Но не дождался.
— Привет, Бобби! Если у тебя нет планов получше — можешь присоединяться. Давно собираюсь извиниться за ту паскудную историю в «Helena». Давай выпьем, парень, и скажем друг другу «прости».
История в «Helena» — ночном голливудском клубе, любимом лежбище именитых хищников и хищниц, а вслед за ними — целой стаи зверья помельче, — действительно была паскудной.
Боб Эллиот заглянул туда всего на минуту, но это — уж точно! — была не самая счастливая минута в его жизни.
Последний номер «Vanity Fair» только что вышел в свет с огромным материалом, посвященным европейскому турне До-До.
Статья изобиловала пикантными подробностями. Намного более пикантными, чем могла позволить Долли Дон. Даже Долли Дон, несмотря на свою специфическую репутацию.
Такая была статья.
Автором ее был совсем не Эллиот, но в половине пятого утра До-До уже не обращала внимания на такие мелочи. Сначала она огрела Боба бутылкой «Crystal». He слишком удачно — бутылка не разбилась, и журналист остался невредим. Потом водрузила ему на голову тяжелое ведерко для шампанского.
Владелица клуба, Елена Каллиоаниотес, вовремя подоспела на помощь — Боб едва унес ноги.
Выбираться пришлось через кухню клубного ресторана.
На следующий день Мартин Вэнн принес Роберту Эллиоту свои извинения вкупе с внушительным чеком.
История забылась.
К тому же дебош вполне укладывался в рамки привычного образа До-До.
Чего никак не скажешь о ее неожиданном приступе раскаяния.
Сопровождаемый завистливыми взглядами коллег, Боб занял предложенное место, еще не слишком понимая природу происходящего.
До-До старательно изображала великосветскую даму, с детства обученную хорошим манерам и науке непринужденного общения. Несколько позже, однако, все стало на свои места.
Загадочный поступок примадонны получил объяснение.
— Послушай, Бобби! — До-До близко придвинулась к Эллиоту, обдав приторным ароматом духов, носящих ее имя. — Вы, репортеры, великие проныры. Наверняка ты уже разнюхал все про всех на этом паршивом суденышке.
— Кто конкретно тебя интересует, дорогуша? Высокая грудь Долли, искусно к тому же приподнятая открытым корсажем, почти лежала на его плече.
— Я знала, Бобби, что ты не станешь ломаться! Можешь не сомневаться, До-До не забывает услуг. Чертовски не люблю занозы. Те, что застревают в мозгах. Понимаешь, о чем я?
— Пытаешься что-то вспомнить?
— В самую точку! Могу поклясться, что видела эту физиономию прежде. Но никак не могу вспомнить где. Вчерашнюю ночь — представляешь, до чего дошло?! — я не сомкнула глаз. Чертовски меня это бесит.
— Нет ничего проще, детка! Шепни мне на ушко, за каким столиком сейчас эта физиономия, и считай, что дело сделано. Я быстро наведу справки.
— Ты правильный парень, Бобби. С чего это я накинулась на тебя в «Helena»?

14 апреля 2002 года
22 часа 50 минут
Десятки людей в разных концах планеты откликнулись на просьбу бывших коллег.
Информация продолжала поступать, но в ней не содержалось ничего существенного.
Обыск кают был закончен десятью минутами раньше. Он не дал результатов. Обычный багаж состоятельных, привыкших к комфорту людей.
Ничего примечательного.
Тем более — предосудительного.
— Вы составили список, Полина? Она молча протянула листок.
— Вот так, значит? Ну-ка, посмотрим — на всякий случай! — что прихватил в дорогу номер первый? Так… Нет. Пусто-пусто. Увы! Хотя…
— Что такое?
— Многовато таблеток…
— Что за таблетки?
— Даже не наркотики — транквилизаторы, снотворные, противосудорожные… У нее, вероятно, проблемы со здоровьем. Только и всего.
— Может, все же цветок?
— И еще — озарение. Вы не забыли про озарение, Полли? Любите японскую кухню?
— Что, простите? Японскую кухню? К чему это вы?
— К тому, чтобы пригласить вас в одно милое заведение. Лучшего суши я не ел даже в Токио. Любите суши?
— Суши-бар уже закрыт.
При чем здесь суши-бар? Я приглашаю вас в настоящий японский ресторан. В Нью-Йорке, на пересечении… Впрочем, не важно. Ехать все равно придется на такси. Что вы так смотрите? Не бойтесь, это не бред. Просто я подумал, что все наши страхи, возможно, не стоят выеденного яйца. Какому-то предсказателю привиделись какие-то женщины… Может, мы сошли с ума? Массовое помешательство — такое ведь случается, правда?
— Этот предсказатель, между прочим, в шестнадцатом веке назвал Гитлера — Гитлером, а Сталина — кровавым герцогом, спустившимся с гор.
— Знаю. Алекс часто приводит этот довод. И знаете, я не поленился, сам почитал кое-что из Нострадамуса.
— И что же?
— Многое сходится. Но вот что занимательно — иногда он бывает потрясающе точен и — что главное! — говорит совершенно определенно. О том же Гитлере, к примеру. Вплоть до того, что прямо упоминает знаменитый план «Барбаросса». Более того — его провал. Иногда, напротив, тонет в собственной многозначительности. Сплошные полунамеки, трактовать которые можно до бесконечности. Так вот, исследователи вроде нашего Алекса занимаются в основном намеками. Знаете, чем, как правило, оборачиваются их праведные труды?
— Чем же?
— Подбором подходящих событий из современной истории. По большей части — относительно подходящих. Так-то, дорогая леди.
— И тем не менее две женщины — именно две, а не четыре или пять — все же обнаружились. И время, кстати, мы тоже опередили…
— Тем более можно почивать на лаврах. Гнев богов нам уже не грозит.
— Погодите, как у него дословно?
Сколько угодно. Помню как «Отче наш». «… Два безумца вознамерятся спорить с богами. Три скорбящие женщины. Одна несет погибель. Гнев богов остановит тот, кто сумеет опередить время. Обреченных спасет озарение свыше. Возможно также — они отыщут цветок». Всё.
— Нет, не всё. С чего, собственно, это взялось: опередить время — значит раньше отправиться в плавание?
— Ну-у, исторически сложилось. Тони решил строить корабль раньше…
— Вот именно, что Тони решил. У Нострадамуса другая последовательность! Смотрите. Сначала безумцы спорят с богами. Потом появляются три женщины. Иными словами — смертельная опасность. И лишь потом — возможность остановить гнев… Разве она связана с днем отплытия? Безумцы уже бросили вызов! И женщины появились возле них. Понимаете?
— Кажется, да.
— Как еще можно опередить время? Как, Стив?!
— Опередить время? Который час?
— Одиннадцать ровно. Боже правый! Осталось сорок минут.
— Осталось, говорите… Вот именно! Это же так просто!

14 апреля 2002 года
23 часа 03 минуты
41° 43' северной широты, 49° 56' западной долготы.
Капитан О'Нил еще раз сверил данные. Те, что показывали его приборы. С теми, что были в бумагах Чарли Адамсона.
Никаких сомнений — он пришел в это место. В это самое. И значит, внизу, на глубине двенадцати с половиной тысячи футов, покоится другой «Титаник».
Майкл снял фуражку и перекрестился.
Водрузить ее обратно он не успел. Входная дверь распахнулась, едва не слетев с петель. Вид у Стивена Мура был такой, что капитан О'Нил не стал задавать вопросов.
— Вы должны остановить судно, Майкл.
— Я как раз собирался…
— Нет, Майкл, вы должны остановить его резко. Так резко, будто мы действительно наскочили на айсберг. Или сели на мель, я не знаю. Это возможно?
— Возможно, сэр, но без крайней необходимости…
— Крайняя необходимость, Майкл! Более чем крайняя необходимость! И как можно скорее, счет идет на минуты.
В принципе, капитан О'Нил совсем не обязан был выполнять распоряжения Стивена Мура. Тем более — такие странные распоряжения.
Более того — Морской устав категорически запрещал капитану выполнять чьи бы то ни было распоряжения. Кроме специально оговоренных случаев, разумеется.
Но что-то заставило его поступить иначе.
Впервые за двадцать лет безупречной службы капитан О'Нил устав нарушил.

14 апреля 2002 года
23 часа 07 минут
Мигель Агустино, двадцатипятилетний официант главного ресторана, решил, что умер.
Смерть подкралась незаметно и набросилась на него в самый неподходящий момент — настала пора четвертой перемены блюд, в руках у Мигеля был тяжелый поднос, уставленный посудой.
Водрузить ее обратно он не успел. Входная дверь распахнулась, едва не слетев с петель. Вид у Стивена Мура был такой, что капитан О'Нил не стал задавать вопросов.
— Вы должны остановить судно, Майкл.
— Я как раз собирался…
— Нет, Майкл, вы должны остановить его резко. Так резко, будто мы действительно наскочили на айсберг. Или сели на мель, я не знаю. Это возможно?
— Возможно, сэр, но без крайней необходимости…
— Крайняя необходимость, Майкл! Более чем крайняя необходимость! И как можно скорее, счет идет на минуты.
В принципе, капитан О'Нил совсем не обязан был выполнять распоряжения Стивена Мура. Тем более — такие странные распоряжения.
Более того — Морской устав категорически запрещал капитану выполнять чьи бы то ни было распоряжения. Кроме специально оговоренных случаев, разумеется.
Но что-то заставило его поступить иначе.
Впервые за двадцать лет безупречной службы капитан О'Нил устав нарушил.

14 апреля 2002 года
23 часа 07 минут
Мигель Агустино, двадцатипятилетний официант главного ресторана, решил, что умер.
Смерть подкралась незаметно и набросилась на него в самый неподходящий момент — настала пора четвертой перемены блюд, в руках у Мигеля был тяжелый поднос, уставленный посудой.
Беззубая, разумеется, не обратила на это внимания — пол ресторана, покрытый мягким ковром, стремительно ушел из-под ног Мигеля.
Потеряв равновесие, он рухнул вперед и на мгновение потерял сознание. Очнувшись, Мигель сразу же понял, что жив, но не успел обрадоваться.
В ресторане творилось что-то ужасное. Сначала раздался дружный вопль — а скорее стон. Жуткий стон полутора тысяч людей. Этакое «А-а-ах!!!», заполнившее пространство. Потом завизжали женщины.
Мигель открыл глаза и увидел еще нескольких официантов, как и он, лежащих на полу.
Вокруг валялось множество предметов, тарелки с едой, осколки посуды. На ковре расползались пятна пролитого вина.
Казалось, что прошла вечность. На самом деле всего несколько секунд. Осознать это, впрочем, не было времени.
Перекрывая оглушительный шум, из динамиков грянул чей-то решительный голос.
И почти сразу наступила тишина.
— Леди и джентльмены! Говорит полковник Мур, руководитель службы безопасности компании «White Star». Прошу отнестись серьезно к тому, что я скажу. Произошло непредвиденное — выполняя сложный маневр, мы действительно напоролись на айсберг. Это не розыгрыш и не начало очередного шоу. Прошу вас сохранять спокойствие. Серьезной опасности нет. Вероятнее всего, «Титаник» останется на плаву. И тем не менее капитан принял решение об эвакуации. Надеюсь, это не надолго. Однако вам придется занять места в шлюпках. Еще раз прошу спокойствия и дисциплины. У выхода из ресторана ждут члены экипажа, которые проводят вас на шлюпочную палубу. Выходить будем группами. Сначала — женщины. Прошу всех вернуться на свои места. Пожалуйста. Действуя организованно, вы окажетесь в полной безопасности уже через двадцать минут. Всего лишь двадцать минут.

14 апреля 2002 года
23 часа 10 минут
Морзянка бесконечно пульсировала в наушниках. Обрывалась, смолкала. И возрождалась снова, вроде бы продолжаясь. На самом деле это были обрывки нового сообщения. Сколько их пробивалось сейчас сквозь невидимую толщу эфира!
Самостоятельно разобраться в этой какофонии она не сможет. Никогда. Хотя добросовестно зубрила азбуку Морзе.
Джудит сняла наушники.
Молодой разговорчивый парень-радист был теперь ее последней надеждой.
История таинственных сигналов, похоже, заинтересовала его всерьез. Пожалуй, даже захватила. Настолько, что парень добровольно вызвался подежурить в свободное от вахты время.
Вахтенный радист не имел права отвлекаться от эфира, но и он обещал дать знак, если что-то услышит.
Шансы, таким образом, увеличивались.
Джудит запретила себе смотреть на часы. Это было зряшное занятие, к тому же — изматывающее нервы. Если сигнал будет услышан — время пеленга никак не останется без внимания.
Капитан отнесся к ее истории сочувственно — на пульте связи, который по привычке называли радиорубкой, было включено дополнительное записывающее устройство.
Громкий голос обрушился откуда-то сверху. Смысл сказанного еще не достиг сознания, но в рубке уже появился офицер.
— Слышали, парни? Джеймс — остаешься на вахте. Артур — в распоряжение палубной команды. Вас, мэм, я провожу на шлюпочную палубу. Поторопитесь!
— То есть как на палубу?! Вы что, сошли с ума?! Мне разрешил капитан. Убирайтесь к черту! Я не двинусь с места!
— Прекратите истерику! Минута на размышление. Или идете сами, или вас ведут силой. Ну! Время пошло.
— Но почему, черт возьми?!
— Тревога, леди! Мы напоролись на айсберг или — уж не знаю — на самого черта!
— Господи! Это третья женщина!
— Не знаю, о чем вы толкуете, но время почти истекло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34