— Да, помню.
— Она не была приспособлена к такой жизни. Не стоило ей переезжать на Запад.
— Я часто удивляюсь, зачем она приехала. Красивая женщина, любила хорошо одеваться и хорошо жить. По-моему, она могла бы найти счастье на Востоке.
— Характер одинаково присущ лошадям, собакам и людям. Или женщинам, если уж о них зашла речь.
Он больше ничего не сказал и ушел, а я отвел коня в корраль, расседлал его и повесил упряжь. И все время думал над словами отца, пытаясь понять, что за ними скрывается. Однако все мысли вскоре вытеснила подготовка к предстоящему путешествию.
Наступила весна. Жаркая и сухая. Зимой прошли обильные дожди, по дороге к переправе Хорсхед должна быть вода.
Присев на корточки рядом с корралем, я прикинул маршрут. Карен с Тэпом куда-то ушли, но я думал не о них, а о лошадях. Нам понадобится ремуда note 1 голов в пятьдесят-шестьдесят, а если сложить всех имеющихся, включая лошадей Тима Фоули и Арона Старка, нам не хватало около двадцати голов.
Надо отремонтировать два фургона и починить упряжь. Потребуется много свинца для пуль, для начала надо отлить столько, чтобы хватило на случай столкновения с индейцами команчи. И нам понадобятся дополнительные бочонки для воды.
Подошел Зебони Ламберт и присел рядом со мной. Он курил самокрутку — привычка, которую некоторые техасцы начали перенимать у мексиканцев. Большинство, однако, предпочитало сигареты.
— Так вот он какой, Тэп Генри.
Он произнес это странным ровным тоном, и я покосился на него. Обычно, когда Зеб так говорит, ему что-то не нравится, а мне очень хотелось, чтобы они подружились.
— Мы вместе выросли, Зеб. Он мой брат, приемный брат, не знаю, как правильно.
— Слыхал.
— Когда его мать сбежала, отец обращался с ним, как с родным сыном.
Зеб посмотрел на другой конец двора, где, разговаривая с Карен, смеялся Тэп.
— Он после этого видел мать?
— Нет. По-моему, нет.
— Он выставляет свой револьвер напоказ, так ведь?
— Это точно… и он умеет им пользоваться.
Зеб докурил сигарету и втоптал окурок в пыль.
— Если тебе нужна помощь, — сказал он, — можешь на меня рассчитывать. Вам понадобится много лошадей.
— Ты видел диких?
— На реке Леон. Хочешь поохотиться?
Зеб был лучшим охотником на лошадей в наших краях. Но нас подгоняло время. Если мы не хотим в дороге испытывать трудности с водой, надо отправляться не мешкая. А вообще-то нам следовало бы сделать это еще две недели назад.
Зебони Ламберт никогда ни на кого не работал, хотя был первоклассным ковбоем. Иногда в трудные времена он помогал нам, но платы не брал. Это казалось странным, но в Техасе не задают лишних вопросов. Человек поступает так, как находит нужным.
— Может быть, стоит обменяться с Томом Сэнди. В оврагах полно бычков, слишком молодых для перегона.
— Если вы его позовете, он к вам присоединится.
— Сэнди? — не поверил я. — У него отличное ранчо. С какой стати ему переезжать?
— Из-за Розы.
Ну, это меняет дело. Хотя мужчина, который оставит такой дом ради Розы, оставит и любой другой дом и в конце концов окажется ни с чем. Роза очень красивая женщина и хорошая хозяйка, но только не пропускает ни одного мужчины. В нее влюбляются многие, и она это понимает.
— Из-за нее кого-нибудь убьют.
— Из-за нее убьют Тома.
Зеб встал.
— Я заеду перед рассветом. Помогу тебе с молодняком. — Он помолчал. — И возьму собак.
Зебони Ламберт работал с коровами в Биг-Тикет, у него была свора лучших в округе пастушьих собак, а в густых кустарниках одна собака стоит трех ковбоев.
Он подошел к коню и вскочил в седло. Мне всегда нравилось смотреть, как он это делает — ловко, красиво, без усилия. Мы с Зебом часто работали вместе, и я не знал другого человека с такой координацией движений.
Он повел коня, огибая корраль, чтобы не встречаться с Тэпом Генри. Тэп понял, что Зебони нарочно избегает его. Его пристальный взгляд мне не понравился.
Из дома донесся запах еды: миссис Фоули готовила ужин.
Когда я подошел к дому, Тэп и Карен оживленно разговаривали. Он тихим голосом что-то настойчиво доказывал, а она смеялась и качала головой, но было заметно, что Карен увлечена Тэпом, и это меня задело. В конце концов, Карен — моя девушка, во всяком случае, все считали именно так.
Тэп посмотрел на меня.
— Знаешь, Карен, не могу поверить, что Дэнни уже взрослый. Он всегда ходил за мной, как теленок за матерью.
Она засмеялась, а я почувствовал, что краснею.
— Я не всегда ходил за тобой следом, Тэп, — ответил я. — Например, в тот раз на реке Бразос.
Он вздрогнул, словно получил пощечину, но прежде чем собрался ответить, Карен положила ему ладонь на плечо.
— Хватит вам ссориться. Вы же друзья… даже братья.
— Ты права, Карен, — ответил я и направился к дому.
Когда я вошел, миссис Фоули бросила взгляд на меня, а потом на Тэпа с Карен, стоявших у крыльца.
— У тебя красивый брат, — произнесла она, и тон ее сказал больше, чем любые слова.
В течение следующих трех дней мы работали от восхода до заката. Тэп Генри, Зеб Ламберт и Арон Старк прочесывали овраги в поисках молодняка, отец поехал договариваться с Томом Сэнди насчет обмена телят на лошадей, а Тим Фоули со своими ребятишками ремонтировал фургоны.
В дорогу нам требовалось много припасов. Мы вялили мясо и мололи муку, и это занимало много времени.
Никто из нас не носил одежду, купленную в магазине, мы все делали своими руками, например, шили из домотканого полотна или кожи куртки и брюки с бахромой, чтобы одежда скорее высыхала после дождя. Люди с Востока думают, что бахрома нужна только для красоты, но это не так.
Из Сан-Антонио, продав скот, вернулись Джим Пур, Бен Коул и Айра Тилтон, и работа пошла веселее.
Как только выдавался случай, я расспрашивал Тэпа о дороге на Запад. Тот единственный перегон через Канзас и Миссури в Иллинойс многому меня научил, но места, куда мы собрались переезжать, были намного суровее тех, по которым путешествовал я.
В рощицах вдоль реки Каухаус воздух был влажным и тяжелым. Речушка петляла меж высоких берегов, под которыми обычно прятался в кустах скот. Работать там было трудно, а накидывать лассо почти невозможно: мешали деревья и кустарники.
Большой пятнистый бык бросился бежать между деревьями, как олень, я на своем сером жеребце припустил за ним. Едва успев пригнуться, чтобы толстый свисающий сук не снес мне череп, я все-таки не сумел увернуться от ветки, и она больно хлестнула по лицу. Бык исчез в густых зарослях высокого кустарника, серый устремился за ним. Я скакал, чувствуя, как острые шипы и ветки рвут одежду.
Наконец бык вырвался на открытое место, и я раскрутил и накинул лассо.
Петля обхватила рога, серый мгновенно встал, уперевшись всеми четырьмя копытами, и бык, тяжело упав, покатился по земле, но тут же вскочил и приготовился к драке. Высокий и массивный, тонны на полторы, он был взбешен.
Бык наклонил голову и бросился на меня, но серый развернулся, и мы опять опрокинули драчуна на землю.
Оглушенный падением, бык встал и начал озираться, готовый схватиться с любым противником, но я уже пришпорил коня, мы помчались через кусты, лассо натянулось, и ему ничего не оставалось, как последовать за нами.
Выехав на открытое место, я снял петлю и отогнал быка в стадо.
Жара, пыль, пот, скачущие лошади, рвущиеся в драку быки… Мы вытаскивали их одного за другим из кустарника и сгоняли в гурт. За исключением нескольких старых, сварливых коров, все они не особенно упрямились, как только оказывались среди своих.
Мой знакомец, старый пятнистый драчун, попытался было снова удрать в овраги на берегу Каухауса, но мы с серым с помощью лассо уговорили-таки его остаться в стаде.
Все мы поднимались до рассвета, только начинало бледнеть, а мы уже направлялись к оврагам, меняя по три-четыре лошади в день, благо, для лошадей находилась замена.
Два дня мы работали как проклятые, но дел оставалось еще очень много. Мы с отцом занимали одну часть дома, а Тим Фоули с семьей — другую, но теперь к нам присоединился Старк, и мы отдали кровати его жене и детям, а сами ночевали снаружи вместе с ковбоями.
На третье утро я встал, надел шляпу — ковбой всегда первым делом надевает шляпу, потом сапоги и кожаные штаны.
Женщины уже встали, было слышно, как они на кухне звенят тарелками. Тэп вылез из-под одеял и пошел к колодцу, где достал ведро воды и умылся. За ним последовал я. Как всегда на рассвете, он выглядел злым и раздраженным. А я наоборот утром чувствую себя лучше всего.
Мы прошли в дом, и миссис Фоули с Карен подали нам завтрак — приличный кусок говядины и большую тарелку бобов с жареным луком. Как всегда, при мне была уздечка, я засунул мундштук под мышку, чтобы согреть холодный металл, прежде чем взнуздать коня. Мне не хотелось, чтобы мой мустанг с утра был в плохом настроении.
Правда, на его настроение я особенно не рассчитывал, но…
Мы молча ели, сидя на ступеньках крыльца. Из кухни вышла Карен с большим кофейником и налила нам кофе, задержавшись на секунду рядом с Тэпом.
После завтрака ко мне поближе перебрался Зеб и стал сворачивать самокрутку.
— Ты ездил к реке Леон?
— Нет.
— Надо бы нам с тобой туда прогуляться. Как ты на это смотришь?
— Здесь полно работы, — сказал я, — не понимаю…
— Зато я понимаю, — оборвал меня Тэп. — Я знаю, о чем он говорит.
Зеб легонько дотронулся языком до сигаретной бумаги.
— Ты думаешь, — спросил он меня, — они так просто позволят вам перегнать скот?
— Это наш скот.
— Конечно, в этих краях почти весь скот — ваш. Эти другие… переселенцы… у них нет ничего, они живут за ваш счет. А теперь прослышав, что вы хотите перегнать все стадо, они собирают коров по оврагам.
— Ну и что?
— Дэн, что на тебя нашло? — раздраженно спросил Тэп. — Они украдут половину стада и попытаются силой отнять другую. Сколько у нас человек?
— Сейчас? Человек девять или десять.
— А знаешь, сколько их? Должно быть, не меньше тридцати.
— Скорее сорок, — сказал Зеб. — На берегах реки Леон много следов. Переселенцы сгоняют коров быстрее вас и перегоняют к северу на пустые земли.
— Пожалуй, надо за ними съездить.
Тэп встал.
— Да уж надо, — сухо отрезал он. — И если у тебя есть револьвер, лучше взять его с собой.
Все правильно. Эти переселенцы, которые сгрудились вокруг наших пастбищ, не привезли с собой ничего, кроме полудохлых кляч и разбитых фургонов. Только у двоих или троих было по молочной корове… а теперь они стали жиреть на наших мясных коровах, питаясь ими, — против чего отец никогда не возражал, — но они воруют скот для продажи. И ни один из этих нищих пришельцев с Востока и Юга не попробовал честно работать.
— Не говори отцу, — сказал я. — Он плохой стрелок.
Тэп бросил на меня взгляд, как бы говоря: «Ну, а ты, конечно, отличный?», но я не обратил внимания.
Тим Фоули увидел, что мы что-то замышляем, и подошел. От него невозможно ничего скрыть. Он не совался в чужие дела, но знал все, что происходит вокруг.
— Ребята, будьте поосторожней, — предупредил он.
Мы двинулись в путь, когда небо уже начало розоветь. Перед отъездом я велел Бену Коулу держать стадо поближе к строениям. Оставшиеся догадались о том, что мы задумали, но никто не сказал ни слова, увидев, как мы направились к западу, а потом повернули на север.
— Ты знаешь, кто этим занимается? — спросил я у Зеба.
— Банда Холтов — Мак, Билли, Уэбб и все остальные, кто ездит с ними.
Крутые ребята, и подлые. Грязные, вечно небритые, и все, как один, воры и убийцы. Два раза я их видел на наших землях.
— Уэбб — левша, — сказал я.
Тэп оглянулся.
— Вот это ценная информация.
— Носит револьвер на правой стороне рукояткой вперед, но стреляет одинаково хорошо и левой и правой.
Мы натолкнулись на их следы в сухом русле неподалеку от реки Леон. Они гнали голов двадцать, их было двое. Идти по следу было сущим пустяком, потому что бандиты даже не пытались прятаться. Может быть, они провоцировали нас на драку.
Мы поднимались на каждый склон и внимательно осматривались, прежде чем спуститься с холма или любого возвышения, стараясь, насколько это было возможно, держаться низин.
Если мы уведем отсюда наш скот, все это отродье умрет с голода, или же им придется искать себе новые кормушки.
Мы жили на границе освоенных территорий. Дальше к западу лежала пустая земля. Правда, Зеб рассказывал, что видел скот в Колорадо, но это были отбившиеся от стада, случайно уцелевшие, одичавшие коровы, люди там не жили.
Солнце взошло, но утренний воздух оставался холодным, низко нависли облака, чувствовалось приближение дождя. Мы очень надеялись на него. В наших краях дождь означал не только воду в колодцах и сухих руслах, но и траву на пастбищах. Через несколько дней наша жизнь будет зависеть и от того, и от другого.
Зеб Ламберт натянул поводья.
— Дэн, — сказал он, — посмотри-ка сюда.
Мы остановились и увидели цепочку следов. С востока к тем всадникам, которых мы преследовали, присоединились еще двое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14