С многозначительным видом задвинув ящик стола, Гриффит недовольно посмотрел на Мак-Кея.
– Вы понимаете, что это означает для меня? – раздраженно спросил он.
– Вчера вечером у нас состоялась в мотеле первая встреча, – ответил Мак-Кей. – Собралось пять человек. Мы не стали бы собираться ради двух кусков на каждого.
– А если вы оставите всех с носом и улизнете с десятью тысячами? Подставите и меня, и своих приятелей? – ехидно спросил Гриффит.
– Об этом можете не беспокоиться, – усмехнулся Мак-Кей. – Тогда мои приятели достанут меня со дна морского и пришьют. Кроме того, я так не работаю, и все мои приятели знают, что мне можно доверять.
Сквозь плохое настроение Гриффита все яснее проступала его нервозность. Он нежно погладил конверт.
– Как только я передам его вам, – сказал он задумчиво, как бы размышляя вслух, – это дело станет реальностью. Я по уши увязну в нем.
– Вы уже увязли, – возразил Мак-Кей. – Ни вы, ни я не отважимся сказать моим четырем партнерам, что они собрались зазря.
Гриффит закрыл глаза. Выглядел он отвратительно. Похоже, он сильно нервничал. Губы его беззвучно шевелились, будто он с закрытыми глазами читал вслух собственные мысли.
Мак-Кею стало жалко этого несчастного выродка: он, конечно, не привык к такой жизни.
– Послушайте, – обратился он к Гриффиту, – не принимайте вы все так близко к сердцу.
Гриффит беспомощно замигал в ответ на его слова. Его физическое состояние ухудшалось с каждой секундой, он напоминал затравленного зайца.
– А если вас поймают? – спросил он, с тревогой глядя на Мак-Кея.
– Тогда нам грозит куча неприятностей, – ответил Мак-Кей.
– А как же я?
– Ваше имя не всплывет, – успокоил его Мак-Кей. – А если и всплывет, против вас все равно нет никаких улик. Вам надо только все отрицать.
– Нет, нет, – возразил Гриффит, энергично тряся головой, как бы желая показать, что он имеет в виду совсем другое. Но не стал развивать дальше свою мысль.
– Так о чем же вы беспокоитесь? – спросил, нахмурившись, Мак-Кей, до которого не дошел истинный смысл этого вопроса.
Голова Гриффита, как маятник, качнулась назад-вперед.
– Ничего, ничего, – повторил он. Неожиданно он резко толкнул конверт в сторону Мак-Кея, так что лежавшая на его пути ручка скатилась на пол. – Вот деньги, забирайте их.
– Порядок. – Мак-Кей взял конверт, ощутив внутри толстую пачку банкнотов. – Что же касается остальных денег... – начал он.
– Вы получите их, получите! – прервал его Гриффит.
Чем пронзительнее звучал голос Гриффита, тем более спокойно говорил Мак-Кей.
– Знаю, что получу их, – ответил он. – Вопрос в другом: когда?
– Вовремя, вовремя, все в порядке, получите их в срок! – выкрикнул Гриффит.
– Картины повезут из Индианаполиса в следующий вторник...
– Мне не надо напоминать об этом, – прервал его Гриффит.
– Значит, понедельник – последний срок, – неумолимо продолжал Мак-Кей.
– Хорошо, хорошо!
Гнев Гриффита не произвел ни малейшего впечатления на Мак-Кея.
– Так я жду вашего звонка в понедельник, – спокойно повторил он. – Вы меня не проводите? – спросил он.
Гриффит, сощурившись, посмотрел на него, его пальцы нервно перебирали лежавшие на столе предметы.
– Дорогу знаете, – ответил он. Не глядя на Мак-Кея, он сосредоточенно изучал свои пальцы. – Идите сами, – повторил он.
– Скоро увидимся, – сказал Мак-Кей, выходя.
На несколько секунд он задержался у порога, ему не нравилось эмоциональное состояние Гриффита, но помочь ему он не мог. Пожав плечами, Мак-Кей вышел из комнаты, не закрыв за собой дверь. Миновав следующую комнату, он открыл дверь и громко захлопнул ее, оставшись сам в комнате. На цыпочках он вернулся к открытой двери кабинета и встал так, чтобы Гриффит его не видел, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Может, Гриффит позвонит кому-то, может, как-то прояснится, почему он так нервничает.
Долгих две или три минуты Мак-Кей ждал, затаив дыхание, но в комнате царила тишина. Наконец, осторожно наклонившись вперед, он заглянул в кабинет.
Гриффит по-прежнему сидел в своем кресле, положив руки на стол. Он дрожал с головы до ног, его бил озноб, как в лихорадке. Склоненная к груди голова тоже тряслась.
Мак-Кей, нахмурившись, с любопытством смотрел на него. Что-то блеснуло на щеке Гриффита. Мак-Кей сощурился, чтобы получше разглядеть, – это были слезы. Гриффит беззвучно рыдал.
Покачав головой, озабоченный Мак-Кей отвернулся и тихо вышел из дома.
Глава 5
Гриффит проснулся, как только колеса самолета коснулись посадочной полосы. Первый толчок разбудил его, а второй напомнил ему, где он находится.
Гриффит распрямил спину, усевшись поудобнее. Посмотрев в иллюминатор, около которого сидел, он увидел, что самолет приземлился в аэропорту Ньюарка. Шел дождь. Гриффит не переставал удивляться самому себе: он никогда не спал в самолете, никогда, а на этот раз проспал весь перелет.
Должно быть, из-за того, что последние несколько ночей он почти не спал. У него сейчас не было любовницы, а один он не привык спать. Но главное не в этом, главное – проблема, связанная с грабежом. Он сожалел, что связался с, этим делом, сильно сожалел, но пути к отступлению отрезаны.
И если Ренард снова откажет ему, то нет и надежды на будущее. Ему не распутать этот узел. Он в ловушке.
Ренард не отвернется от него, это точно. Он должен понять Гриффита, должен помочь ему.
Сейчас половина пятого; хотя сегодня суббота, все равно не самое лучшее время, чтобы добраться до Нью-Йорка. Гриффит автобусом доехал до аэровокзала и оттуда еще раз позвонил Ренарду.
– Если эта встреча так необходима... – Когда Ренард злился, он всегда говорил манерно-медлительно, будто все на свете ему до смерти надоело. Сегодня он произносил слова еще более медленно, голос его звучал еще более сонно и холодно. Гриффит ни разу не слышал, чтобы Ренард разговаривал столь неохотно, как сейчас.
– Я звоню из аэровокзала, – уточнил Гриффит.
– Неужели? – с неприкрытой насмешкой спросил Ренард.
– Я сразу же поеду к тебе.
– Понятно, – желчно ответил Ренард. – В этом я не сомневаюсь.
Повесив трубку, Гриффит на такси отправился к Ренарду; тот жил в многоэтажном доме с балконами, на западной окраине Центрального парка. Ренард когда-то дал название своей квартире, более пригодное для какой-нибудь картины: «Ренард среди психоаналитиков».
В своем доме Гриффит чувствовал себя космополитом в изгнании, но в Нью-Йорке он ощущал себя заезжим провинциалом. Он сознавал, что психологически ставит себя таким образом в невыгодное положение, и пытался не обращать внимания на это чувство или преодолеть его, но ни разу ему не удавалось справиться с собой.
И особенно неуютно чувствовал он себя в присутствии Ренарда, который столь высокомерно, с таким пренебрежением относился ко всему на свете. А сегодня он вдобавок и смутил Гриф-фита. Когда он открыл ему дверь, Гриффит остолбенел: хозяин был почти голым, на нем были только небесно-голубые плавки и розовый платок, завязанный узлом на шее. Хотя Ренард был высокого роста, тело его оказалось дряблым, отвисшая грудь, полуприкрытая платком, и складки жира, нависшие над линией плавок, не делали его более привлекательным. Он походил на перестоявшее дрожжевое тесто, которое переливается через края кастрюли.
– Вот и ты, – приветствовал его Ренард с таким видом, будто удивлялся собственному фатализму. – Заходи, если лифт все же доставил тебя сюда.
Гриффит вошел в квартиру, чувствуя робость и злясь на себя за это. Как ни странно, но он ощущал себя так, будто это он встречал гостя почти голышом, а не Ренард.
– Я не хотел объяснять все по телефону, – робко произнес Гриффит.
Ренард одарил его усталой улыбкой, видимо заготовленной на случай более приятного визита.
– Дорогой мой, мне не о чем разговаривать с тобой ни по телефону, ни с глазу на глаз. Но мои невинные желания не принимаются в расчет. Пошли. Я работаю в саду.
Пройдя роскошно обставленные комнаты, они вышли на террасу. Ренард при ходьбе переваливался с ноги на ногу, напоминая домашнюю птицу – то ли утку, то ли гуся. Полусогнутые в локтях и прижатые к телу руки он держал параллельно полу, будто нес большой невидимый поднос или хотел обратить внимание спутника на живописные пейзажи, проносившиеся мимо них.
Пол террасы, пристроенной к зданию, был выложен кирпичом, кирпичная перегородка служила оградой. Большая часть полезной площади террасы двадцати футов на восемь была занята различного вида растениями, маленькими деревцами и кустарниками, цветов хозяин не разводил. Гриффиту казалось нелепым разводить в горшках растения, когда напротив квартиры, через улицу, раскинулся Центральный парк. Квартира находилась на двенадцатом этаже, и отсюда был виден практически весь Центральный парк.
Но Гриффит не решился высказать вслух свои мысли. Ренард слишком часто обрывал его, даже если Гриффит высказывал самые тривиальные пожелания, а уж если он осмелится давать ему советы, греха не оберешься.
Ренард передвигал по полу небольшой плотный коврик, чтобы удобнее было стоять на коленях, обрабатывая растения. Сейчас он, кряхтя и пыхтя, наклонился, расправил его и с грацией верблюда опустился на колени. Гриффит позволил себе ухмыльнуться за спиной Ренарда.
– По-моему, тебе лучше сразу сказать, чего ты хочешь, и покончим с этим, – произнес, не оборачиваясь к нему, Ренард. Он рыхлил землю вокруг деревца маленькой лопаткой.
– Мне нужны деньги, – с места в карьер объявил Гриффит, стараясь сохранить бесстрастный, деловой тон.
– Нет, – ответил, полуобернувшись к нему, Ренард все с той же неестественной широкой улыбкой. – Итак, все выяснили. Очень мило, что зашел. Найдешь сам дорогу до двери?
– Я же не получу картины, если не достану сначала денег, – объяснил Гриффит, стараясь не обращать внимания на его тон.
– Этот вопрос мы с тобой уже обсудили, – ответил Ренард, со снисходительным видом помахивая лопаткой. – Привезешь картины – получишь деньги.
– Я нашел людей, готовых взяться за это, но...
Прикрыв глаза с таким видом, будто ему стало больно, Ренард более решительно замахал лопаткой.
– Нет-нет, дорогой, никаких деталей. Я просил бы избавить меня от подробностей.
– Они хотят убедиться, что у меня есть деньги, – объяснил Гриффит. – Иначе они не согласны.
Открыв глаза, Ренард посмотрел на него с наигранным отчаянием, как цирковой клоун.
– Как печально! – насмешливо произнес он.
– Я согласился открыть счета в банке и передать им банковские расчетные книжки, – продолжал объяснять Гриффит.
– Весьма разумно, – заметил Ренард.
– Но у меня нет денег, – повторил Гриффит.
Ренард с печальной улыбкой склонил голову к плечу и слегка покачал головой. С насмешливыми искорками в глазах, все еще улыбаясь, он вернулся к своим растениям.
Гриффит понимал, что не следовало показывать Ренарду всю глубину своего отчаяния, но не мог притворяться.
– Я сделал все, что в моих силах, – продолжал он. – Заложил все, что имел, занял, у кого только мог. У меня безвыходное положение.
Вместо ответа Гриффит услышал, как Ренард негромко прищелкнул языком. Он даже не обернулся, подчеркнуто сосредоточив внимание на этих вонючих растениях.
Гриффит представил себе, как он перебрасывает Ренарда через ограду и тот летит с высоты двенадцатого этажа, а потом распластывается на мостовой, как кусок масла. А все эти проклятые растения, горшки и лопатки летят следом за ним.
Руки Гриффита сами собой сжались в кулаки. Ему во что бы то ни стало надо добиться этой сделки. Ренард – его последний шанс.
– Мне нужно семьдесят тысяч, – глухо произнес он. – Мне необходимо получить эти деньги. И немедленно.
Ренард вздохнул. Сидя на корточках спиной к Гриффиту, он оперся руками о колено и полуобернулся к нему.
– Я не дам тебе денег, – произнес он, отчетливо выговаривая каждое слово. – Это мое окончательное решение по данному вопросу. – И он снова повернулся к своим растениям.
– Если я не достану денег, они не возьмутся за дело, – тупо повторил Гриффит.
Ренард молча пожал плечами, продолжая взрыхлять землю.
– Я уже по ушли в долгах! Мне некуда отступать, я слишком глубоко увяз в этом деле. Если я не получу этих картин, мне крышка!
Никакой ответной реакции.
– Черт возьми, Джек! Если они не возьмутся за это дело, ты не получишь своих картин! Ренард только вздохнул.
– Это, конечно, очень печально. – Он сел на коврик, обернувшись к Гриффиту. – Мой покупатель сильно расстроится. Я тоже расстроюсь. Но жизнь от этого не остановится.
– Моя жизнь остановится!
Ренард снова молча пожал плечами, приподняв иронически брови: дескать, а кого это заботит?
– Джек! – взмолился Гриффит. – Я отдам тебе бесплатно еще две картины, по твоему выбору.
– Мне нужны только те шесть, о которых мы говорили, – покачал головой Ренард, – других мне не надо.
– Пойми ты, это же ценные картины, – продолжал упорствовать Гриффит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Вы понимаете, что это означает для меня? – раздраженно спросил он.
– Вчера вечером у нас состоялась в мотеле первая встреча, – ответил Мак-Кей. – Собралось пять человек. Мы не стали бы собираться ради двух кусков на каждого.
– А если вы оставите всех с носом и улизнете с десятью тысячами? Подставите и меня, и своих приятелей? – ехидно спросил Гриффит.
– Об этом можете не беспокоиться, – усмехнулся Мак-Кей. – Тогда мои приятели достанут меня со дна морского и пришьют. Кроме того, я так не работаю, и все мои приятели знают, что мне можно доверять.
Сквозь плохое настроение Гриффита все яснее проступала его нервозность. Он нежно погладил конверт.
– Как только я передам его вам, – сказал он задумчиво, как бы размышляя вслух, – это дело станет реальностью. Я по уши увязну в нем.
– Вы уже увязли, – возразил Мак-Кей. – Ни вы, ни я не отважимся сказать моим четырем партнерам, что они собрались зазря.
Гриффит закрыл глаза. Выглядел он отвратительно. Похоже, он сильно нервничал. Губы его беззвучно шевелились, будто он с закрытыми глазами читал вслух собственные мысли.
Мак-Кею стало жалко этого несчастного выродка: он, конечно, не привык к такой жизни.
– Послушайте, – обратился он к Гриффиту, – не принимайте вы все так близко к сердцу.
Гриффит беспомощно замигал в ответ на его слова. Его физическое состояние ухудшалось с каждой секундой, он напоминал затравленного зайца.
– А если вас поймают? – спросил он, с тревогой глядя на Мак-Кея.
– Тогда нам грозит куча неприятностей, – ответил Мак-Кей.
– А как же я?
– Ваше имя не всплывет, – успокоил его Мак-Кей. – А если и всплывет, против вас все равно нет никаких улик. Вам надо только все отрицать.
– Нет, нет, – возразил Гриффит, энергично тряся головой, как бы желая показать, что он имеет в виду совсем другое. Но не стал развивать дальше свою мысль.
– Так о чем же вы беспокоитесь? – спросил, нахмурившись, Мак-Кей, до которого не дошел истинный смысл этого вопроса.
Голова Гриффита, как маятник, качнулась назад-вперед.
– Ничего, ничего, – повторил он. Неожиданно он резко толкнул конверт в сторону Мак-Кея, так что лежавшая на его пути ручка скатилась на пол. – Вот деньги, забирайте их.
– Порядок. – Мак-Кей взял конверт, ощутив внутри толстую пачку банкнотов. – Что же касается остальных денег... – начал он.
– Вы получите их, получите! – прервал его Гриффит.
Чем пронзительнее звучал голос Гриффита, тем более спокойно говорил Мак-Кей.
– Знаю, что получу их, – ответил он. – Вопрос в другом: когда?
– Вовремя, вовремя, все в порядке, получите их в срок! – выкрикнул Гриффит.
– Картины повезут из Индианаполиса в следующий вторник...
– Мне не надо напоминать об этом, – прервал его Гриффит.
– Значит, понедельник – последний срок, – неумолимо продолжал Мак-Кей.
– Хорошо, хорошо!
Гнев Гриффита не произвел ни малейшего впечатления на Мак-Кея.
– Так я жду вашего звонка в понедельник, – спокойно повторил он. – Вы меня не проводите? – спросил он.
Гриффит, сощурившись, посмотрел на него, его пальцы нервно перебирали лежавшие на столе предметы.
– Дорогу знаете, – ответил он. Не глядя на Мак-Кея, он сосредоточенно изучал свои пальцы. – Идите сами, – повторил он.
– Скоро увидимся, – сказал Мак-Кей, выходя.
На несколько секунд он задержался у порога, ему не нравилось эмоциональное состояние Гриффита, но помочь ему он не мог. Пожав плечами, Мак-Кей вышел из комнаты, не закрыв за собой дверь. Миновав следующую комнату, он открыл дверь и громко захлопнул ее, оставшись сам в комнате. На цыпочках он вернулся к открытой двери кабинета и встал так, чтобы Гриффит его не видел, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Может, Гриффит позвонит кому-то, может, как-то прояснится, почему он так нервничает.
Долгих две или три минуты Мак-Кей ждал, затаив дыхание, но в комнате царила тишина. Наконец, осторожно наклонившись вперед, он заглянул в кабинет.
Гриффит по-прежнему сидел в своем кресле, положив руки на стол. Он дрожал с головы до ног, его бил озноб, как в лихорадке. Склоненная к груди голова тоже тряслась.
Мак-Кей, нахмурившись, с любопытством смотрел на него. Что-то блеснуло на щеке Гриффита. Мак-Кей сощурился, чтобы получше разглядеть, – это были слезы. Гриффит беззвучно рыдал.
Покачав головой, озабоченный Мак-Кей отвернулся и тихо вышел из дома.
Глава 5
Гриффит проснулся, как только колеса самолета коснулись посадочной полосы. Первый толчок разбудил его, а второй напомнил ему, где он находится.
Гриффит распрямил спину, усевшись поудобнее. Посмотрев в иллюминатор, около которого сидел, он увидел, что самолет приземлился в аэропорту Ньюарка. Шел дождь. Гриффит не переставал удивляться самому себе: он никогда не спал в самолете, никогда, а на этот раз проспал весь перелет.
Должно быть, из-за того, что последние несколько ночей он почти не спал. У него сейчас не было любовницы, а один он не привык спать. Но главное не в этом, главное – проблема, связанная с грабежом. Он сожалел, что связался с, этим делом, сильно сожалел, но пути к отступлению отрезаны.
И если Ренард снова откажет ему, то нет и надежды на будущее. Ему не распутать этот узел. Он в ловушке.
Ренард не отвернется от него, это точно. Он должен понять Гриффита, должен помочь ему.
Сейчас половина пятого; хотя сегодня суббота, все равно не самое лучшее время, чтобы добраться до Нью-Йорка. Гриффит автобусом доехал до аэровокзала и оттуда еще раз позвонил Ренарду.
– Если эта встреча так необходима... – Когда Ренард злился, он всегда говорил манерно-медлительно, будто все на свете ему до смерти надоело. Сегодня он произносил слова еще более медленно, голос его звучал еще более сонно и холодно. Гриффит ни разу не слышал, чтобы Ренард разговаривал столь неохотно, как сейчас.
– Я звоню из аэровокзала, – уточнил Гриффит.
– Неужели? – с неприкрытой насмешкой спросил Ренард.
– Я сразу же поеду к тебе.
– Понятно, – желчно ответил Ренард. – В этом я не сомневаюсь.
Повесив трубку, Гриффит на такси отправился к Ренарду; тот жил в многоэтажном доме с балконами, на западной окраине Центрального парка. Ренард когда-то дал название своей квартире, более пригодное для какой-нибудь картины: «Ренард среди психоаналитиков».
В своем доме Гриффит чувствовал себя космополитом в изгнании, но в Нью-Йорке он ощущал себя заезжим провинциалом. Он сознавал, что психологически ставит себя таким образом в невыгодное положение, и пытался не обращать внимания на это чувство или преодолеть его, но ни разу ему не удавалось справиться с собой.
И особенно неуютно чувствовал он себя в присутствии Ренарда, который столь высокомерно, с таким пренебрежением относился ко всему на свете. А сегодня он вдобавок и смутил Гриф-фита. Когда он открыл ему дверь, Гриффит остолбенел: хозяин был почти голым, на нем были только небесно-голубые плавки и розовый платок, завязанный узлом на шее. Хотя Ренард был высокого роста, тело его оказалось дряблым, отвисшая грудь, полуприкрытая платком, и складки жира, нависшие над линией плавок, не делали его более привлекательным. Он походил на перестоявшее дрожжевое тесто, которое переливается через края кастрюли.
– Вот и ты, – приветствовал его Ренард с таким видом, будто удивлялся собственному фатализму. – Заходи, если лифт все же доставил тебя сюда.
Гриффит вошел в квартиру, чувствуя робость и злясь на себя за это. Как ни странно, но он ощущал себя так, будто это он встречал гостя почти голышом, а не Ренард.
– Я не хотел объяснять все по телефону, – робко произнес Гриффит.
Ренард одарил его усталой улыбкой, видимо заготовленной на случай более приятного визита.
– Дорогой мой, мне не о чем разговаривать с тобой ни по телефону, ни с глазу на глаз. Но мои невинные желания не принимаются в расчет. Пошли. Я работаю в саду.
Пройдя роскошно обставленные комнаты, они вышли на террасу. Ренард при ходьбе переваливался с ноги на ногу, напоминая домашнюю птицу – то ли утку, то ли гуся. Полусогнутые в локтях и прижатые к телу руки он держал параллельно полу, будто нес большой невидимый поднос или хотел обратить внимание спутника на живописные пейзажи, проносившиеся мимо них.
Пол террасы, пристроенной к зданию, был выложен кирпичом, кирпичная перегородка служила оградой. Большая часть полезной площади террасы двадцати футов на восемь была занята различного вида растениями, маленькими деревцами и кустарниками, цветов хозяин не разводил. Гриффиту казалось нелепым разводить в горшках растения, когда напротив квартиры, через улицу, раскинулся Центральный парк. Квартира находилась на двенадцатом этаже, и отсюда был виден практически весь Центральный парк.
Но Гриффит не решился высказать вслух свои мысли. Ренард слишком часто обрывал его, даже если Гриффит высказывал самые тривиальные пожелания, а уж если он осмелится давать ему советы, греха не оберешься.
Ренард передвигал по полу небольшой плотный коврик, чтобы удобнее было стоять на коленях, обрабатывая растения. Сейчас он, кряхтя и пыхтя, наклонился, расправил его и с грацией верблюда опустился на колени. Гриффит позволил себе ухмыльнуться за спиной Ренарда.
– По-моему, тебе лучше сразу сказать, чего ты хочешь, и покончим с этим, – произнес, не оборачиваясь к нему, Ренард. Он рыхлил землю вокруг деревца маленькой лопаткой.
– Мне нужны деньги, – с места в карьер объявил Гриффит, стараясь сохранить бесстрастный, деловой тон.
– Нет, – ответил, полуобернувшись к нему, Ренард все с той же неестественной широкой улыбкой. – Итак, все выяснили. Очень мило, что зашел. Найдешь сам дорогу до двери?
– Я же не получу картины, если не достану сначала денег, – объяснил Гриффит, стараясь не обращать внимания на его тон.
– Этот вопрос мы с тобой уже обсудили, – ответил Ренард, со снисходительным видом помахивая лопаткой. – Привезешь картины – получишь деньги.
– Я нашел людей, готовых взяться за это, но...
Прикрыв глаза с таким видом, будто ему стало больно, Ренард более решительно замахал лопаткой.
– Нет-нет, дорогой, никаких деталей. Я просил бы избавить меня от подробностей.
– Они хотят убедиться, что у меня есть деньги, – объяснил Гриффит. – Иначе они не согласны.
Открыв глаза, Ренард посмотрел на него с наигранным отчаянием, как цирковой клоун.
– Как печально! – насмешливо произнес он.
– Я согласился открыть счета в банке и передать им банковские расчетные книжки, – продолжал объяснять Гриффит.
– Весьма разумно, – заметил Ренард.
– Но у меня нет денег, – повторил Гриффит.
Ренард с печальной улыбкой склонил голову к плечу и слегка покачал головой. С насмешливыми искорками в глазах, все еще улыбаясь, он вернулся к своим растениям.
Гриффит понимал, что не следовало показывать Ренарду всю глубину своего отчаяния, но не мог притворяться.
– Я сделал все, что в моих силах, – продолжал он. – Заложил все, что имел, занял, у кого только мог. У меня безвыходное положение.
Вместо ответа Гриффит услышал, как Ренард негромко прищелкнул языком. Он даже не обернулся, подчеркнуто сосредоточив внимание на этих вонючих растениях.
Гриффит представил себе, как он перебрасывает Ренарда через ограду и тот летит с высоты двенадцатого этажа, а потом распластывается на мостовой, как кусок масла. А все эти проклятые растения, горшки и лопатки летят следом за ним.
Руки Гриффита сами собой сжались в кулаки. Ему во что бы то ни стало надо добиться этой сделки. Ренард – его последний шанс.
– Мне нужно семьдесят тысяч, – глухо произнес он. – Мне необходимо получить эти деньги. И немедленно.
Ренард вздохнул. Сидя на корточках спиной к Гриффиту, он оперся руками о колено и полуобернулся к нему.
– Я не дам тебе денег, – произнес он, отчетливо выговаривая каждое слово. – Это мое окончательное решение по данному вопросу. – И он снова повернулся к своим растениям.
– Если я не достану денег, они не возьмутся за дело, – тупо повторил Гриффит.
Ренард молча пожал плечами, продолжая взрыхлять землю.
– Я уже по ушли в долгах! Мне некуда отступать, я слишком глубоко увяз в этом деле. Если я не получу этих картин, мне крышка!
Никакой ответной реакции.
– Черт возьми, Джек! Если они не возьмутся за это дело, ты не получишь своих картин! Ренард только вздохнул.
– Это, конечно, очень печально. – Он сел на коврик, обернувшись к Гриффиту. – Мой покупатель сильно расстроится. Я тоже расстроюсь. Но жизнь от этого не остановится.
– Моя жизнь остановится!
Ренард снова молча пожал плечами, приподняв иронически брови: дескать, а кого это заботит?
– Джек! – взмолился Гриффит. – Я отдам тебе бесплатно еще две картины, по твоему выбору.
– Мне нужны только те шесть, о которых мы говорили, – покачал головой Ренард, – других мне не надо.
– Пойми ты, это же ценные картины, – продолжал упорствовать Гриффит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26