– Она твердо посмотрела в глаза хобогля. – И Сумрачные Боги в самом деле могут себя проявить.
Минда нечаянно зевнула, и мрачное выражение лица Сиан смягчилось.
– Разговор слишком затянулся, – сказала она. – Впереди нас ждут тяжелые испытания, и надо хорошенько отдохнуть. Послезавтра мы отправимся на поиски Доррен Защитницы. Можно ли пройти под землей до конца Каменного Пояса?
Хобогль кивнул:
– На север проложен хороший туннель, и выход из него находится в лесу, на южном берегу реки. Отправимся завтра после полудня.
– Я благодарю тебя, – произнесла леди Сиан.
Йо'аким склонил голову.
– Твоя благодарность принята, – торжественно ответил он.
После того как Минда и остальные уцелевшие беглецы погрузились в сон, Сиан и Йо'аким долго еще сидели молча в тусклом свете янтарного сияния. Древняя вражда разделяла их, словно стена. Леди вспомнила, как защищала веррнов перед Гримбольдом и Танет, и в то же время сама опасалась их. Будут ли Туатаны довольны или рассердятся за ложь, сорвавшуюся с ее губ?
Она вздохнула, и Йо'аким обратил к ней взгляд своих круглых темных, непроницаемых глаз.
– Ты принял ее без всяких сомнений, – заговорила леди.
– А ты разве нет?
– Она пришла с моими друзьями.
Йо'аким пожал плечами.
– А ты сможешь узнать Авеналь из Туатанов, если она придет к тебе?
– Конечно. Но неужели ты считаешь, что Таленин – одно из Сумрачных Божеств в человеческом обличье?
– Нет. Но она обладает их знанием.
Сиан помолчала некоторое время, обдумывая его слова.
– А чего ты от нее ждешь? – спросила она затем.
Хобогль так долго молчал, что Сиан уже перестала ждать ответа. Когда он наконец заговорил, его голос смягчился, и нотки вековой печали прозвучали в словах.
– В ней – надежда моего народа, – сказал Йо'аким. – В большинстве миров мы слишком малочисленны и привязаны к своим камням, земле, миру. А Таленин несет в себе надежду на будущее процветание веррнов. Нас никогда не будет много, но, если она победит в этой битве, я верю, что придет время, и мы снова обретем свои корни, и тогда ни Дакеты, ни Туатаны не смогут их нас лишить.
– Мы никогда не имели ничего против вас, – возразила Сиан. – Но мы пришли к вам, чтобы договориться, а вы встретили нас войной.
– Мы знали, что стоит за словами, леди Эленвуда. Вы просили у нас земли, но мы понимали, что в случае отказа вы возьмете ее силой. Разве не так?
– Нам казалось, что вам нельзя доверять.
– И это длилось очень долгое время. А сейчас? – Хобогль поднял голову и встретился взглядом с повелительницей эльфов. – Что изменилось сейчас?
Сиан покачала головой.
– А когда Минда Таленин поднимет свое знамя и веррны последуют за ней, что будете делать вы? – спросил Йо'аким. – Пойдете с нами или против нас?
– Мы все выступим против Ильдрана.
– А после поражения Ильдрана?
– Я никогда не причиню ей вреда, – сказала леди Сиан. – Я поклялась в этом, теперь она моя сестра. Фрейкара.
– По духу, – кивнул хобогль. – А для меня она – родственница по крови. Не забудь свою клятву, когда придется делать выбор.
– Я не забуду. – Несколько мгновений Сиан нерешительно молчала, затем протянула ему руку ладонью вверх. – Пусть между нами воцарится мир, Йо'аким.
Хобогль пристально посмотрел ей в глаза, но леди твердо выдержала его взгляд. Что он прочитал в ее лице, нельзя было определить по его непроницаемым глазам, но Йо'аким накрыл своей рукой протянутую ладонь.
– Отныне, – сказал он, – пусть воцарится мир.
Глава 8
Они провели в Подгорье два дня.
Для Минды время пролетело очень быстро. Эти два дня стали для нее чем-то вроде кратких посещений силонеля – возможностью собраться с силами, отдохнуть телом и душой перед тем, что ожидало впереди. Много времени прошло в разговорах с Йо'акимом и Раэтом. Она слушала их старинные баллады и сама рассказывала о своей жизни в Фернвиллоу. С грустью думала она о Джейни, Рабберте и всем хорошем, что осталось дома, но с радостью делилась воспоминаниями с друзьями.
Из всех, кто уцелел после разгрома Голдингхолла, только Раэт преодолел свой страх перед хобоглем. Он с удовольствием слушал его варианты старинных сказаний, в которых смертные боролись против веррнов; в таких беседах юноша почти забывал о своей ране и мучительной боли в ноге. Йо'аким, к всеобщему – даже своему собственному – удивлению, тоже с радостью проводил время, беседуя с юным арфистом.
Порой к ним присоединялась Сиан, но большую часть времени она посвящала Гедвину. Его рана воспалилась, а у Сиан не было необходимых лекарств. Не раз молилась она, чтобы Доррен догадалась привезти с собой нужные снадобья. Остальные ученики-арфисты держались особняком, поглядывая на хобогля, Минду и Раэта, примкнувшего к ним, с неослабевающим беспокойством.
– Ни один из них никогда не станет истинным арфистом, – заметил как-то Йо'аким. – У них нет сердца, а без сердца какой может быть музыкант? На языке веррнов слова «сердце» и «истина» происходят от одного корня.
– А как насчет Раэта? – поинтересовалась Минда.
Оба они уже слышали, как Раэт играл на инструменте Гедвина. Его мелодии заставили Арфиста нахмуриться, но Минду и Йо'акима поразили своей безыскусной печальной красотой. Даже Сиан подошла поближе, чтобы послушать игру Раэта.
Хобогль после вопроса Минды так долго рассматривал молодого музыканта, что тот заерзал на месте от смущения.
– Он станет великим арфистом, – наконец произнес Йо'аким. – Но я думаю, ему надо идти своим путем. Очарование Подгорья слишком сильно затронуло его душу, чтобы он смог возвратиться в Голдингхолл и учиться полуправде у людей.
– Вот видишь. – Минда легонько стукнула Раэта по руке. – Ты – лучший из всех присутствующих. Йо'аким сам так сказал, а он знает, что говорит.
Хобогля уже не впервые поразила способность Минды меняться. Несмотря на несомненное присутствие в ней силы, порой она казалась простой девчонкой на деревенском празднике – весело поддразнивала Раэта и его самого, заразительно смеялась.
– Может, и так, – ответил Минде Раэт, – но я еще не знаю, благословение это или проклятие. Куда мне идти?
– Отыщи истинного арфиста и поступи к нему в ученики, – сказал Йо'аким. – Если он захочет тебя взять. Если хорошенько поискать, можно найти настоящих мастеров, но только не при дворе Голдингхолла. Ты должен отправиться в путь, искать в отдаленных уголках, в маленьких деревнях. Там, где живут люди, сохранившие душу, и ты встретишь учителя.
– Ты несправедлив к Гедвину, – сказал Раэт. – Он очень хороший человек и…
– И прекрасный арфист. Я слышал, как он играет. Но в его музыке нет магии, Раэт, а у тебя в одном мизинце волшебства больше, чем во всем его существе. Я не удивлюсь, если в твоих жилах течет капелька древней крови.
– А если ты не найдешь арфиста на Гителене, – сказала Минда, – ты всегда можешь попытать счастья в других мирах.
Но тут она вспомнила, что врата заколдованы. Может случиться, что никто из них больше не покинет пределы Гителена. Она погрузилась в свои невеселые раздумья и больше не принимала участия в разговоре.
Немного позже Йо'аким позвал Минду пойти с ним. Он не сказал, куда они направляются, просто повел ее все глубже и глубже под землю. Когда они входили в очередной туннель, поначалу было очень темно, но потом возникало все то же янтарное сияние, и они продолжали путь.
– Откуда появляется этот свет? – спросила Минда.
– Благодаря несложным заклинаниям. Их нужно произнести всего раз, а потом они действуют безотказно.
– Все веррны могут колдовать?
Йо'аким покачал головой:
– Нет. Только те, кто специально обучался этому искусству. Но магическими способностями обладают все, в чьих жилах течет древняя кровь, и не важно, Светлых, Темных или Сумрачных Богов.
Около получаса шли они по запутанным переходам, пока путь им не преградила каменная дверь. Хобогль произнес заветное слово, и в воздухе возникло изображение символа – зеленое, отливающее золотом. Символ растворился, и камень беззвучно сдвинулся. Йо'аким пригласил Минду внутрь, и они оказались в огромной пещере.
Сводчатый потолок поднимался над их головами на сотни футов. Пол под ногами был гладким и излучал тепло. Возникшее янтарное сияние разогнало тьму, так что стало возможно рассмотреть внутренность пещеры, и Минда ахнула. Перед ней лежал окаменевший лес – каменные деревья занимали все пространство от одной стены до другой. Тихий звук, похожий на дуновение ветерка, коснулся ее ушей, ветви деревьев качнулись, как живые, хрупкие каменные листья блеснули в желтоватом свете.
– Что это за место? – приглушенным голосом спросила Минда.
– Я его хранитель, – сказал Йо'аким. – Потому я и не покинул эти горы, когда мои сородичи переселились в другие места. Таленин, ты не должна ни с кем говорить об этом, разве что с твоим другом Пеналюриком или с кем-нибудь из веррнов.
Ощущение чуда охватило душу Минды, мысли о войне с Ильдраном и запертых вратах отступили.
– Я уверен, что это остатки Авенвереса, – продолжил хобогль. – Осколки Первой Земли есть и в других мирах – некоторые занимают больше места, некоторые можно обхватить руками. И веррны повсюду присматривают за ними.
Минда кивнула. Она вспомнила, что мьюриан называли смотрителями каменных столбов, также оставшихся от Авенвереса и теперь служащих вратами в другие миры.
– А для чего оно?
Йо'аким улыбнулся:
– Ни для чего, Таленин. Оно просто есть, разве этого недостаточно? Можешь считать его напоминанием о том, что было когда-то. Или хранилищем древней мудрости, превратившейся в камень. Ведь в Авенвересе даже деревья обладали даром речи, и, как говорят, они были самыми мудрыми из всех живых существ. Я прихожу сюда и брожу под каменными ветвями. Иногда я мечтаю, что они со мной заговорят.
– Я не видела ничего подобного. Это так прекрасно.
– Так оно и есть.
Она снова подумала о мьюрианах и их заботе о каменных столбах.
– А нельзя ли это место, – спросила она, – использовать как врата?
Но хобогль отрицательно покачал головой.
– Нет, – ответил он. – У него нет другого назначения, кроме как дарить красоту.
В голосе Йо'акима послышалась такая печаль, что Минда мгновенно осознала свою ошибку.
– Я не хотела показаться такой… бесчувственной, – попыталась она объяснить. – Просто я знаю, что врата – тоже осколки Авенвереса, вот и подумала… Пожалуйста, не сердись на меня.
– Я не сержусь на тебя. Вот только… немного грустно, что мир так нас изменил, мы уже не можем просто наслаждаться красотой, а ищем какое-то практическое применение всему, что видим.
Минда совсем расстроилась. Она слышала его «мы» и знала, что Йо'аким имел в виду только ее.
– Я тебя разочаровала, – тихо сказала она.
– Не ты. Перемены в нашем мире.
Когда он поднял голову и взглянул на Минду, глаза хобогля блеснули влагой.
– Временами, – тихо заговорил он, – я вижу тебя такой, какой ты была до того, как Ильдран наложил свою печать на твою душу. Я подумал, что красота этого места сможет хоть на время исцелить твои раны. Никто из нас не рождается для уныния, Таленин, а ты еще очень молода для такой ноши.
– Но ведь кто-то должен ее нести.
– Верно, – кивнул Йо'аким.
Хобогль повернулся к выходу, но Минда схватила его за руку.
– Подожди, пожалуйста. Нельзя ли нам остаться здесь на какое-то время? Может, мы немного погуляем под деревьями и… помечтаем?
Круглые совиные глаза пристально посмотрели на нее, и губы Йо'акима тронула слабая улыбка.
– Хорошо.
Хобогль взял ее за руку, и они шагнули в каменный сад. Несколько часов спустя, когда они вернулись в Подгорье, между ними установилось такое сердечное взаимопонимание, что Сиан весь вечер с любопытством поглядывала на Минду. Но та не стала ни о чем рассказывать.
На следующий день Йо'аким повел их на север, приноравливаясь к медленной походке Гедвина. Как и прежде, Сиан поддерживала раненого Арфиста. Минда предложила руку помощи Раэту.
– Если бы я мог надеяться всегда быть рядом с тобой, я бы не старался поскорее выздороветь, – сказал юноша.
Минда порозовела от смущения.
Солнце клонилось к горизонту, когда маленькая группа вышла на поверхность земли. Каменный Пояс окрасился в багрянец, а лес уже окутали сумерки. Как только заросшая травой дверь закрылась, до них донесся шум битвы, и путники с тревогой переглянулись.
Сражение шло поворотом реки ниже по течению, но за подступившим к самому берегу лесом невозможно было ничего увидеть. Небольшой отряд осторожно двинулся сквозь заросли. Вот перед ними, наконец, открылась картина боя, и Минда негромко вскрикнула.
На берегу реки отряд Доррен поджидала засада йаргов. Половина эльфов даже не успели переправиться и отчаянно спешили, чтобы присоединиться к своим товарищам. Вода так и кипела под копытами коней. Выбравшиеся на берег дрались с йаргами. Несмотря на численное превосходство эльфов, йарги сражались с таким ожесточением, что с поля боя то и дело уносился конь с опустевшим седлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Минда нечаянно зевнула, и мрачное выражение лица Сиан смягчилось.
– Разговор слишком затянулся, – сказала она. – Впереди нас ждут тяжелые испытания, и надо хорошенько отдохнуть. Послезавтра мы отправимся на поиски Доррен Защитницы. Можно ли пройти под землей до конца Каменного Пояса?
Хобогль кивнул:
– На север проложен хороший туннель, и выход из него находится в лесу, на южном берегу реки. Отправимся завтра после полудня.
– Я благодарю тебя, – произнесла леди Сиан.
Йо'аким склонил голову.
– Твоя благодарность принята, – торжественно ответил он.
После того как Минда и остальные уцелевшие беглецы погрузились в сон, Сиан и Йо'аким долго еще сидели молча в тусклом свете янтарного сияния. Древняя вражда разделяла их, словно стена. Леди вспомнила, как защищала веррнов перед Гримбольдом и Танет, и в то же время сама опасалась их. Будут ли Туатаны довольны или рассердятся за ложь, сорвавшуюся с ее губ?
Она вздохнула, и Йо'аким обратил к ней взгляд своих круглых темных, непроницаемых глаз.
– Ты принял ее без всяких сомнений, – заговорила леди.
– А ты разве нет?
– Она пришла с моими друзьями.
Йо'аким пожал плечами.
– А ты сможешь узнать Авеналь из Туатанов, если она придет к тебе?
– Конечно. Но неужели ты считаешь, что Таленин – одно из Сумрачных Божеств в человеческом обличье?
– Нет. Но она обладает их знанием.
Сиан помолчала некоторое время, обдумывая его слова.
– А чего ты от нее ждешь? – спросила она затем.
Хобогль так долго молчал, что Сиан уже перестала ждать ответа. Когда он наконец заговорил, его голос смягчился, и нотки вековой печали прозвучали в словах.
– В ней – надежда моего народа, – сказал Йо'аким. – В большинстве миров мы слишком малочисленны и привязаны к своим камням, земле, миру. А Таленин несет в себе надежду на будущее процветание веррнов. Нас никогда не будет много, но, если она победит в этой битве, я верю, что придет время, и мы снова обретем свои корни, и тогда ни Дакеты, ни Туатаны не смогут их нас лишить.
– Мы никогда не имели ничего против вас, – возразила Сиан. – Но мы пришли к вам, чтобы договориться, а вы встретили нас войной.
– Мы знали, что стоит за словами, леди Эленвуда. Вы просили у нас земли, но мы понимали, что в случае отказа вы возьмете ее силой. Разве не так?
– Нам казалось, что вам нельзя доверять.
– И это длилось очень долгое время. А сейчас? – Хобогль поднял голову и встретился взглядом с повелительницей эльфов. – Что изменилось сейчас?
Сиан покачала головой.
– А когда Минда Таленин поднимет свое знамя и веррны последуют за ней, что будете делать вы? – спросил Йо'аким. – Пойдете с нами или против нас?
– Мы все выступим против Ильдрана.
– А после поражения Ильдрана?
– Я никогда не причиню ей вреда, – сказала леди Сиан. – Я поклялась в этом, теперь она моя сестра. Фрейкара.
– По духу, – кивнул хобогль. – А для меня она – родственница по крови. Не забудь свою клятву, когда придется делать выбор.
– Я не забуду. – Несколько мгновений Сиан нерешительно молчала, затем протянула ему руку ладонью вверх. – Пусть между нами воцарится мир, Йо'аким.
Хобогль пристально посмотрел ей в глаза, но леди твердо выдержала его взгляд. Что он прочитал в ее лице, нельзя было определить по его непроницаемым глазам, но Йо'аким накрыл своей рукой протянутую ладонь.
– Отныне, – сказал он, – пусть воцарится мир.
Глава 8
Они провели в Подгорье два дня.
Для Минды время пролетело очень быстро. Эти два дня стали для нее чем-то вроде кратких посещений силонеля – возможностью собраться с силами, отдохнуть телом и душой перед тем, что ожидало впереди. Много времени прошло в разговорах с Йо'акимом и Раэтом. Она слушала их старинные баллады и сама рассказывала о своей жизни в Фернвиллоу. С грустью думала она о Джейни, Рабберте и всем хорошем, что осталось дома, но с радостью делилась воспоминаниями с друзьями.
Из всех, кто уцелел после разгрома Голдингхолла, только Раэт преодолел свой страх перед хобоглем. Он с удовольствием слушал его варианты старинных сказаний, в которых смертные боролись против веррнов; в таких беседах юноша почти забывал о своей ране и мучительной боли в ноге. Йо'аким, к всеобщему – даже своему собственному – удивлению, тоже с радостью проводил время, беседуя с юным арфистом.
Порой к ним присоединялась Сиан, но большую часть времени она посвящала Гедвину. Его рана воспалилась, а у Сиан не было необходимых лекарств. Не раз молилась она, чтобы Доррен догадалась привезти с собой нужные снадобья. Остальные ученики-арфисты держались особняком, поглядывая на хобогля, Минду и Раэта, примкнувшего к ним, с неослабевающим беспокойством.
– Ни один из них никогда не станет истинным арфистом, – заметил как-то Йо'аким. – У них нет сердца, а без сердца какой может быть музыкант? На языке веррнов слова «сердце» и «истина» происходят от одного корня.
– А как насчет Раэта? – поинтересовалась Минда.
Оба они уже слышали, как Раэт играл на инструменте Гедвина. Его мелодии заставили Арфиста нахмуриться, но Минду и Йо'акима поразили своей безыскусной печальной красотой. Даже Сиан подошла поближе, чтобы послушать игру Раэта.
Хобогль после вопроса Минды так долго рассматривал молодого музыканта, что тот заерзал на месте от смущения.
– Он станет великим арфистом, – наконец произнес Йо'аким. – Но я думаю, ему надо идти своим путем. Очарование Подгорья слишком сильно затронуло его душу, чтобы он смог возвратиться в Голдингхолл и учиться полуправде у людей.
– Вот видишь. – Минда легонько стукнула Раэта по руке. – Ты – лучший из всех присутствующих. Йо'аким сам так сказал, а он знает, что говорит.
Хобогля уже не впервые поразила способность Минды меняться. Несмотря на несомненное присутствие в ней силы, порой она казалась простой девчонкой на деревенском празднике – весело поддразнивала Раэта и его самого, заразительно смеялась.
– Может, и так, – ответил Минде Раэт, – но я еще не знаю, благословение это или проклятие. Куда мне идти?
– Отыщи истинного арфиста и поступи к нему в ученики, – сказал Йо'аким. – Если он захочет тебя взять. Если хорошенько поискать, можно найти настоящих мастеров, но только не при дворе Голдингхолла. Ты должен отправиться в путь, искать в отдаленных уголках, в маленьких деревнях. Там, где живут люди, сохранившие душу, и ты встретишь учителя.
– Ты несправедлив к Гедвину, – сказал Раэт. – Он очень хороший человек и…
– И прекрасный арфист. Я слышал, как он играет. Но в его музыке нет магии, Раэт, а у тебя в одном мизинце волшебства больше, чем во всем его существе. Я не удивлюсь, если в твоих жилах течет капелька древней крови.
– А если ты не найдешь арфиста на Гителене, – сказала Минда, – ты всегда можешь попытать счастья в других мирах.
Но тут она вспомнила, что врата заколдованы. Может случиться, что никто из них больше не покинет пределы Гителена. Она погрузилась в свои невеселые раздумья и больше не принимала участия в разговоре.
Немного позже Йо'аким позвал Минду пойти с ним. Он не сказал, куда они направляются, просто повел ее все глубже и глубже под землю. Когда они входили в очередной туннель, поначалу было очень темно, но потом возникало все то же янтарное сияние, и они продолжали путь.
– Откуда появляется этот свет? – спросила Минда.
– Благодаря несложным заклинаниям. Их нужно произнести всего раз, а потом они действуют безотказно.
– Все веррны могут колдовать?
Йо'аким покачал головой:
– Нет. Только те, кто специально обучался этому искусству. Но магическими способностями обладают все, в чьих жилах течет древняя кровь, и не важно, Светлых, Темных или Сумрачных Богов.
Около получаса шли они по запутанным переходам, пока путь им не преградила каменная дверь. Хобогль произнес заветное слово, и в воздухе возникло изображение символа – зеленое, отливающее золотом. Символ растворился, и камень беззвучно сдвинулся. Йо'аким пригласил Минду внутрь, и они оказались в огромной пещере.
Сводчатый потолок поднимался над их головами на сотни футов. Пол под ногами был гладким и излучал тепло. Возникшее янтарное сияние разогнало тьму, так что стало возможно рассмотреть внутренность пещеры, и Минда ахнула. Перед ней лежал окаменевший лес – каменные деревья занимали все пространство от одной стены до другой. Тихий звук, похожий на дуновение ветерка, коснулся ее ушей, ветви деревьев качнулись, как живые, хрупкие каменные листья блеснули в желтоватом свете.
– Что это за место? – приглушенным голосом спросила Минда.
– Я его хранитель, – сказал Йо'аким. – Потому я и не покинул эти горы, когда мои сородичи переселились в другие места. Таленин, ты не должна ни с кем говорить об этом, разве что с твоим другом Пеналюриком или с кем-нибудь из веррнов.
Ощущение чуда охватило душу Минды, мысли о войне с Ильдраном и запертых вратах отступили.
– Я уверен, что это остатки Авенвереса, – продолжил хобогль. – Осколки Первой Земли есть и в других мирах – некоторые занимают больше места, некоторые можно обхватить руками. И веррны повсюду присматривают за ними.
Минда кивнула. Она вспомнила, что мьюриан называли смотрителями каменных столбов, также оставшихся от Авенвереса и теперь служащих вратами в другие миры.
– А для чего оно?
Йо'аким улыбнулся:
– Ни для чего, Таленин. Оно просто есть, разве этого недостаточно? Можешь считать его напоминанием о том, что было когда-то. Или хранилищем древней мудрости, превратившейся в камень. Ведь в Авенвересе даже деревья обладали даром речи, и, как говорят, они были самыми мудрыми из всех живых существ. Я прихожу сюда и брожу под каменными ветвями. Иногда я мечтаю, что они со мной заговорят.
– Я не видела ничего подобного. Это так прекрасно.
– Так оно и есть.
Она снова подумала о мьюрианах и их заботе о каменных столбах.
– А нельзя ли это место, – спросила она, – использовать как врата?
Но хобогль отрицательно покачал головой.
– Нет, – ответил он. – У него нет другого назначения, кроме как дарить красоту.
В голосе Йо'акима послышалась такая печаль, что Минда мгновенно осознала свою ошибку.
– Я не хотела показаться такой… бесчувственной, – попыталась она объяснить. – Просто я знаю, что врата – тоже осколки Авенвереса, вот и подумала… Пожалуйста, не сердись на меня.
– Я не сержусь на тебя. Вот только… немного грустно, что мир так нас изменил, мы уже не можем просто наслаждаться красотой, а ищем какое-то практическое применение всему, что видим.
Минда совсем расстроилась. Она слышала его «мы» и знала, что Йо'аким имел в виду только ее.
– Я тебя разочаровала, – тихо сказала она.
– Не ты. Перемены в нашем мире.
Когда он поднял голову и взглянул на Минду, глаза хобогля блеснули влагой.
– Временами, – тихо заговорил он, – я вижу тебя такой, какой ты была до того, как Ильдран наложил свою печать на твою душу. Я подумал, что красота этого места сможет хоть на время исцелить твои раны. Никто из нас не рождается для уныния, Таленин, а ты еще очень молода для такой ноши.
– Но ведь кто-то должен ее нести.
– Верно, – кивнул Йо'аким.
Хобогль повернулся к выходу, но Минда схватила его за руку.
– Подожди, пожалуйста. Нельзя ли нам остаться здесь на какое-то время? Может, мы немного погуляем под деревьями и… помечтаем?
Круглые совиные глаза пристально посмотрели на нее, и губы Йо'акима тронула слабая улыбка.
– Хорошо.
Хобогль взял ее за руку, и они шагнули в каменный сад. Несколько часов спустя, когда они вернулись в Подгорье, между ними установилось такое сердечное взаимопонимание, что Сиан весь вечер с любопытством поглядывала на Минду. Но та не стала ни о чем рассказывать.
На следующий день Йо'аким повел их на север, приноравливаясь к медленной походке Гедвина. Как и прежде, Сиан поддерживала раненого Арфиста. Минда предложила руку помощи Раэту.
– Если бы я мог надеяться всегда быть рядом с тобой, я бы не старался поскорее выздороветь, – сказал юноша.
Минда порозовела от смущения.
Солнце клонилось к горизонту, когда маленькая группа вышла на поверхность земли. Каменный Пояс окрасился в багрянец, а лес уже окутали сумерки. Как только заросшая травой дверь закрылась, до них донесся шум битвы, и путники с тревогой переглянулись.
Сражение шло поворотом реки ниже по течению, но за подступившим к самому берегу лесом невозможно было ничего увидеть. Небольшой отряд осторожно двинулся сквозь заросли. Вот перед ними, наконец, открылась картина боя, и Минда негромко вскрикнула.
На берегу реки отряд Доррен поджидала засада йаргов. Половина эльфов даже не успели переправиться и отчаянно спешили, чтобы присоединиться к своим товарищам. Вода так и кипела под копытами коней. Выбравшиеся на берег дрались с йаргами. Несмотря на численное превосходство эльфов, йарги сражались с таким ожесточением, что с поля боя то и дело уносился конь с опустевшим седлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41