебя обидели, оскорбили. Возьми в уплату и прости.
Подойдя к охраннику, он, не прикасаясь, отодвинул в сторону своего амбала, засунул в карман блузы Деева несколько «бумажек» с изображением президентов США.
— Конечно… Я не в обиде… Спасибо, — радостно замурлыкал Сашка. — Сейчас позову…
Но бегать по лесам ему не пришлось — увидев во дворе иномарку, Машкин решил: хозяин снова навестил стройку, и поспешил вниз, к бытовке. Сердце подкатилось к горлу и выстукивало оттуда тревожные сигналы. Что случилось, чем банкир остался недовольным?
Спустившись по трапу, прораб с облегчением убедился: машина не хозяйская, у Басова — «мерседес», а возле вагончика стоит «форд». К тому же, он разглядел незнакомых посетителей. Соответственно выпрямился, сменил бег на солидную неторопливость.
— Слушаю вас?
Поджарый мужик иронически оглядел лысого прораба. Будто лошадь, выставленую на продажу. Мелковата лошадка, старовата… Стоит ли терять время, заглядывать в зубы, осматривать сбитые копыта?
— Насколько понимаю, Альфреда нет?
— Альфред Терентьевич вчера был. Теперь раньше, чем через неделю не приедет… Если, конечно, не возникнет такое желание, — поправился прораб. Какое он, спрашивается, имеет право говорить за хозяина. — Я — полномочный его представитель… Слушаю вас?
«Полномочный представитель» — человек, заменяющий хозяина, обладающий если и не всеми его правами, то, как минимум, доброй их половиной. Машкин постарался принять достойный вид — откинул лысую голову, выпятил хилую грудь.
— Значит, представитель? — с явной насмешкой пропищал «гость». — Понятно, дружище…А я надеялся пообщаться со старым другом. Неужели он избегает встречи со мной? Обидно. Сколько мы с ним перенесли бед-несчастий, в каких только переделках не побывали… Нет, грешно так думать о дружане — грех не замолить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35