«Убить – значит спасти. Спасти – значит убить.
Черный ветер задует свет,
Ни свечи, ни звезды на небе...
Может быть, Ахмет просто не знал, ЧТО они хотят со мной сделать? На вселение он никогда не согласится – это точно. Слишком горд да и религиозен. Попрошу – пусть убьет меня, это единственное, что он может теперь для меня сделать, если я что-то для него значу... А если не сможет? Именно потому, что я слишком много для него значу?.. Дура, не могла придумать ничего глупее, чем влюбиться в человека из другого мира! А он? Господи, как я хочу, чтобы он любил меня!.. Нет, нет, Господи, не слушай меня, дуру, пусть ненавидит, боится меня, как проказу, от которой нужно очистить мир, его мир!»
Она резким рывком распахнула дверь. Ахмет посмотрел на нее удивленно:
– Входи.
Открытое окно. Смятая постель. Ваза с овощами и блюдо с лепешками на столе. Не тронуто ни то ни другое. Только початая бутылка вина на столе. И еще одна пустая – в углу.
– Садись. Что ж ты стоишь?
– Мне надо поговорить с тобой. Ты пьян?
– К сожалению, нет. Говори.
– Ты знаешь, зачем тебе приказали сюда меня привезти?
– Я служу султану. И служил ему еще до того, как встретил тебя... Знаешь, раньше я этого не стыдился. А теперь... Разве Селим не предложил тебе помощь? Я сделал все, что должен был сделать. У тебя теперь есть высокие покровители. Ты им действительно нужна, и это люди с широкими взглядами. Не чета инквизиции или фанатику Цебешу. Вряд ли я смог бы тебя защитить так, как теперь может это сделать Селим. Если ты презираешь меня, что ж... Пускай. Так тебе будет легче. Тем более что ты потом все равно вернешься домой.
«Господи, зачем я с ним так жестоко? Ему ведь тоже плохо, он тоже запутался... Господи, помоги, не дай этой нежности захлестнуть меня!»
– Да, я действительно вернусь домой... потом. Но сначала выполню свое Предназначение. Раз уж вы все так хотите, я дам этому миру Спасителя. Того, кого вы заслуживаете, того, кого призываете, – я впущу в мир Сатану.
Ахмет смотрел на нее, как на безумную, а Ольга говорила, торопясь, захлебываясь, – время уходило, и она боялась не успеть.
Когда она наконец выдохлась и замолчала, Ахмет был уже совершенно трезв.
– Значит, Селим тоже... выходит, я для ЭТОГО тебя сюда вез? – Горькая, злая усмешка. Но она уже видела в его глазах холодную ярость. – Я хорошо знаю Селима. Сам бы он не посмел. Значит, это приказ из Стамбула.
– Наверное. Первоначально он хотел переправить меня в Стамбул. Но потом решил провести обряд здесь. Селим считает подходящей кандидатурой тебя.
– Мне уже все равно, что там считает Пройдоха Селим. – Ахмет встал. В руке он держал бутылку, сжимая ее горлышко.
«Я же вижу, ты решился. Давай! О мраморный стол, а потом розочкой мне по горлу. Ведь это так просто».
Он видел, как Ольга подалась всем телом вперед.
– Нет! – Бутылка полетела в окно. – Я слишком рано сдаюсь...
– Ты не можешь убить меня?
– Могу. У меня, знаешь, есть привычка к подобным вещам. Тебя убить мне было бы трудно. Но дело не в этом. Я не хочу. Ведь умерев здесь, ты не вернешься домой.
– Но другого выхода нет. Или я ошиблась в тебе? Ты не осмелишься встать на пути Сатаны?
– Я с него никогда и не сходил... Если у визирей и даже у султана помутился рассудок, если они ТАКОЙ ценой хотят добиться нашей победы, то как преданный престолу и империи человек, как правоверный мусульманин я просто обязан им помешать. Даже если для этого придется нарушить приказ... Я увезу тебя отсюда. Это не так уж и сложно. На юг, в Македонию. Найдем там этого старца или еще кого-нибудь...
– Ты хоть сам в это веришь? Да пока я жива, он может в любую минуту...
– Я тоже могу, в любую минуту... – И он выразительно положил руку на рукоять своего баделера. – Но сдаваться врагу, когда еще есть надежда на победу, недостойно солдата. Пожалуй, я должен быть даже благодарен судьбе за одну только возможность бросить вызов этому... Иди на конюшню. Я тоже там окажусь. А потом... И что бы ни случилось, – он взял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза, – что бы ни случилось, борись. До последней возможности.
Надев перевязь с баделером, засунув за кушак заряженный пистолет и взяв в руки кожаную шляпу с полями, Ахмет перепрыгнул через подоконник и моментально скрылся в заросшем саду.
Ольга вышла из комнаты. Облегчение. Удивительная легкость, словно с ее плеч свалился неимоверный груз. Она словно зарядилась этой уверенностью и холодной яростью Ахмета.
«Иногда это очень нужно, чтобы кто-то просто сказал: „Иди и делай“. А если этот кто-то еще и встанет с тобой плечом к плечу против всех бед мира... Вперед. Пусть хоть так, в безнадежную скачку наперегонки с судьбой. Ведь я давно мечтала о том, чтобы он увез меня от всех-всех». И Ольга решительно зашагала к конюшне.
У лестницы ее встретил Селим:
– Ну как?
– Он согласен.
– Я думал, он откажется. На всякий случай даже поставил на тебя охранное заклинание. А потом подумал, что он и это может сломать и...
– Спасибо, Селим. Все обошлось, – улыбнулась Ольга. – Я умею уговаривать. Иди к себе. Я скоро буду в твоей лаборатории. Вместе с ним.
– А сейчас? Куда ты сейчас? И куда теперь скрылся Ахмет? Зачем он выпрыгнул из своей комнаты в сад?!
– Все в порядке. – Ольга говорила медленно и раздельно. – Не волнуйся. Я действую по ЕГО инструкции... И Ахмет тоже. Все это часть ритуала. Все уже началось. Иди в лабораторию и готовься. Мы войдем к тебе очень скоро. – И она указала пальцем по лестнице вверх. – А я сейчас на конюшню.
– Зачем? – дернулся Селим.
– Мне нужен конский гребень.
– Да зачем ЕМУ конский гребень? Это же...
– Ты думаешь, что лучше НЕГО знаешь, что ЕМУ надо?.. Знаешь ли ты, как проходили подобные ритуалы тысячу, две, три тысячи лет назад? Ведь ОН гораздо древнее всех ваших богов!.. Так где у вас тут конюшня?
– Там. – Селим махнул рукой в нужном направлении и, проводив ее взглядом, стал подниматься по лестнице вверх. «Надо же. Как ОН меняет людей... Интересно, во что превратится после ритуала Ахмет?»
Ольга все еще не верила в то, что у них все получилось, когда Ахмет, орудуя рукоятью пистоля, уложил охранника-мавра, а еще через секунду – так и не успевшего крикнуть тревогу конюшего. Она не верила, когда сидела верхом на быстроногом жеребце, лучшем в конюшне Селима, за спиной Ахмета, изо всех сил обняв его и прижавшись щекой к широкой спине. Она боялась поверить, что все обошлось, когда в спину им никто не стрелял.
Через четверть часа скачки они оказались у южных ворот Линца. Ахмет велел Ду и Тэрцо снять комнату в трактире у южных ворот и там его дожидаться. Но, вбежав в комнату, он и Ольга обнаружили, что там никого нет.
Крытая телега сиротливо стояла во дворе трактира. Лошадки неторопливо хрупали что-то в конюшне. В ответ на вопросы Ахмета трактирщик лишь пожал плечами.
– Так. – Ахмет зло сплюнул. – Эти болваны решили расслабиться... Что же мне теперь, искать их по всем кабакам южного предместья? Или они вообще подались в город?
Только сейчас Ольга облегченно вздохнула. Все было по-настоящему. Ахмет, конечно, позлится, но потом что-нибудь придумает. Но теперь это уже наверняка не было никем подстроено и не напоминало колдовской сон. Ольга действительно на свободе.
Матиш проснулся оттого, что ему на лицо упал солнечный зайчик. С минуту ворочался. Вставать не хотелось. Однако он заставил себя подняться. За неплотно, зашторенным окном в городе Линце был вечер. Солнце катилось к закату.
Дверь неслышно открылась, и в комнату кто-то заглянул. Впрочем, почуяв шевеление, этот кто-то моментально скрылся.
– Черт бы побрал этот город и здешние порядки, – заворчал Матиш, натягивая сапоги. Вскоре с той стороны к двери снова подошли и настороженно задышали.
«Подглядывают за мной в замочную скважину, стервецы... Ладно. Я вам устрою».
– Кто там?
Дверь отворилась, и лакей внес поднос с едой и вином:
– По распоряжению господина лейтенанта я приставлен к вам, чтобы...
– А где сам Бибер? Я же приказал ему явиться с докладом.
– Он не смог. Служба, ваша милость, обязывает его к неотложным мерам по пресечению... Он в рейде по окрестностям Линца. Недовольство, ереси. В провинции зреет бунт, и он вынужден...
– Молчать! – Матиш буквально позеленел от злости. – Служба обязывает его явиться ко мне для отчета, как только я буду в состоянии принять этот отчет. Таков приказ комиссара Карадича... Кто замещает Бибера в его отсутствие?
– Капрал Питти, к вашим услугам! – В дверях появился носатый, не очень твердо стоящий на ногах итальянец. – Лейтенант снова не взял меня в рейд, сударь. Вот такая беда. Говорит, вам нужен какой-то отчет, но я, признаться, скверно излагаю свои мысли на бумаге и посему прошу вас покорно соблаговолить меня...
– Заткнись. Ты и устно излагаешь не лучше, – буркнул Матиш. – Отвечай коротко и внятно на вопросы, которые я буду тебе задавать... Давно Бибер уехал?
– Не прошло и трех часов, как он...
– Сколько человек он взял с собой?
– Хромого Пьетро, Дерковича, Ульфа Янсона, толстого Шредера, хотя тот имеет скверный характер и совершенно не умеет стрелять. И это в то время, как я...
Матиш взял в руку пистолет и направил его на капрала:
– Если ты не будешь отвечать коротко и внятно, я размозжу тебе череп.
Лакея из комнаты как ветром сдуло. Капрал Питти испуганно сглотнул и кивнул головой.
– Сколько с ним человек?
– Пять. Он шестой.
– Сколько людей осталось в городе?
– Я и еще двое.
– Вы продолжаете наблюдение за еретиками?
– Да, сеньор. После того как вы уехали, мы задержали несколько человек...
– Где?
Напрасно потратив еще полчаса на осмотр подозреваемых, Матиш приступил, наконец, к делу об убитом алхимике. Он допросил вдову сапожника Эльма, сдававшую квартиру Адаму Ковальскому, Жозефа Герцера, продавшего Ковальскому книгу, входящую в папский запретный список, торговца, у которого алхимик покупал свечи, и жестянщика, который утверждал, что видел в тот день на улице седовласого старца с огромной черной собакой. Кроме того, Матиш посетил место убийства и действительно обнаружил там, на мостовой, бурое пятно высохшей, но еще не смытой дождями крови.
Там же, на месте, Матиш опросил еще дюжину человек. Опрос показал, что один из соседей подозревает двух других в ереси, а они его, в свою очередь, в скупке краденого, что у одной из домохозяек из дому пропал постоялец и серебряные ложки, а у другой – воры забирались в прихожую, но так ничего и не взяли. Кроме того, все соседи в один голос твердили, что видели в тот день жестянщика, лежащего пьяным у входа в переулок, смежный с тем, где было совершено убийство.
Проведя таким образом дознание, Матиш удрученно вздохнул и отпустил уже осточертевшего ему своей болтливостью капрала Питти. Еще пару часов назад в нем кипела злоба вперемешку с азартом. Теперь же... Поразмыслив над собранными фактами и уликами, он уверенной походкой отправился в ближайший кабак.
Глава 18
Когда Ахмет не нашел Ду и Тэрцо в ближайшем трактире, Ольга занервничала. Она не знала, истек ли час с момента ее разговора с Сатаной, и попыталась прикинуть, что он может с ней сделать, если она его обманула. И можно ли вообще обмануть всесильное воплощение зла. Минуты утекали одна за другой. Ахмет гнал свою телегу по предместью, заглядывал во все известные ему злачные места, но никак не мог найти Ду и Тэрцо.
– Мы теряем время. Нас наверняка уже ищут Цебеш и инквизиторы...
– Нужно найти Ду и Тэрцо. Похитив тебя, я стал изменником. Меня будут преследовать. А эти двое работали со мной. Они мои подчиненные и они мои друзья. Их тоже могут... – Ахмет дернул головой, словно вспомнив что-то очень неприятное.
– Понимаю. – Ольга поежилась. Она теперь отовсюду ждала беды. – Выторгованный мною час, наверное, уже давно прошел. Я боюсь.
– Я не могу бросить своих друзей. Я должен увезти Саллаха и Ходжу отсюда, иначе их сегодня же схватят люди Пройдохи Селима. Я должен сделать все, что в моих силах, понимаешь?
Холодный ветер растрепал волосы Ольге. Она лишь кивнула.
– Ну, ты посиди тут. Я скоро вернусь.
Ветер подул сильнее. Ольге казалось, что ее пронизывает насквозь. Словно парус, захлопал полог телеги, и Ольга откуда-то узнала, почувствовала, что у нее осталась всего одна минута.
– Давай, быстро!..
Ду грузно перевалился через борт телеги, да так и остался лежать, где упал. Следом за ним на телегу прытко вскочил Тэрцо. Его, словно травинку на ветру, шатало из стороны в сторону.
«Да они пьяны», – со странным для нее самой безразличием и отстраненностью подумала Ольга.
Ахмет, схватив вожжи, хлестнул лошадей. Порыв ветра навстречу. Холодный, промозглый.
«Ольга, ты слышишь меня?.. Я жду. Твой срок кончился».
Душу сковал ужас.
«Что... чего ты от меня хочешь?»
«Согласия. Повторяй за мной: я согласна впустить тебя в свою душу...»
Она вцепилась в борт телеги так, что пальцы побелели. Ахмет нахлестывал лошадей, скороговоркой приказывая что-то Тэрцо. Ду уселся, по-турецки скрестив ноги, и по его лицу было видно, что он изо всех сил старается прийти в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49