Пропускной способности линий. Объемов оперативной и дисковой памяти. Но теперь это просто перестало быть необходимым. Виртуальный мир родился сам собой, в сознании людей, затуманенном многоцветными вихрями дип-программы. Мир сошел с ума. Мир подошел к краю бездонной пропасти, заглянул внутрь и бросился в пугающую неизвестность. В Глубину.
Крупнейшие корпорации – законодатели компьютерной моды, всегда стоявшие в авангарде электронных технологий, – быстро оценили выгоду от нечаянного изобретения Дибенко. В рекордные сроки был построен Диптаун – самый крупный мегаполис на нашей планете, город с населением почти в двадцать четыре миллиона человек. Город, ставший вожделенной мечтой тысяч и тысяч беглецов из реального мира, стремившихся обрести наконец в мире виртуальном самих себя. Стать тем, кем они хотели бы стать. Быть теми, кем быть они не могли даже мечтать. Быть с теми, с кем им хотелось бы быть. Стать собой.
Согласно другой версии, дип-программу изобрел кто-то из университетских преподавателей Дибенко, якобы в рамках лабораторных экспериментов с двадцать пятым кадром. Дмирию же по этой легенде выпадала лишь одна скромная роль – пустить программу в народ. Честно говоря, эта версия представляется мне весьма сомнительной. Я читал биографии Дибенко. Диму выгнали с третьего курса МГУ за академическую неуспеваемость и слабость к наркотикам.
Третья услышанная мною когда-то от одного из моих старых знакомых история гласит, что дип-программа была побочным эффектом вируса, который пытался написать Дибенко ради собственного развлечения, и попала она на компьютер украинского студента Бондаренко совершенно случайно. Бог его знает, какая из версий на самом деле правдива. Я вполне допускаю мысль, что в реальности все могло быть совершенно по-другому. Важно, на мой взгляд, лишь одно: Глубина существует. Остальное не имеет значения.
Дип-программа действует на всех. На каждого по-своему, это зависит прежде всего от психики человека, его внутренней конституции – так по крайней мере утверждают исследователи и врачи, – но на всех. Попадая в Диптаун, человек полностью утрачивает связь с окружающей действительностью, до тех пор, пока не сработает таймер и он не очнется у себя дома или в офисе перед мирно гудящим компьютером. Но отыскивались и те, кто в силу природного слабоумия или наивного героизма бросался в пропасть, полностью забыв о надежной страховке – нырял в Глубину, отключив таймер и тем самым обрекая себя на медленную смерть от переутомления, голода и почти полного обезвоживания организма. Они падали на самое дно бездны. Они разбивались насмерть. Но природа мудра – или чересчур иронична над человечеством – раз уж она решила загнать и безумие в свои собственные, раз и навсегда созданные чьей-то невидимой волей рамки, заставляя его подчиняться четким, однажды и навеки написанным ее твердой рукой законам. Очень редко попадались люди, чьим сознанием Глубина не могла овладеть полностью. Те, кто умел падать и взлетать, не боясь разбиться об острые камни. Те, кто никогда не утрачивал до конца связь с реальностью. Плоть от плоти Глубины. Дайверы.
До сих пор никто так и не смог объяснить этот феномен. Да, наверное, он и не требует объяснений. Кто-то считает их легендой, вымыслом, странным фольклором этого странного мира. Быть может, в чем-то они и правы. Человеку свойственно верить в чудеса. Как бы то ни было, Глубина дала нам крылья. Она подарила нам возможность летать. Пока еще неловко, неумело. Но дайте время. Мы научимся. Обязательно научимся…
03
Я отставил прочь пустую посуду и внезапно ощутил острое чувство голода. Да, виртуальная еда субъективно насыщает. Но не всех. Далеко не всех. Кто-то когда-то сказал, что профессиональная болезнь журналистов – это чрезмерная болтливость и мозоли на заднице. Скорее всего, он попросту не страдал язвой желудка.
Встаю из-за стола, подхожу к стойке бара. Рядом на невысоком стеллаже аккуратной стопкой сложены газеты. Вчерашний выпуск «Нью-Йорк Таймс». Ничего, сойдет. Беру верхний экземпляр, возвращаюсь за свой столик, и, развернув его где-то на середине, делаю вид, что углублен в чтение. Закрываю глаза. До боли сжимаю веки… Это – реальный мир? Это – фантазия?
Это-фантазия. Реальный мир где-то вокруг меня, за невидимой пеленой. Стоит лишь протянуть руку – и пелена дрогнет, рассеется, словно призрачный утренний туман. Раз. Этот мир – не во мне. Я – не в нем. Дымка дрожит и тает… Еще немного, и от нее не останется и следа. Два. Мой разум обретает плоть. Где-то там, в недостижимой дали осталось мое тело, скованное эластичным доспехом виртуального костюма. Нужно дотянуться, влиться в него, наполнить его, как вода наполняет пустой сосуд… Три.
Открываю глаза. Организм отзывается резкой головной болью и тошнотой. На экранчиках виртуального шлема – смешной кусочек оставленного мною бара: входная дверь, край стола, лежащая на нем развернутая газета. Рисунок грубый, зернистый, условный. Встроенные в шлем небольшие вентиляторы исправно обдувают мое лицо слабым потоком теплого воздуха. С минуту любуюсь на примитивное изображение собственных рук, затем резко выдергиваю кабель, соединяющий костюм с дип-картой компьютера из укрепленного на поясе разъема.
– Недопустимая ошибка инициализации периферийного устройства! – Кажется, Виктор не на шутку встревожен. Колонки, подключенные к моей машине в реальности – не чета их бедным братьям, оставленным мною в виртуальном мире. Морщусь от неприятного ощущения в висках: наверное, следует приобрести привычку отключать звуковую карту компьютера, ныряя в Глубину. – Прервать погружение?
– Нет. Оставайся на линии.
Часы в нижнем углу экрана показывают два пятнадцать. За окнами глубокая ночь. Из чуть приоткрытой форточки доносится слегка приглушенный звук проезжающих мимо машин: даже в этот поздний час движение на Невском не прекращается ни на минуту. Пожалуй, форточку все же стоит закрыть: ноябрь в этом году выдался прохладный и квартира уже успела порядком выстудиться. На потолке переливаются призрачные блики, правда, в отличие от моего виртуального дома, здесь они желтовато-красные – огни расположенного на первом этаже ресторана «Техас».
Холодильник оказался практически пустым. Тонкий намек на то, что утром, превознемогая сонливость и честно заработанную за ночь болезненную усталость, снова придется тащиться на рынок за продуктами. В хлебнице оказались остатки вчерашнего батона. Жить можно. Подозрительно понюхав несколько только что разбитых мною яиц, выливаю их на сковороду, с нетерпением ожидая, пока проснувшийся чайник, недовольный тем, что кто-то столь бестактно потревожил его сон, заворчит на плите струйкой выпущенного к потолку пара. Обычный поздний холостяцкий ужин. Что же, могло бы быть и хуже.
Еда занимает чуть меньше пятнадцати минут. Возвращаюсь к нетерпеливо поджидающему меня компьютеру, втыкаю разъем на место и осторожно пробую пошевелиться. Что-то мешает на уровне солнечного сплетения, ну да – костюм исправно имитирует прикосновение к краю стола, за которым я сижу в виртуальности. Откидываюсь на спинку кресла, пытаюсь расслабиться…
– Погружение. – Тихо шепчу я.
Виктор улавливает мой едва слышный шепот. Простая команда, активизирующая короткую и почти бессмысленную строку: «c:\program files\deeputilites\deep.exe» – пусковой ярлычок крошечной дип-программы – и перед моими глазами вспыхивает яркий калейдоскопический водоворот. Секунда – этот водоворот кажется беспорядочным мельтешением красок; секунда – и краски спиралью вливаются в подобие медленно вращающейся воронки; секунда – я ощущаю пустоту где-то чуть ниже затылка, сознание поддается призрачной иллюзии движения, плывет…
В баре все осталось без изменений, разве что исчезла шумная компания в глубине зала, оставив после себя пустые тарелки и несколько смятых бумажных стаканчиков из-под кока-колы. Оглядываюсь… И натыкаюсь на ухмыляющуюся физиономию Олегатора, сидящего напротив за моим столиком и с аппетитом уминающего порцию картофеля – фри.
– Заснул?
– Что-то вроде того… – Неопределенно пожимаю плечами. – Давно ты здесь?
– Минут пять как. – Отвечает тот, запивая картофель изрядным глотком лимонада. – Пытался тебя разбудить, да без толку. Думал уж, не помер ли ты…
– Не дождешься! – Шутливо подмигиваю я в ответ. – Принес подарочек?
– А как же?
Олегатор, привыкший, к слову, писать собственную кличку через «о» и «е», от имени «Олег», пыхтя лезет под стол и извлекает оттуда увесистый сверток. Сверток с глухим звуком плюхается на стол.
– Вот, блин, и пожрать спокойно не дает… – Ворчит он.
– Олежка, родной, прямо даже не знаю, как тебя и благодарить… – Начинаю я, но Олегатор перебивает, великодушно махнув рукой.
– Знамо, как. Пивом меня благодарить надо. Пи-вом!
Отчего все хакеры так любят пиво? Наверное, какая-то врожденная аномалия организма. Особенности строения внутренних органов. В любом случае, смысла спорить нет и я безропотно соглашаюсь.
– Будет тебе пиво. На днях обязательно занесу.
– Хольстен. «Премиум».
– Пусть будет «Премиум». Кстати, авансом могу налить прямо сейчас…
Олегатор отрицательно качает головой.
– Виртуальное пиво – это как виртуальный секс. Видимость одна, а удовольствия никакого. Пиво в Глубине не пью принципиально – из любви к искусству… Ты уж лучше к нам в контору заезжай, вместе с «Хольстеном». Посидим, пропустим по стаканчику. Давай завтра, а? В конце рабочего дня?
Согласно киваю. Осторожно срываю серую оберточную бумагу, внутри обычной картонной коробки – небольшой ножик с выкидным лезвием, черный, аккуратный, блестящий свежей смазкой пистолет и четыре запасные обоймы. Пытаюсь подтащить сверток ближе к себе, но он неожиданно становится неимоверно тяжелым, мне не удается даже сдвинуть его с места.
– Предупреждение системного монитора! – Доносится из наушников встревоженный голос Виктора. – Фрагменты кода принимаемого в данный момент файла идентифицированы системой, как вирус. Процесс перекачки данных остановлен. Продолжить прием текущих файлов?
– Да. – Тихо соглашаюсь я.
– Чего? – Олегатор, кажется, явно озадачен.
– Н-да… – Я задумчиво оглядываю свою добычу. – Арсенальчик…
Олег довольно хмыкнул. Пакет снова обретает свой нормальный вес, я убираю пистолет за пояс, нож и обоймы торопливо распихиваю по карманам. Настроение заметно повышается.
– А я вот, пожалуй, пивка выпью с удовольствием. Точно не будешь?
– Не-а. Лимонаду мне принеси, если не сложно.
– Не сложно. – Отвечаю я.
Моя кредитная карта «похудела» еще на пять с половиной долларов. Олег с удовольствием принялся за купленную мною бутылку «меринды», я откупорил банку холодного «Премиума».
– Олежка, – осторожно начинаю я, – этот результат твоих творческих терзаний, он…
– Соответствует ли он Московской Конвенции? – Подхватывает мою мысль Олег и загадочно улыбается. – Ну, вообще-то… Да соответствует, не волнуйся ты так. И Московской Конвенции, и Женевскому положению о правах человека, или как его там… Вирус не фатальный, честное пионерское.
Несколько лет назад в Москве собиралась грандиозная международная конференция, на которой после продолжительных дебатов и дискуссий было, наконец, постановлено, что компьютерные вирусы – зло неистребимое и потому борьба с ними – по крайней мере, теми методами, которыми она велась до сих пор – занятие совершенно бесполезное. И олигархи компьютерно-программной индустрии умудрились договориться между собой о том, что производство нефатальных вирусов – программ, действие которых не уничтожает полезную информацию, а лишь замедляет или временно парализует работу компьютера – отныне можно считать деятельностью совершенно легальной. Для этого программисту необходимо лишь прислать исходный код своего творения в одну из многочисленных лабораторий, занимающихся разработкой антивирусных программ, и получить соответствующий сертификат. В результате выиграли все: хакеры, перед которыми неожиданно открылась возможность продавать свои продукты практически официально, и серьезные корпорации, открывшие для себя таким образом поистине неисчерпаемый источник прибыли.
– Лицензию показать? – Лукаво щурится Олегатор.
– Не нужно, – Улыбаюсь в ответ я. – Уж чему-чему, а твоему «пионерскому», да еще и честному, я верю безоговорочно.
– Одного вот только не могу понять, – продолжает тем временем Олег, – а именно, на фига козе баян. В смысле, на кой черт журналисту сдалось вирусное оружие, да еще в таком количестве. Ну, в первый раз еще можно было что-то придумать, ну, во второй… Коллекцию, что ли, собираешь?
– От редакторов отстреливаюсь. – Отвечаю я, пытаясь увести разговор в сторону от опасной темы. Не могу, никак не могу объяснить Олегу, что подобные программы, за пополнением запаса которых я время от времени к нему обращаюсь, используются мною в попытке заработать для себя лишний кусок хлеба, кусок, который отнюдь не всегда оказывается «лишним».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Крупнейшие корпорации – законодатели компьютерной моды, всегда стоявшие в авангарде электронных технологий, – быстро оценили выгоду от нечаянного изобретения Дибенко. В рекордные сроки был построен Диптаун – самый крупный мегаполис на нашей планете, город с населением почти в двадцать четыре миллиона человек. Город, ставший вожделенной мечтой тысяч и тысяч беглецов из реального мира, стремившихся обрести наконец в мире виртуальном самих себя. Стать тем, кем они хотели бы стать. Быть теми, кем быть они не могли даже мечтать. Быть с теми, с кем им хотелось бы быть. Стать собой.
Согласно другой версии, дип-программу изобрел кто-то из университетских преподавателей Дибенко, якобы в рамках лабораторных экспериментов с двадцать пятым кадром. Дмирию же по этой легенде выпадала лишь одна скромная роль – пустить программу в народ. Честно говоря, эта версия представляется мне весьма сомнительной. Я читал биографии Дибенко. Диму выгнали с третьего курса МГУ за академическую неуспеваемость и слабость к наркотикам.
Третья услышанная мною когда-то от одного из моих старых знакомых история гласит, что дип-программа была побочным эффектом вируса, который пытался написать Дибенко ради собственного развлечения, и попала она на компьютер украинского студента Бондаренко совершенно случайно. Бог его знает, какая из версий на самом деле правдива. Я вполне допускаю мысль, что в реальности все могло быть совершенно по-другому. Важно, на мой взгляд, лишь одно: Глубина существует. Остальное не имеет значения.
Дип-программа действует на всех. На каждого по-своему, это зависит прежде всего от психики человека, его внутренней конституции – так по крайней мере утверждают исследователи и врачи, – но на всех. Попадая в Диптаун, человек полностью утрачивает связь с окружающей действительностью, до тех пор, пока не сработает таймер и он не очнется у себя дома или в офисе перед мирно гудящим компьютером. Но отыскивались и те, кто в силу природного слабоумия или наивного героизма бросался в пропасть, полностью забыв о надежной страховке – нырял в Глубину, отключив таймер и тем самым обрекая себя на медленную смерть от переутомления, голода и почти полного обезвоживания организма. Они падали на самое дно бездны. Они разбивались насмерть. Но природа мудра – или чересчур иронична над человечеством – раз уж она решила загнать и безумие в свои собственные, раз и навсегда созданные чьей-то невидимой волей рамки, заставляя его подчиняться четким, однажды и навеки написанным ее твердой рукой законам. Очень редко попадались люди, чьим сознанием Глубина не могла овладеть полностью. Те, кто умел падать и взлетать, не боясь разбиться об острые камни. Те, кто никогда не утрачивал до конца связь с реальностью. Плоть от плоти Глубины. Дайверы.
До сих пор никто так и не смог объяснить этот феномен. Да, наверное, он и не требует объяснений. Кто-то считает их легендой, вымыслом, странным фольклором этого странного мира. Быть может, в чем-то они и правы. Человеку свойственно верить в чудеса. Как бы то ни было, Глубина дала нам крылья. Она подарила нам возможность летать. Пока еще неловко, неумело. Но дайте время. Мы научимся. Обязательно научимся…
03
Я отставил прочь пустую посуду и внезапно ощутил острое чувство голода. Да, виртуальная еда субъективно насыщает. Но не всех. Далеко не всех. Кто-то когда-то сказал, что профессиональная болезнь журналистов – это чрезмерная болтливость и мозоли на заднице. Скорее всего, он попросту не страдал язвой желудка.
Встаю из-за стола, подхожу к стойке бара. Рядом на невысоком стеллаже аккуратной стопкой сложены газеты. Вчерашний выпуск «Нью-Йорк Таймс». Ничего, сойдет. Беру верхний экземпляр, возвращаюсь за свой столик, и, развернув его где-то на середине, делаю вид, что углублен в чтение. Закрываю глаза. До боли сжимаю веки… Это – реальный мир? Это – фантазия?
Это-фантазия. Реальный мир где-то вокруг меня, за невидимой пеленой. Стоит лишь протянуть руку – и пелена дрогнет, рассеется, словно призрачный утренний туман. Раз. Этот мир – не во мне. Я – не в нем. Дымка дрожит и тает… Еще немного, и от нее не останется и следа. Два. Мой разум обретает плоть. Где-то там, в недостижимой дали осталось мое тело, скованное эластичным доспехом виртуального костюма. Нужно дотянуться, влиться в него, наполнить его, как вода наполняет пустой сосуд… Три.
Открываю глаза. Организм отзывается резкой головной болью и тошнотой. На экранчиках виртуального шлема – смешной кусочек оставленного мною бара: входная дверь, край стола, лежащая на нем развернутая газета. Рисунок грубый, зернистый, условный. Встроенные в шлем небольшие вентиляторы исправно обдувают мое лицо слабым потоком теплого воздуха. С минуту любуюсь на примитивное изображение собственных рук, затем резко выдергиваю кабель, соединяющий костюм с дип-картой компьютера из укрепленного на поясе разъема.
– Недопустимая ошибка инициализации периферийного устройства! – Кажется, Виктор не на шутку встревожен. Колонки, подключенные к моей машине в реальности – не чета их бедным братьям, оставленным мною в виртуальном мире. Морщусь от неприятного ощущения в висках: наверное, следует приобрести привычку отключать звуковую карту компьютера, ныряя в Глубину. – Прервать погружение?
– Нет. Оставайся на линии.
Часы в нижнем углу экрана показывают два пятнадцать. За окнами глубокая ночь. Из чуть приоткрытой форточки доносится слегка приглушенный звук проезжающих мимо машин: даже в этот поздний час движение на Невском не прекращается ни на минуту. Пожалуй, форточку все же стоит закрыть: ноябрь в этом году выдался прохладный и квартира уже успела порядком выстудиться. На потолке переливаются призрачные блики, правда, в отличие от моего виртуального дома, здесь они желтовато-красные – огни расположенного на первом этаже ресторана «Техас».
Холодильник оказался практически пустым. Тонкий намек на то, что утром, превознемогая сонливость и честно заработанную за ночь болезненную усталость, снова придется тащиться на рынок за продуктами. В хлебнице оказались остатки вчерашнего батона. Жить можно. Подозрительно понюхав несколько только что разбитых мною яиц, выливаю их на сковороду, с нетерпением ожидая, пока проснувшийся чайник, недовольный тем, что кто-то столь бестактно потревожил его сон, заворчит на плите струйкой выпущенного к потолку пара. Обычный поздний холостяцкий ужин. Что же, могло бы быть и хуже.
Еда занимает чуть меньше пятнадцати минут. Возвращаюсь к нетерпеливо поджидающему меня компьютеру, втыкаю разъем на место и осторожно пробую пошевелиться. Что-то мешает на уровне солнечного сплетения, ну да – костюм исправно имитирует прикосновение к краю стола, за которым я сижу в виртуальности. Откидываюсь на спинку кресла, пытаюсь расслабиться…
– Погружение. – Тихо шепчу я.
Виктор улавливает мой едва слышный шепот. Простая команда, активизирующая короткую и почти бессмысленную строку: «c:\program files\deeputilites\deep.exe» – пусковой ярлычок крошечной дип-программы – и перед моими глазами вспыхивает яркий калейдоскопический водоворот. Секунда – этот водоворот кажется беспорядочным мельтешением красок; секунда – и краски спиралью вливаются в подобие медленно вращающейся воронки; секунда – я ощущаю пустоту где-то чуть ниже затылка, сознание поддается призрачной иллюзии движения, плывет…
В баре все осталось без изменений, разве что исчезла шумная компания в глубине зала, оставив после себя пустые тарелки и несколько смятых бумажных стаканчиков из-под кока-колы. Оглядываюсь… И натыкаюсь на ухмыляющуюся физиономию Олегатора, сидящего напротив за моим столиком и с аппетитом уминающего порцию картофеля – фри.
– Заснул?
– Что-то вроде того… – Неопределенно пожимаю плечами. – Давно ты здесь?
– Минут пять как. – Отвечает тот, запивая картофель изрядным глотком лимонада. – Пытался тебя разбудить, да без толку. Думал уж, не помер ли ты…
– Не дождешься! – Шутливо подмигиваю я в ответ. – Принес подарочек?
– А как же?
Олегатор, привыкший, к слову, писать собственную кличку через «о» и «е», от имени «Олег», пыхтя лезет под стол и извлекает оттуда увесистый сверток. Сверток с глухим звуком плюхается на стол.
– Вот, блин, и пожрать спокойно не дает… – Ворчит он.
– Олежка, родной, прямо даже не знаю, как тебя и благодарить… – Начинаю я, но Олегатор перебивает, великодушно махнув рукой.
– Знамо, как. Пивом меня благодарить надо. Пи-вом!
Отчего все хакеры так любят пиво? Наверное, какая-то врожденная аномалия организма. Особенности строения внутренних органов. В любом случае, смысла спорить нет и я безропотно соглашаюсь.
– Будет тебе пиво. На днях обязательно занесу.
– Хольстен. «Премиум».
– Пусть будет «Премиум». Кстати, авансом могу налить прямо сейчас…
Олегатор отрицательно качает головой.
– Виртуальное пиво – это как виртуальный секс. Видимость одна, а удовольствия никакого. Пиво в Глубине не пью принципиально – из любви к искусству… Ты уж лучше к нам в контору заезжай, вместе с «Хольстеном». Посидим, пропустим по стаканчику. Давай завтра, а? В конце рабочего дня?
Согласно киваю. Осторожно срываю серую оберточную бумагу, внутри обычной картонной коробки – небольшой ножик с выкидным лезвием, черный, аккуратный, блестящий свежей смазкой пистолет и четыре запасные обоймы. Пытаюсь подтащить сверток ближе к себе, но он неожиданно становится неимоверно тяжелым, мне не удается даже сдвинуть его с места.
– Предупреждение системного монитора! – Доносится из наушников встревоженный голос Виктора. – Фрагменты кода принимаемого в данный момент файла идентифицированы системой, как вирус. Процесс перекачки данных остановлен. Продолжить прием текущих файлов?
– Да. – Тихо соглашаюсь я.
– Чего? – Олегатор, кажется, явно озадачен.
– Н-да… – Я задумчиво оглядываю свою добычу. – Арсенальчик…
Олег довольно хмыкнул. Пакет снова обретает свой нормальный вес, я убираю пистолет за пояс, нож и обоймы торопливо распихиваю по карманам. Настроение заметно повышается.
– А я вот, пожалуй, пивка выпью с удовольствием. Точно не будешь?
– Не-а. Лимонаду мне принеси, если не сложно.
– Не сложно. – Отвечаю я.
Моя кредитная карта «похудела» еще на пять с половиной долларов. Олег с удовольствием принялся за купленную мною бутылку «меринды», я откупорил банку холодного «Премиума».
– Олежка, – осторожно начинаю я, – этот результат твоих творческих терзаний, он…
– Соответствует ли он Московской Конвенции? – Подхватывает мою мысль Олег и загадочно улыбается. – Ну, вообще-то… Да соответствует, не волнуйся ты так. И Московской Конвенции, и Женевскому положению о правах человека, или как его там… Вирус не фатальный, честное пионерское.
Несколько лет назад в Москве собиралась грандиозная международная конференция, на которой после продолжительных дебатов и дискуссий было, наконец, постановлено, что компьютерные вирусы – зло неистребимое и потому борьба с ними – по крайней мере, теми методами, которыми она велась до сих пор – занятие совершенно бесполезное. И олигархи компьютерно-программной индустрии умудрились договориться между собой о том, что производство нефатальных вирусов – программ, действие которых не уничтожает полезную информацию, а лишь замедляет или временно парализует работу компьютера – отныне можно считать деятельностью совершенно легальной. Для этого программисту необходимо лишь прислать исходный код своего творения в одну из многочисленных лабораторий, занимающихся разработкой антивирусных программ, и получить соответствующий сертификат. В результате выиграли все: хакеры, перед которыми неожиданно открылась возможность продавать свои продукты практически официально, и серьезные корпорации, открывшие для себя таким образом поистине неисчерпаемый источник прибыли.
– Лицензию показать? – Лукаво щурится Олегатор.
– Не нужно, – Улыбаюсь в ответ я. – Уж чему-чему, а твоему «пионерскому», да еще и честному, я верю безоговорочно.
– Одного вот только не могу понять, – продолжает тем временем Олег, – а именно, на фига козе баян. В смысле, на кой черт журналисту сдалось вирусное оружие, да еще в таком количестве. Ну, в первый раз еще можно было что-то придумать, ну, во второй… Коллекцию, что ли, собираешь?
– От редакторов отстреливаюсь. – Отвечаю я, пытаясь увести разговор в сторону от опасной темы. Не могу, никак не могу объяснить Олегу, что подобные программы, за пополнением запаса которых я время от времени к нему обращаюсь, используются мною в попытке заработать для себя лишний кусок хлеба, кусок, который отнюдь не всегда оказывается «лишним».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27