Но для надежды всегда есть место, и потому я все равно дерзаю спросить: все же демократия предполагает только позволение демжурналистам оскорблять православных и русских, или же она еще позволяет и нам в ответ сказать: «Нам больно. Не хамите!»?[32]
И ведь не все обладают здравомыслием и юмором Максима Соколова, не все могут свое возмущение – как он – изливать в известинских статьях: "По мнению Е. Боннэр, интеллигенция проморгала, как Россия «из государства светского становится государством православным. И это тоже неостановимо». В чем заключается православная сущность сегодняшнего русского государства, не разъясняется. Вдова акад. Сахарова дает нашему государству неслыханно высокую и притом абсолютно им незаслуженную оценку. Устами одной либеральной газеты уже объявлено (в связи с воздвижением часовни Казанской Божьей Матери возле здания МВД), что Казанская икона всегда была не оборонительной, а нападающей (т-е. плохой) и что празднование осенней Казанской в память того, как в 1612 году с прекращением Смута «очистилось Московское государство», свидетельствует о том, что «есть власти, для которых все подданные – грязь». Смута XVII века заключалась в том, что в течении ряда лет государства как такового не существовало, а разбойничьи шайки беспрепятственно хозяйничали по всей Руси. Относиться к этим ватагам шишей как к грязи – это еще очень мягкое отношение. Если благодарность Предстательнице перед Престолом Всевышнего за избавление России от страшной беды означает, что «есть власти, для которых все подданные – грязь», хочется спросить только одно: «Отчего при самомалейшем уповании на Божье заступничество за Россию вас так ужасно, неудержимо корежит? До сих пор существовала только одна категория существ, при словах „Да воскреснет Бог, и да расточатся враги Его“ испытывавшая нестерпимую боль, заставляющую забывать о всяком политесе»[33].
Не все могут ответить так блестяще. И тогда не-ответствованная обида, проглоченная досада будет бродить внутри, распухать и порождать уже не иронию и не полемику, а ненависть. Оно вам это надо?
… Пишу я эти строки под впечатлением только что, в конце августа 1998 г. прошедшей педагогической конференции, на которой присутствовали чиновники из Министерства образования. Конференция проходила в провинциальном городе, а чиновники-“эксперты” приехали дружной группой из Москвы. Те из них, с кем мне довелось поближе познакомиться (человек пять), все оказались евреями (не по моим догадкам, а по их собственным словам). Все умнейшие люди. Все влюблены в Асмолова. Их докладами на конференции можно было заслушаться. Разговор шел в основном о необходимости воспитывать наших детей в духе “открытости”, “терпимости”, “диалога культур”. Но когда по вечерам местная администрация устраивала чествования приезжих гостей, происходило что-то странное. Мое присутствие за столом не мешало московским гостям громко, в порядке тостов рассказывать анекдоты “о попах”. И никто даже на утро не подошел для извинений. Так что их призывам к “диалогу культур” я почему-то не поверил.
Понимаю, что мне закричат: “Не обобщайте!”. Готов, с радостью готов не обобщать. Но лишь в том случае – если любители порассуждать о “православном антисемитизме” сами признают возмутительность тех высказываний, которые были (и будут ниже) приведены мною. Если бы еврейские организиции опережали русских патриотов в декларациях, осуждающих выходки хамов с еврейскими фамилиями – вот тогда последующий призыв «Не обобщайте!» был бы честен, логичен и неотразим.
Сегодня «Закон о противодействии экстремистской деятельности» устанавливает, что если некий человек, связанный с общественной или религиозной организацией, допустил высказывания, разжигающие национальную или религиозную рознь, то эта организация должна в пятидневный срок публично отречься от этих заявлений[34]. Иначе к ней будет применен принцип именно коллективной ответственности.
Анти-антисемитские издания и центры активно поддержали этот закон. Но отчего же тогда они сами не осаживают «отдельно-взятых» хамов и расистов еврейской национальности? А раз сами еврейские общины не отделяют себя от таких публицистов, то что же удивляться тому, что и в наших глазах они смотрятся единой колонной? А потому я считаю допустимым, основываясь на «отдельных публикациях» говорить все же именно о позиции «еврейской публицистики» и о «еврейском взгляде на Россию и православие».
Александр Нежный верно сказал, что “порядочный человек тем и отличается от шпаны, что всегда найдет в себе нравственные силы провести непереходимую грань между хамами, политическими авантюристами и палачами – и народом, которому по крови они принадлежат”.
Соглашаясь с этим, я никогда не скажу, будто еврейский народ состоит из хамов, политических авантюристов и палачей. И все же в иные моменты более общие имена вполне закономерно прилагаются для обозначения более частных групп людей. На Куликовом поле русские воины не говорили: “Вон, идут солдаты золотоордынского хана”, но – “вот татары идут”. Об Александре Невском говорили, что он “немцев побил” (хотя было бы наивным полагать, что сказавший так предполагает, будто все немцы, жившие в то время на планете, ходили с синяками под глазами). По правилам нашего языка допустимо сказать, что не бонапартисты, а французы были изгнаны Кутузовым из Москвы… Вот и в сегодняшней информационной войне при разговоре о русскоязычной прессе порой вполне уместно указать: “евреи пишут…”.
Сами-то “демократические” журналисты почему–то, категорически отрицая принцип “коллективной ответственности” в случаях, когда речь идет о недостойном поведении евреев, историю христианства описывают именно в категориях “коллективной вины”.
Человеческий, а не идеологически-инквизиционный разговор на эту тему может быть продолжен лишь в том случае, если следующая статья, полемизирующая со мной, начнется с признания очевидного: да, к сожалению, действительно есть такие еврейские публицисты (причем самых разных религиозных взглядов), которые и в начале века, и в советские годы, и в годы “демократических перемен” совершенно недопустимым образом отзывались о России, ее истории и культуре, о православии и Евангелии, чем и вызвали появление антисемитских настроений… Вот после этого уже можно будет всерьез обсуждать – как же именно эти настроения гасить. Иное поведение будет проявлением двойного нравственного стандарта, то есть – попросту безнравственностью, которая исключает любой диалог.
Слишком многое станет странным, непонятным и в мировой истории, и в истории евреев, и в русской культуре, если подмечать лишь неприятные реплики в адрес евреев и не задумываться над тем, что же именно порождает эти реплики и жесты.
Вот очень показательный текст, из которого станет ясно, зачем именно я взялся за написание этого сборничка: «В мемуарном очерке „Вольный проезд“ Марина Цветаева рассказывала о том, как в сентябре голодного восемнадцатого года она отправилась в Тульскую губернию выменивать мыло и ситец на муку, пшено, сало. Она остановилась в доме, где жили красноармейцы-продотрядовцы, приехавшие из Петрограда. Идут реквизиции. Продотрядовцы разбойничают, выжимают из людей последние соки, народ стонет. Реквизиторы – командир продотряда Иосиф Каплан („еврей, хам, коммунист с золотым слитком на шее“), его жена („наичернющая евреечка, обожающая золотые вещи и шелковые материи“), сотоварищи Левит, Рузман, какой-то „грузин в красной черкеске“ и др. Жена командира говорит: „Иося прав, не может народ больше томиться в оковах буржуазии. Иося мечтает сорвать колокола с сорока сороков московских церквей, чтобы перелить их в памятник Карлу Марксу“. Затем следует „мытье пола у хамки“ т. е. у „наичернющей евреечки“), которая все сделала, чтобы появилось „чувство, что я определенно обращена в рабство“. Излагаются разговоры о том, что ЧК возглавляет жид Урицкий… Конечно, рассуждает автор „Вольного проезда“, и евреи бывают разные… И скорбь об убиенном императоре, и проклятия его убийцам… Это далеко не полный перечень всего омерзительного, что, как сгусток грязи, собрано в очерке Марины Цветаевой относительно евреев… Не будем вдаваться в выяснение вопроса что же все-таки послужило поводом для появление такого антисемитского опуса»[35].
Так почему же не стоит «вдаваться в выяснение вопроса» о том, почему совестливейшая, интеллигентнейшая русская женщина вдруг написала «антисемитский опус»? Неужто это ее действие ну никак ничем не спровоцированно? Неужто она все придумала – и не было ни Урицких, ни «Капланов»? Неужто на пустом месте родились горькие протесты против еврейских кощунств у Розанова, Блока, Бунина, Шульгина[36].
Если боль есть – то глушить надо боль и то, что ее порождает, а не разговоры о ней. Если не говорить о той боли, о том негативе, что копится в наших душах, если все таить в себе, то может быть взрыв, обвал. Демократия для того и предписывает свободу слова, чтобы, во-первых, уметь диагностировать настроения, формирующиеся у той или иной части общества, во-вторых, чтобы хотя бы порой некоторые негативные настроения выходили в пар, в свисток, в слова, а не в реальные дела разрушительного характера, в-третьих, для того, чтобы словесной борьбой, фехтованием ораторов и журналистов заменить ту борьбу, в которой нож или автомат являются главными аргументами. Нет, не стремится эта книжка к разжиганию межнациональной розни. Напротив, я был бы рад ее загасить и именно для этого попробовал выговорить то, что бродит уже в душах очень многих русских людей.
Я убежден, что антисемитизма в этой книге нет[37]. Я не считаю еврейский народ в чем–то хуже народа русского или любого другого. Я просто не считаю евреев лучше всех остальных народов. Но, кажется, сегодня даже это уже считается антисемитизмом. Но разве есть национализм в том, чтобы просить ко всем народам и ко всем людям подходить с одними и теми же нравственными критериями? В этих статьях именно это и делаю. Я все время просто и скучно спрашиваю: «Господа! Я понимаю, что чужая боль плохо чувствуется. Но представьте, что точно такую же фразочку кто-то бросит в адрес вашего народа. Вам разве не будет больно? Так, может, и вы не будете бросаться булыжниками в нас?».
Не знаю – расслышат или нет это мое обращение еврейские журналисты. Если нет – тогда сама русская интеллигенция должна помочь остановить поток провокаций. Для начала – хотя бы осознать само наличие проблемы. Затем – осознать, что русский интеллигент совсем не обязан стесняться того, что он русский. Затем – понять, что звание интеллигента совсем не обязывает оправдывать любую гадость, учиненную еврейским журналистом (оправдывать только на том основании, что он еврей, а евреев, дескать, осуждать нельзя). Затем – попробовать пояснить хотя бы знакомым поносителям русской духовной культуры, что в многонациональной стране так себя вести недопустимо.
В сентябре 1998 г. в Воронеже была у меня встреча с преподавателями местного университета. Два часа разговор шел спокойный и серьезный. Затем мне задали вопрос: «Почему ваш патриарх поддержал войну в Чечне?». Поясняю: "Патриарх не менее пяти раз выступал с призывом остановить чеченскую войну. Он делал такие заявления и от себя, и вместе с Синодом, и вместе с лидерами мусульман России[38]. Но эти его заявления почему-то оказались замолчаны прессой. Поэтому тут вопрос не в Патриархе. Вопрос в том – почему столь странный информационный тромб образовался на нашем телевидении? Не связано ли это с тем, что телевизионные каналы находятся на содержании у так называемых «олигархов», а эти олигархи – евреи? Может, им кажется выгодным, чтобы Россия рассорилась с мусульманским миром, и тем самым стала объективным союзником Израиля? Может, поэтому в средствах массовой информации желают придать этой нефтяной, мафиозной войне видимость войны религиозной, войны христиано-исламской?".
Аудитория возмутилась. Однако после того, как я привел несколько цитат, несколько фактов, атмосфера вновь стала спокойно-раздумчивой, эмоциональный накал спал. И тогда уже я обратился к людям со своим вопросом: «Коллеги! Вы – русская интеллигенция. За два часа нашего общения я сказал немало горьких слов о положении в Русской Церкви, о том, что вообще происходит с народом. И никто из вас при этом не счел нужным возмутиться. Но стоило только мне упомянуть одной лишь фразой о евреях – как вы сочли своим долгом воспрянуть и дать мне гневный отпор. Почему вы разрешили убедить себя, что в истории и верованиях любого народа, особенно русского, можно вскрывать недостатки, но о евреях можно говорить лишь положительно? Так кто из нас националист? Кто превозносит один народ над другими? Почему вы не считаете своим нравственным долгом защищать русскую культуру и русских, но считаете своей непременнейшей обязанностью всякий раз грудью вставать на защиту евреев?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
И ведь не все обладают здравомыслием и юмором Максима Соколова, не все могут свое возмущение – как он – изливать в известинских статьях: "По мнению Е. Боннэр, интеллигенция проморгала, как Россия «из государства светского становится государством православным. И это тоже неостановимо». В чем заключается православная сущность сегодняшнего русского государства, не разъясняется. Вдова акад. Сахарова дает нашему государству неслыханно высокую и притом абсолютно им незаслуженную оценку. Устами одной либеральной газеты уже объявлено (в связи с воздвижением часовни Казанской Божьей Матери возле здания МВД), что Казанская икона всегда была не оборонительной, а нападающей (т-е. плохой) и что празднование осенней Казанской в память того, как в 1612 году с прекращением Смута «очистилось Московское государство», свидетельствует о том, что «есть власти, для которых все подданные – грязь». Смута XVII века заключалась в том, что в течении ряда лет государства как такового не существовало, а разбойничьи шайки беспрепятственно хозяйничали по всей Руси. Относиться к этим ватагам шишей как к грязи – это еще очень мягкое отношение. Если благодарность Предстательнице перед Престолом Всевышнего за избавление России от страшной беды означает, что «есть власти, для которых все подданные – грязь», хочется спросить только одно: «Отчего при самомалейшем уповании на Божье заступничество за Россию вас так ужасно, неудержимо корежит? До сих пор существовала только одна категория существ, при словах „Да воскреснет Бог, и да расточатся враги Его“ испытывавшая нестерпимую боль, заставляющую забывать о всяком политесе»[33].
Не все могут ответить так блестяще. И тогда не-ответствованная обида, проглоченная досада будет бродить внутри, распухать и порождать уже не иронию и не полемику, а ненависть. Оно вам это надо?
… Пишу я эти строки под впечатлением только что, в конце августа 1998 г. прошедшей педагогической конференции, на которой присутствовали чиновники из Министерства образования. Конференция проходила в провинциальном городе, а чиновники-“эксперты” приехали дружной группой из Москвы. Те из них, с кем мне довелось поближе познакомиться (человек пять), все оказались евреями (не по моим догадкам, а по их собственным словам). Все умнейшие люди. Все влюблены в Асмолова. Их докладами на конференции можно было заслушаться. Разговор шел в основном о необходимости воспитывать наших детей в духе “открытости”, “терпимости”, “диалога культур”. Но когда по вечерам местная администрация устраивала чествования приезжих гостей, происходило что-то странное. Мое присутствие за столом не мешало московским гостям громко, в порядке тостов рассказывать анекдоты “о попах”. И никто даже на утро не подошел для извинений. Так что их призывам к “диалогу культур” я почему-то не поверил.
Понимаю, что мне закричат: “Не обобщайте!”. Готов, с радостью готов не обобщать. Но лишь в том случае – если любители порассуждать о “православном антисемитизме” сами признают возмутительность тех высказываний, которые были (и будут ниже) приведены мною. Если бы еврейские организиции опережали русских патриотов в декларациях, осуждающих выходки хамов с еврейскими фамилиями – вот тогда последующий призыв «Не обобщайте!» был бы честен, логичен и неотразим.
Сегодня «Закон о противодействии экстремистской деятельности» устанавливает, что если некий человек, связанный с общественной или религиозной организацией, допустил высказывания, разжигающие национальную или религиозную рознь, то эта организация должна в пятидневный срок публично отречься от этих заявлений[34]. Иначе к ней будет применен принцип именно коллективной ответственности.
Анти-антисемитские издания и центры активно поддержали этот закон. Но отчего же тогда они сами не осаживают «отдельно-взятых» хамов и расистов еврейской национальности? А раз сами еврейские общины не отделяют себя от таких публицистов, то что же удивляться тому, что и в наших глазах они смотрятся единой колонной? А потому я считаю допустимым, основываясь на «отдельных публикациях» говорить все же именно о позиции «еврейской публицистики» и о «еврейском взгляде на Россию и православие».
Александр Нежный верно сказал, что “порядочный человек тем и отличается от шпаны, что всегда найдет в себе нравственные силы провести непереходимую грань между хамами, политическими авантюристами и палачами – и народом, которому по крови они принадлежат”.
Соглашаясь с этим, я никогда не скажу, будто еврейский народ состоит из хамов, политических авантюристов и палачей. И все же в иные моменты более общие имена вполне закономерно прилагаются для обозначения более частных групп людей. На Куликовом поле русские воины не говорили: “Вон, идут солдаты золотоордынского хана”, но – “вот татары идут”. Об Александре Невском говорили, что он “немцев побил” (хотя было бы наивным полагать, что сказавший так предполагает, будто все немцы, жившие в то время на планете, ходили с синяками под глазами). По правилам нашего языка допустимо сказать, что не бонапартисты, а французы были изгнаны Кутузовым из Москвы… Вот и в сегодняшней информационной войне при разговоре о русскоязычной прессе порой вполне уместно указать: “евреи пишут…”.
Сами-то “демократические” журналисты почему–то, категорически отрицая принцип “коллективной ответственности” в случаях, когда речь идет о недостойном поведении евреев, историю христианства описывают именно в категориях “коллективной вины”.
Человеческий, а не идеологически-инквизиционный разговор на эту тему может быть продолжен лишь в том случае, если следующая статья, полемизирующая со мной, начнется с признания очевидного: да, к сожалению, действительно есть такие еврейские публицисты (причем самых разных религиозных взглядов), которые и в начале века, и в советские годы, и в годы “демократических перемен” совершенно недопустимым образом отзывались о России, ее истории и культуре, о православии и Евангелии, чем и вызвали появление антисемитских настроений… Вот после этого уже можно будет всерьез обсуждать – как же именно эти настроения гасить. Иное поведение будет проявлением двойного нравственного стандарта, то есть – попросту безнравственностью, которая исключает любой диалог.
Слишком многое станет странным, непонятным и в мировой истории, и в истории евреев, и в русской культуре, если подмечать лишь неприятные реплики в адрес евреев и не задумываться над тем, что же именно порождает эти реплики и жесты.
Вот очень показательный текст, из которого станет ясно, зачем именно я взялся за написание этого сборничка: «В мемуарном очерке „Вольный проезд“ Марина Цветаева рассказывала о том, как в сентябре голодного восемнадцатого года она отправилась в Тульскую губернию выменивать мыло и ситец на муку, пшено, сало. Она остановилась в доме, где жили красноармейцы-продотрядовцы, приехавшие из Петрограда. Идут реквизиции. Продотрядовцы разбойничают, выжимают из людей последние соки, народ стонет. Реквизиторы – командир продотряда Иосиф Каплан („еврей, хам, коммунист с золотым слитком на шее“), его жена („наичернющая евреечка, обожающая золотые вещи и шелковые материи“), сотоварищи Левит, Рузман, какой-то „грузин в красной черкеске“ и др. Жена командира говорит: „Иося прав, не может народ больше томиться в оковах буржуазии. Иося мечтает сорвать колокола с сорока сороков московских церквей, чтобы перелить их в памятник Карлу Марксу“. Затем следует „мытье пола у хамки“ т. е. у „наичернющей евреечки“), которая все сделала, чтобы появилось „чувство, что я определенно обращена в рабство“. Излагаются разговоры о том, что ЧК возглавляет жид Урицкий… Конечно, рассуждает автор „Вольного проезда“, и евреи бывают разные… И скорбь об убиенном императоре, и проклятия его убийцам… Это далеко не полный перечень всего омерзительного, что, как сгусток грязи, собрано в очерке Марины Цветаевой относительно евреев… Не будем вдаваться в выяснение вопроса что же все-таки послужило поводом для появление такого антисемитского опуса»[35].
Так почему же не стоит «вдаваться в выяснение вопроса» о том, почему совестливейшая, интеллигентнейшая русская женщина вдруг написала «антисемитский опус»? Неужто это ее действие ну никак ничем не спровоцированно? Неужто она все придумала – и не было ни Урицких, ни «Капланов»? Неужто на пустом месте родились горькие протесты против еврейских кощунств у Розанова, Блока, Бунина, Шульгина[36].
Если боль есть – то глушить надо боль и то, что ее порождает, а не разговоры о ней. Если не говорить о той боли, о том негативе, что копится в наших душах, если все таить в себе, то может быть взрыв, обвал. Демократия для того и предписывает свободу слова, чтобы, во-первых, уметь диагностировать настроения, формирующиеся у той или иной части общества, во-вторых, чтобы хотя бы порой некоторые негативные настроения выходили в пар, в свисток, в слова, а не в реальные дела разрушительного характера, в-третьих, для того, чтобы словесной борьбой, фехтованием ораторов и журналистов заменить ту борьбу, в которой нож или автомат являются главными аргументами. Нет, не стремится эта книжка к разжиганию межнациональной розни. Напротив, я был бы рад ее загасить и именно для этого попробовал выговорить то, что бродит уже в душах очень многих русских людей.
Я убежден, что антисемитизма в этой книге нет[37]. Я не считаю еврейский народ в чем–то хуже народа русского или любого другого. Я просто не считаю евреев лучше всех остальных народов. Но, кажется, сегодня даже это уже считается антисемитизмом. Но разве есть национализм в том, чтобы просить ко всем народам и ко всем людям подходить с одними и теми же нравственными критериями? В этих статьях именно это и делаю. Я все время просто и скучно спрашиваю: «Господа! Я понимаю, что чужая боль плохо чувствуется. Но представьте, что точно такую же фразочку кто-то бросит в адрес вашего народа. Вам разве не будет больно? Так, может, и вы не будете бросаться булыжниками в нас?».
Не знаю – расслышат или нет это мое обращение еврейские журналисты. Если нет – тогда сама русская интеллигенция должна помочь остановить поток провокаций. Для начала – хотя бы осознать само наличие проблемы. Затем – осознать, что русский интеллигент совсем не обязан стесняться того, что он русский. Затем – понять, что звание интеллигента совсем не обязывает оправдывать любую гадость, учиненную еврейским журналистом (оправдывать только на том основании, что он еврей, а евреев, дескать, осуждать нельзя). Затем – попробовать пояснить хотя бы знакомым поносителям русской духовной культуры, что в многонациональной стране так себя вести недопустимо.
В сентябре 1998 г. в Воронеже была у меня встреча с преподавателями местного университета. Два часа разговор шел спокойный и серьезный. Затем мне задали вопрос: «Почему ваш патриарх поддержал войну в Чечне?». Поясняю: "Патриарх не менее пяти раз выступал с призывом остановить чеченскую войну. Он делал такие заявления и от себя, и вместе с Синодом, и вместе с лидерами мусульман России[38]. Но эти его заявления почему-то оказались замолчаны прессой. Поэтому тут вопрос не в Патриархе. Вопрос в том – почему столь странный информационный тромб образовался на нашем телевидении? Не связано ли это с тем, что телевизионные каналы находятся на содержании у так называемых «олигархов», а эти олигархи – евреи? Может, им кажется выгодным, чтобы Россия рассорилась с мусульманским миром, и тем самым стала объективным союзником Израиля? Может, поэтому в средствах массовой информации желают придать этой нефтяной, мафиозной войне видимость войны религиозной, войны христиано-исламской?".
Аудитория возмутилась. Однако после того, как я привел несколько цитат, несколько фактов, атмосфера вновь стала спокойно-раздумчивой, эмоциональный накал спал. И тогда уже я обратился к людям со своим вопросом: «Коллеги! Вы – русская интеллигенция. За два часа нашего общения я сказал немало горьких слов о положении в Русской Церкви, о том, что вообще происходит с народом. И никто из вас при этом не счел нужным возмутиться. Но стоило только мне упомянуть одной лишь фразой о евреях – как вы сочли своим долгом воспрянуть и дать мне гневный отпор. Почему вы разрешили убедить себя, что в истории и верованиях любого народа, особенно русского, можно вскрывать недостатки, но о евреях можно говорить лишь положительно? Так кто из нас националист? Кто превозносит один народ над другими? Почему вы не считаете своим нравственным долгом защищать русскую культуру и русских, но считаете своей непременнейшей обязанностью всякий раз грудью вставать на защиту евреев?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35