— Не вмешивайся, дорогая, — Ричард Аттертон сурово покачал головой, — сейчас не вмешивайся.
Он неуклонно подталкивал молодого человека к зеленому частоколу ветвей. Тот, обернувшись, крикнул:
— Нет, Элейна! Не ходи сюда! Не смотри.
Томпсон следовал за ним с карабином наперевес.

* * *
— Боже мой, — шептала леди Аттертон, закрыв лицо руками, — боже мой!
Из зарослей донесся пронзительный, режущий, нечеловеческий визг.
— Что они там делают?
— Отец Игнасио! — Мэри вцепилась ему в рукав, и он, кряхтя, поднялся — отец Игнасио, умоляю вас! Во имя Господа! Прекратите это. Не давайте им…
— Испытывать этого демона?
— Но они не испытывают демона. Они мучают человека. Отец Игнасио…
Двое сильных мужчин, думал отец Игнасио, направляясь к зарослям, а я уже старик. И, потом… разве эта тварь не заслужила?
Томпсон держал молодого человека за руки, прижимая его к стволу гигантского дерева, а Ричард Аттертон стоял, наклонившись над ним; отцу Игнасио была видна лишь его согнутая спина.
Он кашлянул, и Аттертон обернулся.
— Идите отсюда, святой отец, — сказал он, дернув головой, ибо руки у него были заняты, — это зрелище не для вас.
— Я видел и не такое, — сказал отец Игнасио. — Но это неважно. Прекратите мучить человека.
— Но мы не трогаем человека.
— Все, что чувствует дагор, чувствует и человек.
— Откуда вы знаете? Вы тоже этим занимались?
— Отец Игнасио! — слабо позвал юноша.
— Я не пытал дагора. Я хотел его уничтожить. Хватит, Аттертон. А то я подумаю…
— Да? — холодно спросил тот.
— Что вами движут… личные чувства.
— Что за чушь? — в голосе Аттертона слышалось возмущение. Слишком явное.
— Элейна. — сказал священник. — Я не слепой. И еще. Что скажет ваша жена, если узнает, отчего на самом деле сгорела миссия?
— Что?
— Вы подожгли миссию, Аттертон. Чтобы не оставить нам возможности выбора. Там сгорело все, буквально все, а на вашем снаряжении нет даже следов сажи. Вы вынесли его заранее.
— Это правда, Аттертон? — с интересом спросил Томпсон.
— Нет, конечно, — холодно ответил тот, — старик свихнулся.
Тем не менее, он выпрямился и раздраженно отер руки пучком листьев.
Отец Игнасио негромко сказал:
— Вставай, Арчи. Томпсон, отпусти его.
Тот вопросительно взглянул на Аттертона, который резко кивнул в ответ. Арчи поднялся, стягивая на груди одеяло, на котором сейчас проступали бурые пятна.
Сестра Мэри бросилась к нему, кинув через плечо презрительный взгляд на вторую женщину, которая стояла, стиснув тонкие пальцы.
— Арчи! — они тебя… тебе очень больно?
— Мне — нет, — молодой человек покачал головой, — все в порядке, Мэри. И, странная вещь, да… Вон там. Идемте, я покажу вам.

* * *
— Город, — шептал молодой человек, — дивный город! Значит, он и вправду существует.
— Это? — Ричард Аттертон хватал воздух ртом. — Этих скал никогда не касалась рука человека. Ветер и вода, вот и все! Здесь нет ничего, кроме ветра и воды.
— Но я же вижу! Боже мой, арки и величественные колонны, и радуга на водной завесе… И храм, дивный храм, стрельчатая арка и сияние изнутри…
Он говорил, точно в бреду.
Аттертон потеряв самообладание, схватил юношу за плечи и встряхнул. Одеяло на миг сползло с плеч Арчи и тот судорожно стал натягивать его обратно. Больше, казалось, его ничего не интересовало.
— Это дагор, — сказал отец Игнасио.
— Что? — Ричард Аттертон растерянно обернулся к нему.
— Вы спросили дагора и он показал город. Но только ему одному. Не вам.
Он обернулся к белым скалам, нависшим над озером. На миг отцу Игнасио показалось, что там, в воде отражение было немного иным… совсем иным… башни и шпили, и прекрасные, спокойные лица белокаменных статуй.
— Эта тварь издевается надо мной? — голос Аттертона звучал прерывисто; гнев сдавил ему горло.
— Аттертон, — предупредил отец Игнасио, — хватит.
Арчи обернулся и поглядел на путешественника в упор. Глаза его были светлые и ясные, как у ребенка.
— Я пойду туда, — сказал он спокойно, — вы не видите, а я вижу… что ж… мраморные ступени поднимаются над водой и свет играет на волнах, свет из храма…
— Друг мой, — устало сказал отец Игнасио, — это иллюзия. Обман.
— Быть может, — возразил молодой человек, — это я вижу истину. А вы — иллюзию.
Он медленно побрел к воде и погрузился в озеро по пояс. Концы одеяла плыли за ним, распластавшись по воде.
— Там, в озере, наверняка кто-то прячется, — жалобно сказала Мэри, — кто-то страшный.
— Не думаю, что хоть одно чудовище осмелится напасть на человека с дагором, — покачал головой отец Игнасио.
Аттертон следил напрягшись, вытянув шею, на которой проступили жилы. Леди Аттертон стояла рядом, закусив губу, не глядя на мужа. Одержимы, подумал он, все они одержимы…
Молодой человек дошел до белых скал и, оказавшись напротив черневшей в камне трещины, начал подниматься, — словно под водой и впрямь скрывались пологие ступени.
Это и есть ворота в его дивный храм? Эта трещина? По крайней мере, он идет туда так, словно…
Золото и лазурь, и радуга витража на беломраморных плитах, и высокие голоса на хорах, и…
Он затряс головой, отгоняя наваждение, и, сморгнув, увидел исчезающую в черном разломе бледную фигуру.
— Спаси его Господь, — мелко крестясь, шептала сестра Мэри, — спаси его Господь…
Там, в пещерах, должно быть, все источено водой, провалы, бездонные пропасти…
И если эти пропасти поглотят юного Арчи с его страшной ношей, это еще не худший выход…
Он сел на песок — ладонь тут же начали обгрызать песчаные блохи. Перед глазными яблоками пульсировали пурпурные круги.
— Похоже, — заметил Томпсон, — ждать придется долго.
— Нет! Нет. — Сестра Мэри вытянула бледную руку, — вот он!
Бледная фигура вновь возникла на фоне черной трещины. Юноша неторопливо вошел в воду, спускаясь по невидимым ступеням… Одной рукой он стягивал одеяло на груди, в другой что-то держал…
Подойдя к берегу и стоя по колено в воде он протянул нечто Элейне, но Аттертон выбросил вперед длинную руку.
— Господь всемогущий, — пробормотал он, разглядывая добычу, — это же…
Через его плечо отец Игнасио видел статуэтку, выточенную из цельного зеленого камня; лучи заходящего солнца пронзали ее насквозь, бросая на песок чистые травяные тона.
— Изумруд, — сказал Томпсон.
— Не обязательно, — Аттертон так и сяк поворачивал статуэтку в руке, — хризопраз. Или хризоберилл. Я встречал такие, но из терракоты. Видите, какая у нее голова?
— Жабы, — сказал отец Игнасио, — или змеи. Как бы то ни было, это не человек. Это дьяволица. Мерзость. Где ты ее нашел, Арчи?
— Там, — молодой человек махнул рукой в направлении скал, — там есть что-то вроде алтаря. Зал с колоннами, и вверху ряд отверстий, сквозь которые проникает свет. На стенах рисунки. И в перекрестье лучей на каменном троне сидит такая, но огромная. Эту она держала на коленях.
— Сао, — прошептал Аттертон, — мы нашли затерянный город сао! Легендарный, могучий народ, гиганты, прибывшие неизвестно откуда. Это, да, это их статуэтка. То, что попадалось до сих пор — жалкие копии, подражание, подделка.
— Их статуэтка, да? — Томпсон покачал головой, — в таком случае, они не были людьми.
— Вовсе нет, — возразил Аттертон, — это Зверомаска. Ритуальная. В такие обряжались танцовщики. Господи, кто бы мог подумать, кто бы мог предвидеть… город сао… его искали на юге, а он здесь, в сердце континента…
Зверомаска, — думал отец Игнасио, — о нет, вряд ли. Ведь что бы ни говорили о черных, они буквалисты. Они педанты. Они воспроизводят только то, что видят. Вот тело, вот голова. Уплощенная голова с выпирающими глазными яблоками и вертикальными прорезями зрачков. Вот ноздри короткого носа. Вот плоский жабий рот. Вот высокая шея. И никаких границ меж головой и прекрасным юным гладким женским телом… «Есть легенды, которые передают шепотом, из уст в уста… О могучем народе, повелевающем этой землей, — вспомнил он, — говорят, даже дикие звери подчинялись ему, даже насекомые»…
Они повелевали нелюдьми и сами были нелюди, и бедные жалкие дикари покорялись им и трепетали перед ними, и подражали им… и вот они-то надевали маски, чтобы походить на своих хозяев, и делали из глины статуэтки, которые те вырезали из цельных камней… И передавали из уст в уста страшные легенды о великом городе, о власти, о холодном нечеловеческом разуме, чье ядовитое дыхание отравило целый континент.
Аттертон дурак, одержимый глупец, он не видит дальше своего носа, ему уже мерещится витрина в Британском музее и табличка со своим именем, тогда как демоны этой земли уже простерли над ним свои крыла.
— Там еще что-то есть? — спросил Ричард Аттертон, ноздри его нервно раздувались, — что-то такое, что можно…
— Поглядите сами, — молодой человек пожал плечами, — там были еще двери… и коридоры… я взял только то, что лежало на виду.
— Факел! — сказал Ричард Аттертон, обращаясь к Томпсону.
— Зачем? — удивился юноша, — там же светло. Ряд окон наверху устроен так, что солнце проникает сквозь них.
— Но скоро стемнеет, — лорд Аттертон озабоченно кинул взгляд на пылающий диск, который погружался в воды озера, а огненная дорожка вспухала ему навстречу, — остановимся лагерем здесь. Надо разжечь костер. Займитесь этим, Томпсон. А я пока… да, только взгляну.
Он решительно вошел в воду, и жидкое золото расплескалось вокруг его сапог. Его жена не взглянула в его сторону. Она сидела на камне, опустив глаза и сцепив пальцы тонких рук…
Вход в расселину чернел, как обгорелая прореха на светлой ткани.
Теперь фигура Аттертона была видна по пояс — черная подпрыгивающая коряга на поверхности цвета смятого сусального золота. Он шел, раздвигая воду руками, словно она и впрямь была плотной.
Предположим, отрешенно подумал отец Игнасио, в этом озере и впрямь живет какое-то чудовище… Рыба ведь хорошо клюет именно на закате. А он — без дагора.
Но черная фигура, барахтаясь в алом расплаве, уже добралась до скалы. Теперь она карабкалась наверх, но так, словно невидимые ступени, по которым прежде поднимался Арчи, были из сахара и растворились в воде. Человек у скалы оскальзывался, хватался за выступы камня и расплескивал воду руками.
Это все закат, подумал отец Игнасио, на закате все выглядит таким… безнадежным…
Человек в воде, наконец, вскарабкался на выступ скалы и протиснулся в чернеющую трещину. Отец Игнасио ждал, зажав четки в опухшей, изъеденной москитами руке.
Человек появился вновь. Он растерянно озирался, и не столько вошел, сколько спрыгнул в воду, подняв фонтаны брызг. Рассекая руками воду, он шел к ним, и за его спиной смыкались две маленькие волны.
Он выбрался на песок, и двинулся к Арчи. Вода, которую он не озаботился вылить из сапог, хлюпала и выплескивалась при каждом шаге.
Юноша, сидевший на песке, вскочил.
— Ты! — процедил Ричард Аттертон, — Ты, мерзкий лжец! Откуда ты взял эту статуэтку? Признавайся! Нашел где-то по дороге? Купил? Выменял? А потом притворился, что взял ее оттуда, да?
— Но я видел, — возражал юноша, отступая по мере того, как Аттертон наседал на него, — я сам видел. Рисунки на стенах. Золотые лотосы. И такие странные фигуры. Они будто дышат, живут. И эта статуя — огромная, вся из цельного камня. Солнце играет на ней, в ней!
— Там ничего нет, сэр Ричард? — поинтересовался отец Игнасио спокойно.
— Нет! — фыркнул тот. — Глухая стена. Камни, скользкие камни, вот и все. Этот хитрый мерзавец всех надул!
— Но я видел!
— Он и правда видел, сэр Ричард, — сказал отец Игнасио, — вернее, видел его демон.
— Верно. Он прошел туда потому, что к нему приросла эта тварь, — негромко сказал Томпсон. — Вот почему.
— Так есть там город или нет? — упорствовал Аттертон.
— Город есть, — сказал вдруг Арчи, и странная усмешка искривила его рот, — город есть. Но он для тех, кто с дагором.
Отец Игнасио глубоко вдохнул и попробовал овладеть собой.
— Сэр Ричард, — сказал он как можно более убедительно, — это место не для нас. Лучше бы убраться отсюда. И поскорее.
— Хочешь проверить? — напирал Арчи, — что ж, давай! Утром я пойду туда, куда ты не смог пройти. Куда вы никогда не сможете пройти. И увижу то, что вам никогда не увидеть, жалкий, самодовольный, слепой червяк, крохотный белый человечек со своими белыми слизистыми глазами…
— Ах, ты!
— Хватит, — отец Игнасио встал между ними, — ради всего святого, хватит.
— Верно, — Аттертон, казалось, овладел собой. — Прости меня, дорогая. Я… немного увлекся.
Его жена безразлично покачала головой. Она сидела на песке, завернувшись в плащ, сжимая его тонкими пальцами на груди и тем самым странно напоминала Арчи.
— Мы разобьем лагерь здесь, — Аттертон деловито распаковывал тюк с вещами, извлекая котелок, кружки, жестянку со спичками, — а завтра… Завтра решим.

* * *
Древние обитатели этой земли, думал отец Игнасио, они ставили здесь свои города, когда людей еще не было и в помине. Мы думали, они исчезли, но они просто затаились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10