- Придется поверить. Мы работаем с вашей расой уже не одну сотню лет. За это время не были нарушены условия ни одного договора. Со стороны ваших соотечественников имелись попытки нарушить отдельные пункты, но они немедленно и весьма эффективно пресекались. Что же касается нашей конторы, мы слишком долго занимаемся бизнесом и давно уже поняли одно из главных правил ведения дел. В перспективе обман всегда обходится дороже той сиюминутной выгоды, которую благодаря ему можно получить.
Бартоломей замолчал и какое-то время, не говоря ни слова, смотрел на меня. Должно быть, мой вид не убедил его в том, что доводы достигли цели. Этому способствовало и то, что мечелет, которому надоело неподвижно лежать на песке, вернулся в ножны у меня за плечами.
Сейчас Бартоломей уже не выглядел таким самоуверенным, каким был в начале нашей встречи. Вся его спесь куда-то улетучилась.
- Мне понятны ваши сомнения. Но, прежде чем вы примете окончательное решение, я хочу, чтобы вы это увидели.
- Увидел что?
- Увидели, как просыпается наш господин.
***
До сих пор у меня не было времени даже для того, чтобы осмотреться. Все произошло слишком стремительно - схватка с волкодавами, появление Бартоломея, отправка Арии к Спейсу. Лишь сейчас у меня появилась возможность бросить взгляд на плато, куда так упорно приглашал меня Бартоломей.
Даже отсюда, с большого расстояния, оно выглядело необычно. Вопреки всем законам природы над ним клубились черные грозовые тучи. Очень странно выглядела черная клубящаяся завеса, раскинувшаяся над одной, отдельной, частью пустыни. Весь остальной воздух, до самого горизонта, оставался кристально чистым. На небе ярко сверкало беспощадное, раскаленное солнце, и только над плато, четко очертив его границы, висели плотные тучи, время от времени озаряемые вспышками молний.
Мне никогда не приходилось видеть грозу в пустыне, и надо признать, это зрелище вызывало тревогу, почти страх.
Но был и другой результат. Увиденная мной картина, заставила меня последовать за Бартоломеем. Что бы там ни происходило, я не мог исключить того, что имею к этим событиям самое непосредственное отношение.
Через какое-то время наше стремительное продвижение в сторону плато замедлилось, потому что поверхность каменистой почвы, сменившей песок вблизи горного массива, во всех направлениях пересекли глубокие трещины, больше похожие на тектонические разломы. Я хорошо помнил, что раньше их здесь не было.
- У вас что, вулкан просыпается?
Бартоломей даже не обернулся, и мой вопрос остался без ответа. Я бы и не услышал его, потому что гром, сопровождавший бушевавшую над плато грозу, слился в непрерывный гул, напоминавший артиллерийскую канонаду.
Мы подошли к началу тропы, по которой я поднимался на плато в свое предыдущее посещение. Только теперь я увидел водопад, которого здесь не было раньше, и остановился, потрясенный открывшимся передо мной зрелищем.
Со стометровой высоты низвергалась вниз река темно-багрового цвета, она напоминала гигантскую застывшую сосульку. Наши реакции все еще не позволяли видеть никакого движения в окружающем мире. Я уже почти догадался о том, что это такое, прежде чем услышал ответ на свой невысказанный вопрос.
- Это кровь. Нам надо спешить. Времени остается совсем немного.
Мы полезли вверх по круто уходившей до самой кромки плато тропе. Почва содрогалась от непрерывных подземных ударов, сверху то и дело срывались камни и неподвижно застывали в воздухе. Нам приходилось уклоняться от этих булыжников, словно воздушные шары, повисших в воздухе. Я двигался, как в тумане, механически повторяя одни и те же движения. Должно быть, поэтому я не заметил момента, когда мои реакции вернулись к норме и время обрело свой обычный ход. Раньше, после такого длительного периода ускоренных реакций шок свалил бы меня с ног, - теперь же я не чувствовал ничего, кроме нараставшего ужаса. Он низвергался на нас сверху вместе с кровавым водопадом, и каждый следующий шаг давался трудней предыдущего.
Бартоломей первым достиг конца тропы, и теперь стоял, поджидая меня на краю обрыва, скрестив руки на груди, словно лишний раз желая подчеркнуть свое нетерпение. Когда я, с трудом преодолев последние метры подъема, оказался рядом, он прокричал, перекрывая непрерывный грохот грома:
- Смотрите! Это лишь начало того, что вы натворили.
Поле сражения еще сохраняло свои прежние контуры, но теперь здесь остались лишь скелеты черных воинов, и мне показалось, что некоторые из них шевелятся, пытаясь приподняться. Со всех сторон неслись стоны, бессвязные бормотания, проклятия. Скелеты обрастали плотью у меня на глазах.
Набравшись мужества, я наконец перевел взгляд на утес, под которым лежал череп черного великана.
Утеса больше не было. На его месте возвышался необъятный торс гигантского тела, голова которого подпирала кромку туч. Из пасти этого чудовища, оттуда, из-под облаков, и низвергалась вниз кровавая река.
Лишь одна-единственная мысль билась теперь в моей голове: прекратить этот ужас, прекратить как можно скорее.
Рука сама собой потянулась к заплечным ножнам и нащупала рукоятку мечелета. В последний момент мне показалось, что черный великан разгадал мои намерения. Из его пасти вырвался ужасный рев, и ошметки свернувшейся крови обдали нас с ног до головы отвратительным вонючим дождем.
Мне даже не потребовалось размахнуться. Мечелет сам, словно почувствовав, что от него требовалось, вырвался из моей ослабевшей руки и унесся вверх, к голове черного великана.
Самого удара я не видел. Только скалы вокруг нас содрогнулись в последний раз, и ветвистая молния хлестнувшая оттуда, куда улетел мечелет, ослепительной вспышкой оборвала мое сознание.
Глава 30
Очнулся я в своей монастырской келье и долго пытался понять, не было ли случившееся со мной бредовым кошмаром.
Я чувствовал слабость во всем теле, руки двигались с трудом, а мою попытку приподняться на постели пресек суровый голос Лаграна:
- Тебе рано двигаться! Неделю провалялся без сознания после такой пустяковой царапины!
- Какой царапины? Что со мной произошло?
- Тебя ранило во время осады замка Грегориана и, видимо, слегка контузило. Рана была ерундовая и вскоре затянулась, но ты так и не приходил в сознание до сегодняшнего дня.
- Чем закончилась осада?
- Да, как сказать… С одной стороны, мы вроде бы потерпели поражение. С другой стороны, наша дерзкая атака оказалась полной неожиданностью для лорда. Ты нанес его войску урон, которого он никак не ожидал. Особенное впечатление произвел на врага удар твоего мечелета… Есть и неприятная новость - твое оружие так и не нашли. Пикермены говорят, оно исчезло сразу, после того как в тебя попала молния.
- Какая молния? Вы вроде бы говорили о пустяковой ране?
- Рана действительно была пустяковой. Но нанесла ее колдовская молния лорда, ударившая со стены замка прямо в то место, где мы с тобой стояли.
- Это я помню, но затем, как мне кажется, последовали переговоры. Или их не было?
- Не было никаких переговоров. Мы отступили сразу же, после того как ты потерял сознание. Продолжать штурм уже не имело смысла.
- Есть еще новости, о которых вы забыли упомянуть? Ария вернулась?
- Почему ты об этом спрашиваешь? Ты ведь не мог знать…
- Увидел во сне ее возвращение… Как ее раны? Удалось Спейсу с ними справиться?
- Ты и это увидел во сне? - Подозрительно прищурившись, Лагран внимательно изучал мое лицо. - Может быть, это был не совсем сон?
- Может быть… Вам виднее. В конце концов, это вы должны мне объяснять все непонятные явления, связанные с магией. Так что с Арией?
- Ее раны оказались слишком серьезны. Спейс залечил их, но, боюсь, ей теперь навсегда придется остаться в птичьем облике.
Я рванулся с кровати, не обращая внимания на попытки Лаграна воспрепятствовать этому. Это известие обрушилось на меня, как обвал. Боль утраты оказалась слишком сильной. И даже мысль о том, что мне все-таки удалось сохранить жизнь Арии, не смогла ее смягчить.
- Я должен ее увидеть!
- Это неразумно по двум причинам: тебе нельзя появляться в Шаранкаре, шпионы лорда немедленно донесут о твоем появлении, и его люди схватят тебя. А кроме того… - Лагран остановился, задумчиво всматриваясь в меня, словно решая, стоит ли продолжать.
- Кроме того, что?
- Кроме того, ты сам не знаешь, хочешь ли видеть Арию в ее теперешнем состоянии. Твое появление принесет ей только новые страдания.
Он был прав - и понимание этого заставило меня остановиться на пороге и вернуться в келью.
- Должен быть какой-то способ возвратить ей прежний облик. Помогите мне!
- Я был бы рад тебе помочь, и, тем более, я помог бы самой Арии без всякой твоей просьбы, если бы такой способ существовал. Но ни я, ни Спейс его не знаем.
Значит, больше я ее не увижу… Мои руки никогда не прикоснутся к ней… Лишь по ночам, когда светит полная луна, а в воздухе промелькнет силуэт ночной птицы, я буду провожать его тоскливым взглядом…
Почувствовав, как глубоко ранило меня это известие, Лагран продолжил:
- Возможно, так будет лучше для вас обоих. Эта история не могла иметь продолжения. Ты никогда бы не забыл о том, что она не человек… Не совсем человек.
И это было правдой. Но правдой было и то, что мир Шаранкара опустел без Арии. Я лишился здесь своего единственного близкого друга. Лагран был моим учителем, и, несмотря на его искреннее и доброе ко мне отношение, между нами всегда сохранялась определенная дистанция. Еще в большей степени это относилось к Спейсу.
Никогда уже не повторится та единственная ночь на Черной планете, когда мы были вместе. Любил ли я эту женщину-птицу? Но даже на этот простой вопрос у меня не было однозначного ответа. Так что же мне делать? Смириться с приговором Лаграна? Я не готов был принять решение, я не мог справиться с раздвоенностью, поселившейся в моей душе после посещения Черной планеты.
Было и еще кое-что… Еще одна пустота, еще одна утрата. Раньше я всегда мог почувствовать присутствие молдрома, где бы он ни находился. Теперь же телепатический канал связи с ним в моей голове опустел. Я звал его снова и снова, стараясь найти хоть какую-то зацепку, точку опоры, которая поддержала бы меня в этот трудный момент. Но не было ничего, ни мысли, ни даже проблеска его сознания.
- Молдром выполнил свое обещание? Он ушел?
Подтверждая мои худшие опасения, Лагран сказал:
- Он улетел. Сразу же после того, как мы отступили. Его ты тоже больше не увидишь. И мне кажется, что есть какая-то причина, заставившая твою карму измениться так резко. Причина, о которой ты не хочешь со мной говорить. Но если это так, наша беседа вообще не имеет смысла. Ты помнишь основное условие, которое я поставил, когда согласился быть твоим учителем?
- Я помню: полное доверие, полная откровенность.
- И что же?
- Мне нечего сказать.
Слишком многое на меня свалилось, слишком тяжек был груз. Я отвернулся к стене, не желая показать учителю свою боль и не желая больше продолжать нашу беседу, которая лишь бередила полученную мной душевную травму.
Видя мое состояние, Лагран молча удалился, оставив меня один на один с мрачными мыслями. Возможно, и его я видел в последний раз… В момент, когда возникла эта мысль, я не смог ее объяснить, но чувствовал, что так и будет.
Я лежал на узкой деревянной кровати, застланной матрасом из ароматных трав, я видел над собой знакомый до последней трещинки потолок. Глиняный кувшин с родниковой водой, как всегда, стоял на небольшом столике. Все здесь было привычно и знакомо, но что-то изменилось с того момента, как я узнал, что больше не увижу Арию.
Я понял, что у меня действительно не хватит духу встретиться с ней в ее птичьем обличье. Раньше, когда она в любой момент могла превратиться в человека, я мог с этим мириться. Но если близкая тебе женщина навсегда превращается в сову - это уже слишком.
То, что она все-таки вернулась, доказывало - происшедшее со мной не было' болезненным бредом. Я на самом деле еще раз побывал на Черной планете, где навсегда лишился своего волшебного оружия. Еще одна утрата… Это не имело для меня лично особого значения, по-настоящему оно никогда мне не принадлежало, я всегда чувствовал, что владею им незаконно, что мне одолжили его на время, и потому расстался с Кордеролом без особого сожаления. Но зато большое значение имело его исчезновение для всей монастырской братии. Теперь я не смогу помочь своим друзьям в монастыре, если дело вновь дойдет до стычки с войском лорда Грегориана.
Я чувствовал еще одну потерю… Моя способность ускорять собственные реакции и замедлять время исчезла. Возможно, это было следствием слишком долгого замедления, к которому мне пришлось прибегнуть на Черной. Может быть, в будущем эта способность восстановится, а возможно, я утратил ее навсегда. Во всяком случае, сейчас я не смог вызвать знакомого холодка в голове, несмотря на все старания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53