– Царь-батюшка! – закричал кто-то мальчишеским голосом, нарушив гармонию супружескую. – Царь-батюшка! Власий-царевич в гости прибыл!
Тут Вавила на ноги вскочил, поспешил в Городище, с сыном встретиться. Верная Кызыма следом засеменила, на кривых ногах едва поспевая за мужем.
Ну в Городише, естественно, праздник начался. Пир приготовили да за стол пировать уселись. Царь Вавила внука с колен не спускает, нарадоваться на него не может. Власий рядом с Дубравой сидит, за руку ее держит. Рядом с ним Марья Искусница и Садко, за ними – Елена Прекрасная с Потапом. По другую сторону, стола бояре знатные расположились, меды пьют да о политике мировой рассуждают.
Власий рассказывал последние новости, что в Ирие имели место быть. И о том, с чего Усоньша Виевна с Лукоморьем конфликтовать вздумала, и о Голубиной Книге, какая попала к латынской девке Маринке, чернокнижнице да охальнице, и о многом другом рассказал. А когда речь о Кощее завел, тут-то Вавила и всполошился:
– Неужто к войне придется готовиться?!
– Какая война, батюшка? – удивился царевич Власий. – Кощей Бессмертный мужик мирный да тихий, мухи не обидит.
– Ну ты успокоил сердце мое родительское, – выдохнул Вавила, – а то я взволновался было – ведь Василисушка сейчас как раз во дворце хрустальном отирается, библиотеку изучает.
– Все с ней в порядке будет, за Кощея я поручиться могу, – ответствовал Власий. – Доставил его во дворец, так он прослезился даже, дом родной узревши. Сентиментален Кощей шибко да душой нежен. Не будет от него вреда, как бы самого не обидели!
Власий словно в воду смотрел, с большой точностью предсказав следующие события.
Прилетел Кощей во дворец, по сторонам огляделся – и всплакнул, очень тяжело переживая разлуку с домом. Родное все вокруг, приятное, сердцу милое. Перво-наперво кинулся Кощей к сундукам одежду искать, да не нашел с первого раза – кто-то в его вещах шарил и все с места переложил. Но Кощей на этом мелком факте внимание заострять не стал, нашел черные портки да рубаху, которые носил раньше. Посмотрел на них и почувствовал, что не хочется в такой радостный день в черное рядиться. Отшвырнул в сердцах да дальше полез в сундуках копаться. Когда же вкусу своему удовлетворил и оделся наконец, то старые знакомцы едва ли узнали в нем того Кощея, с которым когда-то были знакомы. Прямо-таки щеголь Кощей наш стал. Рубаха праздничная, из красного атласа, вышитая петухами. Душегрея золотой парчой переливается, меховой опушкой, пришитой вокруг ворота да по полам, блестит. А что мех на той душегрее моль изрядно почикала, то настроения Кощею совсем не испортило. Порты натянул синие, белой полосой прочерченные, а ноги в сапоги блестящие засунул, да не простые, а из зеленого хрома сделанные.
Посмотрел на себя Кощей, полюбовался собой и остался доволен новым имиджем. Залюбовался он, а потому и не заметил, как маленький хозяин из-за сундука вынырнул и, схватившись за голову, перебежками кинулся к ходу подземному.
– Так, – говорил Кощей, за неимением собеседников разговаривая сам с собой, – тут половички настелим, тут ковры пушистые. На подоконники цветов в горшках наставить надобно, да не абы каких, а из самого Ирию привезти, уж как-нибудь на рассаду выпрошу. Порядок, смотрю, в доме знатный. – Он огляделся еще раз, достал из кармана платок и провел им по хрустальной стенке – платочек как был свеж, так свежим и остался. – Надо будет домового уважить, молочка налить да хлебушка поставить в мисочке. А где ж домовой мой? – Посмотрел по сторонам Кощей, не увидел никого. Тогда он громко позвал: – Дворцовый! Дворцовый, выдь, поговорить надобно!
Но Дворцового уж и след простыл – несся он в Городище, нежданно свалившейся бедой поделиться. Как ни ломал голову маленький хозяин огромного хрустального замка, а что делать – не надумал.
– Вот прилетит сыночка, да не один, а с невестой малолетней, – а жить-то и негде! – причитал Дворцовый. – Занят дворец-то хозяином предыдущим, невесть как к жизни вернувшимся!
А Кощей на кухню вошел и обомлел. Его кресло любимое так переделано, разве что великан на нем усидит.
– Кто сидел на моем стуле? – неуверенно спросил Кощей, соразмеряя свое седалище с тем, каким же задом на такое огромное креслице присесть надо.
Никто не ответил хозяину. Тогда Кощей на стол посмотрел – стоят на столе три тарелки, больше похожие на богатырские щиты, а ложки да ножи возле тарелищ этих – что весла для лодки.
– Кто ел за моим столом? – снова спросил Кощей, и в голосе его не только уверенности поубавилось, но сам голос на блеяние стал похож.
И снова ответа Кощей не получил. Прошел тогда Кощей в библиотеку. Там, на полке, копошился кто-то в книгах, видимо желая уму-разуму научиться.
– Кто в моих книгах шарится? – пробормотал он, лихорадочно соображая, не лучше ли потихоньку удалиться и не будить лихо на свою голову?
Так бы он и сделал, да не успел. Выскочил ему навстречу из-за книжного шкафа богатырь – босой, расхристанный, рубаха не подпоясана, кудри в разные стороны взлохмачены. Глаза вылупил, рукава закатал да как заорет:
– Кто такой без спросу в библиотеку вламывается?! Жене моей Василисушке науки премудрые изучать мешает?!
– Прошу прощения великого, – пробормотал Кощей, желая остудить воинский пыл незваного гостя. – Хозяин я тутошний, Кощей Бессмертный!
Думал Кощей этими словами успокоить богатыря, но зря он это сказал, потому что результат получился совершенно противоположный.
– А я – Иван-дурак! – гаркнул богатырь и ринулся на Кощея с кулаками. – Защищайся, чудище поганое!
Пришлось Кощею вспомнить молодость и отражать удары, которые тут же посыпались на него. Сцепились противники в бою не на жизнь, а на смерть. Иван наскакивал, а Кощей отбивался да уворачивался, все порываясь за книжные шкафы спрятаться. Но Иванушка-дурачок разгадывал хитрые маневры и путей для бегства злодею не оставлял.
– Немедленно прекрати хулиганить! – раздался сверху, с книжного стеллажа сердитый голос Василисы Премудрой. – Ваня, я ж тебе говорила, что драться с Кощеем бесполезно, у него смерть в яйце…
Недослушал Иван-дурак, вокруг себя прокрутился и в самый пах Кощею пяткой заехал.
– Ой-е-ей, Ваня, сказки читать надо!.. – тоненько проскулил Кощей, складываясь пополам от боли, словно ножик перочинный.
– Вот и я говорю. Учиться надо, уму-разуму набираться, – проворчала Василиса Премудрая, спускаясь по лесенке с книжных полок.
Иванушка супругу за пышную талию подхватил, быстренько с лесенки снял.
– Сила есть, ума не надо! Гы-гы, – рассмеялся он, показывая огромный, словно кузнечный молот, кулак согнутому в бараний рог Кощею.
– И что ты на старичка налетел? – сердито подбоченясь, спросила Премудрая. – Ну Кощей он – и что с того? Он же не нападал, а, напротив, поздоровался с тобой очень вежливо и представился, согласно политесу придворного, а ты сразу драться.
А Кощей уж в себя пришел, разогнулся кое-как и, всхлипывая, пожаловался нежданной заступнице:
– Домой с радостию великой заявился, лица человеческого много годов не видел, голосу не слышал, пообщаться хотел, а он вон что учинил!
– Да простите его, дурака, – извинилась Премудрая. – А вы с чем пожаловали? Опять войны да козни чинить начнете?
– На кой мне это? – Кощея от такого предположения даже передернуло. – Я, когда меня змееныш малолетний сжег, понял вдруг, что жизнь-то не бесконечная. Ну бессмертный я, а толку-то? От увечья никто не застрахованный будет. Вон, в кухне кресло огромное поставили – а ежели тот, кто в нем сидит, на меня плюхнется? Так от меня ж место мокрое останется!
– Так в кресле том Змей Горыныч обедать присаживается, – объяснила Василиса, приводя Кощея в состояние великого смущения.
– Эх, – сказал он с сожалением в голосе, – я-то хотел жить спокойно, цветочки на окнах выращивать, книжки читать, да, видно, придется уступить дом свой чудищу поганому.
– Ну это ты зря, Кощей, – вступил в беседу Иван-дурак, – Змей хоть и другой породы, но мужик хороший, интересный в беседе и правильный по жизненному пониманию. А сейчас в путешествии он.
– Я вот только не пойму, – задумчиво произнесла Василиса Премудрая, – как ты ожил?
– Да язва Усоньша Виевна пепел, что от меня остался, в воду высыпала да на царство Лукоморское войной пойти подбить пыталась. Так я ей от ворот поворот с такими прожектами дал и домой поспешил.
– Усоньша Виевна! – вскричали в один голос Василиса и Иван-дурак.
Они кинулись к дверям, что к подземному ходу доступ открывали, и короткой дорогой домой побежали – предупредить о новой беде.
– Стойте! – закричал вслед Кощей. – События те уже прошли, а Усоньша сейчас баба замужняя и угрозы никакой не таит!
Но Василиса с Иваном его уже не слышали. Кощей Бессмертный вздохнул и решил, что сейчас Власий в Городище гостит, уж он-то наверняка объяснит сестре с зятем, что к чему.
– И даже «до свидания» не сказали, – посокрушался он после их ухода.
Потом присел на перекладину книжной лесенки и задумался, как жить ему дальше: и сам изменился, и обстоятельства жизненные странно складываются. Да только ему не дали как следует подумать о смысле жизни – послышался сильный шум, хлопанье крыльев и стук балконной двери. Испугался Кощей, но сам себя подбодрил и на цыпочках к выходу из библиотеки подкрался.
То, что он увидел, повергло его в шок.
А увидел он Змея Горыныча о трех головах, того, что являлся причиной столь долгого отсутствия Кощея в родном доме. И все бы ничего, да держал Змей в передних лапах огромное яйцо, как две капли похожее на то, что когда-то сам Кощей в хрустальный дворец приволок.
Змей яйцо аккуратненько на пол поставил, тут по нему солнечные лучи стукнули и разбили скорлупу. Вылезли в отверстие головенки змееныша да из всех трех глоток огнем полыхнули. Кощей подумал, что спрятаться надобно, но с места сдвинуться не смог – руки и ноги с волнения отказали напрочь. Только и оставалось бедолаге порадоваться, что на линии огня не оказался.
А взрослый Горыныч на кухню кинулся и быстро назад выбежал, неся в лапах тарелищу, наполненную до краев молоком. Поставил он еду перед змеенышем, остатки скорлупы с маленького тельца сковырнул и ну несмышленыша носами в молоко окунать. Тут уж Кощей не стерпел, оцепенение скинул да как закричит:
– Ты что ж, супостат, делаешь?! Ты что ж его, утопить решил аки котенка?
– Да нет, накормить пытаюсь, – смутился Горыныч, лапищи от змееныша убирая.
Кощей смело направился к новорожденному – ему ведь только первая струя пламени угрожала, а для всех последующих он был неуязвим и знал об этом факте. Погладил Кощей Бессмертный малыша по головкам и сказал:
– Маленький ты мой, сиротинушка, кушай, лакай молочко. – И слезу смахнул. Таким ему змееныш беззащитным показался, таким доверчивым.
– Папочка, – пропищал маленький Горыныч, и Кощей почувствовал, как сердце сжалось от чего-то, чему он не мог дать определения.
Тут большой змей протянул лапищу, схватил змееныша за лапки – чем Кощея едва до сердечного приступа не довел – и под хвост новорожденному заглянул.
– Мальчишка? – почти утвердительно произнес Умник.
– Мальчишка, – обреченно вздохнул Старшой.
– Ничего, брат, – хохотнул Озорник, – по крайней мере одна твоя мечта сбылась – маленькие лапки по дому точно топать будут!
Опустил Змей осторожно малыша на пол, так тот к тарелке с молоком неуклюже подковылял и мордочки в нее быстренько сунул.
– Мужик, присмотри за мальцом, я с побратимом встретиться полетел! – попросил Старшой. Когда Горыныч над Городищем пролетал, то узрел он царевича Власия, и теперь испытывал естественное желание увидеть друга. – И смотри, головой за его здоровье отвечаешь!
– Лети уже, – проворчал Кощей, подтирая тряпкой расплескавшееся молоко, – воспитательный процесс начать мешаешь!
Он даже внимания не обратил на то, что Горыныча уж и след простыл, но вот открытое окно в сознании Кощеевом зафиксировалось. Бросил он тряпку и кинулся закрывать, чтобы детеныш змеиный сослепу не выпал.
Горыныч быстро до царского терема добрался. Народ-то его знал уже, и потому перепугу никакого не случилось. Напротив, была радостная встреча. Обнялись Власий со Змеем и ну прошлое вспоминать. Горынычу тут же место за столом приготовили да тарелок с кушаньями понаставили. Ну Змей-то после путешествия оголодавший, не стал привередничать, отдал должное угощению. Его большие лапы только успевали кушанья со стола сгребать и в пасти закидывать. Но беседу Змей поддерживал, сам о чудесах заморской долины рассказывал да местные новости слушал. А когда речь о змееныше зашла, примолкли все, дивясь, сколько бед пришлось пережить Горынычам – что старшему, что младшему.
Тут воевода Потап предложение вынес:
– Думаю я наблюдение за границами воздушное организовать, давно есть у меня мысль сформировать эскадрон летучий. Марья Искусница телегу самолетную китайскую для целей этих предоставить обещалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40