Если об этом умолчали в ФБР, то можно побиться об заклад, что никакой другой бюрократ с ним не разоткровенничается.
Армстронг встрепенулся, решив хотя бы на время выбросить из головы осточертевшие мысли. Доехав до центра, он поставил машину на стоянку и вошел в кинотеатр на Пятидесятой улице. Там показывали кинохронику – отличное средство успокоить разыгравшееся воображение.
Щурясь в полутьме, он нашел свободное кресло, сел и поднял взгляд на экран. Там, посреди живописного ландшафта Северной Дакоты, возвышались свадебные виселицы, многократно раскритикованные как признак безвкусицы и дурного тона. В петлях, пропущенных под мышками, раскачивались бок о бок жених и невеста, глупо улыбаясь в камеру, а священник с козлиной бородкой, подвешенный таким же образом, бормотал соответствующие молитвы. Развалясь в кресле, Армстронг хмуро смотрел на эту сцену.
Кадр сменился. На сей раз беспорядки в Индии. Мусульмане, атакующие процессию буддистов, и вооруженная дубинками полиция, избивающая и тех, и других. Крупным планом – потные, фанатичные физиономии, трупы в сточных канавах. Мимолетные кадры горящего древнего храма, и на его фоне мрачная фигура Великого Бога Ганеши…
Затем спуск на воду «Железного Герцога», крупнейшего английского линкора. Разбитая о борт бутылка шампанского, поднятый флаг и какой-то тип с лошадиным лицом, дирижирующий военным оркестром. Сильные руки защитят мир.
Первый полет нового русского бомбардировщика. Аплодисменты, музыка, дробь марширующих колонн. Сильные руки защитят мир.
Крошечные точки, с огромной скоростью несущиеся по небосводу, – новейшие американские стратосферные истребители, за час покрывающие тысячи миль. Победа, победа, аллилуйя! Сильные руки защитят мир.
Затем последовала круговерть новых фасонов шляпок, платьев и купальников, каких-то бесполезных технических новинок, а под занавес – панегирик новейшему музыкальному автомату – с клавиатурой, позволяющей выбирать нужную мелодию, с экраном, изображающим соответствующих исполнителей. Зрителям и слушателям предлагался рекламный ролик: накурившиеся марихуаны юнцы, терзающие слух шлягером «Крошка, танцуй веселей». Что ж, солидно, восемь ударов на такт.
Его глаза привыкли к полумраку; Армстронг посмотрел по сторонам, изучил поблекшую блондинку в соседнем кресле. Ее челюсти что-то пережевывали, глаза впились в экран, левая нога постукивала в ритм громыхавшему музыкальному автомату. Начальная стадия сонолепсии.
Армстронг глянул в противоположную сторону. Там, вяло раскрыв рот уставясь в пустоту, дергался прыщавый тинейджер, безуспешно стараясь вписаться в ритм.
Толкнув тинейджера локтем, Армстронг рявкнул:
– Брысь!
Юнец перестал трястись и повернул очкастую физиономию к Армстронгу:
– А? Что?
– Прочь! – поднявшись во весь рост, прорычал Армстронг. Юнец рефлекторно поджал ноги, но лишь только Армстронг прошел, снова уставился в экран, открыв рот, а мысль о том, что же такое ему сказали, не успев даже оформиться в его голове, бесследно растворилась.
Армстронг отправился домой. Что-то шевелилось и корчилось в глубине его сознания, словно искалеченная змея. Таинственное и неуловимое нечто, которое он никак не мог ухватить, ощущение чего-то смутно знакомого и столь же смутно опасного… Обычно, когда на него накатывало такое состояние, он справлялся с ним одним и тем же способом: сначала пытался распознать эту мысль, а потом, потерпев неудачу, от нее избавиться.
На сей раз ему помогла крошечная булавочная головка, поблескивающая в центре двери, словно глаз насекомого. Остановившись с ключом в руке, он внимательно осмотрел мерцавшую бусинку, затем быстро глянул на верхнюю и нижнюю лестничные площадки. Не дотрагиваясь до двери, он убрал ключ в карман и тихонько удалился.
Очутившись на улице, Армстронг посмотрел на окна своей квартиры, убедился, что они не светятся, и из угловой аптеки на противоположной стороне позвонил Хансену.
– В мою дверь вмонтирована катодная трубка типа «муравьиный глаз». Она зажигается, если дверь открывают, не воспользовавшись специальным непроводящим ключом. Сейчас эта трубка горит. Кто-то забрался в квартиру.
– Вызовите полицию, – предложил Хансен.
– Сначала я так и хотел сделать, но лотом мне пришла в голову идея получше. Я хочу, чтобы вы позвонили мне домой. Если кто-то снимет трубку, вы скажете, что это полицейская проверка, и попросите позвать меня. Если у них имеется сканер, отключающий экран, вы потребуете его заблокировать. – Он воинственно оскалился. – Это заставит гостей пуститься в бега. А я посмотрю, куда они направятся.
– О'кей, – согласился Хансен. – Хотел бы я знать, чем все это кончится. Начинаем. – Он отключился.
С небрежным видом Армстронг вышел из аптеки и, пройдя по улице, скользнул в темный подъезд напротив своего дома. Ждать пришлось дольше, чем он предполагал. Прошло пятнадцать томительных минут, затем двадцать. Никто не вышел из дома, никто туда не вошел. Армстронг нервничал. Черт возьми, неужели незваные гости почуяли неладное? Но это могло случиться, только если они знают Хансена в лицо. И это тоже весьма примечательный факт.
Армстронг то и дело смотрел на часы. Шла уже двадцать вторая минута, когда на улице внезапно появились два автомобиля. Они с визгом остановились у его подъезда. Из первой машины выпрыгнули четверо полисменов, из второй появился Хансен. Взгляд его был настороженным.
Выйдя из своего укрытия, Армстронг перешел улицу.
– Что-нибудь не так?
– Я звонил три раза, – сообщил Хансен, – но так и не дождался ответа. Вы о себе знать не давали, поэтому я решил вызвать полицию.
– Хм-м!
– Я же не знал, где вы. Может, вы зашли в квартиру и нарвались на неприятности. Так что не обессудьте. Пойдемте, надо посмотреть, что там делается.
Все шестеро поднялись по лестнице и подошли к двери, на которой поблескивал крохотный огонек. Вставив ключ в замок, Армстронг отпер дверь, широко распахнул ее, и в тот же миг могучий полицейский, оттолкнув его в сторону, проскользнул в дверной проем с пистолетом на изготовку, шаря свободной рукой в поисках выключателя. Наконец вспыхнул свет. Полицейский сделал четыре шага, остановился и воскликнул:
– Труп, будь я проклят!
Оттеснив Армстронга, в квартиру вошли остальные. Внутри царил неописуемый беспорядок. Дверцы шкафов были распахнуты, ящики выдвинуты, их содержимое валялось на полу. От сквозняка в воздухе порхали бумажки. Даже ковры оказались изодраны в клочья. В центре стояло кресло – в нем покоился труп, и его спокойная лоза жутко контрастировала с хаосом вокруг. Крови на теле не было, и, если бы не упавшая на грудь голова, ничто не указывало бы на то, что жизни в нем не больше, чем в манекене.
Приподняв волосатой рукой подбородок покойника, первый полицейский вгляделся в мертвое лицо.
– Готов! – Он обежал взглядом присутствующих. – Кто-нибудь его знает?
Не сводя глаз с худощавого, посиневшего лица и жестких взъерошенных волос, Армстронг сказал:
– Я не вполне уверен, потому что никогда не встречался с ним лично, но думаю, что этого человека звали Кларк Маршал.
– Тот самый, помешанный на ракетах? – быстро вставил Хансен. Армстронг кивнул.
– Если вы вызовете Билла Нортона из «Геральд» и покажете ему картинку по монитору, он его опознает. Нортон хорошо знал Маршала.
Взявшись за телефон, полицейский несколько раз набрал номер, затем бросил это занятие.
– Черта с два! Отключен. – Он обвел комнату профессиональным взглядом. – Тот, кто здесь поработал, видать, чертовски спешил. – Полицейский пожал плечами и сказал, обращаясь к своим товарищам: – Я вернусь к машине и вызову экспертов. Попрошу их взять с собой Нортона. – Он вышел.
Другой полицейский сказал Армстронгу:
– Обычно воры не громят все подряд, а громилы не воруют. Похоже, тут побывали и те, и другие. Что им было нужно? У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? Если да, то посмотрите, нашли ли они то, что искали.
– Что они могли искать – не представляю, – Армстронг пожал плечами.
Стоявший рядом Хансен улыбнулся и подчеркнуто широко зевнул, на лице его был написан откровенный скепсис. Армстронг обернулся к нему:
– Это правда. Я совершенно без понятия. – Он помолчал, затем со злобным удовлетворением добавил: – Но, если повезет, я скоро узнаю, кто это сделал.
– Ваше доверие в высшей степени льстит мне, – сказал Хансен.
– От скромности вы не умрете, – ядовито усмехнулся Армстронг. – Если бы я полагался только на других, я бы никогда ничего не добился, даже если бы все вокруг так же честно отрабатывали свой гонорар. Я имел в виду не вас и не полицию. Я имел в виду конструкцию настенных часов.
– О! – Слегка смутившись, Хансен направился к внушительному механизму, висевшему на дальней стене. Теперь, подойдя ближе, он видел, что подвеска была толще обычной, а внутри поблескивало что-то, похожее на линзу. Если бы не замечание Армстронга, он сто раз прошел бы мимо, не обратив внимания на эту деталь. Хансен уязвленно облизал тонкие губы.
Пока трое полицейских с нескрываемым удивлением наблюдали за этой сценой, Армстронг легким движением потянул часы на себя и, услышав щелчок, освободил от фиксаторов и положил их на стол.
В открывшейся нише Армстронг аккуратно разъединил несколько проводов и достал небольшой блестящий прибор, в торце которого была вмонтирована трубочка с линзами на концах. Все это он положил рядом с часами.
– Внутри этой штуки, – сообщил Армстронг, – семьсот футов одномиллиметровой пленки. Ее можно проявить. Эта камера включается, как только срабатывает сигнализатор на двери. Если Бог на нашей стороне, дело в шляпе.
– Ну и ну! – прошептал кто-то из полицейских, затем добавил еще более уважительно: – Вот это парень!
Армстронг немедленно принялся за дело и не успел еще закончить, когда прибыли эксперты и Нортон.
– Это Кларк, ясное дело! – возбужденно сказал Билл. – Боже мой! Я с ним только вчера разговаривал…
– Да? – Армстронг умело заправил кассету в аппарат и начал перематывать пленку. – Он говорил, что придет сюда?
– Я сам направил его к тебе. Я позвонил ему и сказал, что некто Армстронг спятил точно так же, как и он, и хочет его видеть. Сумасшедших тянет друг к другу, верно? Сегодня утром он объявился. Я раз шесть пытался до тебя дозвониться.
– Меня не было дома. Большую часть дня я провел в ФБР.
– Он был как рыба на сковородке, – говорил Нортон. – Вел себя так, словно за ним охотился дух его дедушки. В конце концов я дал ему твой адрес, и он сказал, что поедет к тебе сегодня, только позже. – Нортон провел рукой по взъерошенным волосам. – В голове не укладывается! Он просил дать ему адрес, где его ждала смерть! Надо же!
Поглядывая на часы, Армстронг проявлял пленку.
– "Рыба на сковородке". Что это значит? Он боялся?
– Ну, этого бы я не сказал. Скорее, он был похож на человека, который ждет, что на него вот-вот вденут смирительную рубашку. Как будто он что-то прятал, а что – сам толком не знал. И это чертовски ему мешало. – Нортон всмотрелся в аппарат, над которым колдовал Армстронг: – Что за чертовщиной ты занимаешься? Масло взбиваешь?
– Примерно. Хочу смазать дорогу, чтобы кое у кого колеса забуксовали!
Оттеснив Нортона в сторону, в комнату вошел капитан полиции. – Вы Джон Дж.Армстронг?
– Да.
– Врач говорит, что этот человек умер три-четыре часа назад. Причина смерти пока неизвестна. – Капитан смерил Армстронга взглядом. – Где вы находились в это время?
– В ФБР.
– Вот как? – Капитан от неожиданности вздрогнул. – Если в этом деле участвует ФБР, то, пожалуй, я позвоню им прямо сейчас.
– Это было бы весьма кстати, – одобрил Армстронг. Вытянув из бачка конец пленки, он вставил его в электросушилку и, когда капитан вышел, подмигнул Нортону.
Хансен просунул голову в дверь:
– Долго еще? – Минут пять.
– Я включу проектор и подготовлю экран. – Спасибо. – Продолжая перематывать пленку, Армстронг услышал, как в соседней комнате зазвонил видеофон, и флегматично заметил Нортону: – Смотри-ка, они восстановили связь. Держу пари, что это звонит миссис Сондерс из Хартфорда, и она сейчас скажет, что у нее там настоящий погром. Поговори с ней и попроси ее не переживать.
Не успел Нортон сделать штаг, как в комнату вошел полицейский.
– Теперь с телефоном все в порядке. Вам звонят – сказали, что пытаются дозвониться уже несколько часов, какая-то миссис Сондерс из Хартфорда. Говорит, что ваша лаборатория разгромлена и сейчас там черт-те что творится. С ней беседуют тамошние полицейские.
Нортон уставился на полицейского, потом на Армстронга, потом опять на полицейского. С трудом проглотив комок в горле, он выговорил:
– Будь я проклят, если меня прельщают лавры пророка! – Затем он направился к видеофону.
Озадаченному полицейскому Армстронг объяснил:
– Билл ответит. Я так и думал, что лаборатория не избежит той же участи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Армстронг встрепенулся, решив хотя бы на время выбросить из головы осточертевшие мысли. Доехав до центра, он поставил машину на стоянку и вошел в кинотеатр на Пятидесятой улице. Там показывали кинохронику – отличное средство успокоить разыгравшееся воображение.
Щурясь в полутьме, он нашел свободное кресло, сел и поднял взгляд на экран. Там, посреди живописного ландшафта Северной Дакоты, возвышались свадебные виселицы, многократно раскритикованные как признак безвкусицы и дурного тона. В петлях, пропущенных под мышками, раскачивались бок о бок жених и невеста, глупо улыбаясь в камеру, а священник с козлиной бородкой, подвешенный таким же образом, бормотал соответствующие молитвы. Развалясь в кресле, Армстронг хмуро смотрел на эту сцену.
Кадр сменился. На сей раз беспорядки в Индии. Мусульмане, атакующие процессию буддистов, и вооруженная дубинками полиция, избивающая и тех, и других. Крупным планом – потные, фанатичные физиономии, трупы в сточных канавах. Мимолетные кадры горящего древнего храма, и на его фоне мрачная фигура Великого Бога Ганеши…
Затем спуск на воду «Железного Герцога», крупнейшего английского линкора. Разбитая о борт бутылка шампанского, поднятый флаг и какой-то тип с лошадиным лицом, дирижирующий военным оркестром. Сильные руки защитят мир.
Первый полет нового русского бомбардировщика. Аплодисменты, музыка, дробь марширующих колонн. Сильные руки защитят мир.
Крошечные точки, с огромной скоростью несущиеся по небосводу, – новейшие американские стратосферные истребители, за час покрывающие тысячи миль. Победа, победа, аллилуйя! Сильные руки защитят мир.
Затем последовала круговерть новых фасонов шляпок, платьев и купальников, каких-то бесполезных технических новинок, а под занавес – панегирик новейшему музыкальному автомату – с клавиатурой, позволяющей выбирать нужную мелодию, с экраном, изображающим соответствующих исполнителей. Зрителям и слушателям предлагался рекламный ролик: накурившиеся марихуаны юнцы, терзающие слух шлягером «Крошка, танцуй веселей». Что ж, солидно, восемь ударов на такт.
Его глаза привыкли к полумраку; Армстронг посмотрел по сторонам, изучил поблекшую блондинку в соседнем кресле. Ее челюсти что-то пережевывали, глаза впились в экран, левая нога постукивала в ритм громыхавшему музыкальному автомату. Начальная стадия сонолепсии.
Армстронг глянул в противоположную сторону. Там, вяло раскрыв рот уставясь в пустоту, дергался прыщавый тинейджер, безуспешно стараясь вписаться в ритм.
Толкнув тинейджера локтем, Армстронг рявкнул:
– Брысь!
Юнец перестал трястись и повернул очкастую физиономию к Армстронгу:
– А? Что?
– Прочь! – поднявшись во весь рост, прорычал Армстронг. Юнец рефлекторно поджал ноги, но лишь только Армстронг прошел, снова уставился в экран, открыв рот, а мысль о том, что же такое ему сказали, не успев даже оформиться в его голове, бесследно растворилась.
Армстронг отправился домой. Что-то шевелилось и корчилось в глубине его сознания, словно искалеченная змея. Таинственное и неуловимое нечто, которое он никак не мог ухватить, ощущение чего-то смутно знакомого и столь же смутно опасного… Обычно, когда на него накатывало такое состояние, он справлялся с ним одним и тем же способом: сначала пытался распознать эту мысль, а потом, потерпев неудачу, от нее избавиться.
На сей раз ему помогла крошечная булавочная головка, поблескивающая в центре двери, словно глаз насекомого. Остановившись с ключом в руке, он внимательно осмотрел мерцавшую бусинку, затем быстро глянул на верхнюю и нижнюю лестничные площадки. Не дотрагиваясь до двери, он убрал ключ в карман и тихонько удалился.
Очутившись на улице, Армстронг посмотрел на окна своей квартиры, убедился, что они не светятся, и из угловой аптеки на противоположной стороне позвонил Хансену.
– В мою дверь вмонтирована катодная трубка типа «муравьиный глаз». Она зажигается, если дверь открывают, не воспользовавшись специальным непроводящим ключом. Сейчас эта трубка горит. Кто-то забрался в квартиру.
– Вызовите полицию, – предложил Хансен.
– Сначала я так и хотел сделать, но лотом мне пришла в голову идея получше. Я хочу, чтобы вы позвонили мне домой. Если кто-то снимет трубку, вы скажете, что это полицейская проверка, и попросите позвать меня. Если у них имеется сканер, отключающий экран, вы потребуете его заблокировать. – Он воинственно оскалился. – Это заставит гостей пуститься в бега. А я посмотрю, куда они направятся.
– О'кей, – согласился Хансен. – Хотел бы я знать, чем все это кончится. Начинаем. – Он отключился.
С небрежным видом Армстронг вышел из аптеки и, пройдя по улице, скользнул в темный подъезд напротив своего дома. Ждать пришлось дольше, чем он предполагал. Прошло пятнадцать томительных минут, затем двадцать. Никто не вышел из дома, никто туда не вошел. Армстронг нервничал. Черт возьми, неужели незваные гости почуяли неладное? Но это могло случиться, только если они знают Хансена в лицо. И это тоже весьма примечательный факт.
Армстронг то и дело смотрел на часы. Шла уже двадцать вторая минута, когда на улице внезапно появились два автомобиля. Они с визгом остановились у его подъезда. Из первой машины выпрыгнули четверо полисменов, из второй появился Хансен. Взгляд его был настороженным.
Выйдя из своего укрытия, Армстронг перешел улицу.
– Что-нибудь не так?
– Я звонил три раза, – сообщил Хансен, – но так и не дождался ответа. Вы о себе знать не давали, поэтому я решил вызвать полицию.
– Хм-м!
– Я же не знал, где вы. Может, вы зашли в квартиру и нарвались на неприятности. Так что не обессудьте. Пойдемте, надо посмотреть, что там делается.
Все шестеро поднялись по лестнице и подошли к двери, на которой поблескивал крохотный огонек. Вставив ключ в замок, Армстронг отпер дверь, широко распахнул ее, и в тот же миг могучий полицейский, оттолкнув его в сторону, проскользнул в дверной проем с пистолетом на изготовку, шаря свободной рукой в поисках выключателя. Наконец вспыхнул свет. Полицейский сделал четыре шага, остановился и воскликнул:
– Труп, будь я проклят!
Оттеснив Армстронга, в квартиру вошли остальные. Внутри царил неописуемый беспорядок. Дверцы шкафов были распахнуты, ящики выдвинуты, их содержимое валялось на полу. От сквозняка в воздухе порхали бумажки. Даже ковры оказались изодраны в клочья. В центре стояло кресло – в нем покоился труп, и его спокойная лоза жутко контрастировала с хаосом вокруг. Крови на теле не было, и, если бы не упавшая на грудь голова, ничто не указывало бы на то, что жизни в нем не больше, чем в манекене.
Приподняв волосатой рукой подбородок покойника, первый полицейский вгляделся в мертвое лицо.
– Готов! – Он обежал взглядом присутствующих. – Кто-нибудь его знает?
Не сводя глаз с худощавого, посиневшего лица и жестких взъерошенных волос, Армстронг сказал:
– Я не вполне уверен, потому что никогда не встречался с ним лично, но думаю, что этого человека звали Кларк Маршал.
– Тот самый, помешанный на ракетах? – быстро вставил Хансен. Армстронг кивнул.
– Если вы вызовете Билла Нортона из «Геральд» и покажете ему картинку по монитору, он его опознает. Нортон хорошо знал Маршала.
Взявшись за телефон, полицейский несколько раз набрал номер, затем бросил это занятие.
– Черта с два! Отключен. – Он обвел комнату профессиональным взглядом. – Тот, кто здесь поработал, видать, чертовски спешил. – Полицейский пожал плечами и сказал, обращаясь к своим товарищам: – Я вернусь к машине и вызову экспертов. Попрошу их взять с собой Нортона. – Он вышел.
Другой полицейский сказал Армстронгу:
– Обычно воры не громят все подряд, а громилы не воруют. Похоже, тут побывали и те, и другие. Что им было нужно? У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? Если да, то посмотрите, нашли ли они то, что искали.
– Что они могли искать – не представляю, – Армстронг пожал плечами.
Стоявший рядом Хансен улыбнулся и подчеркнуто широко зевнул, на лице его был написан откровенный скепсис. Армстронг обернулся к нему:
– Это правда. Я совершенно без понятия. – Он помолчал, затем со злобным удовлетворением добавил: – Но, если повезет, я скоро узнаю, кто это сделал.
– Ваше доверие в высшей степени льстит мне, – сказал Хансен.
– От скромности вы не умрете, – ядовито усмехнулся Армстронг. – Если бы я полагался только на других, я бы никогда ничего не добился, даже если бы все вокруг так же честно отрабатывали свой гонорар. Я имел в виду не вас и не полицию. Я имел в виду конструкцию настенных часов.
– О! – Слегка смутившись, Хансен направился к внушительному механизму, висевшему на дальней стене. Теперь, подойдя ближе, он видел, что подвеска была толще обычной, а внутри поблескивало что-то, похожее на линзу. Если бы не замечание Армстронга, он сто раз прошел бы мимо, не обратив внимания на эту деталь. Хансен уязвленно облизал тонкие губы.
Пока трое полицейских с нескрываемым удивлением наблюдали за этой сценой, Армстронг легким движением потянул часы на себя и, услышав щелчок, освободил от фиксаторов и положил их на стол.
В открывшейся нише Армстронг аккуратно разъединил несколько проводов и достал небольшой блестящий прибор, в торце которого была вмонтирована трубочка с линзами на концах. Все это он положил рядом с часами.
– Внутри этой штуки, – сообщил Армстронг, – семьсот футов одномиллиметровой пленки. Ее можно проявить. Эта камера включается, как только срабатывает сигнализатор на двери. Если Бог на нашей стороне, дело в шляпе.
– Ну и ну! – прошептал кто-то из полицейских, затем добавил еще более уважительно: – Вот это парень!
Армстронг немедленно принялся за дело и не успел еще закончить, когда прибыли эксперты и Нортон.
– Это Кларк, ясное дело! – возбужденно сказал Билл. – Боже мой! Я с ним только вчера разговаривал…
– Да? – Армстронг умело заправил кассету в аппарат и начал перематывать пленку. – Он говорил, что придет сюда?
– Я сам направил его к тебе. Я позвонил ему и сказал, что некто Армстронг спятил точно так же, как и он, и хочет его видеть. Сумасшедших тянет друг к другу, верно? Сегодня утром он объявился. Я раз шесть пытался до тебя дозвониться.
– Меня не было дома. Большую часть дня я провел в ФБР.
– Он был как рыба на сковородке, – говорил Нортон. – Вел себя так, словно за ним охотился дух его дедушки. В конце концов я дал ему твой адрес, и он сказал, что поедет к тебе сегодня, только позже. – Нортон провел рукой по взъерошенным волосам. – В голове не укладывается! Он просил дать ему адрес, где его ждала смерть! Надо же!
Поглядывая на часы, Армстронг проявлял пленку.
– "Рыба на сковородке". Что это значит? Он боялся?
– Ну, этого бы я не сказал. Скорее, он был похож на человека, который ждет, что на него вот-вот вденут смирительную рубашку. Как будто он что-то прятал, а что – сам толком не знал. И это чертовски ему мешало. – Нортон всмотрелся в аппарат, над которым колдовал Армстронг: – Что за чертовщиной ты занимаешься? Масло взбиваешь?
– Примерно. Хочу смазать дорогу, чтобы кое у кого колеса забуксовали!
Оттеснив Нортона в сторону, в комнату вошел капитан полиции. – Вы Джон Дж.Армстронг?
– Да.
– Врач говорит, что этот человек умер три-четыре часа назад. Причина смерти пока неизвестна. – Капитан смерил Армстронга взглядом. – Где вы находились в это время?
– В ФБР.
– Вот как? – Капитан от неожиданности вздрогнул. – Если в этом деле участвует ФБР, то, пожалуй, я позвоню им прямо сейчас.
– Это было бы весьма кстати, – одобрил Армстронг. Вытянув из бачка конец пленки, он вставил его в электросушилку и, когда капитан вышел, подмигнул Нортону.
Хансен просунул голову в дверь:
– Долго еще? – Минут пять.
– Я включу проектор и подготовлю экран. – Спасибо. – Продолжая перематывать пленку, Армстронг услышал, как в соседней комнате зазвонил видеофон, и флегматично заметил Нортону: – Смотри-ка, они восстановили связь. Держу пари, что это звонит миссис Сондерс из Хартфорда, и она сейчас скажет, что у нее там настоящий погром. Поговори с ней и попроси ее не переживать.
Не успел Нортон сделать штаг, как в комнату вошел полицейский.
– Теперь с телефоном все в порядке. Вам звонят – сказали, что пытаются дозвониться уже несколько часов, какая-то миссис Сондерс из Хартфорда. Говорит, что ваша лаборатория разгромлена и сейчас там черт-те что творится. С ней беседуют тамошние полицейские.
Нортон уставился на полицейского, потом на Армстронга, потом опять на полицейского. С трудом проглотив комок в горле, он выговорил:
– Будь я проклят, если меня прельщают лавры пророка! – Затем он направился к видеофону.
Озадаченному полицейскому Армстронг объяснил:
– Билл ответит. Я так и думал, что лаборатория не избежит той же участи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37