Люди без личных интересов пуга– ют вас до смерти, верно?
– Псевдофилософское дерьмо, – рявкнул Силвермен. – Я намерен завладеть самой потрясающей военной силой этого века.
– О Господи Боже мой, – с отвращением протянул Рауль. – Да здравствует Силвермен, Джон Вейн космических путей. Вы на самом деле представляете себе солдат в симбиотических скафандрах? Этакую космическую пехоту.
– Мне нравится эта идея, – Силвермен ухмыльнулся. – Мне кажется, что нагого человека с симбиотом не сможет засечь большинство устройств обнаружения. Никаких металлов, низкое отражение – и если этот симбиоз совершенен, то не будет выделяться теплоты. Что за диверсант! Не нужны никакие припасы, никакое обеспечение… Богом клянусь, мы сможем использовать пехоту, чтобы наложить запрет на Титан.
– Силвермен, – сказал я мягко, – вы – имбецил. Представьте на миг, что вы можете принудить среднего солдата позволить тому, что вы называете грибком, забраться ему в нос и пробраться вниз по горлу. Прекрасно. Вы получаете в высшей степени мобильного пехотинца. У него нет никаких нужд или потребностей, он знает, что будет бессмертен, если сможет избежать того, чтобы его убили, и обладает максимальными эмпатическими способнос– тями. Чем вы его собираетесь удерживать от дезертирства?! Лояльность по отношению к стране, которую он больше не увидит? Родственники в Хобокене, живущие в гравитационном поле, которое убило бы его?
– Лазерные лучи в случае необходимости, – начал он.
– Помните, с какой скоростью мы танцевали в конце? Пойдите спросите компьютер, могли бы мы танцевать вокруг лазерного луча – даже управляе– мого компьютером. Вы сами сказали, что нас было бы чертовски трудно отследить.
– Ваша военная тайна ничего не стоит, Силвермен, – сказал Том.
– Лучшие умы, чем я, будут работать над практическими деталями, – настаивал Силвермен. – Я безошибочно определяю военную важность, когда вижу ее. Командующий Кокс, – сказал он внезапно, – вы – американец. Вы со мной?
– На борту есть еще три американца, – уклонился от ответа Кокс. Том, Гарри и Рауль напряглись.
– Ага. У одного беременная жена – канадка, двое – извращенцы, и все трое находятся под влиянием этих чужих существ. Вы со мной?
Билл, казалось, серьезно обдумывал вопрос.
– Да. Вы правы. Мне больно это признавать, но только Соединенным Штатам можно доверить такую огромную власть.
Силвермен внимательно изучал его.
– Нет, – решил он, – нет, командующий, боюсь, что я не верю вам. Вы присягали на верность Объединенным Нациям. Если бы вы сказали «нет» или ответили двусмысленно, то через несколько дней я мог бы поверить вашему «да». Но сейчас вы лжете. – Он с сожалением покачал головой. – Ладно, леди и джентльмены, вот как мы поступим дальше. Никто не будет двигаться, пока я не дам разрешения. Затем по моей команде вы по одному будете перемещаться вон к той стенке, где находятся танцоры, самой дальней от передней двери. Тогда я выйду через эту дверь и…
– Господин Силвермен, – мягко прервал Чен, – есть кое-что, о чем все в этой комнате должны узнать прежде всего.
– Так говорите.
– Устройства, которые вы установили в контурах 364-В и 1117-А, а также в центральном ядре, были изъяты и выброшены через шлюз примерно через двадцать минут после того, как вы их установили. Вы – неуклюжий глупец, Силвермен, и крайне предсказуемый. Ваш передатчик бесполезен.
– Вы лжете, – рявкнул Сильермен, но Чен не побеспокоился ответить.
Его насмешливая улыбка была достаточным ответом.
Именно тут Силвермен доказал, что он чурбан. Если бы ему хватило сообразительности на блеф, на то, чтобы заявить, будто он установил другие устройства, о которых Чен не знал, он смог бы даже тогда спасти ситуацию.
Но я уверен, что ему это и в голову не пришло.
Билл и полковник Сонг приняли решения в один и тот же миг и прыгнули.
Силвермен нажал кнопку на передатчике, и свет и кондиционер воздуха НЕ отключились. Закричав от ярости, он вскинул свой дурацкий пистолет и вы– стрелил.
Ян Флеминг наоборот, маленькая «беретта» – скудное оружие, лучше всего подходящее, чтобы. стрелять в сидящего за столом напротив. Но закон хаоса сработал на стороне Силвермена: пуля, которую он нацелил в Билла, точнехонько угодила в яремную вену полковника Сонг, срикошетировала от стенки позади Сонг – стенки, противоположной Силвермену, – и ударила Билла сзади, заставив его кувыркаться и добавив ускорения.
Силвермен не был законченным идиотом – он ожидал большей отдачи в невесомости и закрепился для этого. Но он не предполагал, что его собствен– ная пуля ускорит движение Билла к нему. Прежде, чем он успел прицелиться заново, Билл налетел на него. Силвермен все равно не выпустил пистолет, и все в комнате бросились под прикрытия.
Но к этому времени я был на противоположной стороне комнаты. Я щелкнул переключателями, и вот на этот раз свет и кондиционер воздуха отключились.
Потом все было просто. Нам оставалось только ждать.
Силвермен начал кричать первым, за ним – Дмирова и Де Ла Торре.
Большинство людей немного сходят с ума в полной темноте, а невесомость серьезно усугубляет дело. Без локальной вертикали, как убедился Чен Тен Ли, когда у него в спальне испортился свет, человек теряет ориентацию. Бедствие это идет изнутри, и справиться с ним чрезвычайно трудно.
Силвермен так и не научился всему тому, что следует знать о невесомости, иначе он бы услышал, как выключился кондиционер воздуха. Он был единственным в комнате, кто все еще был прикреплен липучками к стенке, и он был слишком напуган, чтобы двигаться. Через некоторое время его крики затихли, он стал задыхаться, затем последовал один последний крик и – ти– шина. Я выждал еще минуту для верности – Сонг была уже наверняка мертва, но состояние Билла было неизвестно, – затем подлетел обратно к вы– ключателям и включил свет и воздух. Силвермен был приклеен к стенке, как муха, умирая от недостатка кислорода в комнате, полной воздуха, в невидимом пузыре выдыхаемых им самим газов вокруг его головы. Пистолет дрейфовал в полуметре от его вытянутой руки. Я сделал знак, и Гарри подобрал пистолет.
– Свяжите его прежде, чем он очнется, – сказал я и полетел к Биллу.
Линда и Рауль были уже с ним, исследуя рану. На противоположной стороне комнаты безжизненно дрейфовало тело Сьюзен Па Сонг, и из ее горла уже перестала толчками выбрасываться кровь. Я жил рядом с этой женщиной целый год, и я совсем не знал ее; и хотя это по крайней мере наполовину зависело от нее, мне было стыдно. У меня на глазах восемь или десять красных мягких шаров встретились у воздушной решетки и исчезли с влажным звуком всасывания.
– Как он?
– Я не думаю, что это угрожающе, – сказала Линда. – Пуля задела ребро и вышла. Возможно, сломала его.
– У меня есть медицинская подготовка, – сказала Дмирова, единственная из всех. – Я никогда не практиковалась в невесомости, но мне приходилось обрабатывать пулевые ранения.
Линда отбуксировала Билла к отделению первой помощи над полками со спортивными снарядами. За Биллом тянулась цепочка красных бусин, которая по ленивой дуге дрейфовала к решетке. Дмирова последовала за Линдой, дрожа от бешенства, или от реакции на пережитое, или от того и другого вместе.
Гарри и Том эффективно связали Силвермена скакалками. Это казалось избыточным – человек его возраста тяжело переносит недостаток кислорода, и сейчас он крепко спал. Чен парил рядом с терминалом компьютера, вводя какую-то программу, а Норри и Де Ла Торре готовилась отбуксировать тело Сонг в медпункт, где по мрачному предвидению имелись запасы бальзамирующей жидкости.
Но когда они добрались до двери, она не открылась перед ними. Норри проверила индикатор, который показывал давление с той стороны, нахму– рилась, нажала ручной рычаг и снова нахмурилась, когда он не сработал.
– Мне глубоко жаль, миссис Армстед, – сказал Чен с искренним сожалением. – Я дал команду компьютеру загерметизировать эту комнату.
Никто не может покинуть ее. – Он достал из-за терминала портативный лазер. -Это оружие без отдачи и способно убить одним выстрелом. Если кто-нибудь попытается угрожать мне, я им тотчас воспользуюсь.
– Почему кто-нибудь должен угрожать вам, Ли? – спросил я мягко.
– Я проделал весь этот путь, чтобы заключить договор с чужими. Я еще этого не сделал. – Он смотрел мне прямо в глаза.
Де Ла Торре выглядел потрясенным.
– Madre de Dios, чужие – что они делают в то время, как мы деремся друг с другом?
– Я не это имел в виду, Иезекииль, – сказал Чен. – Я полагаю, что господин Армстед солгал, когда командующий Кокс спросил его, человек ли он. Мы по-прежнему должны договориться об условиях взаимного сосуществования между этим новым биологическим видом и нашим собственным. Оба предъявляют требования на одну и ту же территорию.
– То есть?! – спросил Рауль. – Наши интересы не пересекаются.
– И вы, и мы предполагаем в конечном счете заселить то, что известно как принадлежащий человеку космос.
– Но вам предоставляется полное право на любую его часть, которая имеет хоть какое-нибудь мыслимое значение для человека, – настаивал Том.
– Планеты нам ни к чему, астероиды нам ни к чему – все, что нам нужно, это пространство и солнечный свет. Неужели вам жалко для нас про– странства? Нам не так много надо…
– Если когда-либо кроманьонцы и неандертальцы жилив мире в одной долине, то лишь в результате чрезвычайного общественного соглашения, – настаивал Чен. – Именно потому, что вы не будете нуждаться ни в чем, в чем нуждаемся мы, с вами исключительно трудно будет жить вместе. Я сейчас говорю это и понимаю, что с вами просто невозможно будет жить вместе. Взирающих сверху вниз подобно богам на нашу бешеную суету, забавляющихся нашими страшными нуждами – как я уже вас ненавижу!
Само ваше существование делает почти каждого живущего ныне человека неудачником; и только те, у кого есть специфическая сноровка акробата жить в космосе – и средства добраться до Титана! – могут сделать попытку пре– успеть. Если вы не есть эволюционный тупик, тогда эволюционный тупик – большинство человеческой расы. Нет, Звездные танцоры, я не верю, что мы сможем когда-либо обитать в одном участке пространства с вами. – Он, пока говорил, на ощупь программировал компьютер, обратив все свое внимание на нас.
– Мир, который мы оставили позади, балансирует на лезвии ножа. Долгое время было трюизмом, что, если мы не взорвем себя к 2010 году, мир пройдет кризисную точку и последует эпоха изобилия. Но в тот момент, когда мы покидали Землю, надежда на это была невелика – я думаю, вы все с этим согласитесь.
Наша планета больна нуждой, и болезнь подошла к критической отметке,
– печально сказал он. – Ничто в большей степени не способно столкнуть ее в пропасть, чем разрушение планетарной морали, которое будет ускорено одним только вашим существованием. Знанием, что существуют боги, которые обращают на Человека не больше внимания, чем Человек на миллиарды и триллионы сперматозоидов и яйцеклеток, которым не удалось превратиться в людей. Это спасение и вечная жизнь – только для немногих.
Иезекииль задумчиво хмурился, и то же самое делала Дмирова, которая только закончила перевязывать Билла. Я начал отвечать, но Чен оборвал меня.
– Пожалуйста, Чарльз. Я понимаю, что ваши действия нацелены на сохранение вашего биологического вида. Конечно, вы понимаете, что я должен защищать свой собственный вид?
В тот момент он был самым опасным человеком, которого я когда-либо знал, и самым благородным. С любовью и глубоким уважением я склонил голову.
– Ли, – сказал я, – я уступаю и восхищаюсь вашей логикой. Но вы заблуждаетесь.
– Возможно, – согласился он. – Но я убежден.
– Ваши намерения?
Я уже знал; я хотел, чтобы он заявил их вслух. Он показал на терминал компьютера. – Этот корабль был оборудован самым прекрасным компьютером, который когда-либо был сделан. Сделано в Пекине. Сейчас я установил программу, подготовленную для меня еще на Земле проектиров– щиками компьютера. Вирусную программу. Когда я прикоснусь к клавише «Исполнение», она начнет потрошить банки памяти компьютера. Ей потребуется только пятнадцать минут, чтобы завершить полное уничтожение информации.
– Вы убьете нас всех, как Силвермен? – потребовал ответа Де Ла Торре.
– Не как Силвермен! – взорвался Чен, покраснев от ярости. Он сразу же совладал с собой и полуулыбнулся. – По крайней мере с большей эффек– тивностью. И по другим причинам! Он хотел, чтобы эти новости узнала только его собственная страна. Я хочу, чтобы их не узнал никто. Я предлагаю отключить коммуникационные лазеры корабля, предназначенные для связи в глубоком космосе, опустошить банки памяти и оставить корабль брошенным командой. Затем я убью вас всех, быстро и милосердно. Бомба, которую вы называете «Разрушителем планет», имеет собственную систему управления;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Псевдофилософское дерьмо, – рявкнул Силвермен. – Я намерен завладеть самой потрясающей военной силой этого века.
– О Господи Боже мой, – с отвращением протянул Рауль. – Да здравствует Силвермен, Джон Вейн космических путей. Вы на самом деле представляете себе солдат в симбиотических скафандрах? Этакую космическую пехоту.
– Мне нравится эта идея, – Силвермен ухмыльнулся. – Мне кажется, что нагого человека с симбиотом не сможет засечь большинство устройств обнаружения. Никаких металлов, низкое отражение – и если этот симбиоз совершенен, то не будет выделяться теплоты. Что за диверсант! Не нужны никакие припасы, никакое обеспечение… Богом клянусь, мы сможем использовать пехоту, чтобы наложить запрет на Титан.
– Силвермен, – сказал я мягко, – вы – имбецил. Представьте на миг, что вы можете принудить среднего солдата позволить тому, что вы называете грибком, забраться ему в нос и пробраться вниз по горлу. Прекрасно. Вы получаете в высшей степени мобильного пехотинца. У него нет никаких нужд или потребностей, он знает, что будет бессмертен, если сможет избежать того, чтобы его убили, и обладает максимальными эмпатическими способнос– тями. Чем вы его собираетесь удерживать от дезертирства?! Лояльность по отношению к стране, которую он больше не увидит? Родственники в Хобокене, живущие в гравитационном поле, которое убило бы его?
– Лазерные лучи в случае необходимости, – начал он.
– Помните, с какой скоростью мы танцевали в конце? Пойдите спросите компьютер, могли бы мы танцевать вокруг лазерного луча – даже управляе– мого компьютером. Вы сами сказали, что нас было бы чертовски трудно отследить.
– Ваша военная тайна ничего не стоит, Силвермен, – сказал Том.
– Лучшие умы, чем я, будут работать над практическими деталями, – настаивал Силвермен. – Я безошибочно определяю военную важность, когда вижу ее. Командующий Кокс, – сказал он внезапно, – вы – американец. Вы со мной?
– На борту есть еще три американца, – уклонился от ответа Кокс. Том, Гарри и Рауль напряглись.
– Ага. У одного беременная жена – канадка, двое – извращенцы, и все трое находятся под влиянием этих чужих существ. Вы со мной?
Билл, казалось, серьезно обдумывал вопрос.
– Да. Вы правы. Мне больно это признавать, но только Соединенным Штатам можно доверить такую огромную власть.
Силвермен внимательно изучал его.
– Нет, – решил он, – нет, командующий, боюсь, что я не верю вам. Вы присягали на верность Объединенным Нациям. Если бы вы сказали «нет» или ответили двусмысленно, то через несколько дней я мог бы поверить вашему «да». Но сейчас вы лжете. – Он с сожалением покачал головой. – Ладно, леди и джентльмены, вот как мы поступим дальше. Никто не будет двигаться, пока я не дам разрешения. Затем по моей команде вы по одному будете перемещаться вон к той стенке, где находятся танцоры, самой дальней от передней двери. Тогда я выйду через эту дверь и…
– Господин Силвермен, – мягко прервал Чен, – есть кое-что, о чем все в этой комнате должны узнать прежде всего.
– Так говорите.
– Устройства, которые вы установили в контурах 364-В и 1117-А, а также в центральном ядре, были изъяты и выброшены через шлюз примерно через двадцать минут после того, как вы их установили. Вы – неуклюжий глупец, Силвермен, и крайне предсказуемый. Ваш передатчик бесполезен.
– Вы лжете, – рявкнул Сильермен, но Чен не побеспокоился ответить.
Его насмешливая улыбка была достаточным ответом.
Именно тут Силвермен доказал, что он чурбан. Если бы ему хватило сообразительности на блеф, на то, чтобы заявить, будто он установил другие устройства, о которых Чен не знал, он смог бы даже тогда спасти ситуацию.
Но я уверен, что ему это и в голову не пришло.
Билл и полковник Сонг приняли решения в один и тот же миг и прыгнули.
Силвермен нажал кнопку на передатчике, и свет и кондиционер воздуха НЕ отключились. Закричав от ярости, он вскинул свой дурацкий пистолет и вы– стрелил.
Ян Флеминг наоборот, маленькая «беретта» – скудное оружие, лучше всего подходящее, чтобы. стрелять в сидящего за столом напротив. Но закон хаоса сработал на стороне Силвермена: пуля, которую он нацелил в Билла, точнехонько угодила в яремную вену полковника Сонг, срикошетировала от стенки позади Сонг – стенки, противоположной Силвермену, – и ударила Билла сзади, заставив его кувыркаться и добавив ускорения.
Силвермен не был законченным идиотом – он ожидал большей отдачи в невесомости и закрепился для этого. Но он не предполагал, что его собствен– ная пуля ускорит движение Билла к нему. Прежде, чем он успел прицелиться заново, Билл налетел на него. Силвермен все равно не выпустил пистолет, и все в комнате бросились под прикрытия.
Но к этому времени я был на противоположной стороне комнаты. Я щелкнул переключателями, и вот на этот раз свет и кондиционер воздуха отключились.
Потом все было просто. Нам оставалось только ждать.
Силвермен начал кричать первым, за ним – Дмирова и Де Ла Торре.
Большинство людей немного сходят с ума в полной темноте, а невесомость серьезно усугубляет дело. Без локальной вертикали, как убедился Чен Тен Ли, когда у него в спальне испортился свет, человек теряет ориентацию. Бедствие это идет изнутри, и справиться с ним чрезвычайно трудно.
Силвермен так и не научился всему тому, что следует знать о невесомости, иначе он бы услышал, как выключился кондиционер воздуха. Он был единственным в комнате, кто все еще был прикреплен липучками к стенке, и он был слишком напуган, чтобы двигаться. Через некоторое время его крики затихли, он стал задыхаться, затем последовал один последний крик и – ти– шина. Я выждал еще минуту для верности – Сонг была уже наверняка мертва, но состояние Билла было неизвестно, – затем подлетел обратно к вы– ключателям и включил свет и воздух. Силвермен был приклеен к стенке, как муха, умирая от недостатка кислорода в комнате, полной воздуха, в невидимом пузыре выдыхаемых им самим газов вокруг его головы. Пистолет дрейфовал в полуметре от его вытянутой руки. Я сделал знак, и Гарри подобрал пистолет.
– Свяжите его прежде, чем он очнется, – сказал я и полетел к Биллу.
Линда и Рауль были уже с ним, исследуя рану. На противоположной стороне комнаты безжизненно дрейфовало тело Сьюзен Па Сонг, и из ее горла уже перестала толчками выбрасываться кровь. Я жил рядом с этой женщиной целый год, и я совсем не знал ее; и хотя это по крайней мере наполовину зависело от нее, мне было стыдно. У меня на глазах восемь или десять красных мягких шаров встретились у воздушной решетки и исчезли с влажным звуком всасывания.
– Как он?
– Я не думаю, что это угрожающе, – сказала Линда. – Пуля задела ребро и вышла. Возможно, сломала его.
– У меня есть медицинская подготовка, – сказала Дмирова, единственная из всех. – Я никогда не практиковалась в невесомости, но мне приходилось обрабатывать пулевые ранения.
Линда отбуксировала Билла к отделению первой помощи над полками со спортивными снарядами. За Биллом тянулась цепочка красных бусин, которая по ленивой дуге дрейфовала к решетке. Дмирова последовала за Линдой, дрожа от бешенства, или от реакции на пережитое, или от того и другого вместе.
Гарри и Том эффективно связали Силвермена скакалками. Это казалось избыточным – человек его возраста тяжело переносит недостаток кислорода, и сейчас он крепко спал. Чен парил рядом с терминалом компьютера, вводя какую-то программу, а Норри и Де Ла Торре готовилась отбуксировать тело Сонг в медпункт, где по мрачному предвидению имелись запасы бальзамирующей жидкости.
Но когда они добрались до двери, она не открылась перед ними. Норри проверила индикатор, который показывал давление с той стороны, нахму– рилась, нажала ручной рычаг и снова нахмурилась, когда он не сработал.
– Мне глубоко жаль, миссис Армстед, – сказал Чен с искренним сожалением. – Я дал команду компьютеру загерметизировать эту комнату.
Никто не может покинуть ее. – Он достал из-за терминала портативный лазер. -Это оружие без отдачи и способно убить одним выстрелом. Если кто-нибудь попытается угрожать мне, я им тотчас воспользуюсь.
– Почему кто-нибудь должен угрожать вам, Ли? – спросил я мягко.
– Я проделал весь этот путь, чтобы заключить договор с чужими. Я еще этого не сделал. – Он смотрел мне прямо в глаза.
Де Ла Торре выглядел потрясенным.
– Madre de Dios, чужие – что они делают в то время, как мы деремся друг с другом?
– Я не это имел в виду, Иезекииль, – сказал Чен. – Я полагаю, что господин Армстед солгал, когда командующий Кокс спросил его, человек ли он. Мы по-прежнему должны договориться об условиях взаимного сосуществования между этим новым биологическим видом и нашим собственным. Оба предъявляют требования на одну и ту же территорию.
– То есть?! – спросил Рауль. – Наши интересы не пересекаются.
– И вы, и мы предполагаем в конечном счете заселить то, что известно как принадлежащий человеку космос.
– Но вам предоставляется полное право на любую его часть, которая имеет хоть какое-нибудь мыслимое значение для человека, – настаивал Том.
– Планеты нам ни к чему, астероиды нам ни к чему – все, что нам нужно, это пространство и солнечный свет. Неужели вам жалко для нас про– странства? Нам не так много надо…
– Если когда-либо кроманьонцы и неандертальцы жилив мире в одной долине, то лишь в результате чрезвычайного общественного соглашения, – настаивал Чен. – Именно потому, что вы не будете нуждаться ни в чем, в чем нуждаемся мы, с вами исключительно трудно будет жить вместе. Я сейчас говорю это и понимаю, что с вами просто невозможно будет жить вместе. Взирающих сверху вниз подобно богам на нашу бешеную суету, забавляющихся нашими страшными нуждами – как я уже вас ненавижу!
Само ваше существование делает почти каждого живущего ныне человека неудачником; и только те, у кого есть специфическая сноровка акробата жить в космосе – и средства добраться до Титана! – могут сделать попытку пре– успеть. Если вы не есть эволюционный тупик, тогда эволюционный тупик – большинство человеческой расы. Нет, Звездные танцоры, я не верю, что мы сможем когда-либо обитать в одном участке пространства с вами. – Он, пока говорил, на ощупь программировал компьютер, обратив все свое внимание на нас.
– Мир, который мы оставили позади, балансирует на лезвии ножа. Долгое время было трюизмом, что, если мы не взорвем себя к 2010 году, мир пройдет кризисную точку и последует эпоха изобилия. Но в тот момент, когда мы покидали Землю, надежда на это была невелика – я думаю, вы все с этим согласитесь.
Наша планета больна нуждой, и болезнь подошла к критической отметке,
– печально сказал он. – Ничто в большей степени не способно столкнуть ее в пропасть, чем разрушение планетарной морали, которое будет ускорено одним только вашим существованием. Знанием, что существуют боги, которые обращают на Человека не больше внимания, чем Человек на миллиарды и триллионы сперматозоидов и яйцеклеток, которым не удалось превратиться в людей. Это спасение и вечная жизнь – только для немногих.
Иезекииль задумчиво хмурился, и то же самое делала Дмирова, которая только закончила перевязывать Билла. Я начал отвечать, но Чен оборвал меня.
– Пожалуйста, Чарльз. Я понимаю, что ваши действия нацелены на сохранение вашего биологического вида. Конечно, вы понимаете, что я должен защищать свой собственный вид?
В тот момент он был самым опасным человеком, которого я когда-либо знал, и самым благородным. С любовью и глубоким уважением я склонил голову.
– Ли, – сказал я, – я уступаю и восхищаюсь вашей логикой. Но вы заблуждаетесь.
– Возможно, – согласился он. – Но я убежден.
– Ваши намерения?
Я уже знал; я хотел, чтобы он заявил их вслух. Он показал на терминал компьютера. – Этот корабль был оборудован самым прекрасным компьютером, который когда-либо был сделан. Сделано в Пекине. Сейчас я установил программу, подготовленную для меня еще на Земле проектиров– щиками компьютера. Вирусную программу. Когда я прикоснусь к клавише «Исполнение», она начнет потрошить банки памяти компьютера. Ей потребуется только пятнадцать минут, чтобы завершить полное уничтожение информации.
– Вы убьете нас всех, как Силвермен? – потребовал ответа Де Ла Торре.
– Не как Силвермен! – взорвался Чен, покраснев от ярости. Он сразу же совладал с собой и полуулыбнулся. – По крайней мере с большей эффек– тивностью. И по другим причинам! Он хотел, чтобы эти новости узнала только его собственная страна. Я хочу, чтобы их не узнал никто. Я предлагаю отключить коммуникационные лазеры корабля, предназначенные для связи в глубоком космосе, опустошить банки памяти и оставить корабль брошенным командой. Затем я убью вас всех, быстро и милосердно. Бомба, которую вы называете «Разрушителем планет», имеет собственную систему управления;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41