Я обещаю.
Сзади послышалось движение.
— Не обещай того, чего не сможешь выполнить.
Это был Тэп Генри. Лицо его было сердито, в глазах горело суровое нетерпение, которое я уже видел раньше.
— Я сдержу обещание, Тэп, — спокойно сказал я. — Я ничего не обещаю зря.
— Послушай меня, — резко ответил Тэп. — Ты не знаешь, во что ввязываешься.
— Я дал слово и сдержу его.
— Ни черта ты не сдержишь, — угрожающе сказал Тэп. — Ты сам не понимаешь, на что идешь. — Он помолчал и вынул из кармана сигарету. — У нас достаточно неприятностей с перегоном скота, не хватало еще разбираться с чужим делом.
— Прошу вас. — Мигель приподнялся на локте. — Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Если вы одолжите мне коня, я уеду.
— Лежите, сеньор, — сказал я. — Вы мой гость и останетесь здесь.
— Кто здесь командует, ты или я?
— По-моему, отец, — сказал я сухо. — Если уж на то пошло, то мы оба работаем у него.
Лицо Тэпа стало упрямым и твердым.
— Ну, тогда посмотрим, что скажет отец, — насмешливо произнес он.
Мы вместе подошли к костру, где сидел отец с Зебом Ламбертом и Зено Йерли. От стада подъехал Айра Тилтон и как-то странно взглянул на Тэпа Генри.
— Па, — сказал Тэп, — этот мальчишка пообещал мексиканцам, что они будут под нашей защитой до самого Нью-Мексико. Но мы-то знаем, что за ними охотятся команчерос, а это значит, что у нас будут неприятности. Они могут собрать пятьдесят, даже сто белых и еще больше индейцев, а такую силу мы не одолеем. Я предлагаю: пусть мексиканцы сами о себе позаботятся.
Зено глянул на Тэпа, но его лошадиное лицо осталось бесстрастным.
Отец посмотрел на меня.
— А ты что скажешь, Дэн?
— Я сказал, что они наши гости и с нами будут в безопасности.
Отец взглянул на Тэпа.
— Что тебе в этом не понравилось?
Лицо Тэпа потемнело, а глаза холодно сверкнули.
— Па, ты не понимаешь, о чем говоришь. Ни ты, ни стадо, никто из нас не пройдет на запад, если нами займутся команчерос! Я слышал: мексиканец говорил, как он обнаружил место их встречи, а они эту тайну берегут пуще всего на свете. Они не оставят его в живых.
— Мы постараемся, чтобы оставили, — спокойно сказал отец.
Отец всегда тщательно брился, причесывал волосы и подстригал седые усы, как бы плохо ему ни было, как бы он ни был занят. И я никогда не видел, чтобы отец на что-то опирался или облокачивался — он всегда твердо стоял на ногах.
Отец строго посмотрел Тэпу в лицо.
— Я удивлен, Тэп. Тебе-то уж следует знать, что я никогда не брошу человека, а тем более женщину здесь, на равнинах. Если потребуется драться, чтобы защитить их, значит, будем драться.
Тэп Генри упрямо уставился на него.
— Па, этого нельзя делать. Кто они тебе? Они…
— Мы их взяли к себе. Им нужна помощь. Пока я жив, они могут рассчитывать на меня. Я никогда не отказывал человеку в помощи и никогда не откажу.
Тэп Генри глубоко вздохнул.
— Па… — Он почти умолял. — Эти команчерос… они хуже индейцев. Поверь мне, я знаю…
— Откуда ты знаешь, Тэп? — мягко спросил отец.
Тэп замолчал и резко отвернулся. Он считал нас всех дураками — это было очевидно.
Отец никогда не читал нравоучений, однако учил нас твердо отстаивать то, что мы считали справедливым. Он учил нас не словами — примером.
Мы не сомневались, что накличем на себя беду. Тэп был прав: команчерос будут охотиться за Мигелем.
И тут меня осенила идея. Команчерос наверняка думали, что Мигель умер, но, допустим, они захотят проверить?
— Па… по-моему, нам надо похоронить его. То есть Мигеля.
Отец оглянулся на меня, а Кончита, подошедшая в это время к костру, встала как вкопанная, прислушиваясь.
— Нам надо похоронить его прямо здесь, — сказал я, — а над могилой сделать надпись.
Зено Йерли подошел к фургону и отстегнул лопату: необходимый инструмент крепили снаружи, чтобы он всегда был под рукой. Без лишних слов он отошел в сторону и воткнул ее в землю. Я принялся ему помогать.
Мы выкопали могилу глубиной фута четыре, потом забросали ее крупными камнями. Если кому-нибудь захочется проверить могилу, придется вынуть камни. Потом все это засыпали землей и поставили дощечку с надписью.
— Имя написать? — спросил Йерли.
— Нет, — ответил я. — Пусть думают, что он не успел ничего сказать. Просто напиши: «Здесь похоронен неизвестный мексиканец. 16 апреля 1858 года».
После короткого отдыха фургоны покатили дальше, за ними двинулось стадо.
Тэп молчал и был зол, как гремучая змея во время линьки. В это время она не предупреждает о нападении, а просто кидается на человека. Тем не менее Тэп осторожничал. Почти все время он ехал далеко впереди, разведывая близлежащие холмы. Опасность предчувствовали все, как могли. Мы гнали стадо допоздна. Пока не дошли до реки Саут-Форк, которую иногда называют Кипящая Кончо. Это была настоящая река с глубокой и чистой водой и довольно сильным течением. Стадо растянулось по берегу на водопой, в то время как мы искали переправу.
Ее нашел Тэп. В этом месте по каменистому дну скот мог спокойно пересечь реку, а ширина переправы была достаточной для того, чтобы прошли два фургона бок о бок. Мы не спеша переправились и выехали на равнину, заросшую меските и редким дубняком. Трава была хорошей. Пройдя порожистый ручей Дав, мы погнали стадо к ручью Гуд-Спрингс.
Вода была холодной и чистой, трава — сочной, здесь было много хвороста и бизоньего кизяка. Начинало темнеть, когда мы расположили стадо на ночевку и поставили кругом фургоны.
Зено Йерли вытащил удочку и закинул ее в ручей. К заходу солнца он уже наловил окуней, и все — приличного размера. Они так хотели есть, что, наверное, выстроились в очередь к наживке.
Рыба оказалась вкусной. Никто об этом не заговаривал, но еда у нас кончилась быстрее, чем мы предполагали. Дикие животные почти не встречались, а своих бычков не хотелось забивать, потому что они еще понадобятся нам для еды и для разведения.
Мы быстро поужинали и легли отдыхать. На первое дежурство вышли Бен Коул и Зено Йерли, но Тэп тоже не ложился спать. Он некоторое время курил у костра, потом ушел в темноту, за фургоны. Он все еще стоял там в одиночестве, когда я уснул.
Меня грубо растолкал Том Сэнди. Я вылез из одеял и натянул шляпу и сапоги. Том, не сказав ни слова, ушел к огню.
Зебони, сидевший у костра, посмотрел на меня.
— Видел Тома?
— Видел.
— Что-то его гложет, совсем плохой стал.
Я бросил взгляд в сторону Тэпа — он спал. Мы сели на коней и выехали к стаду сменить Келси и Сквайрса.
— Все спокойно, — сказал Келси.
Они направились к костру. Том Сэнди, завернувшись в одеяла, сидел у своего фургона. Я посмотрел на постель Тэпа, и она показалась мне пустой. Правда, как следует рассмотреть лагерь мешали кусты, да и я решил, что не мое это дело, и медленно начал объезжать стадо. Подо мной был чалый конь-работяга, большой, сильный, и в то же время довольно быстрый.
Неожиданно мне вспомнился белокурый ганфайтер, который был с Уэббом Холтом. Почему-то он меня беспокоил. Слишком уж беспристрастно он все воспринял, словно знал, что видимся мы не в последний раз. С Бадом Колдуэллом тоже, если уж зашла об этом речь.
Прошел почти час, и стадо начало подниматься на ночной выпас, когда вдруг один огромный бык резко повернул голову. Я взглянул в ту сторону, но увидел только черный контур дубняка.
С «паттерсоном» наготове я шагом повел чалого в сторону деревьев. Быки за милю чувствуют чужого. Хотя они считаются домашними животными, но чувство опасности у них развито, как у диких.
Вдруг в темноте дубняка возникло движение и отсвет луны на стволе винтовки. Кто-то крался там, кто-то из нашего лагеря.
Обведя чалого вокруг зарослей кустарника, я въехал в темноту рощи. Конь тоже чувствовал опасность, как полагается настоящему мустангу, и ступал легко и осторожно.
Послышался шорох, неразборчивый голос, а затем тихий женский смех.
На секунду я застыл и почувствовал, что краснею, потому что уже знал, кого найду в этой роще… и знал, кто крался среди деревьев.
Я решительно направил чалого сквозь кусты, они затрещали, и в то же мгновение я увидел человека, поднимающего винтовку. Дав шпоры коню, я отбил вверх ствол и вырвал оружие из рук застигнутого врасплох человека.
Послышался тревожный возглас, а затем спокойный голос произнес:
— Отпусти его, малыш. Если ему хочется иметь дело со мной, пусть попробует.
— Отдай винтовку, Дэн, — прорычал Том Сэнди. Только это был уже не веселый и дружелюбный Том Сэнди с Каухауса, а озлобившийся и опасный человек. — Отдай винтовку, — повторил он. — Я покажу ему, как красть чужих жен.
Вместо этого я навел «паттерсон» на Тэпа.
— Повернись, Тэп, и шагай в лагерь. Если потянешься к револьверу, я убью тебя.
— Ты что, идешь против меня? — спросил он с недоверием и гневом.
— У нас достаточно забот без того, чтобы убивать друг друга. — Я заметил, как рука Тома Сэнди потянулась к рубашке, под которой, я знал, он носит револьвер. — Брось, Том. Это и тебя касается.
Наступило молчание, и в это время я увидел, что Роза Сэнди стоит у дерева, на лице ее замер ужас.
— Повернись, Том, и возвращайся к костру. Мы все решим сейчас же. И ты тоже, Роза.
Она взглянула на меня.
— Я? — Голос ее дрожал. — Что?..
— Иди с ним.
Тэп Генри, не отрываясь, наблюдал за мной.
— Ты много себе позволяешь, мальчишка. В один прекрасный момент мне это надоест, и я забуду, что мы росли вместе.
— Даже не пытайся, Тэп. Я люблю тебя, ты мой брат. Но если ты когда-нибудь попробуешь заговорить со мной с помощью револьвера, я убью тебя.
— Слушай, ты, дурак! Ты знаешь, с кем разговариваешь? У тебя что, совсем мозгов нет?
— Нет, Тэп, мозги у меня есть. И то, что я сказал, остается в силе. Не полагайся на свой револьвер, Тэп, потому что я стреляю быстрее и точнее тебя. Мне не хочется ничего доказывать… и не хочется, чтобы меня называли ганфайтером. Тебе это нравится, мне — нет. Но я видел тебя в поединке, Тэп. Я стреляю лучше.
Он резко повернулся и зашагал к лагерю. Там уже почти все поднялись: отец, Тим Фоули, его жена, Карен…
— Фри, — сказал я Сквайрсу, — подмени меня, пожалуйста. Нам надо уладить одно дело.
Отец стоял у костра в одной рубашке, а ведь он никогда не появлялся на людях без воротничка и галстука.
Тэп с усмешкой на волевом лице посмотрел на Тома Сэнди. Тот не поднимал глаз.
К костру гордо подошла Роза, изо всех сил стараясь выглядеть дерзкой и вызывающей.
Отец не стал терять времени. Он задал несколько вопросов и на все получил ответы. По ночам Роза встречалась с Тэпом за лагерем. Том несколько раз их заставал, но ничего не предпринимал, надеясь, что они образумятся.
Карен внимательно слушала, глядя под ноги. Я знал, что она сейчас очень страдает, но я пытался предупредить ее. Тэп был хорошим парнем, но когда дело касалось женщин, ему вряд ли стоило доверять. Он оставлял их там же, где находил. И не было смысла рассказывать Карен больше, чем сказал ей я, она все равно поверила бы только в то, во что хотела верить.
Больше всего меня мучило то, что в свое время я восхищался Тэпом. Мы вместе росли, я многому у него научился, и все мы понимали, что от Тэпа зависит успех нашего предприятия — ведь он единственный знал ту землю, куда мы переселялись, и путь к ней.
Тэп был лидером, отличным ковбоем и сейчас думал, что ему все сойдет с рук. Тэп плохо знал отца.
Этой ночью Том Сэнди услышал, как Роза выпрыгнула из фургона, он знал, что Тэп уже ушел, поэтому стал следить за женой. Если бы не тот бык в стаде, Том наверняка убил бы обоих. Первым он застрелил бы Тэпа — он так и заявил.
Наблюдая за обоими, мне показалось, что Тэп даже чувствовал к Тому некоторое уважение.
— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — спросил у Тэпа отец.
Тот пожал плечами.
— Ничего. Он уже все рассказал. Мы с Розой разговаривали, — он многозначительно ухмыльнулся, — вот и все.
Отец оглянулся на Розу.
— Мы не будем ни о чем тебя расспрашивать, Роза. То, что происходит у тебя с мужем, — ваши личные дела. Но запомни: если повторится что-нибудь подобное, ты от нас уйдешь, где бы мы ни находились. Том может идти с тобой или остаться — как захочет.
Потом он повернулся к Тэпу, лицо было холодным.
— Единственное, чего я не буду терпеть в этом путешествии — человека, который сознательно причиняет неприятности другим. Вряд ли вы с Томом сможете теперь жить в одном лагере, а убийств нам не надо, разлада между ковбоями — тоже.
Отец замолчал, и, зная, как он любит Тэпа, я понял, что решение стоило ему дорого.
— Можешь взять с собой еды на шесть дней и флягу с водой. Лошадь у тебя есть. Чтобы через час тебя в лагере не было.
Тэп был ошеломлен. Он не верил своим ушам. Он стоял, не сводя глаз с отца, словно тот ударил его.
— Мы не можем позволить, чтобы человек, гуляющий с чужой женой, оставался с нами, — сказал отец, повернулся и зашагал к нашему фургону.
Все стали расходиться, и через минуту Тэп подошел к фургону и начал собирать вещи.
— Мне жаль, Тэп, — сказал я.
Он резко обернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Сзади послышалось движение.
— Не обещай того, чего не сможешь выполнить.
Это был Тэп Генри. Лицо его было сердито, в глазах горело суровое нетерпение, которое я уже видел раньше.
— Я сдержу обещание, Тэп, — спокойно сказал я. — Я ничего не обещаю зря.
— Послушай меня, — резко ответил Тэп. — Ты не знаешь, во что ввязываешься.
— Я дал слово и сдержу его.
— Ни черта ты не сдержишь, — угрожающе сказал Тэп. — Ты сам не понимаешь, на что идешь. — Он помолчал и вынул из кармана сигарету. — У нас достаточно неприятностей с перегоном скота, не хватало еще разбираться с чужим делом.
— Прошу вас. — Мигель приподнялся на локте. — Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Если вы одолжите мне коня, я уеду.
— Лежите, сеньор, — сказал я. — Вы мой гость и останетесь здесь.
— Кто здесь командует, ты или я?
— По-моему, отец, — сказал я сухо. — Если уж на то пошло, то мы оба работаем у него.
Лицо Тэпа стало упрямым и твердым.
— Ну, тогда посмотрим, что скажет отец, — насмешливо произнес он.
Мы вместе подошли к костру, где сидел отец с Зебом Ламбертом и Зено Йерли. От стада подъехал Айра Тилтон и как-то странно взглянул на Тэпа Генри.
— Па, — сказал Тэп, — этот мальчишка пообещал мексиканцам, что они будут под нашей защитой до самого Нью-Мексико. Но мы-то знаем, что за ними охотятся команчерос, а это значит, что у нас будут неприятности. Они могут собрать пятьдесят, даже сто белых и еще больше индейцев, а такую силу мы не одолеем. Я предлагаю: пусть мексиканцы сами о себе позаботятся.
Зено глянул на Тэпа, но его лошадиное лицо осталось бесстрастным.
Отец посмотрел на меня.
— А ты что скажешь, Дэн?
— Я сказал, что они наши гости и с нами будут в безопасности.
Отец взглянул на Тэпа.
— Что тебе в этом не понравилось?
Лицо Тэпа потемнело, а глаза холодно сверкнули.
— Па, ты не понимаешь, о чем говоришь. Ни ты, ни стадо, никто из нас не пройдет на запад, если нами займутся команчерос! Я слышал: мексиканец говорил, как он обнаружил место их встречи, а они эту тайну берегут пуще всего на свете. Они не оставят его в живых.
— Мы постараемся, чтобы оставили, — спокойно сказал отец.
Отец всегда тщательно брился, причесывал волосы и подстригал седые усы, как бы плохо ему ни было, как бы он ни был занят. И я никогда не видел, чтобы отец на что-то опирался или облокачивался — он всегда твердо стоял на ногах.
Отец строго посмотрел Тэпу в лицо.
— Я удивлен, Тэп. Тебе-то уж следует знать, что я никогда не брошу человека, а тем более женщину здесь, на равнинах. Если потребуется драться, чтобы защитить их, значит, будем драться.
Тэп Генри упрямо уставился на него.
— Па, этого нельзя делать. Кто они тебе? Они…
— Мы их взяли к себе. Им нужна помощь. Пока я жив, они могут рассчитывать на меня. Я никогда не отказывал человеку в помощи и никогда не откажу.
Тэп Генри глубоко вздохнул.
— Па… — Он почти умолял. — Эти команчерос… они хуже индейцев. Поверь мне, я знаю…
— Откуда ты знаешь, Тэп? — мягко спросил отец.
Тэп замолчал и резко отвернулся. Он считал нас всех дураками — это было очевидно.
Отец никогда не читал нравоучений, однако учил нас твердо отстаивать то, что мы считали справедливым. Он учил нас не словами — примером.
Мы не сомневались, что накличем на себя беду. Тэп был прав: команчерос будут охотиться за Мигелем.
И тут меня осенила идея. Команчерос наверняка думали, что Мигель умер, но, допустим, они захотят проверить?
— Па… по-моему, нам надо похоронить его. То есть Мигеля.
Отец оглянулся на меня, а Кончита, подошедшая в это время к костру, встала как вкопанная, прислушиваясь.
— Нам надо похоронить его прямо здесь, — сказал я, — а над могилой сделать надпись.
Зено Йерли подошел к фургону и отстегнул лопату: необходимый инструмент крепили снаружи, чтобы он всегда был под рукой. Без лишних слов он отошел в сторону и воткнул ее в землю. Я принялся ему помогать.
Мы выкопали могилу глубиной фута четыре, потом забросали ее крупными камнями. Если кому-нибудь захочется проверить могилу, придется вынуть камни. Потом все это засыпали землей и поставили дощечку с надписью.
— Имя написать? — спросил Йерли.
— Нет, — ответил я. — Пусть думают, что он не успел ничего сказать. Просто напиши: «Здесь похоронен неизвестный мексиканец. 16 апреля 1858 года».
После короткого отдыха фургоны покатили дальше, за ними двинулось стадо.
Тэп молчал и был зол, как гремучая змея во время линьки. В это время она не предупреждает о нападении, а просто кидается на человека. Тем не менее Тэп осторожничал. Почти все время он ехал далеко впереди, разведывая близлежащие холмы. Опасность предчувствовали все, как могли. Мы гнали стадо допоздна. Пока не дошли до реки Саут-Форк, которую иногда называют Кипящая Кончо. Это была настоящая река с глубокой и чистой водой и довольно сильным течением. Стадо растянулось по берегу на водопой, в то время как мы искали переправу.
Ее нашел Тэп. В этом месте по каменистому дну скот мог спокойно пересечь реку, а ширина переправы была достаточной для того, чтобы прошли два фургона бок о бок. Мы не спеша переправились и выехали на равнину, заросшую меските и редким дубняком. Трава была хорошей. Пройдя порожистый ручей Дав, мы погнали стадо к ручью Гуд-Спрингс.
Вода была холодной и чистой, трава — сочной, здесь было много хвороста и бизоньего кизяка. Начинало темнеть, когда мы расположили стадо на ночевку и поставили кругом фургоны.
Зено Йерли вытащил удочку и закинул ее в ручей. К заходу солнца он уже наловил окуней, и все — приличного размера. Они так хотели есть, что, наверное, выстроились в очередь к наживке.
Рыба оказалась вкусной. Никто об этом не заговаривал, но еда у нас кончилась быстрее, чем мы предполагали. Дикие животные почти не встречались, а своих бычков не хотелось забивать, потому что они еще понадобятся нам для еды и для разведения.
Мы быстро поужинали и легли отдыхать. На первое дежурство вышли Бен Коул и Зено Йерли, но Тэп тоже не ложился спать. Он некоторое время курил у костра, потом ушел в темноту, за фургоны. Он все еще стоял там в одиночестве, когда я уснул.
Меня грубо растолкал Том Сэнди. Я вылез из одеял и натянул шляпу и сапоги. Том, не сказав ни слова, ушел к огню.
Зебони, сидевший у костра, посмотрел на меня.
— Видел Тома?
— Видел.
— Что-то его гложет, совсем плохой стал.
Я бросил взгляд в сторону Тэпа — он спал. Мы сели на коней и выехали к стаду сменить Келси и Сквайрса.
— Все спокойно, — сказал Келси.
Они направились к костру. Том Сэнди, завернувшись в одеяла, сидел у своего фургона. Я посмотрел на постель Тэпа, и она показалась мне пустой. Правда, как следует рассмотреть лагерь мешали кусты, да и я решил, что не мое это дело, и медленно начал объезжать стадо. Подо мной был чалый конь-работяга, большой, сильный, и в то же время довольно быстрый.
Неожиданно мне вспомнился белокурый ганфайтер, который был с Уэббом Холтом. Почему-то он меня беспокоил. Слишком уж беспристрастно он все воспринял, словно знал, что видимся мы не в последний раз. С Бадом Колдуэллом тоже, если уж зашла об этом речь.
Прошел почти час, и стадо начало подниматься на ночной выпас, когда вдруг один огромный бык резко повернул голову. Я взглянул в ту сторону, но увидел только черный контур дубняка.
С «паттерсоном» наготове я шагом повел чалого в сторону деревьев. Быки за милю чувствуют чужого. Хотя они считаются домашними животными, но чувство опасности у них развито, как у диких.
Вдруг в темноте дубняка возникло движение и отсвет луны на стволе винтовки. Кто-то крался там, кто-то из нашего лагеря.
Обведя чалого вокруг зарослей кустарника, я въехал в темноту рощи. Конь тоже чувствовал опасность, как полагается настоящему мустангу, и ступал легко и осторожно.
Послышался шорох, неразборчивый голос, а затем тихий женский смех.
На секунду я застыл и почувствовал, что краснею, потому что уже знал, кого найду в этой роще… и знал, кто крался среди деревьев.
Я решительно направил чалого сквозь кусты, они затрещали, и в то же мгновение я увидел человека, поднимающего винтовку. Дав шпоры коню, я отбил вверх ствол и вырвал оружие из рук застигнутого врасплох человека.
Послышался тревожный возглас, а затем спокойный голос произнес:
— Отпусти его, малыш. Если ему хочется иметь дело со мной, пусть попробует.
— Отдай винтовку, Дэн, — прорычал Том Сэнди. Только это был уже не веселый и дружелюбный Том Сэнди с Каухауса, а озлобившийся и опасный человек. — Отдай винтовку, — повторил он. — Я покажу ему, как красть чужих жен.
Вместо этого я навел «паттерсон» на Тэпа.
— Повернись, Тэп, и шагай в лагерь. Если потянешься к револьверу, я убью тебя.
— Ты что, идешь против меня? — спросил он с недоверием и гневом.
— У нас достаточно забот без того, чтобы убивать друг друга. — Я заметил, как рука Тома Сэнди потянулась к рубашке, под которой, я знал, он носит револьвер. — Брось, Том. Это и тебя касается.
Наступило молчание, и в это время я увидел, что Роза Сэнди стоит у дерева, на лице ее замер ужас.
— Повернись, Том, и возвращайся к костру. Мы все решим сейчас же. И ты тоже, Роза.
Она взглянула на меня.
— Я? — Голос ее дрожал. — Что?..
— Иди с ним.
Тэп Генри, не отрываясь, наблюдал за мной.
— Ты много себе позволяешь, мальчишка. В один прекрасный момент мне это надоест, и я забуду, что мы росли вместе.
— Даже не пытайся, Тэп. Я люблю тебя, ты мой брат. Но если ты когда-нибудь попробуешь заговорить со мной с помощью револьвера, я убью тебя.
— Слушай, ты, дурак! Ты знаешь, с кем разговариваешь? У тебя что, совсем мозгов нет?
— Нет, Тэп, мозги у меня есть. И то, что я сказал, остается в силе. Не полагайся на свой револьвер, Тэп, потому что я стреляю быстрее и точнее тебя. Мне не хочется ничего доказывать… и не хочется, чтобы меня называли ганфайтером. Тебе это нравится, мне — нет. Но я видел тебя в поединке, Тэп. Я стреляю лучше.
Он резко повернулся и зашагал к лагерю. Там уже почти все поднялись: отец, Тим Фоули, его жена, Карен…
— Фри, — сказал я Сквайрсу, — подмени меня, пожалуйста. Нам надо уладить одно дело.
Отец стоял у костра в одной рубашке, а ведь он никогда не появлялся на людях без воротничка и галстука.
Тэп с усмешкой на волевом лице посмотрел на Тома Сэнди. Тот не поднимал глаз.
К костру гордо подошла Роза, изо всех сил стараясь выглядеть дерзкой и вызывающей.
Отец не стал терять времени. Он задал несколько вопросов и на все получил ответы. По ночам Роза встречалась с Тэпом за лагерем. Том несколько раз их заставал, но ничего не предпринимал, надеясь, что они образумятся.
Карен внимательно слушала, глядя под ноги. Я знал, что она сейчас очень страдает, но я пытался предупредить ее. Тэп был хорошим парнем, но когда дело касалось женщин, ему вряд ли стоило доверять. Он оставлял их там же, где находил. И не было смысла рассказывать Карен больше, чем сказал ей я, она все равно поверила бы только в то, во что хотела верить.
Больше всего меня мучило то, что в свое время я восхищался Тэпом. Мы вместе росли, я многому у него научился, и все мы понимали, что от Тэпа зависит успех нашего предприятия — ведь он единственный знал ту землю, куда мы переселялись, и путь к ней.
Тэп был лидером, отличным ковбоем и сейчас думал, что ему все сойдет с рук. Тэп плохо знал отца.
Этой ночью Том Сэнди услышал, как Роза выпрыгнула из фургона, он знал, что Тэп уже ушел, поэтому стал следить за женой. Если бы не тот бык в стаде, Том наверняка убил бы обоих. Первым он застрелил бы Тэпа — он так и заявил.
Наблюдая за обоими, мне показалось, что Тэп даже чувствовал к Тому некоторое уважение.
— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — спросил у Тэпа отец.
Тот пожал плечами.
— Ничего. Он уже все рассказал. Мы с Розой разговаривали, — он многозначительно ухмыльнулся, — вот и все.
Отец оглянулся на Розу.
— Мы не будем ни о чем тебя расспрашивать, Роза. То, что происходит у тебя с мужем, — ваши личные дела. Но запомни: если повторится что-нибудь подобное, ты от нас уйдешь, где бы мы ни находились. Том может идти с тобой или остаться — как захочет.
Потом он повернулся к Тэпу, лицо было холодным.
— Единственное, чего я не буду терпеть в этом путешествии — человека, который сознательно причиняет неприятности другим. Вряд ли вы с Томом сможете теперь жить в одном лагере, а убийств нам не надо, разлада между ковбоями — тоже.
Отец замолчал, и, зная, как он любит Тэпа, я понял, что решение стоило ему дорого.
— Можешь взять с собой еды на шесть дней и флягу с водой. Лошадь у тебя есть. Чтобы через час тебя в лагере не было.
Тэп был ошеломлен. Он не верил своим ушам. Он стоял, не сводя глаз с отца, словно тот ударил его.
— Мы не можем позволить, чтобы человек, гуляющий с чужой женой, оставался с нами, — сказал отец, повернулся и зашагал к нашему фургону.
Все стали расходиться, и через минуту Тэп подошел к фургону и начал собирать вещи.
— Мне жаль, Тэп, — сказал я.
Он резко обернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14