Одни расходы.
Силин насчитал в длинном коридоре семь дверей, четыре с одной стороны, три с другой. Чуть дальше помещалась кухня. Надя открыла одну из дверей, пропустила туда постояльца. В небольшой комнате разместились две кровати, на старомодной тумбочке -- не менее старинный черно-белый телевизор, рядом кресло, журнальный столик.
-- Обстановка, конечно, не очень, -- смущенно заметила хозяйка.
-- Да нет, ничего, в иных гостиницах бывает и хуже, -- подбодрил ее Силин, затем достал деньги и расплатился.
Надя ушла, но не успел Нумизмат раздеться и выложить на кровать свой немалый запас газет, как хозяйка снова постучала в дверь.
-- Пойдемте поужинаем.
На этот зов Силин откликнулся с радостью. Пустой желудок давно уже сигнализировал ему, что съеденные поутру пельмени переработаны на калории и отходы.
На обширнейшей кухне, где в прежние времена могли воевать как минимум семь кухарок, его поджидала большая тарелка дымящегося борща. Давно Силин не ел такой вкусной, а главное -- домашней пищи.
-- Очень вкусно, просто необыкновенно! -- похвалил он, расправившись с порцией.
Надя просто просияла:
-- Правда? Да вроде бы обычный борщ. Давайте я вам еще налью!
Михаил не смог отказаться от столь заманчивого предложения. Он съел бы и еще тарелку, но как-то застеснялся. В конце трапезы на кухне появился седой древний старик. Шаркая ногами, он подошел к плите и дрожащими руками попробовал налить себе в кружку воды из чайника.
-- Папа, вы что же, позвать не могли? -- коршуном накинулась на него Надежда. Налив чая, она проводила старика в одну из комнат. Силин немного удивился, и когда хозяйка вернулась, спросил ее:
-- Вы же говорили, что ваши родители умерли?
-- Мои -- да, а это отец мужа. Там еще и мать его лежит, не встает уже.
-- А детей у вас сколько?
-- Двое, сыновья-погодки. Восьмой и девятый класс. Сейчас на секции, ходят на это... не каратэ, а ногами там еще лупят...
-- Таэквандо?
-- Да, вроде. Приходят домой поздно, все в синяках, голодные как волчата, злые... Что из них вырастет, не знаю. Может, еще чайку?
-- Нет, спасибо. Если возможно -- чуть попозже.
-- Ну, отдыхайте. А я снова на вокзал схожу, может, еще постояльца найду.
Перспектива обрести соседа не очень обрадовала Силина.
-- Надя, я долго добирался до Москвы, тут еще весь день бегал как заводной, -- Михаил вытащил деньги. -- Вот вам еще столько же, и никуда не ходите.
Женщина явно обрадовалась.
-- Вот спасибо. Вы так меня выручили. Иногда после работы там целыми часами приходится стоять.
-- А вы еще и работаете?
-- Ну а как же, в поликлинике, медсестрой. С девяти до четырех.
Оставшись наконец-то один, Силин до позднего вечера штудировал прессу, иногда делая выписки на листе бумаги. Фамилия Балашова встречалась довольно часто, большей частью в официальной хронике. То он купил контрольный пакет акций, то участвовал в каком-то форуме "передовиков капиталистического труда", то встречался с заезжими банкирами. Часто она мелькала и в скандальной хронике. То Балашова подозревали в подкупе видного чиновника, то очередные торги госимущества прошли очень невыгодно для государства, зато очень выгодно для магната. Самые интересные статьи, а также фотографии Балашова Нумизмат аккуратно вырезал.
В девять вечера Силин включил телевизор и в программе "Время" еще раз смог полюбоваться на своего врага, участвовавшего во встрече банкиров с премьер-министром. В одиннадцатом часу ночи бесконечный коридор бывшей коммуналки заполнился гомоном голосов и грохотом снимаемой обуви.
-- Ма, есть давай! -- донеслось до Силина, и тот понял, что детишки вернулись с тренировки.
Несмотря на шум, Нумизмата незаметно сморило. Очнулся он от странного ощущения присутствия рядом чужого человека. Михаил рывком сел, уронив на пол лежавшие на койке газеты. В комнате он обнаружил хозяйку дома, явно испуганную такой реакцией постояльца.
-- Я только выключить телевизор... -- робко пролепетала она. Силин взглянул сначала на экран, равномерно показывающий что-то вроде стены песчаного карьера в сопровождении хора змей, затем на часы. Шел второй час ночи.
-- Уснул и не заметил, -- пояснил Михаил, растирая заспанное лицо.
Женщина как-то странно ежилась, прикрываясь руками, и Силин понял, что на ней только одна ночная сорочка на голое тело. Фигура у Нади была еще вполне в норме, в мягком свете электрических ламп пропали морщинки у глаз. Пахло от нее не то дезодорантом, не то духами, в этом Силин разбирался слабо, но очень приятно и возбуждающе. Другой на его месте бы просто протянул руку, и все... Но Силин всегда побаивался и не понимал женщин. После Наташки у него было несколько романов, но всегда при этом активную роль играли сами женщины. Пауза затягивалась, и Надя спросила:
-- Вас завтра когда разбудить?
-- Часов в семь, если можно.
-- Хорошо, я как раз тоже встану.
Надя ушла, Силин постелил себе, но потом еще долго лежал, ломая голову над тем, что же скрывалось за поведением хозяйки. А та тоже не спала, ругая себя за то, что позволила постояльцу о себе плохо подумать. Она действительно совершала последний обход дома и, заметив в комнате свет, хотела выключить и лампу, и телевизор. Но войдя в комнату, задержалась, рассматривая своего нового гостя. Она решила, что тот журналист -- везде газеты, вырезки, записи на столе. Потом ее привлек сам вид спящего мужчины. Силин чем-то неуловимо напоминал ей покойного мужа, такой же рост, похожая фигура. И на секунду Надю неумолимо повлекло к этому большому и сильному человеку. За это она сейчас и корила себя последними словами.
Утро у них выдалось не очень счастливое: ни тот ни другой толком не выспался, Надя все прятала глаза, но и Силин неожиданно для себя сделал странный шаг. Зайдя в ванную комнату помыться, он сбрил усы -- последнюю связь с прошлым. Увидев его в новом облике, Надя сразу забыла про свои мучения и ахнула:
-- Боже мой, зачем вы это сделали?!
Силин глянул на себя в зеркало и смущенно почесал висок.
-- Надоело, -- пояснил он.
Надю можно было понять. Силин с усами и без них был словно два разных человека. Последний раз он брил их перед армией, и все провожающие очень долго смеялись над ним. Без усов лицо Михаила принимало странное выражение хитроватого лукавства, и все из-за линии тонких, будто изломанных в ехидной усмешке губ. Лишь усы придавали облику Нумизмата необходимый компонент мужественности.
-- Надя, вы когда заканчиваете работать? -- спросил Силин, поглощая лапшу с одинокой сосиской.
-- В четыре.
-- Я сегодня наверняка не успею доделать все свои дела, мне бы хотелось оставить эту комнату за собой. Как вы посмотрите на это?
-- Хорошо, так мне даже лучше. Никого искать не надо, ноги оббивать у вокзала, -- в глазах Нади промелькнула явная радость. Если все будет как говорит этот человек, то сегодня вечером она останется дома и наконец-то сможет постирать.
-- Если все-таки мне придется уехать, я вам позвоню. Какой у вас телефон?
Надя продиктовала Михаилу свой номер, тот записал его, и у подъезда дома они разошлись в разные стороны.
Вернувшись на площадь трех вокзалов, Силин первым делом купил подробную карту Москвы и Московской области. Тщательно изучив ее, Нумизмат нашел нужный ему Кутузовский проспект и определил, как лучше до него добраться. Теперь предстояло сбыть оставшиеся у него ценности и ордена. Столица с беспощадностью пылесоса вытягивала у Нумизмата деньги, кроме того, добро занимало слишком много места в его истрепанной сумке. Сдуру Силин чуть было не сунулся к черному "БМВ", нахально расположившемуся на тротуаре рядом с Ярославским вокзалом с призывной надписью: "Куплю все". Но буквально на глазах у Михаила трое милиционеров вытащили и увели с собой растерянного гражданина восточной наружности с небольшим слитком золота в руках. Силин отошел к другой машине, но продал только обручальное кольцо да большой нательный серебряный крест. Посмотрев на предложенные Михаилом ордена, ара, сидевший за рулем иномарки, назвал столь смехотворную цену, что Нумизмат даже не стал с ним торговаться, сразу вылез и ушел, не обращая внимание на летящие вслед призывные крики "грача".
Ордена он сбыл на Арбате людям, знающим в них толк. Особенно хорошо пошли пустовойтовские Красного Знамени, с наградным листом и фотографией героя. Остальное золото Силин сбыл в метро. Многие там сидели с табличками "Куплю золото" или "Куплю все", но Михаил почему-то выбрал невысокого полноватого гражданина в массивных очках на горбатом носу. Для проверки Нумизмат отдал ему второе кольцо, продавец внимательно изучил его и назвал цену. Они поторговались, и только после этого Силин сначала сунул покупателю в руку серебряный слиток, а затем, когда сторговались, уже и оба червонца. Горбоносый удивленно приподнял брови, но ничего не сказал. Не разжимая до конца ладони, он внимательно рассмотрел монеты, затем ловко извлек из кармана пузырек с кислотой, капнул кисточкой на монеты и согласно кивнул головой.
-- Вы как предпочитаете, сейчас в рублях или чуть позже в долларах? -тихо спросил торговец, глядя на Силина поверх очков.
-- Сейчас.
-- Хорошо, это проще. Хотя большинство почему-то предпочитают "зелененькие".
Ювелир мигнул кому-то за спиной Силина, тот сразу насторожился и сунул руку в карман. Но тревога оказалась ложной. Молодой парнишка, появившийся словно из-под земли, пошептался со своим старшим напарником, отвел Нумизмата в сторону и отсчитал ему причитающиеся деньги. Уже когда Силин растворился в людском водовороте, горбоносый ювелир сказал своему соплеменнику:
-- Ты видел этого человека, Мойша? Это очень опасный человек. Готов поклясться на Талмуде, в кармане у него была "пушка", и он был готов перестрелять нас прямо здесь, в самом людном месте Москвы.
А Силин уже спускался вниз по эскалатору. После вчерашнего психоза он с некоторой опаской ступил на движущиеся ступеньки. Но слава Богу, сегодня все было нормально, хотя Нумизмат все же старался не смотреть на бесконечную череду встречных лиц.
В одном из переходов подземки его ожидала еще одна удача. Невысокий лохматый человечек в несуразно длинном пальто тихо окликнул его:
-- Эй, мужик, купи паспорт.
Пренебрежительно хмыкнув, Силин прошел было мимо, но потом вернулся назад.
-- Твой, что ли, паспорт? -- спросил он, разглядывая пропитую мордочку старика.
-- Да нет, -- зачастил тот, шаря у себя за пазухой. -- Вот, сын у меня помер, а паспорт его остался.
Истрепанная красная книжица перекочевала из грязных лап продавца в руки Нумизмата.
-- Трошкин Михаил Дмитриевич, -- прочитал Силин на первой странице.
-- Ну да, а я вот Трошкин Дмитрий Иванович, -- ткнул себя кулаком в грудь необычный продавец.
-- Как же это у тебя паспорт-то не забрали после смерти сына? -- удивился Михаил.
-- Да болел он у меня сильно. Отвез я его в больницу, а сам загудел, -лицо старика озарилось по-детски счастливой улыбкой. -- В Подольск я уехал, к лярве одной. Эх, и гудели мы! Не заметили, как дом ее пропили. Тут приезжаю, а Мишку, говорят, похоронили давно. Он еще тогда, в марте, умер. Вот такой я несчастный человек, сына собственного пережил, и даже могилка где не знаю.
Старик всхлипнул своим сопливым носом, а Силин только покачал головой на эту странную исповедь. Человек на фотографии в паспорте мало походил на Силина, но что устраивало Нумизмата, так это возраст -- тридцать семь лет, и московская прописка. Ни жен, ни детей у покойного не было.
-- Сколько просишь? -- спросил Михаил старика.
Сумма, запрошенная "несчастным отцом" на поминки сына, оказалась не очень большой, но Силин, поторговавшись, сбавил ее до двух литров водки. Покупка изменила его планы. Михаил завернул в ближайшее фотоателье, чуть переплатил, но через час получил четыре снимка стандартного официального размера.
Все эти хлопоты отвлекли Силина от главного дела, и на Кутузовский проспект он попал лишь в конце дня. Увы, все увиденное здесь не вдохновило его. Нужный ему трехэтажный особняк оказался как бы задвинут от общей линии домов метров на тридцать и лишь виднелся из-за мощных голубых елей. Двухметровая железная ограда, массивные ворота под бдительной охраной рослых парней в полувоенной форме, телекамеры на каждом углу -- по меньшей мере, впечатляли.
Нумизмат обошел здание с тылу и, по старой памяти, хотел понаблюдать за недоступным особняком из подъезда соседнего дома, но подойдя к двери, столкнулся с очередной столичной неприятностью. Про домофоны в своем Свечине Силин даже не слыхал, но поняв, что дверь открывается с помощью этой черной коробочки, нажал на кнопку под номером четыре.
-- Да, кто там? -- вскоре донесся до него дребезжащий старческий голос.
-- Это... слесарь, -- с некоторой запинкой, но все-таки нашелся Нумизмат. -- Проверяем отопление в квартирах, откройте пожалуйста, дверь.
-- Какой еще слесарь? -- задребезжала старушонка в ответ. -- Что вы мне голову морочите!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61