Сейчас нужно хорошенько отдохнуть. Чтобы отвлечься, она стала вспоминать слова смешной песенки, исполненной в самом конце вечера Дайаном и Мерривел, при посильной помощи к тому времени уже изрядно опьяневших Маркдж'на и Гаровда.
С улыбкой на губах она погрузилась в сон.
Глава 3
На рассвете Минда открыла глаза и поняла, что больше не уснет. Несмотря на выпитое накануне вино и всего пять часов сна, она чувствовала себя отдохнувшей, а голова была совершенно ясной. Минда осторожно приподнялась в постели, опасаясь, что вчерашний хмель даст о себе знать, но никаких неприятных ощущений не последовало. Маркдж'н не зря восхвалял эльфийское искусство виноделия. В погребах Хадона не нашлось бы ничего подобного.
Минда спустила ноги с кровати и обнаружила стоящие на полу тапочки. Танет все еще спала, у ее кровати свернулся клубочком Рун. Как он смог пробраться в замок? Минда оглянулась в поисках Каббера, но второй волк не вернулся. Жаль, что он не привязался к ней так, как Рун привязался к Танет, но в душе Минда знала: несмотря на все дружелюбие, волков никак нельзя назвать домашними животными.
Пока Минда переодевалась, Рун приоткрыл один глаз, но не выказал никакого желания ее сопровождать, когда девушка выскользнула за дверь. Сосредоточившись, она сумела благополучно миновать все переходы и добраться до большого зала, где они пировали накануне. Десятки эльфов уже прохаживались по комнате или сидели за столами. Через стекла высоких окон били лучи утреннего солнца.
Неподалеку от двери за столом сидела Мерривел, и она пригласила Минду присоединиться и позавтракать, но та лишь налила себе чая и отправилась во двор немного осмотреться.
Рядом с дворцом, как она слышала, протекала река, и Минда решила ее поискать. Ванна в ее комнате была пуста, однако беспокоить Тэнгл не хотелось, хотя Минда и не прочь была умыться, а по возможности и поплавать. Прихлебывая на ходу чай, Минда наслаждалась утренней тишиной. На полпути к реке она наткнулась на Маркдж'на и Гаровда, устроившихся под высокими дубами и коротающих время за разговорами. При виде Минды великан помахал ей рукой.
– Привет, Минда! Да ты ранняя пташка! Иди, посиди немножко с нами.
Минда глянула на просвечивающую синеву реки и пожала плечами. Что же, она искупается чуть позже. Не выпуская из рук чашку с чаем, она устроилась на траве между двумя приятелями.
– После того, что нам довелось пережить за последние дни, я должна была чувствовать себя совершенно измученной, но ничего подобного, – заговорила она, – У меня такое ощущение, что я могла бы сегодня запросто прогуляться по нескольким мирам.
Гаровд усмехнулся:
– Да, во дворце эльфов всегда так. Этот народ наслаждается каждым мгновением, хотя живут они очень долго. Во время праздника они веселее, чем птицы весной, во время сражения – свирепее драконов. Ах, а если они полюбят…
Гигант смущенно осекся, и Минда рассмеялась над его замешательством.
– А как они любят? – спросила она. – Это не для моих нежных ушек?
Минда заметила, что у обоих приятелей вид был совершенно блаженный, а эльфийские девушки так прекрасны… Вообразив себе Маркдж'на в объятиях одной из блестящих леди, Минда внезапно почувствовала укол ревности, хотя она не знала, как повела бы себя, попытайся он проникнуть в ее спальню.
Гаровд зарделся от смущения, но потом рассмеялся.
– А скромницей тебя не назовешь, – сказал он. – Смелая, как малиновка!
– Или королек, – многозначительно добавил Маркдж'н.
Гаровд взъерошил волосы Минды, а она с притворным испугом уставилась на его огромную ладонь – она была по крайней мере в три раза больше ее собственной.
– Кто бы мог подумать, – задумчиво произнесла она, снова прислоняясь к стволу дерева. – Кто бы мог подумать еще год назад, что я буду путешествовать между мирами – мирами! – встречаться с говорящими барсуками, эльфами, медниками и великанами. Да еще воспринимать все это как нечто само собой разумеющееся.
– В твоем мире нет кавранов? – спросил Гаровд, называя свою расу старинным словом.
– Ну, крупные мужчины у нас есть, но ни один из них не достанет головой и до средней пуговицы на твоей рубашке. Хотя у нас рассказывают сказки о великанах, там говорится, что их рост превышает тридцать футов и они способны одной ногой раздавить целую деревню. – Минда усмехнулась. – И еще у них только один глаз посередине лба.
Гаровда явно удивило такое описание.
– И никакого волшебства, – продолжала Минда. – Вернее, ничего такого, о чем бы я знала и была уверена, что все происходило на самом деле. Я жила в маленьком городке под названием Фернвиллоу на северной окраине земли Элерон. У моего отца там гостиница, и его заботит только выручка. Он человек недалекий. Да и большинство жителей Фернвиллоу немногим от него отличаются. Исключение, пожалуй, составляют лишь мои приятельницы Джейни и Эллен и, конечно же, мой лучший друг Рабберт. Вот ему бы здесь точно понравилось. Он всегда верил в колдовство, эльфов и тому подобное, то есть не отвергал возможность их существования. Вот только когда я рассказала, что встретилась с одним из них и решила отправиться в другой мир, он немного засомневался. Рабберт всегда давал мне почитать книги со старыми волшебными сказками и легендами. Я не знала, чему верить, но он утверждал, что древность этих историй уже сама по себе является доказательством их правдивости. Хотелось бы, чтоб Рабберт узнал, насколько он был прав.
– Похоже, он умный человек, – заметил Маркдж'н. – Как ты думаешь, ему бы понравилось это вино? – С этими словами он отхлебнул из фляги, лежавшей у него на коленях, и предложил Минде. Поскольку она отрицательно покачала головой, медник протянул флягу Гаровду. – Он напомнил мне моего деда, – продолжил Маркдж'н. – Тот всегда считал, что в старых сказках есть доля истины, а на свете есть много такого, что мы могли бы увидеть, если бы не смотрели только себе под нос. Я помню…
– Что за чепуху ты несешь! – со смехом пророкотал Гаровд. – Можно подумать, что медники Йенханвитля были такими отсталыми, что не знали о бесконечности Вейдернесса. Ведь твой род восходит к путешественникам из долины Медников с Лилловена – родины вислингов и основателей Вистлора, где волшебства больше, чем во всех остальных мирах, вместе взятых. Ах, Маркдж'н! До чего ты договорился!
Медник усмехнулся и пожал плечами:
– Но у нас в Лэнглине нет такой госпожи, как леди Сиан.
– Да, здесь ты прав. Во всем мире нет такой госпожи. – Гаровд сделал еще глоток из фляги и вернул ее меднику. На его лице появилось мечтательное выражение. – А кто-нибудь из вас бывал на севере? Там величественные горные вершины вздымаются к самому небу. Ах, это зрелище способно потрясти душу. Между тобой и звездами остается лишь один шажок. Много ночей я провел там с фляжкой доброго вина из Эленвуда за разговорами со звездами. Ничто в мире с этим не сравнится.
– Кроме купания, – сказала Минда, поднимаясь на ноги. – Я ухожу.
Крутя на пальце пустую кружку, она снова направилась к реке.
– Но, Минда! – закричал Маркдж'н.
– С меня довольно хмельных разговоров, – ответила она, оглянувшись через плечо. – Увидимся позже.
Не обращая больше внимания на их призывы вернуться и хотя бы пригубить вино, Минда оставила друзей и вскоре добралась до берега реки. Вода оказалась прохладной, но солнышко уже начало припекать, и Минда вскоре лениво растянулась на мелководье, чтобы продлить удовольствие. Жизнь снова стала казаться прекрасной, и Минда погрузилась в полудрему. Только почувствовав, что вот-вот уйдет под воду с головой, Минда решила выйти на берег. Отжав волосы, она подождала, пока солнце высушит кожу, и только потом натянула одежду. И все же Минда была еще не готова вернуться во дворец. Гримбольд нашел ее у реки, Минда сидела на камне, подперев подбородок руками, и смотрела на воду.
– Привет, Гримбольд, – сказала Минда, когда барсук улегся на траву рядом с ней.
И тебе привет. Он взглянул на ее еще влажные волосы и продолжил: Река позвала тебя сюда, но, думаю, есть что-то еще, что удерживает тебя на берегу. Что же это, Таленин?
– Не знаю. Кажется, я задумалась. О своем друге Рабберте, о Фернвиллоу, о Джейни…
Ты, должно быть, очень скучаешь по ним?
Минда вздохнула:
– Я думаю о них каждую свободную минуту. Это место и остальные миры… Ты, и Танет, и Маркдж'н воспринимаете все гораздо проще. Это привычно для вас – множество миров, и чудеса, и колдовство. А для меня все внове и все удивляет. Я никогда не знаю, как надо поступать. Начинаю спорить с людьми вроде Кэмлина или Хорна. Кроме того, что-то происходит со мной. Это не только связано с Ильдраном. Меняюсь я сама.
Минда повернулась к Гримбольду, в его мудрых карих глазах было сочувствие.
– Наверно, мне не следует об этом говорить, – добавила она. – Но теперь я даже не знаю, кто я такая.
К тому же еще и венейт, продолжил Гримбольд.
– Что?
Венейт. Мысленные разговоры.
Она кивнула.
– И еще… знак Пана. Что это такое, Гримбольд? Почему Кэмлин так испугался? И откуда я его знаю?
Ты ведь слышала, как мы с Танет говорили о богах – Светлых Туатанах и Дакетах, Темных богах?
– Да, но боги… – Она досадливо взмахнула рукой. – Какое отношение они имеют ко всему этому? Вряд ли они вообще замечают, что я делаю. Кроме того, это даже не мои боги.
Может, и не твои, согласился Гримбольд. И все же в силонеле ты встретила самого Увенчанного Рогами. Как ты думаешь, почему?
– А кто он – Светлый бог или Темный?
Ни то ни другое. Знаешь, Таленин, есть ещеи третья группа богов, если так можно выразиться. Множество миров, которое мы называем Вейдернессом, существовало задолго до того, как пришли Туатаны и Дакеты. Легенды дают противоречивые представления о том, как они появились. Некоторые утверждают, что после разрушения Авенвереса миры образовались из его осколков. Другие настаивают, что все миры существовали всегда, а разлетевшиеся осколки Авенвереса только связали их между собой. Но в одном все сходятся: до того, как в Вейдернессе появились Туатаны и Дакеты, множество миров находилось под опекой других существ – Господина и Госпожи.
Имя Госпожи – Аннан. Она – мать земли и луны, некоторые называют ее Арн, и у нее есть три лица – девушка, мать и старуха. Еемуж – Цернуннос, или Увенчанный Рогами. Он является людям в виде мужчины с козлиными ногами и с рогами на лбу. Он – ВеррнАрл – покровитель веррнов, Вольного Народа. Когда Аннан являет людям лик матери, а Цернуннос предстает перед ними с копытами и рогами, это предвещает изобилие и плодородие, наступает весна и урожайное лето.
Когда Аннан предстает в облике девушки, ВеррнАрл оборачивается Паном, наполовину мужчиной, наполовину козлом. В таком обличье он может быть мирным музыкантом, которого ты встретила в силонеле, или существом с яростным взглядом, вселяющим ужас в сердца всех, кто его увидит. А иногда обе стороны его натуры проявляются одновременно.
Единственный народ, кто поклоняется им двоим, по крайней мере, под теми же именами, это – Вольный Народ. Большинство из них – мьюриане, хотя по сведениям Вистлора они относятся к эрлкинам. Веррны были здесь задолго до того, как появились потомки Туатанов или Дакетов. Они не принимают ни одну из сторон в борьбе между Светом и Тьмой. Они лишены морали и никогда не подчинялись законам, созданным Киндредами или Порождениями Тьмы. Иногда они встают на сторону Киндредов и поддерживают их в борьбе против Тьмы, поскольку являются защитниками миров и не могут допустить их разрушения. Но, как я уже сказал, они не придерживаются бесчисленных заповедей Киндредов, стремящихся контролировать каждую мелочь.
Гримбольд надолго замолчал, и Минда попыталась осмыслить его слова. Там, откуда она пришла, все было гораздо проще. Был один-единственный бог, не особенно влиявший на повседневную жизнь, если не считать постоянных проповедей его служителей.
– А если Аннан является в облике старухи, – спросила она, – как тогда выглядит… ВеррнАрл?
Третий лик Увенчанного Рогами – это Сумрачный человек. Некоторые считают его беспечным, но другие называют Целителем Душ, Лекарем и Арфистом. Он может принять облик ворона или любого зверя, и вместе с Аннан-старухой они поддерживают равновесие между жизнью и смертью.
– Итак, – сказала Минда, стараясь вернуть разговор к тому, что касалось непосредственно ее, – что же такое знак Пана?
Он может означать предостережение, приказ сдерживать дурные порывы. Если он применяется против врага, то может довести человека или эльфа до безумия.
Минда с изумлением и страхом посмотрела на свои пальцы.
– И я… могу это сделать?
Гримбольд покачал головой:
Этого я не знаю. И Кэмлину хватило благоразумия не пытаться это проверить.
– Но как я могла вообще узнать об этом жесте? Как случилось, что я совершенно неожиданно стала передавать свои мысли, если никогда раньше даже не пробовала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
С улыбкой на губах она погрузилась в сон.
Глава 3
На рассвете Минда открыла глаза и поняла, что больше не уснет. Несмотря на выпитое накануне вино и всего пять часов сна, она чувствовала себя отдохнувшей, а голова была совершенно ясной. Минда осторожно приподнялась в постели, опасаясь, что вчерашний хмель даст о себе знать, но никаких неприятных ощущений не последовало. Маркдж'н не зря восхвалял эльфийское искусство виноделия. В погребах Хадона не нашлось бы ничего подобного.
Минда спустила ноги с кровати и обнаружила стоящие на полу тапочки. Танет все еще спала, у ее кровати свернулся клубочком Рун. Как он смог пробраться в замок? Минда оглянулась в поисках Каббера, но второй волк не вернулся. Жаль, что он не привязался к ней так, как Рун привязался к Танет, но в душе Минда знала: несмотря на все дружелюбие, волков никак нельзя назвать домашними животными.
Пока Минда переодевалась, Рун приоткрыл один глаз, но не выказал никакого желания ее сопровождать, когда девушка выскользнула за дверь. Сосредоточившись, она сумела благополучно миновать все переходы и добраться до большого зала, где они пировали накануне. Десятки эльфов уже прохаживались по комнате или сидели за столами. Через стекла высоких окон били лучи утреннего солнца.
Неподалеку от двери за столом сидела Мерривел, и она пригласила Минду присоединиться и позавтракать, но та лишь налила себе чая и отправилась во двор немного осмотреться.
Рядом с дворцом, как она слышала, протекала река, и Минда решила ее поискать. Ванна в ее комнате была пуста, однако беспокоить Тэнгл не хотелось, хотя Минда и не прочь была умыться, а по возможности и поплавать. Прихлебывая на ходу чай, Минда наслаждалась утренней тишиной. На полпути к реке она наткнулась на Маркдж'на и Гаровда, устроившихся под высокими дубами и коротающих время за разговорами. При виде Минды великан помахал ей рукой.
– Привет, Минда! Да ты ранняя пташка! Иди, посиди немножко с нами.
Минда глянула на просвечивающую синеву реки и пожала плечами. Что же, она искупается чуть позже. Не выпуская из рук чашку с чаем, она устроилась на траве между двумя приятелями.
– После того, что нам довелось пережить за последние дни, я должна была чувствовать себя совершенно измученной, но ничего подобного, – заговорила она, – У меня такое ощущение, что я могла бы сегодня запросто прогуляться по нескольким мирам.
Гаровд усмехнулся:
– Да, во дворце эльфов всегда так. Этот народ наслаждается каждым мгновением, хотя живут они очень долго. Во время праздника они веселее, чем птицы весной, во время сражения – свирепее драконов. Ах, а если они полюбят…
Гигант смущенно осекся, и Минда рассмеялась над его замешательством.
– А как они любят? – спросила она. – Это не для моих нежных ушек?
Минда заметила, что у обоих приятелей вид был совершенно блаженный, а эльфийские девушки так прекрасны… Вообразив себе Маркдж'на в объятиях одной из блестящих леди, Минда внезапно почувствовала укол ревности, хотя она не знала, как повела бы себя, попытайся он проникнуть в ее спальню.
Гаровд зарделся от смущения, но потом рассмеялся.
– А скромницей тебя не назовешь, – сказал он. – Смелая, как малиновка!
– Или королек, – многозначительно добавил Маркдж'н.
Гаровд взъерошил волосы Минды, а она с притворным испугом уставилась на его огромную ладонь – она была по крайней мере в три раза больше ее собственной.
– Кто бы мог подумать, – задумчиво произнесла она, снова прислоняясь к стволу дерева. – Кто бы мог подумать еще год назад, что я буду путешествовать между мирами – мирами! – встречаться с говорящими барсуками, эльфами, медниками и великанами. Да еще воспринимать все это как нечто само собой разумеющееся.
– В твоем мире нет кавранов? – спросил Гаровд, называя свою расу старинным словом.
– Ну, крупные мужчины у нас есть, но ни один из них не достанет головой и до средней пуговицы на твоей рубашке. Хотя у нас рассказывают сказки о великанах, там говорится, что их рост превышает тридцать футов и они способны одной ногой раздавить целую деревню. – Минда усмехнулась. – И еще у них только один глаз посередине лба.
Гаровда явно удивило такое описание.
– И никакого волшебства, – продолжала Минда. – Вернее, ничего такого, о чем бы я знала и была уверена, что все происходило на самом деле. Я жила в маленьком городке под названием Фернвиллоу на северной окраине земли Элерон. У моего отца там гостиница, и его заботит только выручка. Он человек недалекий. Да и большинство жителей Фернвиллоу немногим от него отличаются. Исключение, пожалуй, составляют лишь мои приятельницы Джейни и Эллен и, конечно же, мой лучший друг Рабберт. Вот ему бы здесь точно понравилось. Он всегда верил в колдовство, эльфов и тому подобное, то есть не отвергал возможность их существования. Вот только когда я рассказала, что встретилась с одним из них и решила отправиться в другой мир, он немного засомневался. Рабберт всегда давал мне почитать книги со старыми волшебными сказками и легендами. Я не знала, чему верить, но он утверждал, что древность этих историй уже сама по себе является доказательством их правдивости. Хотелось бы, чтоб Рабберт узнал, насколько он был прав.
– Похоже, он умный человек, – заметил Маркдж'н. – Как ты думаешь, ему бы понравилось это вино? – С этими словами он отхлебнул из фляги, лежавшей у него на коленях, и предложил Минде. Поскольку она отрицательно покачала головой, медник протянул флягу Гаровду. – Он напомнил мне моего деда, – продолжил Маркдж'н. – Тот всегда считал, что в старых сказках есть доля истины, а на свете есть много такого, что мы могли бы увидеть, если бы не смотрели только себе под нос. Я помню…
– Что за чепуху ты несешь! – со смехом пророкотал Гаровд. – Можно подумать, что медники Йенханвитля были такими отсталыми, что не знали о бесконечности Вейдернесса. Ведь твой род восходит к путешественникам из долины Медников с Лилловена – родины вислингов и основателей Вистлора, где волшебства больше, чем во всех остальных мирах, вместе взятых. Ах, Маркдж'н! До чего ты договорился!
Медник усмехнулся и пожал плечами:
– Но у нас в Лэнглине нет такой госпожи, как леди Сиан.
– Да, здесь ты прав. Во всем мире нет такой госпожи. – Гаровд сделал еще глоток из фляги и вернул ее меднику. На его лице появилось мечтательное выражение. – А кто-нибудь из вас бывал на севере? Там величественные горные вершины вздымаются к самому небу. Ах, это зрелище способно потрясти душу. Между тобой и звездами остается лишь один шажок. Много ночей я провел там с фляжкой доброго вина из Эленвуда за разговорами со звездами. Ничто в мире с этим не сравнится.
– Кроме купания, – сказала Минда, поднимаясь на ноги. – Я ухожу.
Крутя на пальце пустую кружку, она снова направилась к реке.
– Но, Минда! – закричал Маркдж'н.
– С меня довольно хмельных разговоров, – ответила она, оглянувшись через плечо. – Увидимся позже.
Не обращая больше внимания на их призывы вернуться и хотя бы пригубить вино, Минда оставила друзей и вскоре добралась до берега реки. Вода оказалась прохладной, но солнышко уже начало припекать, и Минда вскоре лениво растянулась на мелководье, чтобы продлить удовольствие. Жизнь снова стала казаться прекрасной, и Минда погрузилась в полудрему. Только почувствовав, что вот-вот уйдет под воду с головой, Минда решила выйти на берег. Отжав волосы, она подождала, пока солнце высушит кожу, и только потом натянула одежду. И все же Минда была еще не готова вернуться во дворец. Гримбольд нашел ее у реки, Минда сидела на камне, подперев подбородок руками, и смотрела на воду.
– Привет, Гримбольд, – сказала Минда, когда барсук улегся на траву рядом с ней.
И тебе привет. Он взглянул на ее еще влажные волосы и продолжил: Река позвала тебя сюда, но, думаю, есть что-то еще, что удерживает тебя на берегу. Что же это, Таленин?
– Не знаю. Кажется, я задумалась. О своем друге Рабберте, о Фернвиллоу, о Джейни…
Ты, должно быть, очень скучаешь по ним?
Минда вздохнула:
– Я думаю о них каждую свободную минуту. Это место и остальные миры… Ты, и Танет, и Маркдж'н воспринимаете все гораздо проще. Это привычно для вас – множество миров, и чудеса, и колдовство. А для меня все внове и все удивляет. Я никогда не знаю, как надо поступать. Начинаю спорить с людьми вроде Кэмлина или Хорна. Кроме того, что-то происходит со мной. Это не только связано с Ильдраном. Меняюсь я сама.
Минда повернулась к Гримбольду, в его мудрых карих глазах было сочувствие.
– Наверно, мне не следует об этом говорить, – добавила она. – Но теперь я даже не знаю, кто я такая.
К тому же еще и венейт, продолжил Гримбольд.
– Что?
Венейт. Мысленные разговоры.
Она кивнула.
– И еще… знак Пана. Что это такое, Гримбольд? Почему Кэмлин так испугался? И откуда я его знаю?
Ты ведь слышала, как мы с Танет говорили о богах – Светлых Туатанах и Дакетах, Темных богах?
– Да, но боги… – Она досадливо взмахнула рукой. – Какое отношение они имеют ко всему этому? Вряд ли они вообще замечают, что я делаю. Кроме того, это даже не мои боги.
Может, и не твои, согласился Гримбольд. И все же в силонеле ты встретила самого Увенчанного Рогами. Как ты думаешь, почему?
– А кто он – Светлый бог или Темный?
Ни то ни другое. Знаешь, Таленин, есть ещеи третья группа богов, если так можно выразиться. Множество миров, которое мы называем Вейдернессом, существовало задолго до того, как пришли Туатаны и Дакеты. Легенды дают противоречивые представления о том, как они появились. Некоторые утверждают, что после разрушения Авенвереса миры образовались из его осколков. Другие настаивают, что все миры существовали всегда, а разлетевшиеся осколки Авенвереса только связали их между собой. Но в одном все сходятся: до того, как в Вейдернессе появились Туатаны и Дакеты, множество миров находилось под опекой других существ – Господина и Госпожи.
Имя Госпожи – Аннан. Она – мать земли и луны, некоторые называют ее Арн, и у нее есть три лица – девушка, мать и старуха. Еемуж – Цернуннос, или Увенчанный Рогами. Он является людям в виде мужчины с козлиными ногами и с рогами на лбу. Он – ВеррнАрл – покровитель веррнов, Вольного Народа. Когда Аннан являет людям лик матери, а Цернуннос предстает перед ними с копытами и рогами, это предвещает изобилие и плодородие, наступает весна и урожайное лето.
Когда Аннан предстает в облике девушки, ВеррнАрл оборачивается Паном, наполовину мужчиной, наполовину козлом. В таком обличье он может быть мирным музыкантом, которого ты встретила в силонеле, или существом с яростным взглядом, вселяющим ужас в сердца всех, кто его увидит. А иногда обе стороны его натуры проявляются одновременно.
Единственный народ, кто поклоняется им двоим, по крайней мере, под теми же именами, это – Вольный Народ. Большинство из них – мьюриане, хотя по сведениям Вистлора они относятся к эрлкинам. Веррны были здесь задолго до того, как появились потомки Туатанов или Дакетов. Они не принимают ни одну из сторон в борьбе между Светом и Тьмой. Они лишены морали и никогда не подчинялись законам, созданным Киндредами или Порождениями Тьмы. Иногда они встают на сторону Киндредов и поддерживают их в борьбе против Тьмы, поскольку являются защитниками миров и не могут допустить их разрушения. Но, как я уже сказал, они не придерживаются бесчисленных заповедей Киндредов, стремящихся контролировать каждую мелочь.
Гримбольд надолго замолчал, и Минда попыталась осмыслить его слова. Там, откуда она пришла, все было гораздо проще. Был один-единственный бог, не особенно влиявший на повседневную жизнь, если не считать постоянных проповедей его служителей.
– А если Аннан является в облике старухи, – спросила она, – как тогда выглядит… ВеррнАрл?
Третий лик Увенчанного Рогами – это Сумрачный человек. Некоторые считают его беспечным, но другие называют Целителем Душ, Лекарем и Арфистом. Он может принять облик ворона или любого зверя, и вместе с Аннан-старухой они поддерживают равновесие между жизнью и смертью.
– Итак, – сказала Минда, стараясь вернуть разговор к тому, что касалось непосредственно ее, – что же такое знак Пана?
Он может означать предостережение, приказ сдерживать дурные порывы. Если он применяется против врага, то может довести человека или эльфа до безумия.
Минда с изумлением и страхом посмотрела на свои пальцы.
– И я… могу это сделать?
Гримбольд покачал головой:
Этого я не знаю. И Кэмлину хватило благоразумия не пытаться это проверить.
– Но как я могла вообще узнать об этом жесте? Как случилось, что я совершенно неожиданно стала передавать свои мысли, если никогда раньше даже не пробовала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41