Чуть что не так, сваливали на козни дьявола. А путешествовали все же много, хоть и рискованно это было…» Взгляд его привлекли два серых комочка. Зайцы…
Зверьки застыли, присев на задние лапки, не сводя с людей испуганных глаз. Леонардо засмеялся и швырнул в них горсть земли. В одну секунду поляна опустела.
Высоко над ними, в темных верхушках деревьев, заливались птицы. Ослепительно хороша эта земля, сияющая свежестью и чистотой в лучах летнего солнца. На пашнях и в садах, прочертивших крутые, сбегающие к реке склоны холмов, трудились люди. Ни шума автомобилей, ни гула самолетов. Воздух еще не впитал в себя ядовитые выбросы заводских труб. Слезы наворачивались на глаза.
Что стало с этой ласковой, гостеприимной землей в двадцатом веке!
Медленно подбирая слова, он обратился к Леонардо:
— Не бойся, друг, я простой парень, как и ты, тоже учусь. Просто я сбился с пути.
— О, так ты владеешь латынью?
— Нет, не очень.
— Так ты, наверное, силен в математике?
Долф с облегчением подтвердил. Нельзя сказать, чтобы он уж очень любил решать задачи, но ведь не годится же уступать средневековому студенту.
Он исподтишка бросил взгляд на циферблат. Полтора часа пролетели незаметно. Теперь понятно, что из-за ошибки прибора он попал совсем не туда, куда рассчитывал. Рыцарского турнира ему не видать. Посмотреть бы хоть этот город поближе…
Но Леонардо уже нашел полоску чистого песка и потянул за собой Долфа. При помощи сухой ветки он изобразил на песке треугольник и параллелограмм. Долф улыбнулся и, взяв ветку, начертил увеченный конус, квадрат и пирамиду. Молодые люди обменялись сердечным рукопожатием. Они нашли общий язык.
Впервые в жизни Долф горько пожалел, что его познания в математике не слишком глубоки. Дурачась, он написал формулу теоремы Пифагора: а2 + b2 = c2 . Но Леонардо задумался, глядя на знаки с недоумением. Наконец мальчик сообразил, что средневековый студиозус знает только римские цифры. Он проворно стер написанное, затем набросал ряд римских цифр от I до X, а под ними ряд арабских от 1 до 10. Восторгу Леонардо не было предела.
— Да это же восточные знаки! — вскричал он.
Долф скромно кивнул:
— Мы постоянно пользуемся ими. Так считать гораздо удобнее, чем римскими.
Понял ли его Леонардо? Так или иначе, слова Долфа дошли до него.
— Я слышал о них, но сами знаки вижу впервые. Ну-ка, покажи еще раз.
Они перешли на другое место, где песка было больше, и Долф приступил к объяснению. Лекция по курсу элементарной математики, которую он прочел средневековому юноше, заняла немало времени. Леонардо схватывал на лету, хотя Долф с большим трудом объяснялся на старинном наречии. Особый прилив энтузиазма вызвал у студента самый обычный нуль.
Время летело.
— Где ты выучился всему этому? — наконец спросил итальянец.
— В школе, в Голландии.
— Невероятно! — вскричал Леонардо. — Голландия населена варварами, грубыми рыцарями и невежественными монахами, которые и латыни-то как следует не знают. У вас даже нет своего университета.
Долф снова почувствовал себя неуютно. Он украдкой посмотрел на часы и вздрогнул. Половина пятого! Занятый подсчетами и объяснением азов математики на странном — полунидерландском-полунемецком — наречии, он совсем позабыл о времени. Теперь уже не удастся побродить по средневековому городу. Четыре часа, подаренные ему на странствия во времени, он растратил на болтовню, решение задачек и драку… Чем докажет он доктору Кнефелтуру, что и в самом деле побывал в тринадцатом веке, на склонах холмов, опоясывавших Спирс-на-Рейне? Леонардо, конечно, оказался занятной личностью, но все же…
Он поднялся, стряхнул песок и потянулся за курткой.
— Пора идти, — произнес он устало.
— Но куда? Зачем? — Леонардо тоже выпрямился. — Пойдем вместе.
Долф грустно покачал головой. Будучи не в настроении, он почему-то засовывал руки в карманы. Так он поступил и теперь. Вдруг пальцы нащупали мелок. Больше мелки ему не понадобятся, а Леонардо обрадуется подарку, решил он.
— Вот, — он протянул мелки студенту, — возьми на память. Будешь ими писать.
Понял ли его студент? Он взглянул на Долфа, затем на предмет, протянутый ему, и нерешительно дотронулся до мелка. Долф осмотрелся, поднял с земли камень и провел по нему черту.
— Вот, видишь? Возьми в знак дружбы.
Леонардо просиял. Он кивнул, стянул одним махом тонкий шнурок, который носил на шее вместо цепочки. На шнурке покачивался эмалевый медальон с изображением святой Девы. Он крепко вдавил медальон в ладонь Долфа, принимая у него мелки.
Долф был счастлив (подумать только — медальон тринадцатого века, вот удивится доктор Кнефелтур! ) и даже поднес подарок к губам. Леонардо удовлетворенно наблюдал за ним. На прощание они тепло пожали друг другу руки.
Долф надел медальон на шею, спрятав его под свитер, натянул куртку, еще раз помахал своему новому знакомому и побежал вверх по склону холма. Туда, где пролегала седая от пыли дорога. Было без четверти пять. Как раз хватит времени, чтобы не спеша добраться до условного места и спокойно дождаться, пока машина времени доставит его обратно в двадцатый век.
Он вышел на пригорок, ожидая увидеть пустынную дорогу, и остановился как вкопанный. Он слышал явственный шум. Только теперь Долф сообразил, что уже давно различал отдаленный гул, просто не обращал внимания на эти звуки. Тысячеголосый детский хор, сопровождаемый нарастающим грохотом шагов по каменистому пыльному тракту. Ничего не понимая, Долф вглядывался в безбрежное море детских фигурок, запрудивших дорогу. Гигантская процессия, состоявшая из сотен, нет, тысяч и тысяч детей. Неисчислимое множество что-то поющих детей виделось ему сверху. Они плотно, от края до края, заполнили дорогу. Он посмотрел направо, туда, где дорога делала поворот. Ничего, кроме нескончаемой, змеящейся процессии. Наверное, отмечают праздник святого Яна.
Впрочем, сейчас главное — отыскать камень. На пустынном месте это было проще простого, но как разглядеть его за этой движущейся стеной?
Участников шествия, казалось, не интересовало ничто вокруг. Они сосредоточенно спускались в долину с раскинувшимся за ней городом. Откуда они взялись? Неужели этот Спирс привлек к себе тысячи путников? И что это — просто праздничное шествие или дальнее паломничество?
Сплошные вопросы, но искать ответы нет времени.
Медлить нельзя. Где же камень? Не на шутку встревожившись, он начал сходить вниз по склону. Вот и березка, это ее он увидел, как только открыл глаза, приземлившись.
Камень должен быть напротив. Он шагнул вперед, сердце выбивало барабанную дробь, нехорошие предчувствия охватили его. Вот бы обойти эту многотысячную толпу или хотя бы протиснуться сквозь нее…
В тесной узкой ложбине прокладывать путь было трудно. Если бы кто и попытался дать дорогу рослому парню, который, орудуя локтями и коленями, пробивался во встречном направлении, сзади тут же напирали новые ряды, угрожая смять замешкавшихся.
Множество маленьких рук хватали Долфа, цеплялись за него, то и дело чья-то изможденная фигура с ходу налетала на мальчика. Его ботинок нечаянно придавил босую ногу, раздался крик боли.
Но камень, где же камень? Долф озирался, не зная, как быть дальше. На гребне холма он заметил Леонардо, с неменьшим изумлением наблюдавшего за дорогой, на которую выплескивались все новые толпы маленьких пилигримов. Студент помахал Долфу, но тому было не до него. Он расталкивал плотно сомкнувшуюся массу, прорываясь к дереву, — камень все-таки должен быть поблизости. До него рукой подать.
Его сильно толкнул какой-то высокий детина, две девчонки уцепились за него, чтобы не упасть. Мальчишка в грязных лохмотьях привстал на цыпочки и принялся кривляться, размахивая руками. В ту же секунду Долф понял, что мальчишка вскочил на его камень. Ребята, проходя мимо, показывали на него пальцами, смеялись, что-то кричали в ответ. Долфу доставалось все больше тычков и пинков, он изо всех сил сопротивлялся неиссякаемому потоку, втягивавшему и его в свой круговорот.
— Пропустите меня! — Его крик перекрыл звук множества голосов. — А ты отойди, быстро! Дай я встану!
Сорванец, пританцовывая, гримасничал и не думал освобождать место для пришельца. Он продолжал дурачиться, тем более что зрители шумно подбадривали его.
Иные норовили задержаться, но, как и Долфу, им с большим трудом удавалось устоять на ногах. В один миг живая стена отделила кривляку от Долфа. Отчаяние придало мальчику силы, он молотил кулаками направо и налево, налетал на чьи-то ноги. Вдруг раздался истошный вопль, толпа, окружавшая камень, рассеялась. Долф поднял глаза. Камень был совершенно пуст, и лишь на месте следа, обведенного меловым контуром, зияла дыра. Оставшееся расстояние Долф преодолел одним прыжком, да так и застыл возле камня. Сердце, казалось, выпрыгивало из груди, ужас перехватил горло. В полном отчаянии он принялся считать: «…пять, шесть, семь… Только не думать ни о чем, только не спрашивать, куда девался этот бедняга. — Он зажмурил глаза. — …Двадцать три, двадцать четыре… Нет, он все-таки спрыгнул с камня, я же видел… Двадцать восемь, двадцать девять… А завизжали они просто оттого, что я придавил кого-то, а вовсе не потому что… Тридцать пять… тридцать шесть… еще несколько секунд, вот сейчас меня оглушит громовой удар; и я открою глаза в лаборатории профессора!.. Сорок восемь, сорок девять… Да нет же, этот балбес и в самом деле соскочил с камня, я еще успеваю…» Он боялся смотреть на циферблат, боялся пошевелиться, но ужаснее всего было поверить собственным глазам: каких-нибудь пять минут назад вот здесь валял дурака средневековый мальчишка, и вот теперь его нет…
Но как ни старался Долф отогнать навязчивую мысль и не возвращаться к разыгравшейся только что сцене, в глубине души крепла уверенность: мальчишку стянула с камня машина времени, а он, Долф Вега, опоздал.
Словно наяву, прозвучали слова ученого: «Если наша попытка не удастся — положим, тебя не окажется в нужный момент на условленном месте, — ты пропал. Ты обречешь себя на скитания по средневековью до конца своих дней».
Долф перевел дыхание, взял себя в руки и открыл глаза. Бросил взгляд на стрелки. Пять часов шесть минут.
Вопреки очевидному, он еще продолжал надеяться.
Тягостно ползли минуты, и ничего не происходило.
Пришло осознание: «Я потерян, я упустил свой единственный шанс». Сумятица мыслей, вызванная горьким открытием, мало-помалу улеглась. Наконец к Долфу вернулась способность рассуждать. Он продолжал стоять на камне, ощупывая пробитую впадину. Да, профессор, чтобы исключить всякий риск, разогнал машину на полную мощность. Много времени пройдет, прежде чем она снова включится.
Придавленный смертельной усталостью, Долф удрученно сошел с камня, его взгляд скользил по движущимся шеренгам, ни на ком не задерживаясь, ничего не видя.
Маленькие путники к этому времени заметно выдохлись, ряды их, прежде плотно сомкнутые, сильно растянулись.
Измученные дети, с трудом передвигая ноги, брели к неведомой цели. Не слышно песен, смолкли шутки, утихли даже слова молитвы. Долф смотрел на них невидящим взором, и навряд ли то, что он видел, проникало в его сознание. Последние волны шествия выплеснулись на дорогу.
Среди отставших было много девочек и малышей, худых, замурзанных, укутанных в лохмотья. Снова опустела дорога, но вот — шлеп-шлеп-шлеп — еще несколько человек молча, без сил плетутся, вздымая пыль босыми ногами.
Малыш лет шести, не больше, споткнулся и упал с громким ревом. Девчушка постарше подхватила его и потянула за собой. За ними горделиво вышагивал высокий, богато одетый мальчик. На ногах мягкие сапожки, шитый серебром кушак, кинжальчик за поясом. Картинка, а не мальчик. За обе руки его цеплялись малыши, которых он подбадривал разговорами. А вслед за ними, спотыкаясь и хромая, ковыляли обессилевшие оборвыши.
Откуда взялась эта процессия? Что гнало ее в путь?
Каков тайный смысл этого передвижения людских волн?
Еще один маленький странник упал и остался лежать, никто не поспешил к нему на помощь. Шлеп-шлеп-шлеп, — мелькали босые ноги. И в какой-то момент Долф понял, что больше не выдержит этого. Не может он видеть беспомощного ребенка, брошенного посреди дороги. А ведь еще и часу не прошло, как на этом самом месте испустил дух раненый разбойник. Долф бросился вперед. Секунда, и он склонился над маленьким телом. Девочка. Он попытался поставить ее на ноги, но, заглянув в лицо, испуганно отпрянул. Веки прикрыты, глаза глубоко запали, щеки осунулись. Она почти ничего не весила. Да жива ли она еще?
В отчаянии он огляделся. Еще одна стайка детей спешила мимо. Они с удивлением посмотрели на Долфа и, плохо соображая от голода и усталости, бездумно продолжали путь. Что же ему делать теперь с этой девочкой, потерявшей сознание?
И вновь рядом с ним оказался Леонардо со своим верным осликом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Зверьки застыли, присев на задние лапки, не сводя с людей испуганных глаз. Леонардо засмеялся и швырнул в них горсть земли. В одну секунду поляна опустела.
Высоко над ними, в темных верхушках деревьев, заливались птицы. Ослепительно хороша эта земля, сияющая свежестью и чистотой в лучах летнего солнца. На пашнях и в садах, прочертивших крутые, сбегающие к реке склоны холмов, трудились люди. Ни шума автомобилей, ни гула самолетов. Воздух еще не впитал в себя ядовитые выбросы заводских труб. Слезы наворачивались на глаза.
Что стало с этой ласковой, гостеприимной землей в двадцатом веке!
Медленно подбирая слова, он обратился к Леонардо:
— Не бойся, друг, я простой парень, как и ты, тоже учусь. Просто я сбился с пути.
— О, так ты владеешь латынью?
— Нет, не очень.
— Так ты, наверное, силен в математике?
Долф с облегчением подтвердил. Нельзя сказать, чтобы он уж очень любил решать задачи, но ведь не годится же уступать средневековому студенту.
Он исподтишка бросил взгляд на циферблат. Полтора часа пролетели незаметно. Теперь понятно, что из-за ошибки прибора он попал совсем не туда, куда рассчитывал. Рыцарского турнира ему не видать. Посмотреть бы хоть этот город поближе…
Но Леонардо уже нашел полоску чистого песка и потянул за собой Долфа. При помощи сухой ветки он изобразил на песке треугольник и параллелограмм. Долф улыбнулся и, взяв ветку, начертил увеченный конус, квадрат и пирамиду. Молодые люди обменялись сердечным рукопожатием. Они нашли общий язык.
Впервые в жизни Долф горько пожалел, что его познания в математике не слишком глубоки. Дурачась, он написал формулу теоремы Пифагора: а2 + b2 = c2 . Но Леонардо задумался, глядя на знаки с недоумением. Наконец мальчик сообразил, что средневековый студиозус знает только римские цифры. Он проворно стер написанное, затем набросал ряд римских цифр от I до X, а под ними ряд арабских от 1 до 10. Восторгу Леонардо не было предела.
— Да это же восточные знаки! — вскричал он.
Долф скромно кивнул:
— Мы постоянно пользуемся ими. Так считать гораздо удобнее, чем римскими.
Понял ли его Леонардо? Так или иначе, слова Долфа дошли до него.
— Я слышал о них, но сами знаки вижу впервые. Ну-ка, покажи еще раз.
Они перешли на другое место, где песка было больше, и Долф приступил к объяснению. Лекция по курсу элементарной математики, которую он прочел средневековому юноше, заняла немало времени. Леонардо схватывал на лету, хотя Долф с большим трудом объяснялся на старинном наречии. Особый прилив энтузиазма вызвал у студента самый обычный нуль.
Время летело.
— Где ты выучился всему этому? — наконец спросил итальянец.
— В школе, в Голландии.
— Невероятно! — вскричал Леонардо. — Голландия населена варварами, грубыми рыцарями и невежественными монахами, которые и латыни-то как следует не знают. У вас даже нет своего университета.
Долф снова почувствовал себя неуютно. Он украдкой посмотрел на часы и вздрогнул. Половина пятого! Занятый подсчетами и объяснением азов математики на странном — полунидерландском-полунемецком — наречии, он совсем позабыл о времени. Теперь уже не удастся побродить по средневековому городу. Четыре часа, подаренные ему на странствия во времени, он растратил на болтовню, решение задачек и драку… Чем докажет он доктору Кнефелтуру, что и в самом деле побывал в тринадцатом веке, на склонах холмов, опоясывавших Спирс-на-Рейне? Леонардо, конечно, оказался занятной личностью, но все же…
Он поднялся, стряхнул песок и потянулся за курткой.
— Пора идти, — произнес он устало.
— Но куда? Зачем? — Леонардо тоже выпрямился. — Пойдем вместе.
Долф грустно покачал головой. Будучи не в настроении, он почему-то засовывал руки в карманы. Так он поступил и теперь. Вдруг пальцы нащупали мелок. Больше мелки ему не понадобятся, а Леонардо обрадуется подарку, решил он.
— Вот, — он протянул мелки студенту, — возьми на память. Будешь ими писать.
Понял ли его студент? Он взглянул на Долфа, затем на предмет, протянутый ему, и нерешительно дотронулся до мелка. Долф осмотрелся, поднял с земли камень и провел по нему черту.
— Вот, видишь? Возьми в знак дружбы.
Леонардо просиял. Он кивнул, стянул одним махом тонкий шнурок, который носил на шее вместо цепочки. На шнурке покачивался эмалевый медальон с изображением святой Девы. Он крепко вдавил медальон в ладонь Долфа, принимая у него мелки.
Долф был счастлив (подумать только — медальон тринадцатого века, вот удивится доктор Кнефелтур! ) и даже поднес подарок к губам. Леонардо удовлетворенно наблюдал за ним. На прощание они тепло пожали друг другу руки.
Долф надел медальон на шею, спрятав его под свитер, натянул куртку, еще раз помахал своему новому знакомому и побежал вверх по склону холма. Туда, где пролегала седая от пыли дорога. Было без четверти пять. Как раз хватит времени, чтобы не спеша добраться до условного места и спокойно дождаться, пока машина времени доставит его обратно в двадцатый век.
Он вышел на пригорок, ожидая увидеть пустынную дорогу, и остановился как вкопанный. Он слышал явственный шум. Только теперь Долф сообразил, что уже давно различал отдаленный гул, просто не обращал внимания на эти звуки. Тысячеголосый детский хор, сопровождаемый нарастающим грохотом шагов по каменистому пыльному тракту. Ничего не понимая, Долф вглядывался в безбрежное море детских фигурок, запрудивших дорогу. Гигантская процессия, состоявшая из сотен, нет, тысяч и тысяч детей. Неисчислимое множество что-то поющих детей виделось ему сверху. Они плотно, от края до края, заполнили дорогу. Он посмотрел направо, туда, где дорога делала поворот. Ничего, кроме нескончаемой, змеящейся процессии. Наверное, отмечают праздник святого Яна.
Впрочем, сейчас главное — отыскать камень. На пустынном месте это было проще простого, но как разглядеть его за этой движущейся стеной?
Участников шествия, казалось, не интересовало ничто вокруг. Они сосредоточенно спускались в долину с раскинувшимся за ней городом. Откуда они взялись? Неужели этот Спирс привлек к себе тысячи путников? И что это — просто праздничное шествие или дальнее паломничество?
Сплошные вопросы, но искать ответы нет времени.
Медлить нельзя. Где же камень? Не на шутку встревожившись, он начал сходить вниз по склону. Вот и березка, это ее он увидел, как только открыл глаза, приземлившись.
Камень должен быть напротив. Он шагнул вперед, сердце выбивало барабанную дробь, нехорошие предчувствия охватили его. Вот бы обойти эту многотысячную толпу или хотя бы протиснуться сквозь нее…
В тесной узкой ложбине прокладывать путь было трудно. Если бы кто и попытался дать дорогу рослому парню, который, орудуя локтями и коленями, пробивался во встречном направлении, сзади тут же напирали новые ряды, угрожая смять замешкавшихся.
Множество маленьких рук хватали Долфа, цеплялись за него, то и дело чья-то изможденная фигура с ходу налетала на мальчика. Его ботинок нечаянно придавил босую ногу, раздался крик боли.
Но камень, где же камень? Долф озирался, не зная, как быть дальше. На гребне холма он заметил Леонардо, с неменьшим изумлением наблюдавшего за дорогой, на которую выплескивались все новые толпы маленьких пилигримов. Студент помахал Долфу, но тому было не до него. Он расталкивал плотно сомкнувшуюся массу, прорываясь к дереву, — камень все-таки должен быть поблизости. До него рукой подать.
Его сильно толкнул какой-то высокий детина, две девчонки уцепились за него, чтобы не упасть. Мальчишка в грязных лохмотьях привстал на цыпочки и принялся кривляться, размахивая руками. В ту же секунду Долф понял, что мальчишка вскочил на его камень. Ребята, проходя мимо, показывали на него пальцами, смеялись, что-то кричали в ответ. Долфу доставалось все больше тычков и пинков, он изо всех сил сопротивлялся неиссякаемому потоку, втягивавшему и его в свой круговорот.
— Пропустите меня! — Его крик перекрыл звук множества голосов. — А ты отойди, быстро! Дай я встану!
Сорванец, пританцовывая, гримасничал и не думал освобождать место для пришельца. Он продолжал дурачиться, тем более что зрители шумно подбадривали его.
Иные норовили задержаться, но, как и Долфу, им с большим трудом удавалось устоять на ногах. В один миг живая стена отделила кривляку от Долфа. Отчаяние придало мальчику силы, он молотил кулаками направо и налево, налетал на чьи-то ноги. Вдруг раздался истошный вопль, толпа, окружавшая камень, рассеялась. Долф поднял глаза. Камень был совершенно пуст, и лишь на месте следа, обведенного меловым контуром, зияла дыра. Оставшееся расстояние Долф преодолел одним прыжком, да так и застыл возле камня. Сердце, казалось, выпрыгивало из груди, ужас перехватил горло. В полном отчаянии он принялся считать: «…пять, шесть, семь… Только не думать ни о чем, только не спрашивать, куда девался этот бедняга. — Он зажмурил глаза. — …Двадцать три, двадцать четыре… Нет, он все-таки спрыгнул с камня, я же видел… Двадцать восемь, двадцать девять… А завизжали они просто оттого, что я придавил кого-то, а вовсе не потому что… Тридцать пять… тридцать шесть… еще несколько секунд, вот сейчас меня оглушит громовой удар; и я открою глаза в лаборатории профессора!.. Сорок восемь, сорок девять… Да нет же, этот балбес и в самом деле соскочил с камня, я еще успеваю…» Он боялся смотреть на циферблат, боялся пошевелиться, но ужаснее всего было поверить собственным глазам: каких-нибудь пять минут назад вот здесь валял дурака средневековый мальчишка, и вот теперь его нет…
Но как ни старался Долф отогнать навязчивую мысль и не возвращаться к разыгравшейся только что сцене, в глубине души крепла уверенность: мальчишку стянула с камня машина времени, а он, Долф Вега, опоздал.
Словно наяву, прозвучали слова ученого: «Если наша попытка не удастся — положим, тебя не окажется в нужный момент на условленном месте, — ты пропал. Ты обречешь себя на скитания по средневековью до конца своих дней».
Долф перевел дыхание, взял себя в руки и открыл глаза. Бросил взгляд на стрелки. Пять часов шесть минут.
Вопреки очевидному, он еще продолжал надеяться.
Тягостно ползли минуты, и ничего не происходило.
Пришло осознание: «Я потерян, я упустил свой единственный шанс». Сумятица мыслей, вызванная горьким открытием, мало-помалу улеглась. Наконец к Долфу вернулась способность рассуждать. Он продолжал стоять на камне, ощупывая пробитую впадину. Да, профессор, чтобы исключить всякий риск, разогнал машину на полную мощность. Много времени пройдет, прежде чем она снова включится.
Придавленный смертельной усталостью, Долф удрученно сошел с камня, его взгляд скользил по движущимся шеренгам, ни на ком не задерживаясь, ничего не видя.
Маленькие путники к этому времени заметно выдохлись, ряды их, прежде плотно сомкнутые, сильно растянулись.
Измученные дети, с трудом передвигая ноги, брели к неведомой цели. Не слышно песен, смолкли шутки, утихли даже слова молитвы. Долф смотрел на них невидящим взором, и навряд ли то, что он видел, проникало в его сознание. Последние волны шествия выплеснулись на дорогу.
Среди отставших было много девочек и малышей, худых, замурзанных, укутанных в лохмотья. Снова опустела дорога, но вот — шлеп-шлеп-шлеп — еще несколько человек молча, без сил плетутся, вздымая пыль босыми ногами.
Малыш лет шести, не больше, споткнулся и упал с громким ревом. Девчушка постарше подхватила его и потянула за собой. За ними горделиво вышагивал высокий, богато одетый мальчик. На ногах мягкие сапожки, шитый серебром кушак, кинжальчик за поясом. Картинка, а не мальчик. За обе руки его цеплялись малыши, которых он подбадривал разговорами. А вслед за ними, спотыкаясь и хромая, ковыляли обессилевшие оборвыши.
Откуда взялась эта процессия? Что гнало ее в путь?
Каков тайный смысл этого передвижения людских волн?
Еще один маленький странник упал и остался лежать, никто не поспешил к нему на помощь. Шлеп-шлеп-шлеп, — мелькали босые ноги. И в какой-то момент Долф понял, что больше не выдержит этого. Не может он видеть беспомощного ребенка, брошенного посреди дороги. А ведь еще и часу не прошло, как на этом самом месте испустил дух раненый разбойник. Долф бросился вперед. Секунда, и он склонился над маленьким телом. Девочка. Он попытался поставить ее на ноги, но, заглянув в лицо, испуганно отпрянул. Веки прикрыты, глаза глубоко запали, щеки осунулись. Она почти ничего не весила. Да жива ли она еще?
В отчаянии он огляделся. Еще одна стайка детей спешила мимо. Они с удивлением посмотрели на Долфа и, плохо соображая от голода и усталости, бездумно продолжали путь. Что же ему делать теперь с этой девочкой, потерявшей сознание?
И вновь рядом с ним оказался Леонардо со своим верным осликом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47