Теперь Гермоген требовал от Василия Шуйского решительно подавить охвативший значительную часть страны «мятеж» вооруженной рукой. 21 мая 1607 года начался царский поход на Тулу, к которой отступили главные силы повстанцев во главе с И. И. Болотниковым. Но боярский царь по обыкновению медлил, колебался и выжидал, не поспешая к основным силам армии, сосредоточенным в Серпухове. Лишь в первых числах июня патриарх Гермоген смог разослать по всей стране богомольную грамоту о выступлении царя Василия в ратный поход. Московский первосвященник явно подталкивал самодержца к более активным действиям . Не прошло и нескольких дней, как Гермоген получил сильный аргумент в пользу активизации карательных действий: видя нерешительность Василия Шуйского, повстанцы Болотникова и князя А. А. Телятевского перешли в наступление, но потерпели жестокое поражение от армии князя Андрея Васильевича Голицына на реке Восме, не доходя до Каширы (5-7 июня). Патриарх Гермоген немедленно оповестил об этом страну публикуемой ниже богомольной грамотой. Не мир, но меч нес московский первосвященник своей «соблазнившейся» пастве. Он еще упоминал о желании, чтобы противники в гражданской войне «обратились к познанию», но когда после взятия Тулы 10 октября 1607 года Василий Шуйский прекратил военные действия и распустил уставшие войска, Гермоген резко осудил его за преждевременное «успокоение», говорил, что царя «уласкаху» «советницы лукавые» . В речи к Василию Шуйскому патриарх требовал немедленно выступить против набиравшего силы нового врага – Лжедмитрия II .
(После благословения Гермоген пишет:)
Успенский Грех ради наших и всего православнаго християньства от востающих на церкви Божий и на християнскую нашу истинную веру врагов и крестопреступников межусобная брань не престанет. И бояр, и дворян, и детей боярских, и всяких служивых людей беспрестанно побивают , и отцов, и матерей, и жен, и детей их всяким злым поруганием бесчестят. И православных хрестьян кровь, иже поборают за благочестивую християньскую веру и за святыя Божия церкви, аки вода проливается . И смертное посечение православным християном многое содевается, и вотчины их и поместья разоряются, и земля от воров пуста чинится.
И благочестия рачитель, великий государь наш царь и великий князь Василей Иванович всея Руси, видев святыя церкви разоряеми и православную кровь напрасно проливаему, прося у… (небесных сил) милости, пошел сам против тех злодеев и немилостивых губителей, подобяся древним благочестивым християнским государем, иже за благочестивую християнскую веру крепце и мужественне поборая.
И июня в 9 день государь царь и великий князь Василей Иванович всея Руси ко мне, богомольцу своему, прислал свою царьскую грамоту с стольником своим с Иваном Васильевичем Измайловым.
А в государеве грамоте написано, что писали к нему, государю, с Коширы его государев боярин и воеводы князь Ондрей Васильевич Голицын с товарыщи, что идут с Тулы собрався многие воры с нарядом (пушками. – А. Б.). А хотят идти к Серпухову и к Москве. И как де, сыну , послышали его государев поход, что пришел он, государь, в Серпухов – и они де и поворотилися к Кошире на осад.
И он, государь царь и великий князь Василий Иванович всея Руси, послал тотчас к боярину своему и воеводам к князю Ондрею Васильевичу Голицыну с товарыщи из Серпухова голов с сотнями, а велел им, прося у Бога милости, над теми воры промышляти, сколько им Бог помощи подаст.
И июня в 5 день писал к нему, государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Руси, его государев боярин и воеводы князь Ондрей Васильевич с товарыщи, что они с воры сошлись на речке Восме, от Коширы верст за двенадцать, июня в 5 день.
И Божиею помощию и Пречистыя Богородицы и великих чудотворцев молитвами его государевы бояре и воеводы и всякие ратные люди тех воров наголову побили, и их воровских воевод наряд, и набаты, и знамяна, и коши (обоз) все поймали, и живых языков больши пяти тысяч взяли. А имали их и побивали на тридцати верстах.
А достальные воры и лутчие их промышленники, терские, и яицкые, волские, доньские, и путивльские, и рыльские атаманы и казаки, сели в баяраке и городок себе сделали. И его государевы бояре и воеводы, и дворяне, и дети боярские, и ратные всякие люди к тому городку приступали. И Божиею милостию тех воров взятьем взяли.
И такая, сыну, великая победа благочестивому государю нашему … (совершилась милостью небесных сил). И ты бы, сыну, велел (прочесть богомольную грамоту в соборе всем «во услышание» и молебствовать за здоровье государя и воинства, победе над всеми врагами, «обращении» государевых изменников и гражданском мире, а также разослал списки грамоты по всей епархии; приписка Филарета говорит о выполнении этих указаний).»
5. ДВЕ ГРАМОТЫ ПАТРИАРХА ГЕРМОГЕНА К ИЗМЕННИКАМ, ПЫТАВШИМСЯ СВЕРГНУТЬ ЦАРЯ ВАСИЛИЯ ШУЙСКОГО
После 17 февраля 1609 года
Василий Шуйский не откликнулся на просьбу Гермогена без промедления объявить царский поход против набиравшего силы нового самозванца. За один год Лжедмитрий II подчинил себе почти всю Южную и Среднюю Россию, а 1 июня 1608 года утвердился в 12 верстах от столицы, в селе Тушине. Василий Шуйский удержал за собой Москву, но был бессилен воспрепятствовать отрядам самозванца, захватывавшим и грабившим города и монастыри. В то время как отдельные воеводы мужественно бились с «государевыми изменниками», многие подданные Шуйского, включая ближних бояр, ездили в Тушинский лагерь, где имели родственников и друзей, ожидая, чья сторона возьмет верх. Больше всех, как всегда, страдало простонародье, измученное налогами и неприкрытыми грабежами. Многомесячное бессмысленное кровопролитие вызывало раздражение многих военных, обвинявших Шуйского в уклонении от решительного сражения. 17 февраля 1609 года группа дворян подняла народ на восстание против московского царя (описанное, в частности, в публикуемой нами 185-й главе «Нового летописца»). Но бояре в большинстве поддержали Шуйского, на помощь ему пришли многие воеводы, решительно выступил в защиту законной власти патриарх Гермоген. Заговорщики – около трехсот человек – бежали в Тушинский лагерь, а вслед им полетели горькие послания патриарха, потрясенного этим новым ударом по русской государственности. В двух грамотах к изменникам с удивительной остротой выразилась боль души Гермогена за гибнущее православное Отечество, отчаяние первосвятителя, который не в силах остановить свою поспешающую к всенародной катастрофе паству. Архиерейскую власть, Отечество, Церковь, христианскую веру, самого Бога бросает патриарх на чашу весов в пользу царя Василия, выдавая ненавистного многим узурпатора за Божий дар.
(Грамота начинается с «богословия».)
«Аз, смиренный Ермоген, Божиею милостию патриарх Богом спасаемаго града Москвы и всея Руси, воспоминаю вам, преже бывшим господием и братим, и всему священническому и иноческому чину , и бояром, и окольничим, и дворяном, и дьяком, и детем боярским, и гостем, и приказным людем, и стрельцом, и казаком, и всяким ратным, и торговым, и пашенным людем – бывшим православным християном всякого чина, и возраста же, и сана.
Ныне же, грех ради наших, спопротивно обретеся, не ведаем, как вас и назвати: оставивши бо свет – во тьму отойдосте, отступившие от Бога – к Сатане прилепистеся, возненавидевше правду – лжу возлюбисте, отпадше от соборныя и апостольския церкви Пречистыя владычицы нашея Богородицы, хрестьяньския непогрешительныя надежи, и великих чудотворцов Петра, и Алексея, и Ионы, и прочих святых, просиявших в Руси.
И чужившимся православных дохмат и святых Вселенских седми Соборов, и невосхотевшим святительских настольник и нашего смирения благословения, и отступившим Богом венчанного, и святым елеом мазанного, и ото всего мира и от вас всех самех избраннаго царя и великого князя Василья Ивановича всея Руси, туне или не знаючи, яко Вышний владеет царством человеческим и ему же хощет – и дает.
Вы же, забыв обещания православныя хрестьянския нашея веры, в нем же родихомся, в нем же крестихомся, и воспитахомся, и возрастохом, и бывши во свободе – и волею иноязычным поработившимся, преступивше крестное целование и клятву, еже стояти было за дом Пречистыя Богородица и за Московское государьство до крови и до смерти, сего не воспомянувше – и преступивше клятву ко врагом креста Христова и к ложно-мнимому вашему от поляк имянуемому царику приставши.
И что много глаголю? Не достает ми слово, болезнует ми душа, болезнует сердце, и вся внутренняя утерзается, и вся состави мои содрогают! И плачуся, глаголю и рыданием вопию: Помилуйте, помилуйте, братия и чада единородныя, своя душа, и своя родителя отшедшая и живая, отец своих и матерей, и жены своя, и чада, и сродники, други – возникните, и вразумейте, и возвратитеся!
Видите бо Отечество свое чуждими росхищаемо и разоряемо, и святыя иконы и церкви обругаемы, и неповинных кровь проливаема, еже вопиет к Богу, яко праведнаго Авеля, прося отмщения. Воспомяните, на кого воздвизаете оружие, и не на Бога ли, сотворшаго нас, не жребия ли Пречистыя Богородица и великих чудотворцов, не на своих ли единоплеменных братию? Не свое ли Отечество разоряете, ему же иноплеменных многия орды чудишася, – ныне же вами обругаемо и попираемо?!
И аще воспомянем вам от Божественных писаний, и мню, яко тягостно будет слуху вашему. Сами бо весте, яко ни в котором языце, ни в которых родех, ниже в памятных книгах обретается сицевая страсть, якоже ныне в вас. Точию древле богоубийственный и мятежный род июдейский в четыредесятое лето по спасенней страсти Спасителя нашего Бога Иисуса Христа, заратившеся (восстала. – А. Б.) Июдея по градом и царя своего Ирода Агрипу изгнаша. И избравши мужа убийца, Аханана глаголю, и Семиона Идуменина [яко же и вы ныне], и самохотными стремленьми и междоусобными браньми вси скончашася. И пришедши римляне святая святых разориша, Иерусалим плениша и вся мечу, и огню, и работе предаша – и в запустение сотвориша даже и до днесь.
Вы же сему ли ревнуете? Сего ли хощете? Сего ли жаждаете? – от них же, Господи, пощади душа наша, по реченному: «Не бойся малое мое стадо, яко благоизволи Отец мой дати вам царство». Аще бо и многи волны, и люто потопление, но не бойся погрязновения: на камени бо веры и правды стоим, да ся пенит море и бесит, но Иисусова корабля не может потопити. И не даст бо Господь в поношение уповающих нань, ни жезла на жребий свой, ни зубом вражиим раб своих, но сохранит нас, якоже хощет святая воля его.
Заклинаю же вы имянем Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа отстати таковаго начинания, дондеже время есть к познанию, да не до конца погибнете душами вашими и телесы. А мы, по Данией нам благодати Святаго Духа, обращающихся и кающихся восприимем и о прощении вашего согрешения, вольнаго и невольнаго, общим советом, соборне со возлюбленными единомысленными нашими росийскими митрополиты, и архиепископы, и епископы, и со всем освященным причтом молити Бога должни есмя.
И о винах ваших у государя упросим: милостив бо есть, и непамятозлобен, и весть, яко не вси своею волею сицевая творят. И которя ваша братья в суботу Сыропустную возстали на него, государя, и ложныя и грубыя слова изрицали, яко же и вы, – тем вины отдал и ныне у нас невредимы пребывают. И жены ваша и дети також во свободе в своих домех пребывают.
Се ли есть не милость, и невоздаяние зла за зло? Аще и малое наказание было кому за толикия вины – и то ничтоже есть. И аще в ком душа и льва некроткаго, но того благодеяние преодолеет ему. И аще чины или имения еще дает вам льстец он (Лжедмитрий II. – А. Б.) чужая, а не своя, и аще восхощет Бог, а вы исправитеся, и того не лишени будете, токмо помилуйте душа своя и реченное слово воспомяните: «Аще человек и весь мир приобрящет, душу же свою отщетит, что даст измену на души своей?»
«Бывшим братиям нашим, ныне же и не ведаем, как и назвати вас, понеже во ум наш не вмещается сотвореная вами, ни слухи наши никогда же таковых прияша, ни в летописаниих видехом, каковая невместимое человеческому уму содеяшася вами! Кто о сем не удивится или кто не восплачет?!
Оставя веру, в ней же родишася, в ней же и крестишася, в ней же и воспитани быша – воистину исполнь чуда, в таковем разуме и хитрейша, и крепчайше верою к Богу всех язык – ныне безумнее всех явишася; оставлыпе свет – во тьму отпадоша, оставлыпе живот – смерти припрягошася, оставлыпе надежу будущих благ и безконечнаго блаженнаго живота и Царства Небесного – в ров отчаяния сами си ввергоша, и аще и живи, а отпадением от веры, паче же и от Бога, – мертви суть.
К тому же и се во удивление приводит нас: кто таков немилосерд когда быв к своим родителем, и сам к себе, и к женам своим, и к детем, и к домочадцем – что те, которые самохотением от славы Божий и от веры отпали, и от присных своих разлучилися, и домы своя сами разорили, паче же и себе самих?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
(После благословения Гермоген пишет:)
Успенский Грех ради наших и всего православнаго християньства от востающих на церкви Божий и на християнскую нашу истинную веру врагов и крестопреступников межусобная брань не престанет. И бояр, и дворян, и детей боярских, и всяких служивых людей беспрестанно побивают , и отцов, и матерей, и жен, и детей их всяким злым поруганием бесчестят. И православных хрестьян кровь, иже поборают за благочестивую християньскую веру и за святыя Божия церкви, аки вода проливается . И смертное посечение православным християном многое содевается, и вотчины их и поместья разоряются, и земля от воров пуста чинится.
И благочестия рачитель, великий государь наш царь и великий князь Василей Иванович всея Руси, видев святыя церкви разоряеми и православную кровь напрасно проливаему, прося у… (небесных сил) милости, пошел сам против тех злодеев и немилостивых губителей, подобяся древним благочестивым християнским государем, иже за благочестивую християнскую веру крепце и мужественне поборая.
И июня в 9 день государь царь и великий князь Василей Иванович всея Руси ко мне, богомольцу своему, прислал свою царьскую грамоту с стольником своим с Иваном Васильевичем Измайловым.
А в государеве грамоте написано, что писали к нему, государю, с Коширы его государев боярин и воеводы князь Ондрей Васильевич Голицын с товарыщи, что идут с Тулы собрався многие воры с нарядом (пушками. – А. Б.). А хотят идти к Серпухову и к Москве. И как де, сыну , послышали его государев поход, что пришел он, государь, в Серпухов – и они де и поворотилися к Кошире на осад.
И он, государь царь и великий князь Василий Иванович всея Руси, послал тотчас к боярину своему и воеводам к князю Ондрею Васильевичу Голицыну с товарыщи из Серпухова голов с сотнями, а велел им, прося у Бога милости, над теми воры промышляти, сколько им Бог помощи подаст.
И июня в 5 день писал к нему, государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Руси, его государев боярин и воеводы князь Ондрей Васильевич с товарыщи, что они с воры сошлись на речке Восме, от Коширы верст за двенадцать, июня в 5 день.
И Божиею помощию и Пречистыя Богородицы и великих чудотворцев молитвами его государевы бояре и воеводы и всякие ратные люди тех воров наголову побили, и их воровских воевод наряд, и набаты, и знамяна, и коши (обоз) все поймали, и живых языков больши пяти тысяч взяли. А имали их и побивали на тридцати верстах.
А достальные воры и лутчие их промышленники, терские, и яицкые, волские, доньские, и путивльские, и рыльские атаманы и казаки, сели в баяраке и городок себе сделали. И его государевы бояре и воеводы, и дворяне, и дети боярские, и ратные всякие люди к тому городку приступали. И Божиею милостию тех воров взятьем взяли.
И такая, сыну, великая победа благочестивому государю нашему … (совершилась милостью небесных сил). И ты бы, сыну, велел (прочесть богомольную грамоту в соборе всем «во услышание» и молебствовать за здоровье государя и воинства, победе над всеми врагами, «обращении» государевых изменников и гражданском мире, а также разослал списки грамоты по всей епархии; приписка Филарета говорит о выполнении этих указаний).»
5. ДВЕ ГРАМОТЫ ПАТРИАРХА ГЕРМОГЕНА К ИЗМЕННИКАМ, ПЫТАВШИМСЯ СВЕРГНУТЬ ЦАРЯ ВАСИЛИЯ ШУЙСКОГО
После 17 февраля 1609 года
Василий Шуйский не откликнулся на просьбу Гермогена без промедления объявить царский поход против набиравшего силы нового самозванца. За один год Лжедмитрий II подчинил себе почти всю Южную и Среднюю Россию, а 1 июня 1608 года утвердился в 12 верстах от столицы, в селе Тушине. Василий Шуйский удержал за собой Москву, но был бессилен воспрепятствовать отрядам самозванца, захватывавшим и грабившим города и монастыри. В то время как отдельные воеводы мужественно бились с «государевыми изменниками», многие подданные Шуйского, включая ближних бояр, ездили в Тушинский лагерь, где имели родственников и друзей, ожидая, чья сторона возьмет верх. Больше всех, как всегда, страдало простонародье, измученное налогами и неприкрытыми грабежами. Многомесячное бессмысленное кровопролитие вызывало раздражение многих военных, обвинявших Шуйского в уклонении от решительного сражения. 17 февраля 1609 года группа дворян подняла народ на восстание против московского царя (описанное, в частности, в публикуемой нами 185-й главе «Нового летописца»). Но бояре в большинстве поддержали Шуйского, на помощь ему пришли многие воеводы, решительно выступил в защиту законной власти патриарх Гермоген. Заговорщики – около трехсот человек – бежали в Тушинский лагерь, а вслед им полетели горькие послания патриарха, потрясенного этим новым ударом по русской государственности. В двух грамотах к изменникам с удивительной остротой выразилась боль души Гермогена за гибнущее православное Отечество, отчаяние первосвятителя, который не в силах остановить свою поспешающую к всенародной катастрофе паству. Архиерейскую власть, Отечество, Церковь, христианскую веру, самого Бога бросает патриарх на чашу весов в пользу царя Василия, выдавая ненавистного многим узурпатора за Божий дар.
(Грамота начинается с «богословия».)
«Аз, смиренный Ермоген, Божиею милостию патриарх Богом спасаемаго града Москвы и всея Руси, воспоминаю вам, преже бывшим господием и братим, и всему священническому и иноческому чину , и бояром, и окольничим, и дворяном, и дьяком, и детем боярским, и гостем, и приказным людем, и стрельцом, и казаком, и всяким ратным, и торговым, и пашенным людем – бывшим православным християном всякого чина, и возраста же, и сана.
Ныне же, грех ради наших, спопротивно обретеся, не ведаем, как вас и назвати: оставивши бо свет – во тьму отойдосте, отступившие от Бога – к Сатане прилепистеся, возненавидевше правду – лжу возлюбисте, отпадше от соборныя и апостольския церкви Пречистыя владычицы нашея Богородицы, хрестьяньския непогрешительныя надежи, и великих чудотворцов Петра, и Алексея, и Ионы, и прочих святых, просиявших в Руси.
И чужившимся православных дохмат и святых Вселенских седми Соборов, и невосхотевшим святительских настольник и нашего смирения благословения, и отступившим Богом венчанного, и святым елеом мазанного, и ото всего мира и от вас всех самех избраннаго царя и великого князя Василья Ивановича всея Руси, туне или не знаючи, яко Вышний владеет царством человеческим и ему же хощет – и дает.
Вы же, забыв обещания православныя хрестьянския нашея веры, в нем же родихомся, в нем же крестихомся, и воспитахомся, и возрастохом, и бывши во свободе – и волею иноязычным поработившимся, преступивше крестное целование и клятву, еже стояти было за дом Пречистыя Богородица и за Московское государьство до крови и до смерти, сего не воспомянувше – и преступивше клятву ко врагом креста Христова и к ложно-мнимому вашему от поляк имянуемому царику приставши.
И что много глаголю? Не достает ми слово, болезнует ми душа, болезнует сердце, и вся внутренняя утерзается, и вся состави мои содрогают! И плачуся, глаголю и рыданием вопию: Помилуйте, помилуйте, братия и чада единородныя, своя душа, и своя родителя отшедшая и живая, отец своих и матерей, и жены своя, и чада, и сродники, други – возникните, и вразумейте, и возвратитеся!
Видите бо Отечество свое чуждими росхищаемо и разоряемо, и святыя иконы и церкви обругаемы, и неповинных кровь проливаема, еже вопиет к Богу, яко праведнаго Авеля, прося отмщения. Воспомяните, на кого воздвизаете оружие, и не на Бога ли, сотворшаго нас, не жребия ли Пречистыя Богородица и великих чудотворцов, не на своих ли единоплеменных братию? Не свое ли Отечество разоряете, ему же иноплеменных многия орды чудишася, – ныне же вами обругаемо и попираемо?!
И аще воспомянем вам от Божественных писаний, и мню, яко тягостно будет слуху вашему. Сами бо весте, яко ни в котором языце, ни в которых родех, ниже в памятных книгах обретается сицевая страсть, якоже ныне в вас. Точию древле богоубийственный и мятежный род июдейский в четыредесятое лето по спасенней страсти Спасителя нашего Бога Иисуса Христа, заратившеся (восстала. – А. Б.) Июдея по градом и царя своего Ирода Агрипу изгнаша. И избравши мужа убийца, Аханана глаголю, и Семиона Идуменина [яко же и вы ныне], и самохотными стремленьми и междоусобными браньми вси скончашася. И пришедши римляне святая святых разориша, Иерусалим плениша и вся мечу, и огню, и работе предаша – и в запустение сотвориша даже и до днесь.
Вы же сему ли ревнуете? Сего ли хощете? Сего ли жаждаете? – от них же, Господи, пощади душа наша, по реченному: «Не бойся малое мое стадо, яко благоизволи Отец мой дати вам царство». Аще бо и многи волны, и люто потопление, но не бойся погрязновения: на камени бо веры и правды стоим, да ся пенит море и бесит, но Иисусова корабля не может потопити. И не даст бо Господь в поношение уповающих нань, ни жезла на жребий свой, ни зубом вражиим раб своих, но сохранит нас, якоже хощет святая воля его.
Заклинаю же вы имянем Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа отстати таковаго начинания, дондеже время есть к познанию, да не до конца погибнете душами вашими и телесы. А мы, по Данией нам благодати Святаго Духа, обращающихся и кающихся восприимем и о прощении вашего согрешения, вольнаго и невольнаго, общим советом, соборне со возлюбленными единомысленными нашими росийскими митрополиты, и архиепископы, и епископы, и со всем освященным причтом молити Бога должни есмя.
И о винах ваших у государя упросим: милостив бо есть, и непамятозлобен, и весть, яко не вси своею волею сицевая творят. И которя ваша братья в суботу Сыропустную возстали на него, государя, и ложныя и грубыя слова изрицали, яко же и вы, – тем вины отдал и ныне у нас невредимы пребывают. И жены ваша и дети також во свободе в своих домех пребывают.
Се ли есть не милость, и невоздаяние зла за зло? Аще и малое наказание было кому за толикия вины – и то ничтоже есть. И аще в ком душа и льва некроткаго, но того благодеяние преодолеет ему. И аще чины или имения еще дает вам льстец он (Лжедмитрий II. – А. Б.) чужая, а не своя, и аще восхощет Бог, а вы исправитеся, и того не лишени будете, токмо помилуйте душа своя и реченное слово воспомяните: «Аще человек и весь мир приобрящет, душу же свою отщетит, что даст измену на души своей?»
«Бывшим братиям нашим, ныне же и не ведаем, как и назвати вас, понеже во ум наш не вмещается сотвореная вами, ни слухи наши никогда же таковых прияша, ни в летописаниих видехом, каковая невместимое человеческому уму содеяшася вами! Кто о сем не удивится или кто не восплачет?!
Оставя веру, в ней же родишася, в ней же и крестишася, в ней же и воспитани быша – воистину исполнь чуда, в таковем разуме и хитрейша, и крепчайше верою к Богу всех язык – ныне безумнее всех явишася; оставлыпе свет – во тьму отпадоша, оставлыпе живот – смерти припрягошася, оставлыпе надежу будущих благ и безконечнаго блаженнаго живота и Царства Небесного – в ров отчаяния сами си ввергоша, и аще и живи, а отпадением от веры, паче же и от Бога, – мертви суть.
К тому же и се во удивление приводит нас: кто таков немилосерд когда быв к своим родителем, и сам к себе, и к женам своим, и к детем, и к домочадцем – что те, которые самохотением от славы Божий и от веры отпали, и от присных своих разлучилися, и домы своя сами разорили, паче же и себе самих?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51