Роберт Линк быстро уписывал свою порцию, бесстрастно отмеренную автоматом, дававшую возможность только не умереть с голоду, и попрощавшись с братом быстро убежал. Он был из тех, кто работает далеко.
Высокий по здешним меркам, молодой еще парень, он неплохо выглядел на общем фоне работающего на износ человеческого материала, завлеченного в это место размытыми обещаниями контракта, на поселение в мирах класса «А» или «В"(согласно с характером выполняемых работ и прилежности,с которой ее выполняли), после десяти лет работы на комплексе. Хотя по правде сказать, такое переселение было только несколько раз за всю историю существования на Скитларе(2) медеплавильного производства. Условия, в которых приходилось жить и работать этим людям превращали их в ходячие, ни на что не годные развалины гораздо раньше, чем заканчивался десятилетний срок контракта. Но не смотря на это, недостатка рабочей силы комплекс никогда не испытывал. Надежда на жизнь в более приспособленном для этого месте толкала людей на заключение контракта. При этом чаще всего работал тот мотив, что люди старались заработать право на жизнь в таком мире если не для себя, то хотя бы для своих детей, жертвуя ради этой цели своей свободой и здоровьем, и бесконечно ценным временем жизни, так скудно отмеренным человеку.
Десять лет – большой срок, и те, кто вопреки всему выживал, отправлялись корпорацией со станции. Как говорили ее представители, они действительно выполняли свои обязательства, взятые ими согласно контракта, но проверить это было невозможно… Такое переселение можно было сравнить с загробной жизнью – назад никто не возвращался, и невозможно было с полной уверенностью утверждать ни о ее существовании, ни о ее отсутствии.
Роберт с братом переехали на Скитлар(2) почти четыре года назад. После того, как умерли родители, их с братом ничего не задерживало ни космическом заводе, свободно летевшем среди звезд. Когда-то на нем производились какие-то электронные устройства, но Роберт этого уже не застал. Владельцы пришли к выводу, что производство стало нерентабельно и прекратили дело, оставив на произвол судьбы весь персонал станции. Вы спросите, почему именно завод должен был быть в космосе? Нет, это не было связано с технологическим процессом, это не было связано с тем, что в невесомости получаются более качественные кристаллы. Все было гораздо проще – там не требовали налогов.
Его брат, Алан Линк, работал на комплексе глубоко внутри, оператором одной из обогатительных секций. Хорошо хоть не в шахтах. Тех было заметно сразу. Долго они не протягивали. Они виделись с братом только во время отдыха, да и то только тогда, когда совпадали смены.
Роберту повезло немного больше – после двух лет работы на обогатительной линии ему удалось перейти в транспортное подразделение. Теперь у него был вездеход, на котором он возил или бригады геологов, уходящих далеко по равнине, а иногда и за нее, на территорию «большого провала», или просто колесил к двум небольшим шахтам, заложенных в тридцати километрах от базового комплекса и одной стоящейся, привозя еду и все необходимое для рабочих, забирая тяжелобольных, от которых отказывались врачи этих шахт из-за своих скромных возможностей. Была у него и еще одна обязанность – скорбная. Когда комплекс хоронил своих мертвецов, Роберт отвозил тела на импровизированное кладбище и зарывал их там, используя свой вездеход в режиме бульдозера. Именно этой части своей работы он был обязан философским складом характера, и не свойственным его годам терпимым отношением ко всякого рода несправедливостям, которые живой еще человек наблюдает в повседневной жизни.
Вывороченная в промороженной земле, рваная яма – это был финал,которым обычно заканчивалась жизнь в этом месте. На этом импровизированном кладбище покоились не только тела несчастных. Здесь были захоронены не сбывшиеся надежды, ласковые как морской бриз и несбыточные, как предания о рае.
Обычно, если не случалось никаких аварий, он делал один погребальный рейс в неделю, привозя контейнер с телами и оставляя его на месте, – на этой широте температура никогда не поднималась выше минус пятидесяти. После трех, четырех ходок, когда контейнеров набиралось достаточное количество, он рыл яму, спихивал вездеходом туда контейнеры, которые нередко от падения с высоты разбивались, и засыпал это скорбное зрелище корявыми глыбами смерзшегося грунта. Несколько раз проезжал сверху утрамбовывая гусеницами потревоженное место. Потом ему приходилось надевать скафандр и выходить наружу, чтобы установить знак. Это был обыкновенный столбик с укрепленными на нем кусочками пластика, на которых обозначались имена, даты рождения и смерти и прочими характеристиками, которые обычно заносят в такого рода пометки. Информация об умерших конечно же хранилась и на комплексе, но такой знак ставился тоже. Скорее это делалось для самого хоронившего, чем для родственников и знакомых умерших. Им в этом месте бывать запрещалось режимом. Конечно же запрещалось делать не только это…
Единственным хранителем этого последнего пристанища, был Роберт, да и то по совместительству.
Глава 4. Наемник по принуждению.
Сверхгалактика 18/10
Группа галактик 21/561
Спиральная галактика 511/70
Сектор Р 62
Планетарная система Кармант(3)
(Отстойник К3(09))

Межгалактический, боевой челнок среднего класса, принадлежащий объединенному, таможенно-пограничному департаменту сектора В 04, галактики 511/75, вошел в реальное пространство неподалеку от планеты. В трехстах тысячах километров от ее северного полюса. Сориентировавшись в пространстве, он лег курсом на Отстойник. Через несколько часов он уже сбрасывал скорость, снижаясь по спирали, оставлял за собой в атмосфере белый след сконденсировавшейся влаги, похожий на брошенную в разгар карнавала ленту серпантина. В километре от поверхности пилот перевел свою машину в горизонтальный полет.
Под блестящим, покрытым свежими, керамическими теплоизоляционными пластинами брюхом челнока проносились леса, бескрайние леса, которые начинались с одной стороны горизонта и уходили за горизонт в противоположной части этого мира. Изредка однородное, зеленое море вспарывала извилистая река, или посреди изумрудных, перекатывающихся как настоящие, волн, голубым провалом показывалось озерцо, старательно отражая бирюзовое небо. Все было светло и прекрасно, спокойствие и умиротворенность пейзажа в иллюминаторе могла заразить любого, у кого только хватило бы безрассудства высунуться в иллюминатор и посмотреть на это великолепие. Но в челноке только пилот, человек закаленный и не такими штурмами психики, свысока взирал на это великолепие, да и то по долгу службы, всем остальным до этих изысков не было никакого дела. Кому было наплевать, а кому и просто запрещено.
На долго с красотой наедине челнок оставлять не захотели. Через минут пять, справа по борту засверкал серебристой точкой боевой штурмовик, неизвестной в этой галактике системы, лишенный даже намека на опознавательные знаки. Приблизившись, несколько минут шел крыло к крылу с пришельцем, а затем, видимо выяснив для себя все, что хотел, приветственно махнул крыльями и скрылся из виду так же резко, как и появился. После этого, уже по левому борту, как по могущественному взмаху руки владыки, опять появились любопытствующие. На этот раз их было двое, два отличных орбитальных штурмовика последней модели, только месяц назад начавшие поступать на вооружение всех заинтерисованных армий галактики, могучий кулак всего свободного мира. И шли они красиво, по военному. Спарка, значит спарка, а выучка, что тут скажешь, дело серьезное. Эти то же удовлетворили любопытство своих повелителей и убрались прочь.
Все было как обычно. По мере продвижения над поверхностью планеты, к челноку подлетали боевые машины, пилот о чем-то говорил с встречающими, и те убирались по своим делам. Обычная размеренная работа. На Отстойнике это был привычный ритуал. Сама жизнь так сказать, в одном из своих проявлений.
Через некоторое время на горизонте появились первые приметы начинающегося горного массива. То тут,то там хорошо просматривались светло-бурые и более темные плеши, возвышающихся над лесом горных образований. Сначала они появлялись по одной, или небольшими группами, но вскоре вечнозеленые джунгли исчерчивали уверенными штрихами гребни горных хребтов, отрезая от общего массива широкие ломти колышущейся под ветром зелени. По мере продвижения, голый, безжизненный камень все выше поднимался к недоступным небесам, несколько поднимая даже сам уровень леса, затравленно выглядывающий из глубоких провалов долин.
Сержант Уилк сидел на серо-зеленом, армейском ящике из под подствольных ракет к ручному оружию и отрешенно наблюдал закат. Утомленный за день светило шло на боковую, но ненадолго задержалось на своем рабочем месте, усевшись на кромке листвы и раскланивалось. Его оранжевый диск отражался в стеклах зеркальных очков сержанта, делая его лицо похожим на маску бога Безумие, из разрушенного и стертого временем, странного храма. Если не брать во внимание эту иллюзорную метаморфозу, то в остальном сержант, как сержант. Гладко выбритый, квадратный подбородок, иссеченный сетью мелких, и покрупнее шрамов, вдавленный, искривленный нос с горбинкой, какой бывает только у профессиональных бойцов и короткая, стоящая ежиком, седеющая прическа. В общем, обычный человек, сделавший войну основным занятием в своей жизни.
Хотя хвастливый Кармант и обольщался на свой счет, воспринимая внимание сержанта близко к сердцу и старался как мог произвести впечатление, никто на него не обращал никакого внимания. Заносчивое светило было введено в заблуждение очками Уилка. Глаза его были закрыты, а мысли витали далеко от этого места. Перед его взором вздымались желтые, поднимающиеся казалось до выцвевших небес, широкие дюны. Он лежал на гребне одной из них со скорострельным пулеметом в руках. По обе стороны от него залегли солдаты его взвода, а снизу, по пологому гребню песчаной волны, карабкались проваливаясь в рыхлый, крупный песок целая орда оборванцев. Отсутствие серьезного оружия у этих людей, с лихвой компенсировалось непостижимой волей к победе и изредка стреляя из своего примитивного оружия, падая под ливнем огня взвода они неотступно шли вперед.
Нападающих было раз в двадцать больше. Солдаты лежали и хладнокровно, как в тире, расстреливали штурмующих. Сражение больше походило на казнь, чем на честную схватку. Ну да где вы видели честную войну? Люди с криками падали, изорванные в клочья разрывными пулями, но все новые и новые повстанцы переступали через растерзанные тела и продолжали штурм. Взвод то же нес потери, хотя и не соизмеримые с потерями штурмующих.
Видя, что не смотря на все технологическое превосходство, у взвода явно не хватает огневой мощи, Уилк приказал нескольким солдатам смонтировать походный станковый плазменный излучатель. Три человека этим занимались у транспортеров, лихорадочно извлекая из контейнеров и сочленяя разрозненные детали. Покончив с этим заданием, они отдуваясь втащили по крутому склону дюны на гребень сначала треногу, а затем и сам плазмомет – оснащенное шестью мощными форсунками орудие смерти. После того, как с приготовлениями было покончено, один из солдат, пригибаясь от каждой пролетающей пули, ползком добрался к сержанту и передал пульт управления установкой.
Уилк взял в руки плоскую, металлическую коробку, с рычажками, кнопками и небольшим дисплейчиком – установкой можно было пользоваться дистанционно, из укрытия, и включил прибор. Блок из шести излучателей приподнялся над линией песка, готовый превратить в прах все, на что ему укажут. Не раздумывая больше ни секунды, сержант ориентируясь по крошечному экрану развернул установку, наводя на ближайшую цепь атакующих и нажал на спуск. Стена огня вспорола пространство между противоборствующими сторонами. С громкими хлопками разлетались в разные стороны остатки человеческих тел, и эти хлопки слились в изредка меняющий частоту, монотонный треск. Плазмомет работал безупречно. Одновременно из шести форсунок вырывались импульсы раскаленных до непостижимой температуры газов, разя любого, кто имел несчастье оказаться на этом крохотном клочке песка, обступленном сошедшимися со всех сторон, посмотреть на необычное представление дюнами.
С воем Смерть проносилась над песком, принимая из крепких рук Уилка свеженькие трофеи. Песок, истосковавшийся по дождю, с упоением утолял свою тысячелетнюю жажду человеческой кровью, алыми, рубиновыми брызгами разлетающимися в разные стороны.
Через несколько минут все было кончено. Все пространство заполнил сладковатый запах смерти, смешанный с другим – жженной плоти. Ветер, отказавшийся участвовать в преступлении отсутствовал и победители еще более близко почувствовали свою победу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88