— Работать можно, — повторил он, взглянув на меня. — Хлопот с вами, пилотами, не оберёшься. Роза, ты запросила сводку ССМП?
— Сейчас запрошу, — ответила девушка-оператор.
— А как ты? — спросил Костя. — Через восемь суток у тебя по графику обкатка ускорителя.
— Очень приятно, — сказал я. — Хотел поговорить с тобой кое о чём, но вижу, ты занят…
— Ничего, выкладывай. Постарайся короче.
— Тебе полагается быть всеведущим, и ты, наверное, знаешь: когда намечаются контрольные испытания звездолётов?
— Костя, опять вызывает Буонавентура, — сказала девушка.
— Ох! Передай ему, пусть ждёт очереди. Здесь ему не Луна, где можно выбрасывать плазму куда попало. — Костя обратил ко мне озабоченное лицо: — Мало того, что фамилия такая — теряешь время на выговаривание, так ещё и настырный сверх меры… Испытания звездолётов? Не знаю, Улисс. Был, помню, разговор, когда Самарин прилетел, но пока не решено.
— Ясно. — Я поднялся.
— Поговори с Антонио, он больше знает.
— Ещё одно… Надо бы Доктора разыскать. У тебя огромные возможности по связи, наведи справки, Костя. Как подумаю, что он мотается по городам и гостиницам…
— Ты думаешь, я не искал? Пока не удалось найти, но я непременно… — Перед Костей замигала зелёная лампа, он ткнул пальцем в клавиатуру и закричал: — Слушаю!
Я подошёл к двери, но тут она распахнулась, в диспетчерскую вошёл Антонио — черноглазый, стремительный, дожёвывающий что-то на ходу.
— А, ты здесь! — Он стиснул мне руку. — Надолго? Ну, пообедаешь у нас, поговорим. — Он ринулся к Косте: — Что с гелиостанцией?
— В семнадцать начнут прибывать секции. Вот никак не соображу, куда их принимать.
— Расчистить причалы "А" и "Г", тут и соображать не надо.
— Тебе, может, и не надо, — заявил Костя, — а мне надо. У причалов корабли стоят, а не… — он поискал сравнение, — а не банки с вареньем.
Девушка-оператор прыснула. Антонио погрозил ей пальцем и вернулся ко мне.
— К вопросу о варенье, — сказал он. — Дагни соорудила такие бисквиты, — он закрыл глаза и покачал головой, — амброзия! С миндалём и ещё чем-то. Хочешь отведать?
— Хочу. Только потом. — Я спросил его насчёт испытаний звездолётов.
— Туман, Улисс, сплошной туман. Пока никаких указаний. — Он несколько раз приподнялся на цыпочки, разглядывая меня. — Борг летит с двенадцатичасовым на шарик, ты бы взял и полетел тоже. Ожидается какой-то грандиозный эксперимент.
— Знаю, только не вижу связи между экспериментом и тем, что меня интересует.
— Там будет весь Совет, во всяком случае комиссии по демографии и космическим исследованиям. Получишь информацию из первых рук.
Я задумался. Пожалуй, в этом был резон. Покончить разом с неопределённостью…
— На твоём месте я бы полетел, — сказал Антонио.
— Ладно. Полечу.
— Тогда беги. — Он взглянул на часы. — Беги на пассажирский причал. Я предупрежу, чтобы оставили место.
В холле я, можно сказать, отлепил Кузьму от визора (передавали состязания горнолыжников, мельком я увидел знакомый трамплин среди гигантских елей Тюрингенского леса) и сообщил, что улетаю на несколько дней на шарик, к обкатке ускорителя вернусь непременно. Нет ли у него, Кузьмы, поручений?
— Пожалуй, нет, Улисс. Я вёл переговоры с Учебным центром, меня вроде хотели пригласить преподавателем штурманского дела, но теперь…
— Понятно, — сказал я. — Не теряй времени, Кузьма, готовься к зачёту.
Глава двадцать первая
СНОВА АНДРА
Около трех часов дня мы с Боргом сошли с трансленты и двинулись по дороге, обсаженной липами, к виднеющимся вдали корпусам Института физики времени. Длинные тени скользили перед нами.
Давно я не был на Земле, и после резких светотеней космоса все здесь, в рассеянном земном свете, казалось мне ненастоящим, подёрнутым тончайшим флёром. Идти было легко, можно было ускорить шаг, не опасаясь сковывающей силы искусственной тяжести.
Мы шли в сиянии прекрасного сентябрьского дня и молчали. Борг подобрал сухую ветку, обломал сучки и помахивал этой веткой в такт шагам. По грузовой полосе дороги прошла, обгоняя нас, колонна машин, ведомая автоматами. Потом проехала открытая машина, лохматый парень привстал на заднем сиденье, окликнул нас, предложив подвезти. Мы отказались.
У подножия мачты волноводной линии стояла желточерная амфибия со знаками службы энергоконтроля. Усатый дядя в защитной одежде, вскрыв шкафчик, на дверце которого была намалёвана красная предостерегающая пятерня, снимал показания приборов.
— Как успехи? — спросил его Борг, проходя мимо.
— Медленно, — ответил усач. — К утру наберётся.
Мы не поняли, но расспрашивать не хотелось.
Деревья расступились, слева возник жилой посёлок — гридолитовые коттеджи в садах. Жилья здесь заметно прибавилось с того дня, того далёкого дня, когда мы приезжали сюда навестить Феликса. Мы приезжали с Андрой, шли по этой самой дороге…
— Ты здесь бывал? — спросил Борг. — Где тут дом Феликса?
— Не помню. — Мне хотелось прошмыгнуть как можно быстрее мимо этих коттеджей. — Вряд ли Феликс сейчас дома.
— Четвёртый час. Не на работе же он. Хотя…
На лужайке перед одним из домиков двое мальчишек стреляли из лука в мишень с фигуркой оленя. Стрельба, как видно, не клеилась, мальчишки шумно пререкались. Борг спросил их, где тут дом Феликса. Тот, что постарше, с давно не стриженной льняной головой, ответил:
— А он не дома. Он в институте. Все там.
Мы пошли к лабораторным корпусам. Их тоже прибавилось за эти годы. В окне ближайшего коттеджа колыхнулась занавеска, мелькнуло женское лицо. Я поспешно отвёл взгляд.
Обогнули кучу пластмассового лома с табличкой «Не трогать». Из лопнувшей магистрали со змеиным шипением рвался сжатый воздух, а рядом трое парней с инструментами явно труборемонтного характера, присев на корточки, спорили над уравнением, выведенным щепкой на песке. Где Феликс, они не знали.
Перед двухэтажным зданием раскинулась клумба с красивыми яркими цветами. Посреди клумбы лежала собака, жёлтая, с чёрными подпалинами, будто она тоже принадлежала к службе энергоконтроля. Она зевала во всю пасть, с завыванием, свивая язык в кольцо.
— Здесь даже собаки ненормальные, — сказал я. — Пошла, нельзя на цветах!
Собака вежливо постучала хвостом по цветам, однако не тронулась с места. Борг усмехнулся.
Мы вошли в холл первого этажа. По идее здесь должно было быть место, где стоят информаторы, приёмники почты, где сидит какой-нибудь человек — не физик, не водопроводчик, а просто обыкновенный человек, который знает, кто где и что к чему. Действительно, такой человек здесь был. Окружённая аппаратами связи, сидела за столиком широкоплечая девушка с красивым крупным лицом. Борг обратился к ней с вопросом относительно местопребывания Феликса. Она взмахнула на нас ресницами и сказала:
— Сколько?
— Что — сколько? — не понял Борг. — Я спрашиваю, где ваш…
— Прости, старший, я не тебе… Повтори, плохо слышно.
Тут мы услышали тихий мужской голос из коробки инфора:
«Семь и двенадцать».
— Семь и двенадцать? — воскликнула девушка. — С ума сойти! А хроноинтерфератор?
«С проскоками», — донеслось из инфора.
— Присядьте, — сказала девушка. — Нет, это я не тебе. Тут пришли, выключаюсь… Феликса здесь нет, старший.
— А где его можно найти? — терпеливо спросил Борг. — Есть у него постоянное место?
— Есть, но он там редко бывает. Чаще всего он бывает в вычислительном центре. Но сейчас он не там.
— Спасибо за исчерпывающую информацию. — Борг отошёл от столика.
Девушка вытянула из ящика трубочку с кремом длиной в полметра, не меньше, и начала методично её поедать.
— Не стоит его искать, — сказал я Боргу. — Пойдём, старший, в дом для приезжих. Надо же устроиться на ночлег.
— Пойди, если хочешь. А мне надо повидать Феликса.
Я знал, что у Борга накопилась уйма вопросов к Феликсу относительно настройки хроноквантового двигателя. Много раз он по инфорсвязи зазывал Феликса на строящийся корабль, но безуспешно. Феликс не проявлял ни малейшего интереса к тому, что лежало за пределами чистой математики, — это все знали. Как выразился однажды Гинчев, «Феликс сделал своё дело, Феликс может уйти».
В холл сбежали по лестнице несколько молодых людей, лохматых и нечёсаных, — как видно, здесь была заведена мода «под Феликса». Они возбуждённо обменивались короткими репликами, из которых только и можно было узнать, что нечто передвинулось на семь и двенадцать сотых ангстрема за одну наносекунду. Я мысленно перевёл это в другой масштаб, получилось примерно метр в секунду — скорость пустяковая, передвижение гуляющего пешехода. Чем тут восторгаться?
Один из молодых людей, загорелый и губастый, узнал нас с Боргом, подошёл, поздоровался.
— Давно ты не прилетал к нам, Улисс, — сказал он. — Больше не встречались тебе привидения?
— Нет, не встречались. — Я вспомнил, как несколько лет назад, когда мы с Андрой приезжали сюда, сотрудники института взяли меня в кольцо и забросали вопросами о космических привидениях. — Что у вас тут произошло? — спросил я. — Что вам удалось передвинуть на один метр в секунду?
— На метр в секунду? — Парень выпучил на меня глаза. — Десять в минус девятой… А, верно! — завопил он. — А мне и в голову не пришло, это ведь какая масштабность! Понимаешь, если бы опыт был поставлен не на клетке водоросли, а на дереве, то оно утолщалось бы со скоростью метр в секунду!
— Клетка водоросли? — Мне сразу припомнилась загадочная возня Феликса с водяными растениями.
— Ну да. Клетка сдвинулась во времени… — Он недоговорил и ринулся к своим коллегам, но я поймал его за руку.
— Погоди, дружок. Не знаешь ли, где можно разыскать Феликса?
— Откуда я знаю? — удивился тот. — Феликс вне распорядка.
Он присоединился к товарищам, и они все с такой быстротой выскочили из холла, что я подумал — не сдвинулись ли во времени и они…
Мы с Боргом вышли из холла. Юные исследователи времени тесной группкой мчались по направлению к золотисто-чешуйчатому куполу, высившемуся примерно в километре, за мачтами энергостанции, за мелкими постройками вспомогательного характера. В первый мой приезд купола здесь не было.
— Приходите завтра на эксперимент! — услыхали мы.
Широкоплечая девушка стояла в дверях и, приканчивая трубочку с кремом, внимательно смотрела на нас. От неё же мы узнали, что эксперимент будет проведён именно в этом куполе, что завтра с утра начнут съезжаться гости, главным образом члены Совета. Девушка объяснила, как пройти к дому для приезжих, и добавила, чтобы мы не беспокоились: она позвонит туда и скажет, чтобы приготовили комнаты для конструктора Борга и пилота Дружинина.
Мы поблагодарили её и направились к куполу. Мимоходом я всё-таки выгнал собаку из цветника. Убегая, она гавкнула, чтобы последнее слово осталось за ней.
Чем ближе подходили мы к куполу, тем большее оживление замечали. Ползали землеройные автоматы, засыпая траншею. На площадке энергостанции властная женщина в тёмных очках громко отчитывала того самого усатого дядю из энергоконтроля, доказывая ему, что наращивание мощности идёт безобразно медленно. Усач жался к перилам и меланхолично повторял, что «к утру наберётся». Высоко над станцией мигали красные сигнальные огни, ограждавшие зону, запрещённую для полётов.
Купол был без окон, без дверей, но с юга к нему примыкала лёгкая пристройка из стеклопласта. Оттуда доносились голоса и металлический лязг. Мы вошли в пристройку. У противоположной стены копошились несколько парней. Один сидел на стремянке под самым потолком, второй — метра на два ниже и левее, двое работали внизу. Я сразу увидел, что они собирают стандартные телевизионные блоки, какие обычно устанавливают на площадях городов. Собственно, визор был уже смонтирован — чуть ли не во всю стену, — и теперь они проверяли соединения.
— Посторонитесь, пожалуйста.
Мы с Боргом отошли от двери. Сотрудники института затаскивали ряды кресел и устанавливали их перед визором. Ряд, другой, третий. И вдруг…
— Феликса здесь нет?
Мы, пилоты, умеем владеть собой, иначе мы бы не были пилотами. Но когда я услышал голос Андры и увидел её, заглянувшую в павильон…
— Что ему тут делать? — ответил кто-то из сотрудников.
Андра кивнула и исчезла. Втащили ещё один ряд кресел.
Меня она не заметила. Ну и хорошо. Я потёр кончики пальцев.
— Пойдём, — сказал Борг.
— Пожалуй, я посижу здесь. Устал немного…
И тут в дверях снова появилась Андра.
— Улисс, — тихонько сказала она. — Значит, не показалось… Вот решила вернуться, чтоб убедиться…
Я не смог выжать из себя ни слова, ни улыбки. А она, улыбаясь, подошла, протянула руку. Такую знакомую тёплую ладошку.
Она была в простеньком сером платье, на голове зелёная косынка, с плеча свисала большая белая сумка. Совсем не так она выглядела, как я её представлял, когда думал о ней. И ещё она показалась мне несколько располневшей.
— Ты не изменился, — услышал я её голос. — Все такой же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45