В нескольких сотнях ярдов впереди МакФарлэйн увидел крупный валун. Он отметил, что Паппап припустил к нему чуть ли не бегом.
Ллойд большими шагами шёл вперёд, за ним, чуть медленнее, следовал МакФарлэйн. Сморщенный кусок кожи лежал с подветренной стороны булыжника. Рядом были рассыпаны кости животных и два черепа, вокруг одного из них был до сих пор обёрнут сгнивший недоуздок. Потёртая узда была обвязана вокруг валуна. Вокруг были разбросаны оловянные консервные банки, большой кусок парусины, промокший спальный мешок и два поломанных вьючных седла. Под брезентом что-то лежало. МакФарлэйн внезапно почувствовал холодок.
— Господи Боже, — сказал Ллойд. — Должно быть, это мулы твоего старого партнёра. Они сдохли с голоду прямо здесь, привязанные к этому камню.
Он шагнул было вперёд, но МакФарлэйн, поднял руку в перчатке и остановил его. А затем сам медленно приблизился к валуну. Склонился и неторопливо приподнял край замёрзшего куска парусины. Он встряхнул его, счищая снег, и затем отбросил в сторону. Под парусиной не было тела Масангкэя, там оказалась лишь россыпь разлагающихся пожитков. Он увидел старые пакеты с лапшой и жестяные банки с сардинами. Банки лопнули, рассыпав по мёрзлой земле кусочки рыб. «Нестор всегда предпочитал сардины», — с болью подумал он.
Неожиданно нахлынули старые воспоминания. То было пять лет назад и в нескольких тысячах миль к северу. Они с Нестором прижались к земле в глубокой канаве рядом с грязной дорогой, с сумками, набитыми тектитами Атакамы до такой степени, что они чуть не лопались. Броневики проезжали лишь в нескольких футах от них, осыпая канаву галькой. И всё же от успеха кружилась голова, они хлопали друг друга и фыркали от удовольствия. Они были голодны, как волки, но не смели разжечь костёр, опасаясь, что их обнаружат. Вытянув из рюкзака банку сардин, Нестор предложил её МакФарлэйну.
— Ты что, шутишь? — Прошептал в ответ МакФарлэйн. — Сардины на вкус ещё хуже, чем на запах.
— Потому-то я их и люблю, — прошептал в ответ Масангкэй. — Amoy ek-ek yung kamay mo!
МакФарлэйн одарил его озадаченным взглядом. Но вместо того, чтобы объяснять, Масангкэй зашёлся в смехе; поначалу мягкий, тот становился всё более неистовым. Каким-то образом, в перегруженной атмосфере напряжения и опасности, его смех оказался необоримо заразительным. И не понимая, как, МакФарлэйн тоже растворился в тихие конвульсии смеха, обхватив драгоценные сумки, пока те самые броневики, что за ними охотились, ехали и ехали у них над головой.
Тут МакФарлэйн вернулся в настоящее, припавший к снегу, с замёрзшими банками с едой и тряпками от одежды, рассыпанные у его ног. На него нахлынуло странное чувство. Всё здесь казалось ему жалкой горсткой мусора. Такое ужасное местом, чтобы умереть здесь, в полном одиночестве. В уголках глаз он почувствовал щекотку.
— Так где же метеорит? — Услышал он вопрос Ллойда.
— Где же… что? — Ответил Паппап.
— Яма, старик, та, которую откапывал Масангкэй?
Паппап туманно указал в снежный вихрь.
— Проклятье, веди меня туда!
МакФарлэйн глянул на Ллойда, затем на Паппапа, который уже умчался вперёд, рысью. Он поднялся на ноги и последовал за ними сквозь падающий снег.
Через полмили Паппап остановился, указывая на что-то пальцем. МакФарлэйн подошёл поближе на несколько шагов, глядя на отрытую яму. Стенки обвалились вниз, и на дне навалило слой снега. Почему-то он думал, что яма будет больше. Он почувствовал, как Ллойд схватил его за руку, стиснув её с такой силой, что он почувствовал боль даже через несколько слоёв шерсти и пуха.
— Только подумай, Сэм, — прошептал Ллойд. — Он прямо здесь. Прямо под ногами.
Он отвернул взгляд от отверстия и бросил взгляд на МакФарлэйна.
— Так чертовски хочется его увидеть!
МакФарлэйн понял, что он и сам должен чувствовать что-то ещё, помимо глубокой печали и вызывающей мурашки сверхъестественной тишины.
Ллойд скинул свой рюкзак, расстегнул верх и вытащил термос и три пластиковых чашки.
— Горячего шоколада?
— Конечно.
Ллойд мечтательно улыбнулся.
— Этот проклятый Эли. Ему следовало одарить нас бутылкой коньяка. Ну ладно, по крайней мере, шоколад горячий.
Он отвинтил крышку и налил дымящуюся жидкость. Поднял свою чашку, и МакФарлэйн с Паппапом последовали его примеру.
— Выпьем за метеорит Одиночества, — голос Ллойда казался потерянным и приглушённым в тихом падающем снеге.
— Масангкэя, — после недолгого молчания услышал МакФарлэйн свой голос.
— Что?
— Метеорит Масангкэя.
— Сэм, это не по правилам. Метеориты всегда называют по названиям тех мест, где…
Чувство пустоты внутри МакФарлэйна бесследно исчезло.
— К чёрту правила, — сказал он, опуская чашку. — Он его нашёл, а не вы. И не я. Он погиб за него.
Ллойд посмотрел на него. «Слишком уж поздно для обсуждения правил», — казалось, говорил его взгляд.
— Мы поговорим об этом потом, — ровно сказал он. — А сейчас, давайте просто выпьем за него, как бы, чёрт возьми, его не называли.
Они чокнулись пластиковыми чашками и в один глоток осушили горячий шоколад. Невидимая чайка пролетела невдалеке от них, и её одинокий крик затерялся в снегопаде. МакФарлэйн почувствовал благодатное тепло в животе, и внезапная злость утихла. Свет уже начал тускнеть, и границы их мирка были очерчены сереющей белизной. Ллойд собрал чашки и запихал и их, и термос обратно в рюкзак. Момент получился неловким; может быть, подумал МакФарлэйн, таковы все сомнительные исторические минуты.
И для неловкости была ещё одна причина. Они до сих пор не нашли тела. МакФарлэйн боялся оторвать взгляд от земли, опасаясь увидеть печальную находку; боялся повернуться к Паппапу и спросить, где оно лежит.
Ллойд ещё раз глянул в яму под ногами, затем бросил взгляд на часы.
— Пусть Паппап сделает снимок.
МакФарлэйн покорно встал рядом с Ллойдам, когда тот передал фотоаппарат Паппапу.
Когда раздался щелчок, Ллойд напрягся, и его глаза сфокусировались на предмете, лежащем неподалёку.
— Посмотри сюда, — сказал он, указывая рукой над плечом Паппапа в направлении серо-коричневой кучки, лежащей в сотне ярдов от ямы.
Они приблизились к ней. Останки скелета были частично покрыты снегом, кости рассыпались, чуть ли не в полном беспорядке, почти неузнаваемые, если бы не ухмыляющаяся, перекошенная челюсть. Рядом лежала лопата, у которой недоставало черенка. На одну ногу трупа до сих пор был надет сгнивший ботинок.
— Масангкэй, — прошептал Ллойд.
За его спиной МакФарлэйн хранил молчание. Они вместе прошли через столько испытаний. Его бывший друг, бывший свояк теперь превратился в холодную кучку переломанных костей, лежащую на самом краю света. Как он умер? От холода? Случайный сердечный приступ? Очевидно, не от истощения: рядом с мулами было достаточно еды. А что переломало ему кости и рассыпало их? Птицы? Звери? Казалось, на острове вообще нет жизни. И Паппап даже не потрудился, чтобы его захоронить.
Ллойд махнул рукой Паппапу.
— Случаем, не знаешь, что его убило?
Паппап фыркнул.
— Давай угадаю. Ханукса.
— Если веришь в легенды, дядя, — сказал Паппап. — А я уже сказал, что не верю.
Ллойд некоторое время продолжал твёрдо смотреть на Паппапа. Затем вздохнул и сжал плечо МакФарлэйна.
— Мне так жаль, Сэм, — сказал он. — Должно быть, это для тебя тяжело.
Стоя друг рядом с другом, они в молчании провели над останками над останками ещё немного времени. Затем Ллойд шевельнулся.
— Пора двигать, — сказал он. — Ховелл сказал, в три часа, а я не хотел бы ночевать на этой скале.
— Минутку, — сказал МакФарлэйн, продолжая смотреть вниз. — Первым делом мы должны его похоронить.
Ллойд помедлил. МакФарлэйн напрягся, ожидая протеста. Но крупный мужчина кивнул.
— Конечно.
Пока Ллойд сгребал фрагменты костей в маленькую кучку, МакФарлэйн собирал камни в снегу, который становился всё глубже, онемевшими пальцами извлекая их из смёрзшейся земли. Вместе они навалили поверх костей груду камней. Паппап стоял сзади и наблюдал.
— Ты не собираешься нам помочь? — Спросил Ллойд.
— Только не я. Как я и говорил, я христианин, о да. Сказано в Книге: «пусть мёртвые хоронят мёртвых».
— Однако, ты не был примерным христианином, когда опустошал его карманы, а? — Сказал МакФарлэйн.
Паппап сложил руки, и на его лице застыла глупая, виноватая улыбка.
МакФарлэйн вернулся к работе, и через пятнадцать минут дело было сделано. Из пары шестов он изобразил грубый крест и бережно воткнул его на верхушке невысокой груды камней. Затем сделал шаг назад, стряхивая с перчаток снег.
— Canticum graduum de profundis clamavi ad te Domine, — тихо сказал он. — Покойся с миром, партнёр.
Затем он кивнул Ллойду, и они повернули на запад, направляясь к белому массиву снежного поля, а небо темнело, и у них за спиной собирался очередной шквал.
Isla Desolacion, 16-е июля, 08:42
МакФарлэйн глянул на новую грунтовую дорогу, прорезанную через чистый простор свежего снега наподобие чёрной змеи. Он покачал головой, улыбнувшись про себя в завистливом восхищении. Прошло всего три дня с их первой высадки, но остров уже изменился до неузнаваемости.
От резкого крена МакФарлэйн выплеснул из чашки половину кофе — прямо на зимние брюки.
— Чёрт! — Завопил он, удерживая чашку в вытянутой руке и отряхивая их.
Водитель в кабине, дородный парень по имени Эванс, улыбнулся.
— Прости, — сказал он. — Эти «Кэт» ездят чуть иначе, чем «Эльдорадо».
Несмотря массивный жёлтый корпус и шины высотой в человеческий рост, кабина «Кэт-785» вмещала лишь одного человека, и МакФарлэйну пришлось, скрестив ноги, усесться рядом с ней на узкой платформе. Прямо под ним рычал мощный дизельный мотор. МакФарлэйн был не против. Сегодня — тот самый день. Сегодня они вскроют поверхность метеорита.
Мысленным взором он окинул последние семьдесят два часа. В тот же вечер, когда они вернулись с острова, Глинн дал отмашку потрясающему процессу разгрузки. Её вели с безжалостной скоростью и эффективностью. К утру самое подозрительное оборудование передвинули тяжёлыми машинами к готовым ангарам на острове. В то же время рабочие ЭИР под руководством Гарзы и Рошфорта взорвали и выровняли пологий берег, возвели мол и волноломы из камня и металла и наметили широкую дорогу от причала вокруг снежного поля до самого метеорита — ту самую дорогу, по которой они сейчас ехали. Группа ЭИР также выгрузила некоторые из портативных контейнерных лабораторий и мастерских и передвинула их к базе, где их разместили среди рядов железных бараков.
Но когда буронос «Кэтерпиллар-785» обогнул снежное поле и приблизился к базе, МакФарлэйн увидел, что самая удивительная перемена произошла на откосе примерно в миле от неё. Там армия рабочих с тяжёлым оборудованием принялась разрабатывать открытый разрез. Дюжина бараков выросли вдоль его края. Время от времени МакФарлэйн слышал мощные взрывы, и облака пыли устремлялись из разреза в небо. Груда пустой породы росла на одной стороне, и неподалёку размещался пруд для выщелачивания.
— Что там происходит? — Заорал МакФарлэйн Эвансу, перекрикивая рёв двигателя и указывая на обнажённые породы.
— Горные работы.
— Это я вижу. Но что они выкапывают?
Эванс расплылся в ухмылке.
— Nada.
МакФарлэйну не осталось ничего другого, кроме как рассмеяться. Глинн продолжал удивлять. Осмотрев остров, кто угодно подумал бы, что эти горных работы и есть их главная задача; база вокруг метеорита выглядит малозначительной площадкой для резервных складов.
Он отвернул свой взгляд от мнимой шахты и повернулся к дороге, которая лежала перед ними. Снежное поле Хануксы блестело, будто собирая свет и утягивая его в глубину, обращая в бесконечные оттенки голубого и бирюзового. Челюсти Хануксы поднимались за ним, их мрачный вид несколько смягчался свежевыпавшим снегом.
МакФарлэйн не спал до этого всю ночь, но сейчас чувствовал себя едва ли не слишком бодрым. Меньше чем через час они будут знать. Они его увидят. Они его потрогают.
Машина накренилась снова, и МакФарлэйн крепче сжал металлические поручни одной рукой, в то же время другой быстро допивая кофе. Может быть, сейчас и солнечно для разнообразия, но в то же время — чертовски холодно. Он смял покрытую пеной кружку и опустил её в карман парки. Большой «Кэт» выглядел лишь чуть менее ветхим, чем сам «Рольвааг», но МакФарлэйн видел, что и это — тоже иллюзия: внутри кабина была совершенно новенькой.
— Машина впечатляет, — крикнул он Эвансу.
— О, да, — ответил мужчина, и его дыхание взметнулось облачком пара.
Дорожное полотно разгладилось, и «Кэт» поехал быстрее. Им навстречу попались ещё один буронос и бульдозер, направляющиеся к берегу, и водители приветливо махнули Эвансу. МакФарлэйн вдруг понял, что ничего не знает о мужчинах и женщинах, работающих на тяжёлых машинах — кто они такие, что думают об этом необычном проекте.
— Вы, ребята, работаете на Глинна? — Спросил он.
— На него, — кивнул Эванс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Ллойд большими шагами шёл вперёд, за ним, чуть медленнее, следовал МакФарлэйн. Сморщенный кусок кожи лежал с подветренной стороны булыжника. Рядом были рассыпаны кости животных и два черепа, вокруг одного из них был до сих пор обёрнут сгнивший недоуздок. Потёртая узда была обвязана вокруг валуна. Вокруг были разбросаны оловянные консервные банки, большой кусок парусины, промокший спальный мешок и два поломанных вьючных седла. Под брезентом что-то лежало. МакФарлэйн внезапно почувствовал холодок.
— Господи Боже, — сказал Ллойд. — Должно быть, это мулы твоего старого партнёра. Они сдохли с голоду прямо здесь, привязанные к этому камню.
Он шагнул было вперёд, но МакФарлэйн, поднял руку в перчатке и остановил его. А затем сам медленно приблизился к валуну. Склонился и неторопливо приподнял край замёрзшего куска парусины. Он встряхнул его, счищая снег, и затем отбросил в сторону. Под парусиной не было тела Масангкэя, там оказалась лишь россыпь разлагающихся пожитков. Он увидел старые пакеты с лапшой и жестяные банки с сардинами. Банки лопнули, рассыпав по мёрзлой земле кусочки рыб. «Нестор всегда предпочитал сардины», — с болью подумал он.
Неожиданно нахлынули старые воспоминания. То было пять лет назад и в нескольких тысячах миль к северу. Они с Нестором прижались к земле в глубокой канаве рядом с грязной дорогой, с сумками, набитыми тектитами Атакамы до такой степени, что они чуть не лопались. Броневики проезжали лишь в нескольких футах от них, осыпая канаву галькой. И всё же от успеха кружилась голова, они хлопали друг друга и фыркали от удовольствия. Они были голодны, как волки, но не смели разжечь костёр, опасаясь, что их обнаружат. Вытянув из рюкзака банку сардин, Нестор предложил её МакФарлэйну.
— Ты что, шутишь? — Прошептал в ответ МакФарлэйн. — Сардины на вкус ещё хуже, чем на запах.
— Потому-то я их и люблю, — прошептал в ответ Масангкэй. — Amoy ek-ek yung kamay mo!
МакФарлэйн одарил его озадаченным взглядом. Но вместо того, чтобы объяснять, Масангкэй зашёлся в смехе; поначалу мягкий, тот становился всё более неистовым. Каким-то образом, в перегруженной атмосфере напряжения и опасности, его смех оказался необоримо заразительным. И не понимая, как, МакФарлэйн тоже растворился в тихие конвульсии смеха, обхватив драгоценные сумки, пока те самые броневики, что за ними охотились, ехали и ехали у них над головой.
Тут МакФарлэйн вернулся в настоящее, припавший к снегу, с замёрзшими банками с едой и тряпками от одежды, рассыпанные у его ног. На него нахлынуло странное чувство. Всё здесь казалось ему жалкой горсткой мусора. Такое ужасное местом, чтобы умереть здесь, в полном одиночестве. В уголках глаз он почувствовал щекотку.
— Так где же метеорит? — Услышал он вопрос Ллойда.
— Где же… что? — Ответил Паппап.
— Яма, старик, та, которую откапывал Масангкэй?
Паппап туманно указал в снежный вихрь.
— Проклятье, веди меня туда!
МакФарлэйн глянул на Ллойда, затем на Паппапа, который уже умчался вперёд, рысью. Он поднялся на ноги и последовал за ними сквозь падающий снег.
Через полмили Паппап остановился, указывая на что-то пальцем. МакФарлэйн подошёл поближе на несколько шагов, глядя на отрытую яму. Стенки обвалились вниз, и на дне навалило слой снега. Почему-то он думал, что яма будет больше. Он почувствовал, как Ллойд схватил его за руку, стиснув её с такой силой, что он почувствовал боль даже через несколько слоёв шерсти и пуха.
— Только подумай, Сэм, — прошептал Ллойд. — Он прямо здесь. Прямо под ногами.
Он отвернул взгляд от отверстия и бросил взгляд на МакФарлэйна.
— Так чертовски хочется его увидеть!
МакФарлэйн понял, что он и сам должен чувствовать что-то ещё, помимо глубокой печали и вызывающей мурашки сверхъестественной тишины.
Ллойд скинул свой рюкзак, расстегнул верх и вытащил термос и три пластиковых чашки.
— Горячего шоколада?
— Конечно.
Ллойд мечтательно улыбнулся.
— Этот проклятый Эли. Ему следовало одарить нас бутылкой коньяка. Ну ладно, по крайней мере, шоколад горячий.
Он отвинтил крышку и налил дымящуюся жидкость. Поднял свою чашку, и МакФарлэйн с Паппапом последовали его примеру.
— Выпьем за метеорит Одиночества, — голос Ллойда казался потерянным и приглушённым в тихом падающем снеге.
— Масангкэя, — после недолгого молчания услышал МакФарлэйн свой голос.
— Что?
— Метеорит Масангкэя.
— Сэм, это не по правилам. Метеориты всегда называют по названиям тех мест, где…
Чувство пустоты внутри МакФарлэйна бесследно исчезло.
— К чёрту правила, — сказал он, опуская чашку. — Он его нашёл, а не вы. И не я. Он погиб за него.
Ллойд посмотрел на него. «Слишком уж поздно для обсуждения правил», — казалось, говорил его взгляд.
— Мы поговорим об этом потом, — ровно сказал он. — А сейчас, давайте просто выпьем за него, как бы, чёрт возьми, его не называли.
Они чокнулись пластиковыми чашками и в один глоток осушили горячий шоколад. Невидимая чайка пролетела невдалеке от них, и её одинокий крик затерялся в снегопаде. МакФарлэйн почувствовал благодатное тепло в животе, и внезапная злость утихла. Свет уже начал тускнеть, и границы их мирка были очерчены сереющей белизной. Ллойд собрал чашки и запихал и их, и термос обратно в рюкзак. Момент получился неловким; может быть, подумал МакФарлэйн, таковы все сомнительные исторические минуты.
И для неловкости была ещё одна причина. Они до сих пор не нашли тела. МакФарлэйн боялся оторвать взгляд от земли, опасаясь увидеть печальную находку; боялся повернуться к Паппапу и спросить, где оно лежит.
Ллойд ещё раз глянул в яму под ногами, затем бросил взгляд на часы.
— Пусть Паппап сделает снимок.
МакФарлэйн покорно встал рядом с Ллойдам, когда тот передал фотоаппарат Паппапу.
Когда раздался щелчок, Ллойд напрягся, и его глаза сфокусировались на предмете, лежащем неподалёку.
— Посмотри сюда, — сказал он, указывая рукой над плечом Паппапа в направлении серо-коричневой кучки, лежащей в сотне ярдов от ямы.
Они приблизились к ней. Останки скелета были частично покрыты снегом, кости рассыпались, чуть ли не в полном беспорядке, почти неузнаваемые, если бы не ухмыляющаяся, перекошенная челюсть. Рядом лежала лопата, у которой недоставало черенка. На одну ногу трупа до сих пор был надет сгнивший ботинок.
— Масангкэй, — прошептал Ллойд.
За его спиной МакФарлэйн хранил молчание. Они вместе прошли через столько испытаний. Его бывший друг, бывший свояк теперь превратился в холодную кучку переломанных костей, лежащую на самом краю света. Как он умер? От холода? Случайный сердечный приступ? Очевидно, не от истощения: рядом с мулами было достаточно еды. А что переломало ему кости и рассыпало их? Птицы? Звери? Казалось, на острове вообще нет жизни. И Паппап даже не потрудился, чтобы его захоронить.
Ллойд махнул рукой Паппапу.
— Случаем, не знаешь, что его убило?
Паппап фыркнул.
— Давай угадаю. Ханукса.
— Если веришь в легенды, дядя, — сказал Паппап. — А я уже сказал, что не верю.
Ллойд некоторое время продолжал твёрдо смотреть на Паппапа. Затем вздохнул и сжал плечо МакФарлэйна.
— Мне так жаль, Сэм, — сказал он. — Должно быть, это для тебя тяжело.
Стоя друг рядом с другом, они в молчании провели над останками над останками ещё немного времени. Затем Ллойд шевельнулся.
— Пора двигать, — сказал он. — Ховелл сказал, в три часа, а я не хотел бы ночевать на этой скале.
— Минутку, — сказал МакФарлэйн, продолжая смотреть вниз. — Первым делом мы должны его похоронить.
Ллойд помедлил. МакФарлэйн напрягся, ожидая протеста. Но крупный мужчина кивнул.
— Конечно.
Пока Ллойд сгребал фрагменты костей в маленькую кучку, МакФарлэйн собирал камни в снегу, который становился всё глубже, онемевшими пальцами извлекая их из смёрзшейся земли. Вместе они навалили поверх костей груду камней. Паппап стоял сзади и наблюдал.
— Ты не собираешься нам помочь? — Спросил Ллойд.
— Только не я. Как я и говорил, я христианин, о да. Сказано в Книге: «пусть мёртвые хоронят мёртвых».
— Однако, ты не был примерным христианином, когда опустошал его карманы, а? — Сказал МакФарлэйн.
Паппап сложил руки, и на его лице застыла глупая, виноватая улыбка.
МакФарлэйн вернулся к работе, и через пятнадцать минут дело было сделано. Из пары шестов он изобразил грубый крест и бережно воткнул его на верхушке невысокой груды камней. Затем сделал шаг назад, стряхивая с перчаток снег.
— Canticum graduum de profundis clamavi ad te Domine, — тихо сказал он. — Покойся с миром, партнёр.
Затем он кивнул Ллойду, и они повернули на запад, направляясь к белому массиву снежного поля, а небо темнело, и у них за спиной собирался очередной шквал.
Isla Desolacion, 16-е июля, 08:42
МакФарлэйн глянул на новую грунтовую дорогу, прорезанную через чистый простор свежего снега наподобие чёрной змеи. Он покачал головой, улыбнувшись про себя в завистливом восхищении. Прошло всего три дня с их первой высадки, но остров уже изменился до неузнаваемости.
От резкого крена МакФарлэйн выплеснул из чашки половину кофе — прямо на зимние брюки.
— Чёрт! — Завопил он, удерживая чашку в вытянутой руке и отряхивая их.
Водитель в кабине, дородный парень по имени Эванс, улыбнулся.
— Прости, — сказал он. — Эти «Кэт» ездят чуть иначе, чем «Эльдорадо».
Несмотря массивный жёлтый корпус и шины высотой в человеческий рост, кабина «Кэт-785» вмещала лишь одного человека, и МакФарлэйну пришлось, скрестив ноги, усесться рядом с ней на узкой платформе. Прямо под ним рычал мощный дизельный мотор. МакФарлэйн был не против. Сегодня — тот самый день. Сегодня они вскроют поверхность метеорита.
Мысленным взором он окинул последние семьдесят два часа. В тот же вечер, когда они вернулись с острова, Глинн дал отмашку потрясающему процессу разгрузки. Её вели с безжалостной скоростью и эффективностью. К утру самое подозрительное оборудование передвинули тяжёлыми машинами к готовым ангарам на острове. В то же время рабочие ЭИР под руководством Гарзы и Рошфорта взорвали и выровняли пологий берег, возвели мол и волноломы из камня и металла и наметили широкую дорогу от причала вокруг снежного поля до самого метеорита — ту самую дорогу, по которой они сейчас ехали. Группа ЭИР также выгрузила некоторые из портативных контейнерных лабораторий и мастерских и передвинула их к базе, где их разместили среди рядов железных бараков.
Но когда буронос «Кэтерпиллар-785» обогнул снежное поле и приблизился к базе, МакФарлэйн увидел, что самая удивительная перемена произошла на откосе примерно в миле от неё. Там армия рабочих с тяжёлым оборудованием принялась разрабатывать открытый разрез. Дюжина бараков выросли вдоль его края. Время от времени МакФарлэйн слышал мощные взрывы, и облака пыли устремлялись из разреза в небо. Груда пустой породы росла на одной стороне, и неподалёку размещался пруд для выщелачивания.
— Что там происходит? — Заорал МакФарлэйн Эвансу, перекрикивая рёв двигателя и указывая на обнажённые породы.
— Горные работы.
— Это я вижу. Но что они выкапывают?
Эванс расплылся в ухмылке.
— Nada.
МакФарлэйну не осталось ничего другого, кроме как рассмеяться. Глинн продолжал удивлять. Осмотрев остров, кто угодно подумал бы, что эти горных работы и есть их главная задача; база вокруг метеорита выглядит малозначительной площадкой для резервных складов.
Он отвернул свой взгляд от мнимой шахты и повернулся к дороге, которая лежала перед ними. Снежное поле Хануксы блестело, будто собирая свет и утягивая его в глубину, обращая в бесконечные оттенки голубого и бирюзового. Челюсти Хануксы поднимались за ним, их мрачный вид несколько смягчался свежевыпавшим снегом.
МакФарлэйн не спал до этого всю ночь, но сейчас чувствовал себя едва ли не слишком бодрым. Меньше чем через час они будут знать. Они его увидят. Они его потрогают.
Машина накренилась снова, и МакФарлэйн крепче сжал металлические поручни одной рукой, в то же время другой быстро допивая кофе. Может быть, сейчас и солнечно для разнообразия, но в то же время — чертовски холодно. Он смял покрытую пеной кружку и опустил её в карман парки. Большой «Кэт» выглядел лишь чуть менее ветхим, чем сам «Рольвааг», но МакФарлэйн видел, что и это — тоже иллюзия: внутри кабина была совершенно новенькой.
— Машина впечатляет, — крикнул он Эвансу.
— О, да, — ответил мужчина, и его дыхание взметнулось облачком пара.
Дорожное полотно разгладилось, и «Кэт» поехал быстрее. Им навстречу попались ещё один буронос и бульдозер, направляющиеся к берегу, и водители приветливо махнули Эвансу. МакФарлэйн вдруг понял, что ничего не знает о мужчинах и женщинах, работающих на тяжёлых машинах — кто они такие, что думают об этом необычном проекте.
— Вы, ребята, работаете на Глинна? — Спросил он.
— На него, — кивнул Эванс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65