Ему хорошо была видна небольшая прихожая и часть комнаты.
Первое, что увидел Колодников, — ноги, толстые, с большими ступнями и темными узлами варикозных вен. Затаив дыхание Андрей ступил в прихожую, подошел к телу и, не нагибаясь, осмотрел его. Удовлетворенно кивнув, он уже повернулся, чтобы выйти из квартиры, но почему-то оглянулся и, присвистнув, шагнул в небольшой коридорчик, ведущий на кухню. Было темновато, застекленная дверь на кухню была закрыта, но и в этом полумраке было видно, что подпирало дверь тело мужчины, застывшее в слишком неестественной для живого человека позе.
— М-да, весело тут, — пробормотал Колодников и потянулся за рацией.
Когда приехала опергруппа, он уже примерно представлял себе картину произошедшего.
— Было это так, — говорил он вполголоса. — Убийца звонит, Машка открывает дверь. Тот вытаскивает пистолет, она пятится назад, он, наоборот, шагает вперед и практически в упор стреляет ей в лоб, оборачивается и обнаруживает, что в квартире Машка не одна. Витька Кривой, позавчера вернувшийся из мест заключения, находится в кухне и все видит, выскакивает, бьет киллера по морде.
Тот отлетает, сбивает эту вешалку, — Андрей показал рукой на повисшее на одном гвозде старомодное деревянное сооружение. — Завязывается борьба, в результате которой Витька Кривличенко, кличка Кривой, получает пять пуль в живот и один контрольный в голову.
Андрея внимательно слушали трое: эксперт Сычев, следователь прокуратуры Шалимов и местный участковый Демидов. Именно он первым начал дискуссию.
— Все может быть, но выстрелов никто не слышал, хотя соседи были дома, и наверху, и внизу. Возню какую-то слышали, шум слышали, а выстрелов нет.
— Может, глушитель? — предположил Шалимов.
— Может быть, — согласился Сычев. — Одно знаю точно одно — пистолет ТТ.
Патроны от него, родимого.
— Так же, как и с Петровичем?
— Да, но тот пистолет у нас, — возразил Сергей.
— Ты скажи лучше, когда это было? — спросил эксперта Андрей.
— Около половины одиннадцатого, тела практически не успели остыть.
— За полчаса до моего прихода, — подвел итог Андрей.
— Похоже, что ты своими расспросами напугал кого-то в доме на Пролетарской, — предположил Шалимов. — Спугнул большую рыбку.
— Да, скорее всего, так, — Колодников с досадой почесал лоб. — Если дурак — это надолго. Практически навсегда.
Подошел Паша Зудов, обходивший квартиры. По своему обыкновению, он не торопился делиться информацией, но по блеску глаз Андрей понял, что тот что-то накопал.
— Ну, Паша, что там, колись? — подбодрил его Колодников.
— Кое-что интересное есть. На первом этаже, как раз под этой квартирой, живет инвалид, сапожник, без ног. Он, как и многие, в это время смотрел мексиканский сериал, по ходу дела прошивал туфли и поглядывал в окно.
— Как это он умудрился-то? — скептически заметил Шалимов.
— Очень просто. У него все на кухне: телевизор, плита под боком, стол с инструментами. Чтобы еще и на улицу поглядывать, он сам соорудил коляску с подъемником…
— А, так это Коля-сапожник! — понял Колодников. — Он в моей школе учился, года на три меня старше. А ноги ему поездом отрезало, по пьянке. Как же, знаю.
— Да, он это. У него киоск по ремонту обуви на Запорожской. Мастер на все руки. Он еще на синем «запорожце» ездит.
— Ну да, — подтвердил Зудов. — Так вот, даже при работающем телевизоре он слышал сверху звуки борьбы, потом какие-то хлопки, но он отвлекся на сериал, а когда хлопнула дверь подъезда, посмотрел в окно и увидел женщину. Она очень торопилась, но он успел заметить, что это была блондинка, с хорошей фигурой, в синем платье.
— Верстакова! Она! — с азартом вскричал Колодников. — Попалась, рыбка!
— Ну, так сразу и Верстакова! — хмыкнул Шалимов. — Сколько у нас в городе блондинок в синих платьях?
— Между прочим, я ее сегодня с утра видел, когда обходил квартиры по Пролетарской, — сказал Зудов. — И она действительно была в синем платье.
— Мало ли у нас женщин ходит по городу в синих платьях, — продолжал упорствовать следователь. — Лица-то ваш инвалид не видел.
— Серега не п…! — Колодников перешел на мат. — Что ты нам мозги компостируешь?! Она это, она! Я задницей чувствую! У нее все мотивы грохнуть эту несчастную посудомойку.
— Поломойку, — поправил Андрея Демидов.
— Ну да, поломойку. И только женщина догадается залить подъезд хлоркой, чтобы сбить со следа собаку. Надо выписывать ордер на арест и брать ее.
— Мы не знаем мотива, по которому она могла убить Петровича, — напомнил Шалимов.
— Прижмем ее, она сама нам все скажет. Главное, не тянуть, взять тепленькой!
Но Шалимов продолжал невозмутимо выдвигать все новые аргументы против версии Колодникова:
— Этот инвалид видел ее со спины, значит, точно опознать не сможет. А оформить все, как полагается по УПК, мы не сможем. Ты же знаешь, что показания инвалида в суде не аргумент. Адвокат просто сунет нас носом в это.
— Твою мать-то! — сорвался Колодников. — Сергей, от твоих слов кактусы сдохнут! Вот такие, как ты, соорудили Сахару!
— Да ты хоть что хочешь мне говори, но, пока я не буду уверен на сто процентов, я за санкцией не пойду — У меня пока еще ни одно дело на доследование не передавали. Скажешь, нет?
Против этого Андрей возразить не мог.
— Это правда. В своем деле ты мастак, ничего не скажешь. Но надо же ее прижать сейчас, по горячим следам! Пока эта не остыла еще, — и Колодников махнул рукой в сторону трупа.
— Прижать можно, даже нужно. Но без санкции. Любой прокурор с такими уликами тебя пошлет от винта.
Все вынуждены были согласиться с Шалимовым.
— Кстати, чего это Виктюка нет? Ни его, ни Петухова, — удивился Андрей. — Тот тоже любит на трупы выезжать, извращенец.
— А ты не знаешь, что ли? — удивился в свою очередь и Шалимов. — И Петя, и прокурор в больнице.
— Что это с ними? Паленой водки оппоролись? — хмыкнул Демидов.
— Почти. У Петухова обострение холецистита, а мой умудрился ногу сломать на собственной лестнице.
— Слава богу! Хоть никто над душой стоять не будет! — обрадовался Андрей.
— Как, а Зубко? Он теперь и.о. прокурора, — напомнил Шалимов.
— Ладно, Геннадьевич человек, — с уважением протянул Колодников. — Сам бывший опер, десять лет на «земле» пахал, этот зря соваться не станет. Слушай, может, он даст нам ордер на ее арест?
Шалимов отрицательно замотал головой:
— Зубко еще хлеще Виктюка, он все твои прорехи быстро сфотографирует.
— Да, это точно, — вздохнул Колодников и выкинул в открытую форточку уже пятый за час бычок. — Так что будем делать с этой дамочкой? Может, все же допросим?
— И что я ей предъявлю? Инвалида? — хмыкнул следователь. — Нужно проводить опознание по полной форме. Ты же знаешь эти процедуры, а нарушать УПК не стоит.
Ты сильно не гони, если это она, то все равно где-нибудь да проколется. Ты же знаешь женскую психологию.
— Вообще-то правда, — пробормотал Андрей, вытаскивая очередную сигарету и вслух продолжая размышлять:
— Если она только что грохнула этих двоих, то у нее еще мандраж не прошел. Надо ее крутить. Паш, — он обернулся к другу, — у тебя диктофон при себе?
— Да, а что?
Павел единственный в угро обладал такой техникой, купил за свой счет.
— Давай сюда. Киреев пусть останется, займется с Сергеем Александровичем описью, это им на полдня. А ты и Виктор, — Андрей обернулся к участковому, — пошукай тут по окрестностям. Не может она по городу таскаться с этим ТТ, наверняка скинула где-то рядом.
Доехать до Пролетарской было делом трех минут. Еще столько же Колодников жал на кнопку звонка, пока из соседней квартиры не выглянула женщина пенсионного возраста, та самая, неуловимая прежде Ольга Онуфриевна.
— Вы к Анне Тимофеевне? Так ее нет, она на работе.
— Да? — удивился Колодников. Он даже представить себе не мог, что после того, что произошло утром в квартире Машки Беловой, Верстакова еще и на работу пойдет. — Хорошо, спасибо большое.
Найти кабинет Анны Тимофеевны в здании администрации оказалось делом несложным.
— Верстакова где тут у вас сидит? — спросил Колодников на вахте у молоденького, но важного милиционера в звании младшего сержанта.
— Второй этаж, восьмой кабинет.
Андрей направился было к лестнице, но сержант его окликнул:
— Э-э, гражданин, вы не борзейте! Позвоните сначала, если вас примут, тогда и пройдете!
— Что ты сказал? — и удивился, и разозлился Андрей. Обычно все милиционеры знали его в лицо. — Ты сколько в органах, орел?
— Уже год.
— И все время здесь стоишь?
— Да, — важно ответил сержант.
— Можешь прощаться с этим местом, сегодня же скажу Милехину, чтобы перевел тебя куда-нибудь подальше, ночным волком в пешую команду.
Сержант опешил, и, пока он прикидывал, кто этот человек и почему он так себя ведет, Колодников птицей взлетел на второй этаж.
В восьмом кабинете сидели двое: спиной к двери молоденькая черноволосая девушка, напротив — Верстакова. На ее лице был тот же самый безупречный макияж.
Увидев вошедшего сыщика, Анна Тимофеевна заметно изменилась в лице, и столь явный ужас промелькнул в ее красивых глазах, что Колодников уже не сомневался в правоте своих предположений. К тому же на ней действительно было красивое темно-синее платье. Несмотря на уверенность, Андрей все же решил соблюдать приличия до конца.
— Добрый день, Анна Тимофеевна! — вежливо поздоровался он и затем обратился уже к ее молодой напарнице:
— Будьте добры, оставьте нас вдвоем.
Хорошенькая мордочка девушки выразила недоумение, и она с немым вопросом в глазах посмотрела на свою начальницу. За этот год, что Инночка работала в администрации, она уже все поняла в негласном табеле о рангах городских чиновников, но этот посетитель никуда не вписывался. И одет слишком просто, и лицо странного гостя мало походило на лощеные будки визитеров. Но Анна Тимофеевна дрогнувшим голосом сказала совсем не то, что ожидала услышать ее молодая коллега:
— Идите, Инночка, можете сразу на обед.
— Но до обеда еще десять минут… — начала было девушка, но, взглянув на застывшее лицо своей начальницы, замолкла. Удивленно подняв красиво прорисованные бровки, Инночка вышла из кабинета.
«Да, стерва еще та растет, — подумал Андрей, глядя ей вслед. — Через пару лет к ней на драной козе не подъедешь».
Неторопливо опустившись на освободившееся место, Колодников, так же не спеша, достал из кармана диктофон, включил его и, поставив на стол, задал первый вопрос.
— Скажите, Анна Тимофеевна, вы были сегодня, примерно около одиннадцати, в квартире номер пять дома десять по Рабочей улице?
Верстакова молчала и как завороженная смотрела на крутящееся колесико кассеты. Колодникову пришлось повторить вопрос. Тогда его собеседница попыталась что-то ответить, даже открыла рот, но голос сорвался. Андрей выключил диктофон и заговорил как можно спокойней:
— Анна Тимофеевна, получилось так, что инвалид с первого этажа видел, как вы входили и выходили из подъезда. На процедуре опознания он. вас узнает, вы слишком эффектная женщина, тем более в таком красивом ярком платье.
— Я была там, но я не убивала, — она заговорила как-то неожиданно быстро, и Колодников не успел записать эту фразу. Нажав на пуск, он жестом предложил собеседнице повторить ее. Та все сказала слово в слово, и Андрей с удивлением заметил, что Анна Тимофеевна как-то успокоилась, в глазах уже не бы-Ло прежней паники, да и голос почти не дрожал.
— Тогда как все это было? Расскажите, — настаивал майор.
— Когда я зашла, она была уже мертва.
— Кто?
Голос майора теперь звучал жестко и напористо, сейчас он никак не напоминал добродушного увальня с забавной походкой.
— Ну эта, Машка.
— А как вы попали в квартиру? — Колодников решил раскручивать сразу.
— Дверь была приоткрыта, я постучала и вошла.
— Что дальше?
— Я шагнула вперед. — В глазах Верстаковой мелькнуло какое-то замешательство, и Андрей про себя закончил ее мысль: «С пистолетом в руке». А Анна Тимофеевна продолжала:
— …и увидела, что она лежит на полу, мертвая.
— И как вы это определили?
— Она лежала на полу, в комнате, — повторила Верстакова. — Я подошла поближе и увидела дырку в ее лбу.
— Продолжайте.
— Мне стало страшно, я развернулась и побежала вниз.
— Вы не стали вызывать милицию?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, у меня был какой-то шок. Все тут перехватило, — она двумя руками показала на горло. — Инночка может подтвердить. Я пришла, она мне про работу твердит, а я не понимаю ничего. Только сейчас начинаю приходить в себя.
«Это видно, — подумал Андрей, — говоришь, как пишешь». А вслух спросил:
— Это настолько вас потрясло?
— Да. — Анна Тимофеевна открыла ящик стола, достала сигареты, закурила, с жадностью сделала первую затяжку. — Не каждый день, знаете ли, видишь мертвецов, да еще убитых…
— . А что вы там вообще-то делали? — наконец задал главный вопрос Колодников. — Зачем вы пришли в квартиру Беловой?
— Ее фамилия Белова?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Первое, что увидел Колодников, — ноги, толстые, с большими ступнями и темными узлами варикозных вен. Затаив дыхание Андрей ступил в прихожую, подошел к телу и, не нагибаясь, осмотрел его. Удовлетворенно кивнув, он уже повернулся, чтобы выйти из квартиры, но почему-то оглянулся и, присвистнув, шагнул в небольшой коридорчик, ведущий на кухню. Было темновато, застекленная дверь на кухню была закрыта, но и в этом полумраке было видно, что подпирало дверь тело мужчины, застывшее в слишком неестественной для живого человека позе.
— М-да, весело тут, — пробормотал Колодников и потянулся за рацией.
Когда приехала опергруппа, он уже примерно представлял себе картину произошедшего.
— Было это так, — говорил он вполголоса. — Убийца звонит, Машка открывает дверь. Тот вытаскивает пистолет, она пятится назад, он, наоборот, шагает вперед и практически в упор стреляет ей в лоб, оборачивается и обнаруживает, что в квартире Машка не одна. Витька Кривой, позавчера вернувшийся из мест заключения, находится в кухне и все видит, выскакивает, бьет киллера по морде.
Тот отлетает, сбивает эту вешалку, — Андрей показал рукой на повисшее на одном гвозде старомодное деревянное сооружение. — Завязывается борьба, в результате которой Витька Кривличенко, кличка Кривой, получает пять пуль в живот и один контрольный в голову.
Андрея внимательно слушали трое: эксперт Сычев, следователь прокуратуры Шалимов и местный участковый Демидов. Именно он первым начал дискуссию.
— Все может быть, но выстрелов никто не слышал, хотя соседи были дома, и наверху, и внизу. Возню какую-то слышали, шум слышали, а выстрелов нет.
— Может, глушитель? — предположил Шалимов.
— Может быть, — согласился Сычев. — Одно знаю точно одно — пистолет ТТ.
Патроны от него, родимого.
— Так же, как и с Петровичем?
— Да, но тот пистолет у нас, — возразил Сергей.
— Ты скажи лучше, когда это было? — спросил эксперта Андрей.
— Около половины одиннадцатого, тела практически не успели остыть.
— За полчаса до моего прихода, — подвел итог Андрей.
— Похоже, что ты своими расспросами напугал кого-то в доме на Пролетарской, — предположил Шалимов. — Спугнул большую рыбку.
— Да, скорее всего, так, — Колодников с досадой почесал лоб. — Если дурак — это надолго. Практически навсегда.
Подошел Паша Зудов, обходивший квартиры. По своему обыкновению, он не торопился делиться информацией, но по блеску глаз Андрей понял, что тот что-то накопал.
— Ну, Паша, что там, колись? — подбодрил его Колодников.
— Кое-что интересное есть. На первом этаже, как раз под этой квартирой, живет инвалид, сапожник, без ног. Он, как и многие, в это время смотрел мексиканский сериал, по ходу дела прошивал туфли и поглядывал в окно.
— Как это он умудрился-то? — скептически заметил Шалимов.
— Очень просто. У него все на кухне: телевизор, плита под боком, стол с инструментами. Чтобы еще и на улицу поглядывать, он сам соорудил коляску с подъемником…
— А, так это Коля-сапожник! — понял Колодников. — Он в моей школе учился, года на три меня старше. А ноги ему поездом отрезало, по пьянке. Как же, знаю.
— Да, он это. У него киоск по ремонту обуви на Запорожской. Мастер на все руки. Он еще на синем «запорожце» ездит.
— Ну да, — подтвердил Зудов. — Так вот, даже при работающем телевизоре он слышал сверху звуки борьбы, потом какие-то хлопки, но он отвлекся на сериал, а когда хлопнула дверь подъезда, посмотрел в окно и увидел женщину. Она очень торопилась, но он успел заметить, что это была блондинка, с хорошей фигурой, в синем платье.
— Верстакова! Она! — с азартом вскричал Колодников. — Попалась, рыбка!
— Ну, так сразу и Верстакова! — хмыкнул Шалимов. — Сколько у нас в городе блондинок в синих платьях?
— Между прочим, я ее сегодня с утра видел, когда обходил квартиры по Пролетарской, — сказал Зудов. — И она действительно была в синем платье.
— Мало ли у нас женщин ходит по городу в синих платьях, — продолжал упорствовать следователь. — Лица-то ваш инвалид не видел.
— Серега не п…! — Колодников перешел на мат. — Что ты нам мозги компостируешь?! Она это, она! Я задницей чувствую! У нее все мотивы грохнуть эту несчастную посудомойку.
— Поломойку, — поправил Андрея Демидов.
— Ну да, поломойку. И только женщина догадается залить подъезд хлоркой, чтобы сбить со следа собаку. Надо выписывать ордер на арест и брать ее.
— Мы не знаем мотива, по которому она могла убить Петровича, — напомнил Шалимов.
— Прижмем ее, она сама нам все скажет. Главное, не тянуть, взять тепленькой!
Но Шалимов продолжал невозмутимо выдвигать все новые аргументы против версии Колодникова:
— Этот инвалид видел ее со спины, значит, точно опознать не сможет. А оформить все, как полагается по УПК, мы не сможем. Ты же знаешь, что показания инвалида в суде не аргумент. Адвокат просто сунет нас носом в это.
— Твою мать-то! — сорвался Колодников. — Сергей, от твоих слов кактусы сдохнут! Вот такие, как ты, соорудили Сахару!
— Да ты хоть что хочешь мне говори, но, пока я не буду уверен на сто процентов, я за санкцией не пойду — У меня пока еще ни одно дело на доследование не передавали. Скажешь, нет?
Против этого Андрей возразить не мог.
— Это правда. В своем деле ты мастак, ничего не скажешь. Но надо же ее прижать сейчас, по горячим следам! Пока эта не остыла еще, — и Колодников махнул рукой в сторону трупа.
— Прижать можно, даже нужно. Но без санкции. Любой прокурор с такими уликами тебя пошлет от винта.
Все вынуждены были согласиться с Шалимовым.
— Кстати, чего это Виктюка нет? Ни его, ни Петухова, — удивился Андрей. — Тот тоже любит на трупы выезжать, извращенец.
— А ты не знаешь, что ли? — удивился в свою очередь и Шалимов. — И Петя, и прокурор в больнице.
— Что это с ними? Паленой водки оппоролись? — хмыкнул Демидов.
— Почти. У Петухова обострение холецистита, а мой умудрился ногу сломать на собственной лестнице.
— Слава богу! Хоть никто над душой стоять не будет! — обрадовался Андрей.
— Как, а Зубко? Он теперь и.о. прокурора, — напомнил Шалимов.
— Ладно, Геннадьевич человек, — с уважением протянул Колодников. — Сам бывший опер, десять лет на «земле» пахал, этот зря соваться не станет. Слушай, может, он даст нам ордер на ее арест?
Шалимов отрицательно замотал головой:
— Зубко еще хлеще Виктюка, он все твои прорехи быстро сфотографирует.
— Да, это точно, — вздохнул Колодников и выкинул в открытую форточку уже пятый за час бычок. — Так что будем делать с этой дамочкой? Может, все же допросим?
— И что я ей предъявлю? Инвалида? — хмыкнул следователь. — Нужно проводить опознание по полной форме. Ты же знаешь эти процедуры, а нарушать УПК не стоит.
Ты сильно не гони, если это она, то все равно где-нибудь да проколется. Ты же знаешь женскую психологию.
— Вообще-то правда, — пробормотал Андрей, вытаскивая очередную сигарету и вслух продолжая размышлять:
— Если она только что грохнула этих двоих, то у нее еще мандраж не прошел. Надо ее крутить. Паш, — он обернулся к другу, — у тебя диктофон при себе?
— Да, а что?
Павел единственный в угро обладал такой техникой, купил за свой счет.
— Давай сюда. Киреев пусть останется, займется с Сергеем Александровичем описью, это им на полдня. А ты и Виктор, — Андрей обернулся к участковому, — пошукай тут по окрестностям. Не может она по городу таскаться с этим ТТ, наверняка скинула где-то рядом.
Доехать до Пролетарской было делом трех минут. Еще столько же Колодников жал на кнопку звонка, пока из соседней квартиры не выглянула женщина пенсионного возраста, та самая, неуловимая прежде Ольга Онуфриевна.
— Вы к Анне Тимофеевне? Так ее нет, она на работе.
— Да? — удивился Колодников. Он даже представить себе не мог, что после того, что произошло утром в квартире Машки Беловой, Верстакова еще и на работу пойдет. — Хорошо, спасибо большое.
Найти кабинет Анны Тимофеевны в здании администрации оказалось делом несложным.
— Верстакова где тут у вас сидит? — спросил Колодников на вахте у молоденького, но важного милиционера в звании младшего сержанта.
— Второй этаж, восьмой кабинет.
Андрей направился было к лестнице, но сержант его окликнул:
— Э-э, гражданин, вы не борзейте! Позвоните сначала, если вас примут, тогда и пройдете!
— Что ты сказал? — и удивился, и разозлился Андрей. Обычно все милиционеры знали его в лицо. — Ты сколько в органах, орел?
— Уже год.
— И все время здесь стоишь?
— Да, — важно ответил сержант.
— Можешь прощаться с этим местом, сегодня же скажу Милехину, чтобы перевел тебя куда-нибудь подальше, ночным волком в пешую команду.
Сержант опешил, и, пока он прикидывал, кто этот человек и почему он так себя ведет, Колодников птицей взлетел на второй этаж.
В восьмом кабинете сидели двое: спиной к двери молоденькая черноволосая девушка, напротив — Верстакова. На ее лице был тот же самый безупречный макияж.
Увидев вошедшего сыщика, Анна Тимофеевна заметно изменилась в лице, и столь явный ужас промелькнул в ее красивых глазах, что Колодников уже не сомневался в правоте своих предположений. К тому же на ней действительно было красивое темно-синее платье. Несмотря на уверенность, Андрей все же решил соблюдать приличия до конца.
— Добрый день, Анна Тимофеевна! — вежливо поздоровался он и затем обратился уже к ее молодой напарнице:
— Будьте добры, оставьте нас вдвоем.
Хорошенькая мордочка девушки выразила недоумение, и она с немым вопросом в глазах посмотрела на свою начальницу. За этот год, что Инночка работала в администрации, она уже все поняла в негласном табеле о рангах городских чиновников, но этот посетитель никуда не вписывался. И одет слишком просто, и лицо странного гостя мало походило на лощеные будки визитеров. Но Анна Тимофеевна дрогнувшим голосом сказала совсем не то, что ожидала услышать ее молодая коллега:
— Идите, Инночка, можете сразу на обед.
— Но до обеда еще десять минут… — начала было девушка, но, взглянув на застывшее лицо своей начальницы, замолкла. Удивленно подняв красиво прорисованные бровки, Инночка вышла из кабинета.
«Да, стерва еще та растет, — подумал Андрей, глядя ей вслед. — Через пару лет к ней на драной козе не подъедешь».
Неторопливо опустившись на освободившееся место, Колодников, так же не спеша, достал из кармана диктофон, включил его и, поставив на стол, задал первый вопрос.
— Скажите, Анна Тимофеевна, вы были сегодня, примерно около одиннадцати, в квартире номер пять дома десять по Рабочей улице?
Верстакова молчала и как завороженная смотрела на крутящееся колесико кассеты. Колодникову пришлось повторить вопрос. Тогда его собеседница попыталась что-то ответить, даже открыла рот, но голос сорвался. Андрей выключил диктофон и заговорил как можно спокойней:
— Анна Тимофеевна, получилось так, что инвалид с первого этажа видел, как вы входили и выходили из подъезда. На процедуре опознания он. вас узнает, вы слишком эффектная женщина, тем более в таком красивом ярком платье.
— Я была там, но я не убивала, — она заговорила как-то неожиданно быстро, и Колодников не успел записать эту фразу. Нажав на пуск, он жестом предложил собеседнице повторить ее. Та все сказала слово в слово, и Андрей с удивлением заметил, что Анна Тимофеевна как-то успокоилась, в глазах уже не бы-Ло прежней паники, да и голос почти не дрожал.
— Тогда как все это было? Расскажите, — настаивал майор.
— Когда я зашла, она была уже мертва.
— Кто?
Голос майора теперь звучал жестко и напористо, сейчас он никак не напоминал добродушного увальня с забавной походкой.
— Ну эта, Машка.
— А как вы попали в квартиру? — Колодников решил раскручивать сразу.
— Дверь была приоткрыта, я постучала и вошла.
— Что дальше?
— Я шагнула вперед. — В глазах Верстаковой мелькнуло какое-то замешательство, и Андрей про себя закончил ее мысль: «С пистолетом в руке». А Анна Тимофеевна продолжала:
— …и увидела, что она лежит на полу, мертвая.
— И как вы это определили?
— Она лежала на полу, в комнате, — повторила Верстакова. — Я подошла поближе и увидела дырку в ее лбу.
— Продолжайте.
— Мне стало страшно, я развернулась и побежала вниз.
— Вы не стали вызывать милицию?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, у меня был какой-то шок. Все тут перехватило, — она двумя руками показала на горло. — Инночка может подтвердить. Я пришла, она мне про работу твердит, а я не понимаю ничего. Только сейчас начинаю приходить в себя.
«Это видно, — подумал Андрей, — говоришь, как пишешь». А вслух спросил:
— Это настолько вас потрясло?
— Да. — Анна Тимофеевна открыла ящик стола, достала сигареты, закурила, с жадностью сделала первую затяжку. — Не каждый день, знаете ли, видишь мертвецов, да еще убитых…
— . А что вы там вообще-то делали? — наконец задал главный вопрос Колодников. — Зачем вы пришли в квартиру Беловой?
— Ее фамилия Белова?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42