Два личных телохранителя Наполи утроили бдительность, при каждом подозрительном шорохе хватаясь за парабеллумы. Ночью дом охраняло пять человек.
Но прошло три дня, четыре, пять — никаких тревожных симптомов.
Наполи стал успокаиваться: его неведомые враги поняли, решил он, что рисковать нет смысла, ибо он сомнет любого. Еще бы, связи решают все!
Через неделю, однако, Наполи был убит: его изрешетили автоматными очередями из машины. Никто, естественно, не был найден. Видимо, молодые мафиози смогли больше заплатить тем, кто до этого кормился из рук дона Кармело. Полиция сработала не на старика, а против него — смена хозяев, ничего не поделаешь.
Лишь за десять дней было убито семь мафиози, так или иначе вовлеченных в борьбу за власть.
В начале «палермской войны» выдвинулись три молодых лидера мафии: Николо д'Алессандро, Нико Коттоне и Дженко Руссо. Первым был убит Коттоне, вторым — Алессандро. Единственным младомафиози остался Дженко Руссо, выученик «короля наркотиков» Лучано.
Итак, Дженко Руссо стал «мафиози № 1» Сицилии. Что касается Лучано, стоявшего за всеми этими событиями, то он в это время снова отбывал наказание в каторжной тюрьме Деннамор (США). Дела его никто не пересматривал и решения суда не отменял. Однако американские секретные службы посчитали, что бывший резидент ОСС заслуживает лучшей участи.
Губернатор штата Нью-Йорк Томас Дьюи, называвший Лучано «самым мерзким и низким преступником, когда-либо представавшим перед правосудием Соединенных Штатов», внезапно изменил свою точку зрения. Неожиданно для всех он объявил о том, что длительный срок, который получил Лучано, заменяется девятилетним. Позднее, чтобы избежать обвинения в связях с американской разведкой, Лучано бросил журналистам: «Освобождение стоило мне 75 000 долларов, которые пошли в фонд республиканской партии».
Срок заключения, названный губернатором, — девять лет — означал освобождение Лучано, ибо срок этот он уже отсидел. Полицейские привезли Лучано на один из молов Бруклина, где стояло под парами не очень большое, но невероятно быстроходное судно «Лаура Кин». Трап охраняли «докеры» из «синдиката преступников». Впрочем, на молу были и другие лица: сотрудники ФБР внимательно присматривались к людям из ОСС, а за теми и другими приглядывали агенты Бюро по борьбе с наркотиками.
Дженко Руссо, которого называли «мафиози № 1» Сицилии
В начале так называемой «палермской войны» выдвинулись три молодых лидера мафии: Николо д'Алессандро, Нико Коттоне и Дженко Руссо. Первым был убит Коттоне, вторым — Алессандро. Единственным младомафиози остался Дженко Руссо, выученик «короля наркотиков» Чарлза Лучано
Лучано подмигнул журналистам:
— Ребята, не ждите сенсаций, все будет тихо, по-семейному…
Тогда еще про мафию знали мало, поэтому никто не понял смысл слов Лучано. Понимать начали чуть позже, когда один за другим к трапу стали подъезжать звероподобные «кадиллаки» и по сходням поднялись «боссы» американской «Коза ностры» Альберт Анастазиа, Фрэнк Кастелло, Меир Лански, Богси Сигэл. Полиция была обязана пропустить их на борт: все мафиози имели удостоверения руководителей профсоюза портовых грузчиков. Полиция была обязана пропустить и еще двух визитеров, прибывших на «семейное» прощание: один из них был членом Верховного суда, другой — видным деятелем правящей партии.
Проводы удались на славу. Лучано отказался от корабельной кухни: его друзья «боссы» и «заместители», подняли на борт плетеные коробки с французскими паштетами, испанским хамоном (ветчина), норвежской копченой рыбой… Вино конечно же было итальянским.
Последние бокалы шампанского подняли все — за возвращение «босса».
По прибытии в Рим Лучано остановился в суперотеле «Квиринал», где для него было заранее заказано несколько номеров, чуть ли не весь этаж. Каждый день к Лучано прибывали все новые и новые люди. «Солдаты» мафии перекрыли вход на этаж, визитеров принимали «лейтенанты». На встречу с «советником» Лучано уезжал в неизвестном направлении, тщательно проверяя, не следят ли.
Кое-что, впрочем, удалось установить: Лучано готовил кадры для превращения Сицилии в свою собственную империю. Были уже распределены посты. Длинная цепь коррупции сработала точно: префектов полиции извещали, кому из мафиози они будут давать отчет, судьи обсуждали с «лейтенантами» размеры ежемесячных вознаграждений за «мягкость», латифундисты обговаривали ставки за услуги мафии. Словом, все шло как надо.
И вдруг Лучано исчез. Как в воду канул. На поиски «крестного отца» мафии была брошена контрразведка, немедленно включилось ФБР, заволновалось Бюро по борьбе с наркотиками.
А Лучано в это время был уже на Кубе, в гостях у диктатора Батисты. Впрочем, то, что не было известно ФБР, знало ЦРУ. ЦРУ было в курсе плана Лучано, плана воистину гегемонистского. Основное его содержание сводилось к следующему.
1. Сицилия становится мировым курортом с сетью игорных домов, фешенебельных притонов, отелей (типа, допустим, Лас-Вегаса).
2. Сицилия должна быть сориентирована на США, что обязывает и Пентагон поддерживать Лучано: не так уж плохо иметь в центре Средиземноморья опорный пункт для американских ВМС и ВВС.
3. Реализация первых двух пунктов превратит Сицилию в перевалочную базу торговли наркотиками по маршруту: Дальний Восток — Ближний Восток — Европа — США. Путь в США следует подстраховать особо надежной точкой. Такого рода база на американской территории невозможна, ибо что позволит ЦРУ — запретит ФБР, откупаться дорого, зачем лишние хлопоты? Гавана же находится рядом с североамериканским побережьем, а режим Батисты умеет заставлять подданных помалкивать. Плата за болтливость — смерть в маленьких улочках, освещенных подслеповатыми фонариками. И стоимость приведения приговора в исполнение дешева — от пятидесяти до ста долларов, ну и, конечно, пистолет с обоймой. Когда необходимо вмешательство государства, плату приходится несколько увеличивать: полицейские Батисты — алчные люди, за арест, допрос с пристрастием и расстрел берут до тысячи Долларов, но зато с гарантией, что жертва исчезнет навеки и следов найдено не будет.
Отладив «империю путей переправки наркотиков», Лучано снова появляется перед изумленными журналистами, как всегда поджарый, в скромном, без лишнего шика костюме. Он сделал заявление, проявив кое-какие познания в диалектике (и в софистике тоже):
— Можно ли остановить движение? Конечно же нет, оно — вечно, с этим согласны все. Значит, все должны согласиться и с тем, что наше движение, исчисляемое семьюстами годами, тоже вечно. Нам приписывают торговлю наркотиками. Не знаю, так ли это, но если это и так, то, может, разумнее разрешить продавать их легально, с выплатой определенных налогов государству? В противном случае никто ничего не сможет поделать с контрабандой, как это ни прискорбно для нас, людей чести и бизнеса, что, впрочем, одно и то же…
После возвращения из Гаваны Лучано купил себе этаж в самом дорогом квартале Рима, в Вомеро, где обычно останавливались принцы крови, премьер-министры и миллиардеры из денежной аристократии — нувориши там чувствовали себя плохо. Оттуда он вскоре выехал в Неаполь, где приобрел бухту — прекрасное место, для того чтобы укрыться от шторма нужным кораблям с товаром. Да и вид на Сорренто отличный, ходи себе нагишом по километровому пляжу, не обращая внимания на телохранителей, вжимающих тела в душную раскаленность камней. На Капри Лучано купил виллу, затем на яхте отправился на Адриатику — там продавался замок XVII века. (Лучано любил экзотику и пытался читать древних. «В нашей профессии, — говорил он, — необходимо знание предмета истории, это поможет избежать ошибок в будущем».)
Чаще всего Лучано можно было видеть на Капри. Сначала никто не связывал его приезды на остров с визитами бывшего египетского короля Фарука. Потом — связали, несмотря на то что Лучано мастерски конспирировался, приглашая к себе на раут внучку Муссолини и внука последнего короля Италии Виктора Эммануила: тоже вроде бы враги, но вот же как нежно танцуют, словно голуби, глаз от них не оторвать.
Этого и добивался Лучано — пусть все смотрят на именитых, он не гордый, он знает цену тени.
На одном из таких раутов Лучано смог провести невероятную комбинацию: экс-король Фарук разрешил «королю наркотиков» пользоваться своим банковским счетом — отныне дотошные финансовые инспекторы не были опасны Лучано. Он торопился с этим «договором», так как уже знал о провалах в Гарлеме (район Нью-Йорка): полиция напала на один из его центров по продаже героина, два человека были взяты. Правда, в одном из них Лучано был уверен, как в себе самом, но другой был слишком склонен к дискуссиям на темы литературы и музыки — в твердость таких Лучано не верил… «Любитель литературы и музыки» разоткровенничался, однако, уже после того, как Лучано перевел большую часть денег на один из счетов Фарука.
Скандал в Гарлеме перекинулся в Рим. Лучано раза два вежливо пригласили на допрос, однако улик не было.
— Вы вправе выполнять свой долг, у меня нет к вам никаких претензий, — говорил Лучано комиссару полиции, — но стоит ли зря тратить время на безнадежное дело?
Американская пресса задним числом начала атаковать губернатора Дьюи: «На каком основании освобожден Лучано?»
Губернатор только отдувался — молчал.
Молчало и ЦРУ. Молчало, но работало. Скандал, связанный с именем Лучано, которого впрямую обвиняли в руководстве «гарлемским делом», позволил американским властям добиться от Рима согласия на открытие в Италии специального филиала Бюро по борьбе с наркотиками. Шефом его был назначен Чарлз Сиракуза. Несколько работников ЦРУ таким образом переместились поближе к Средиземноморью: филиал Бюро — вполне пристойная крыша.
Чарлз Лучано — «король наркотиков»
«Феодальность» мафии, искусно консервируемая «верхом» в «низших» подразделениях, предполагает убиение в человеке всякого рода эмоций: «Тебе поручено пристрелить, похитить, взорвать — делай. Перед всевышним отвечу я». Дисциплинированность — один из факторов существования мафии: во всяком случае любую акцию должно замыкать молчание
В Италии американская полиция не смогла найти против Лучано никаких компрометирующих материалов. Дело «короля наркотиков» было передано в Бюро финансов — пытались ухватить его с другой стороны, выяснить источник поступлений.
Оказалось, что Лучано ежегодно переводил на свой банковский счет около миллиона долларов. На вопрос, каким образом он заработал эти деньги, Лучано ответил:
— А я их не зарабатывал. Это пожертвования друзей. Люди знают, как я беден, люди знают мою кристальную честность, люди не хотят, чтобы я умер голодной смертью. Да и потом, ведь у меня есть фабрика школьных парт, пусть посмотрят мои доходы на производстве — я держу штат, там большая бухгалтерия, они вам ответят с исчерпывающей точностью.
Пришли данные из Америки: там был обнаружен один из банковских счетов Лучано — на три миллиона долларов.
— А откуда это?
— Спросите тех, кто перевел мне эти деньги, если вы так дурно воспитаны и видите в каждом честном человеке преступника.
Провал в Гарлеме был частностью, мелочью, он не нарушил работу «империи» Лучано и не изменил его планов. Прежде всего в отношении Сицилии.
Масштабы этих планов требовали координации усилий на международном уровне. На совещание руководителей тайного ордена прилетели боссы сицилийской мафии и американской «Коза ностры». Об этом стало известно итальянской полиции, но никого из мафиози не потревожили: «Мафию опасно трогать просто так, вот если она попадется на деле, тогда вступят в действие правила игры — не подставляйтесь, придется привлекать, иначе нельзя — станет трубить коммунистическая пресса, посыпятся запросы левых в парламенте (с ними пока что приходится считаться); мы вам рук не связываем, пожалуйста, ломайте им головы, но до той поры, пока они существуют, надо понимать наше положение».
Когда в Рим прилетел Санто Сордже, элегантный, сдержанный бизнесмен из Нью-Йорка, официально — представитель техасской компании, на аэродроме его ждал «роллс-ройс» стального цвета, шофер и молчаливый крепыш с потрепанным портфелем в правой руке.
Сордже попросил крепыша:
— Пусть шофер отвезет меня куда-нибудь поближе к нашим.
— Наши еще в Сицилии, — ответил крепыш и прижал портфель к груди.
Сордже усмехнулся:
— Диктофон через кожу дает плохую запись, мальчик.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — искренне удивился крепыш, — я ваш телохранитель, в портфеле ношу пистолеты — у меня постоянно рвутся ремни, когда я сую кольты за пояс.
Он распахнул портфель — диктофона действительно не было, воронено маслились два кольта девятого калибра.
— Смешно, — сказал Сордже. — Только под «нашими» я подразумеваю не сицилийцев, а коллег из посольства Соединенных Штатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Но прошло три дня, четыре, пять — никаких тревожных симптомов.
Наполи стал успокаиваться: его неведомые враги поняли, решил он, что рисковать нет смысла, ибо он сомнет любого. Еще бы, связи решают все!
Через неделю, однако, Наполи был убит: его изрешетили автоматными очередями из машины. Никто, естественно, не был найден. Видимо, молодые мафиози смогли больше заплатить тем, кто до этого кормился из рук дона Кармело. Полиция сработала не на старика, а против него — смена хозяев, ничего не поделаешь.
Лишь за десять дней было убито семь мафиози, так или иначе вовлеченных в борьбу за власть.
В начале «палермской войны» выдвинулись три молодых лидера мафии: Николо д'Алессандро, Нико Коттоне и Дженко Руссо. Первым был убит Коттоне, вторым — Алессандро. Единственным младомафиози остался Дженко Руссо, выученик «короля наркотиков» Лучано.
Итак, Дженко Руссо стал «мафиози № 1» Сицилии. Что касается Лучано, стоявшего за всеми этими событиями, то он в это время снова отбывал наказание в каторжной тюрьме Деннамор (США). Дела его никто не пересматривал и решения суда не отменял. Однако американские секретные службы посчитали, что бывший резидент ОСС заслуживает лучшей участи.
Губернатор штата Нью-Йорк Томас Дьюи, называвший Лучано «самым мерзким и низким преступником, когда-либо представавшим перед правосудием Соединенных Штатов», внезапно изменил свою точку зрения. Неожиданно для всех он объявил о том, что длительный срок, который получил Лучано, заменяется девятилетним. Позднее, чтобы избежать обвинения в связях с американской разведкой, Лучано бросил журналистам: «Освобождение стоило мне 75 000 долларов, которые пошли в фонд республиканской партии».
Срок заключения, названный губернатором, — девять лет — означал освобождение Лучано, ибо срок этот он уже отсидел. Полицейские привезли Лучано на один из молов Бруклина, где стояло под парами не очень большое, но невероятно быстроходное судно «Лаура Кин». Трап охраняли «докеры» из «синдиката преступников». Впрочем, на молу были и другие лица: сотрудники ФБР внимательно присматривались к людям из ОСС, а за теми и другими приглядывали агенты Бюро по борьбе с наркотиками.
Дженко Руссо, которого называли «мафиози № 1» Сицилии
В начале так называемой «палермской войны» выдвинулись три молодых лидера мафии: Николо д'Алессандро, Нико Коттоне и Дженко Руссо. Первым был убит Коттоне, вторым — Алессандро. Единственным младомафиози остался Дженко Руссо, выученик «короля наркотиков» Чарлза Лучано
Лучано подмигнул журналистам:
— Ребята, не ждите сенсаций, все будет тихо, по-семейному…
Тогда еще про мафию знали мало, поэтому никто не понял смысл слов Лучано. Понимать начали чуть позже, когда один за другим к трапу стали подъезжать звероподобные «кадиллаки» и по сходням поднялись «боссы» американской «Коза ностры» Альберт Анастазиа, Фрэнк Кастелло, Меир Лански, Богси Сигэл. Полиция была обязана пропустить их на борт: все мафиози имели удостоверения руководителей профсоюза портовых грузчиков. Полиция была обязана пропустить и еще двух визитеров, прибывших на «семейное» прощание: один из них был членом Верховного суда, другой — видным деятелем правящей партии.
Проводы удались на славу. Лучано отказался от корабельной кухни: его друзья «боссы» и «заместители», подняли на борт плетеные коробки с французскими паштетами, испанским хамоном (ветчина), норвежской копченой рыбой… Вино конечно же было итальянским.
Последние бокалы шампанского подняли все — за возвращение «босса».
По прибытии в Рим Лучано остановился в суперотеле «Квиринал», где для него было заранее заказано несколько номеров, чуть ли не весь этаж. Каждый день к Лучано прибывали все новые и новые люди. «Солдаты» мафии перекрыли вход на этаж, визитеров принимали «лейтенанты». На встречу с «советником» Лучано уезжал в неизвестном направлении, тщательно проверяя, не следят ли.
Кое-что, впрочем, удалось установить: Лучано готовил кадры для превращения Сицилии в свою собственную империю. Были уже распределены посты. Длинная цепь коррупции сработала точно: префектов полиции извещали, кому из мафиози они будут давать отчет, судьи обсуждали с «лейтенантами» размеры ежемесячных вознаграждений за «мягкость», латифундисты обговаривали ставки за услуги мафии. Словом, все шло как надо.
И вдруг Лучано исчез. Как в воду канул. На поиски «крестного отца» мафии была брошена контрразведка, немедленно включилось ФБР, заволновалось Бюро по борьбе с наркотиками.
А Лучано в это время был уже на Кубе, в гостях у диктатора Батисты. Впрочем, то, что не было известно ФБР, знало ЦРУ. ЦРУ было в курсе плана Лучано, плана воистину гегемонистского. Основное его содержание сводилось к следующему.
1. Сицилия становится мировым курортом с сетью игорных домов, фешенебельных притонов, отелей (типа, допустим, Лас-Вегаса).
2. Сицилия должна быть сориентирована на США, что обязывает и Пентагон поддерживать Лучано: не так уж плохо иметь в центре Средиземноморья опорный пункт для американских ВМС и ВВС.
3. Реализация первых двух пунктов превратит Сицилию в перевалочную базу торговли наркотиками по маршруту: Дальний Восток — Ближний Восток — Европа — США. Путь в США следует подстраховать особо надежной точкой. Такого рода база на американской территории невозможна, ибо что позволит ЦРУ — запретит ФБР, откупаться дорого, зачем лишние хлопоты? Гавана же находится рядом с североамериканским побережьем, а режим Батисты умеет заставлять подданных помалкивать. Плата за болтливость — смерть в маленьких улочках, освещенных подслеповатыми фонариками. И стоимость приведения приговора в исполнение дешева — от пятидесяти до ста долларов, ну и, конечно, пистолет с обоймой. Когда необходимо вмешательство государства, плату приходится несколько увеличивать: полицейские Батисты — алчные люди, за арест, допрос с пристрастием и расстрел берут до тысячи Долларов, но зато с гарантией, что жертва исчезнет навеки и следов найдено не будет.
Отладив «империю путей переправки наркотиков», Лучано снова появляется перед изумленными журналистами, как всегда поджарый, в скромном, без лишнего шика костюме. Он сделал заявление, проявив кое-какие познания в диалектике (и в софистике тоже):
— Можно ли остановить движение? Конечно же нет, оно — вечно, с этим согласны все. Значит, все должны согласиться и с тем, что наше движение, исчисляемое семьюстами годами, тоже вечно. Нам приписывают торговлю наркотиками. Не знаю, так ли это, но если это и так, то, может, разумнее разрешить продавать их легально, с выплатой определенных налогов государству? В противном случае никто ничего не сможет поделать с контрабандой, как это ни прискорбно для нас, людей чести и бизнеса, что, впрочем, одно и то же…
После возвращения из Гаваны Лучано купил себе этаж в самом дорогом квартале Рима, в Вомеро, где обычно останавливались принцы крови, премьер-министры и миллиардеры из денежной аристократии — нувориши там чувствовали себя плохо. Оттуда он вскоре выехал в Неаполь, где приобрел бухту — прекрасное место, для того чтобы укрыться от шторма нужным кораблям с товаром. Да и вид на Сорренто отличный, ходи себе нагишом по километровому пляжу, не обращая внимания на телохранителей, вжимающих тела в душную раскаленность камней. На Капри Лучано купил виллу, затем на яхте отправился на Адриатику — там продавался замок XVII века. (Лучано любил экзотику и пытался читать древних. «В нашей профессии, — говорил он, — необходимо знание предмета истории, это поможет избежать ошибок в будущем».)
Чаще всего Лучано можно было видеть на Капри. Сначала никто не связывал его приезды на остров с визитами бывшего египетского короля Фарука. Потом — связали, несмотря на то что Лучано мастерски конспирировался, приглашая к себе на раут внучку Муссолини и внука последнего короля Италии Виктора Эммануила: тоже вроде бы враги, но вот же как нежно танцуют, словно голуби, глаз от них не оторвать.
Этого и добивался Лучано — пусть все смотрят на именитых, он не гордый, он знает цену тени.
На одном из таких раутов Лучано смог провести невероятную комбинацию: экс-король Фарук разрешил «королю наркотиков» пользоваться своим банковским счетом — отныне дотошные финансовые инспекторы не были опасны Лучано. Он торопился с этим «договором», так как уже знал о провалах в Гарлеме (район Нью-Йорка): полиция напала на один из его центров по продаже героина, два человека были взяты. Правда, в одном из них Лучано был уверен, как в себе самом, но другой был слишком склонен к дискуссиям на темы литературы и музыки — в твердость таких Лучано не верил… «Любитель литературы и музыки» разоткровенничался, однако, уже после того, как Лучано перевел большую часть денег на один из счетов Фарука.
Скандал в Гарлеме перекинулся в Рим. Лучано раза два вежливо пригласили на допрос, однако улик не было.
— Вы вправе выполнять свой долг, у меня нет к вам никаких претензий, — говорил Лучано комиссару полиции, — но стоит ли зря тратить время на безнадежное дело?
Американская пресса задним числом начала атаковать губернатора Дьюи: «На каком основании освобожден Лучано?»
Губернатор только отдувался — молчал.
Молчало и ЦРУ. Молчало, но работало. Скандал, связанный с именем Лучано, которого впрямую обвиняли в руководстве «гарлемским делом», позволил американским властям добиться от Рима согласия на открытие в Италии специального филиала Бюро по борьбе с наркотиками. Шефом его был назначен Чарлз Сиракуза. Несколько работников ЦРУ таким образом переместились поближе к Средиземноморью: филиал Бюро — вполне пристойная крыша.
Чарлз Лучано — «король наркотиков»
«Феодальность» мафии, искусно консервируемая «верхом» в «низших» подразделениях, предполагает убиение в человеке всякого рода эмоций: «Тебе поручено пристрелить, похитить, взорвать — делай. Перед всевышним отвечу я». Дисциплинированность — один из факторов существования мафии: во всяком случае любую акцию должно замыкать молчание
В Италии американская полиция не смогла найти против Лучано никаких компрометирующих материалов. Дело «короля наркотиков» было передано в Бюро финансов — пытались ухватить его с другой стороны, выяснить источник поступлений.
Оказалось, что Лучано ежегодно переводил на свой банковский счет около миллиона долларов. На вопрос, каким образом он заработал эти деньги, Лучано ответил:
— А я их не зарабатывал. Это пожертвования друзей. Люди знают, как я беден, люди знают мою кристальную честность, люди не хотят, чтобы я умер голодной смертью. Да и потом, ведь у меня есть фабрика школьных парт, пусть посмотрят мои доходы на производстве — я держу штат, там большая бухгалтерия, они вам ответят с исчерпывающей точностью.
Пришли данные из Америки: там был обнаружен один из банковских счетов Лучано — на три миллиона долларов.
— А откуда это?
— Спросите тех, кто перевел мне эти деньги, если вы так дурно воспитаны и видите в каждом честном человеке преступника.
Провал в Гарлеме был частностью, мелочью, он не нарушил работу «империи» Лучано и не изменил его планов. Прежде всего в отношении Сицилии.
Масштабы этих планов требовали координации усилий на международном уровне. На совещание руководителей тайного ордена прилетели боссы сицилийской мафии и американской «Коза ностры». Об этом стало известно итальянской полиции, но никого из мафиози не потревожили: «Мафию опасно трогать просто так, вот если она попадется на деле, тогда вступят в действие правила игры — не подставляйтесь, придется привлекать, иначе нельзя — станет трубить коммунистическая пресса, посыпятся запросы левых в парламенте (с ними пока что приходится считаться); мы вам рук не связываем, пожалуйста, ломайте им головы, но до той поры, пока они существуют, надо понимать наше положение».
Когда в Рим прилетел Санто Сордже, элегантный, сдержанный бизнесмен из Нью-Йорка, официально — представитель техасской компании, на аэродроме его ждал «роллс-ройс» стального цвета, шофер и молчаливый крепыш с потрепанным портфелем в правой руке.
Сордже попросил крепыша:
— Пусть шофер отвезет меня куда-нибудь поближе к нашим.
— Наши еще в Сицилии, — ответил крепыш и прижал портфель к груди.
Сордже усмехнулся:
— Диктофон через кожу дает плохую запись, мальчик.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — искренне удивился крепыш, — я ваш телохранитель, в портфеле ношу пистолеты — у меня постоянно рвутся ремни, когда я сую кольты за пояс.
Он распахнул портфель — диктофона действительно не было, воронено маслились два кольта девятого калибра.
— Смешно, — сказал Сордже. — Только под «нашими» я подразумеваю не сицилийцев, а коллег из посольства Соединенных Штатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58