Когда Алверик уходил, оба молча сидели у костра, но разум обоих полнился картинами болезненными и жестокими.
Ожидая появления Вечерней звезды, Алверик неторопливо брел под темнеющими небесами, брел через обработанные людьми поля и наконец достиг двери башни, сработанной из древнего дуба, по которой при каждом дуновении ветра негромко скребли гибкие ветви миртов. На стук вышел юный ученик мага и по старой деревянной лестнице, которой крысы, похоже, пользовались чаще, чем человек, провел Алверика в комнату на вершине башни.
Колдун встретил Алверика в шелковом плаще черного цвета, который, как он полагал, больше всего подходил будущему; без него, во всяком случае, он не мог заглядывать в грядущие года. После того как ученик удалился, маг подошел к высокому бюро, на котором возлежал толстый том в кожаном переплете, и, подняв на Алверика взгляд, поинтересовался, чего ждет он от будущего. И Алверик спросил у мага, как ему отыскать дорогу в Страну Эльфов. Тогда маг открыл почерневший от времени том и начал пролистывать страницы. И на протяжении долгого времени все листы, которые он переворачивал, оставались чистыми, и лишь потом на них появились многочисленные письмена, каких Алверик никогда не видел. И маг объяснил ему, что книги, подобные этой, рассказывают обо всем на свете. Но поскольку он всегда считал будущее главным предметом своей заботы, то ему и не было нужды читать прошлое, и потому он овладел только, той частью книги, которая рассказывает исключительно о грядущих годах. Разумеется, добавил колдун, в Школе Магов он мог бы обучиться и большему, если бы вдруг возникла охота изучить все те глупости, которые человек уже совершил.
Маг углубился в чтение, а Алверик стал прислушиваться к тому, как потревоженные крысы возвращаются на улицы и проспекты, которыми, по всей видимости, служили им ступеньки старой лестницы. Наконец колдун нашел то, что искал в будущем, и сообщил Алверику, что записано в книге: он ни за что не попадет в Страну Эльфов, покуда у пояса его висит магический меч.
Алверик заплатил колдуну, сколько тот потребовал, а сам грустно пошел прочь, так как опасности зачарованной земли, которые не могла бы отвести даже самая лучшая сабля, выкованная в человеческой кузнице, были известны ему лучше многих.
Невдомек было Алверику, что магия, заключенная в его мече, оставляла в воздухе легкий привкус или аромат, подобный запаху молнии, способный к тому же проникать через сумеречную границу и разноситься над всей Страной Эльфов. Не знал он и того, что по этому запаху король эльфов узнавал о его присутствии и отводил свои границы подальше, дабы Алверик не смог еще раз потревожить его королевство. И все же он поверил тому, что прочел маг в своей книге, оттого-то и было ему невесело.
Алверик прошел через миртовую рощу и через возделанные человеком поля и вернулся к тому унылому месту, где среди каменистой пустоши грустью серела его изодранная палатка — такая же безмолвная и скучная, как и Нив с Зендом, что сидели подле нее. Наутро они снялись с места и повернули на юг, так как любые дальнейшие странствия казались Алверику бессмысленными, поскольку он не смел расстаться со своим волшебным мечом и оказаться лицом к лицу с магическими опасностями без поддержки колдовства. Нив и Зенд молча подчинились и больше не направляли его своими восторженными пророчествами или откровениями луны, так как им было ясно, что Алверик советовался с кем-то другим.
Много томительных дней прошло в одиноком и скучном пути, и отряд успел забраться довольно далеко на юг, но сотканная из плотных сумерек граница Страны Эльфов по-прежнему пряталась от них; и все же Алверик ни разу не задумался о том, чтобы оставить меч, поскольку теперь он окончательно убедился, что Страна Эльфов сторонится заключенной в нем магии, а вернуть Лиразель при помощи клинка, который страшен только людям, он почти не надеялся. И вскоре Нив снова начал изрекать свои пророчества, а Зенд приходил в палатку Алверика каждое полнолуние и будил своими сказками. И несмотря на таинственный вид, который напускал на себя Зенд, несмотря на экстаз, который охватывал Нива во время его откровений, Алверик уже догадался, что все эти сказки и пророчества — дело пустое и бесполезное, и что ни те, ни другие не помогут ему отыскать зачарованную землю. Но даже это печальное знание не мешало как прежде сворачивать лагерь еще до света, как прежде мерить шагами каменистую пустошь, как прежде искать сумеречную границу.
Прошло еще несколько месяцев.
Однажды в том месте, где неухоженный край Земли сплошь порос вереском, сбегавшим прямо к каменистой пустыне, в которой остановился на ночевку отряд, Алверик увидел женщину в колпаке и плаще колдуньи, которая мела вереск метлой. Каждый ее взмах был направлен от наших полей на восток, в сторону каменной пустыни и в сторону Страны Эльфов, и из-под метлы летели тучи черной сухой земли и песка. Алверик оставил свой жалкий лагерь и, встав рядом с ведьмой, стал смотреть, как она метет, но та все продолжала свою нелегкую работу, мерно и сильно взмахивая метлой и отступая вслед за облаком пыли все дальше и дальше от полей, которые мы знаем. Некоторое время спустя ведьма подняла голову, чтобы посмотреть, кто стоит с ней рядом, и Алверик узнал Жирондерель.
Даже после стольких лет они признали друг друга. Колдунья увидела под изорванным в лохмотья плащом магический меч, который она когда-то сделала для молодого лорда у себя на холме. И она уловила исходящий от него легкий запах магии, который растекался в спокойном вечернем воздухе.
— Мать-колдунья! — воскликнул Алверик.
Жирондерель низко поклонилась ему, потому что не забыла владыку Эрла, которого забыли многие в долине.
Алверик сразу же спросил ее, что она делает здесь вечером, среди вереска, да еще с метлой.
— Подметаю мир, господин, — ответила колдунья.
Алверик задумался о том, какой именно сор метет старая колдунья и от чего поднимается такая густая пыль, клубясь уплывающая все дальше и дальше в темноту, уже начавшую собираться за границами нашего мира.
— Зачем, мать-колдунья? — спросил он.
— В мире слишком много вещей, которых здесь быть не должно, — объяснила Жирондерель.
Алверик снова покосился на тучи серой пыли, что плыли из-под метлы в сторону эльфийских берегов.
— Нельзя ли и мне отправиться с ними, мать-колдунья? — попросил Алверик. — Двенадцать лет я искал Страну Эльфов, но ни разу не видел даже вершин Эльфийских гор.
Старая ведьма по-доброму глянула на него, а потом перевела взгляд на меч.
— Он боится моей магии, — задумчиво сказала она, и ее глаза осветились светом какой-то мысли или разгаданной тайны.
— Кто? — переспросил Алверик. Жирондерель опустила глаза.
— Король, — сказала она.
Жирондерель объяснила Алверику, как волшебный король каждый раз отступает перед тем, что однажды нанесло ему поражение, и уводит за собой все, чем владеет. Король не выносит никакой магии, которая может тягаться с его искусством.
Алверик никак не мог понять, почему сей могущественный владыка столь ревностно относится к магии, что висела в поцарапанных ножнах у его пояса.
— Таков его обычай, — только и сказала Жирондерель.
Но Алверик все еще не верил, что Страна Эльфов каждый раз бежит от него.
— Он повелевает могущественными силами, — добавила колдунья.
Алверик был готов сразиться с этим ужасным владыкой и с любым его волшебством, но и маг, и колдунья — оба предупредили его, что с мечом он никогда не найдет зачарованной земли. Как же тогда он сможет пройти через седой лес, охраняющий чудесный дворец, если не будет вооружен? Выйти же против него с любым клинком, выкованным на наковальнях людей, было все равно, что идти без оружия вовсе.
— Мать-колдунья! — вскричал тогда Алверик. — Неужто может случиться, что я больше никогда не попаду в Страну Эльфов?
Тоска и печаль, прозвучавшие в его голосе, тронули сердце Жирондерели. В ней пробудилось сочувствие, которое тоже было волшебным.
— Ты должен отправиться туда, — сказала она твердо.
Пока бывший лорд Эрла стоял в траурной полутьме позднего вечера, наполовину погрузившись в отчаяние, наполовину — в мечты о Лиразели, колдунья достала откуда-то из-под плаща маленькую сверленую гирю, которую она как-то отобрала у одного торговца хлебом.
— Проведи этой гирей вдоль клинка, от рукояти до самого острия, и она расколдует твой меч. Тогда Король ни за что не узнает, что это за оружие.
— Но будет ли меч помогать мне как прежде? — спросил Алверик.
— Какое-то время — нет, — ответила ведьма. — Но как только ты перейдешь границу, потри те места, к которым прикасался фальшивой гирей, вот этим свитком…
С этими словами она снова порылась под плащом и достала кусок пергамента, на котором было записано какое-то стихотворение.
— Он снова вернет мечу его магическую силу, — пояснила она.
Алверик принял у нее из рук гирю и свиток.
— Не допускай, чтобы эти два предмета соприкасались, — предупредила Жирондерель.
На всякий случай Алверик убрал их в разные карманы.
— После того как ты перейдешь границу, — добавила колдунья, — король может передвинуть Страну Эльфов куда ему захочется, но и ты, и меч останетесь в ее пределах.
— Скажи, мать-колдунья, не рассердится ли на тебя король эльфов, если я поступлю, как ты сказала?
— Рассердится?! — воскликнула Жирондерель. — Рассердится!.. Да он будет просто взбешен, и ярость его будет такой, какой не увидишь у тигров!
— Я бы не хотел навлечь на тебя ничего подобного, мать-колдунья, — покачал головой Алверик.
— Ха! — воскликнула ведьма. — А мне-то что до его гнева?
Ночь надвигалась на них, и торфяники, и самый воздух над ними стали черными, как плащ ведьмы. И, все еще смеясь, Жирондерель исчезла в темноте, и скоро в ночи остались только мрак и ее смех, но, как ни старался Алверик, он не смог разглядеть старой колдуньи.
Он побрел обратно к своему лагерю, пробираясь среди камней на свет одинокого костра.
Как только над пустошью занялось утро и все бесполезные валуны и камни озарились его неярким светом, Алверик достал облегченную гирю и осторожно провел ею по обеим сторонам кринка, так что его магический меч оказался расколдован. Все это Алверик проделал, укрывшись в палатке, пока его спутники спали, так как ему не хотелось, чтобы они знали, что он последовал постороннему совету, не имевшему отношения ни к пламенным пророчествам Нива, ни к тем откровениям, которые нашептывала Зенду луна.
Но болезненный сон безумия не был настолько крепок, чтобы Нив не услышал негромкий скрежет гири по металлу и не приоткрыл хитрый глаз, желая подсмотреть за Алвериком.
После того как тайное дело было закончено, лорд разбудил двух своих спутников, и они, явившись на его зов, сложили палатку и нанизали на шест свои жалкие пожитки. В тот день Алверик сам повел отряд дальше вдоль края хорошо знакомых нам полей, так как ему не терпелось поскорее увидеть страну, которая так долго от него скрывалась. А Нив и Зенд шли за ним и несли шест, с которого свисали их тощие узелки и изорванный тент палатки.
Сначала они приблизились к границе нашего мира, чтобы пополнить запас продовольствия, которое после полудня они и приобрели у одного фермера, жившего на уединенном хуторе так близко от края известных нам полей, что его дом был, наверное, самым последним на всем обозримом пространстве. Путешественники приобрели у него и хлеб, и овсяные лепешки, и сыр, и копченую свинину, и многое другое, и, сложив провизию в мешки, повесили их на шест, а потом попрощались с фермером и повернули прочь от его владений и от всех обработанных человеком полей, которые мы хорошо знаем. И не успел пасть на землю вечер, как над живой изгородью они увидели странное голубоватое сияние, озарившее луг незнакомым мягким светом, который — они знали! — не мог быть земным. То был сумеречный барьер, граница Страны Эльфов.
— Лиразель! — вскричал Алверик и, вытащив меч из ножен, зашагал прямо к сумеречной стене. За ним поспешили Нив и Зенд, чьи подозрения тут же вспыхнули с новой силой, мигом превратившись в жгучую ревность к любой магии и откровениям, которые исходили не от них.
Только раз позвал Алверик свою Лиразель, а потом, зная, что в этом зачарованном мире нельзя полагаться на голос, взялся за свой охотничий рог, висевший у него на боку на тонком ремешке, поднес его к губам и затрубил, и голос рога был усталым, словно и его утомили долгие скитания. И вот Алверик уже почти вступил в толщу сумеречного барьера, и на его роге заиграли отблески магического света из Страны Эльфов…
И тут Нив и Зенд вдруг швырнули свой шест в эти синие неземные сумерки. Он упал на землю и остался лежать там, словно обломок бушприта неведомого корабля на берегу еще не открытого моря, а оба безумца неожиданно схватили своего господина.
— Страна снов и мечты!- сказал Нив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Ожидая появления Вечерней звезды, Алверик неторопливо брел под темнеющими небесами, брел через обработанные людьми поля и наконец достиг двери башни, сработанной из древнего дуба, по которой при каждом дуновении ветра негромко скребли гибкие ветви миртов. На стук вышел юный ученик мага и по старой деревянной лестнице, которой крысы, похоже, пользовались чаще, чем человек, провел Алверика в комнату на вершине башни.
Колдун встретил Алверика в шелковом плаще черного цвета, который, как он полагал, больше всего подходил будущему; без него, во всяком случае, он не мог заглядывать в грядущие года. После того как ученик удалился, маг подошел к высокому бюро, на котором возлежал толстый том в кожаном переплете, и, подняв на Алверика взгляд, поинтересовался, чего ждет он от будущего. И Алверик спросил у мага, как ему отыскать дорогу в Страну Эльфов. Тогда маг открыл почерневший от времени том и начал пролистывать страницы. И на протяжении долгого времени все листы, которые он переворачивал, оставались чистыми, и лишь потом на них появились многочисленные письмена, каких Алверик никогда не видел. И маг объяснил ему, что книги, подобные этой, рассказывают обо всем на свете. Но поскольку он всегда считал будущее главным предметом своей заботы, то ему и не было нужды читать прошлое, и потому он овладел только, той частью книги, которая рассказывает исключительно о грядущих годах. Разумеется, добавил колдун, в Школе Магов он мог бы обучиться и большему, если бы вдруг возникла охота изучить все те глупости, которые человек уже совершил.
Маг углубился в чтение, а Алверик стал прислушиваться к тому, как потревоженные крысы возвращаются на улицы и проспекты, которыми, по всей видимости, служили им ступеньки старой лестницы. Наконец колдун нашел то, что искал в будущем, и сообщил Алверику, что записано в книге: он ни за что не попадет в Страну Эльфов, покуда у пояса его висит магический меч.
Алверик заплатил колдуну, сколько тот потребовал, а сам грустно пошел прочь, так как опасности зачарованной земли, которые не могла бы отвести даже самая лучшая сабля, выкованная в человеческой кузнице, были известны ему лучше многих.
Невдомек было Алверику, что магия, заключенная в его мече, оставляла в воздухе легкий привкус или аромат, подобный запаху молнии, способный к тому же проникать через сумеречную границу и разноситься над всей Страной Эльфов. Не знал он и того, что по этому запаху король эльфов узнавал о его присутствии и отводил свои границы подальше, дабы Алверик не смог еще раз потревожить его королевство. И все же он поверил тому, что прочел маг в своей книге, оттого-то и было ему невесело.
Алверик прошел через миртовую рощу и через возделанные человеком поля и вернулся к тому унылому месту, где среди каменистой пустоши грустью серела его изодранная палатка — такая же безмолвная и скучная, как и Нив с Зендом, что сидели подле нее. Наутро они снялись с места и повернули на юг, так как любые дальнейшие странствия казались Алверику бессмысленными, поскольку он не смел расстаться со своим волшебным мечом и оказаться лицом к лицу с магическими опасностями без поддержки колдовства. Нив и Зенд молча подчинились и больше не направляли его своими восторженными пророчествами или откровениями луны, так как им было ясно, что Алверик советовался с кем-то другим.
Много томительных дней прошло в одиноком и скучном пути, и отряд успел забраться довольно далеко на юг, но сотканная из плотных сумерек граница Страны Эльфов по-прежнему пряталась от них; и все же Алверик ни разу не задумался о том, чтобы оставить меч, поскольку теперь он окончательно убедился, что Страна Эльфов сторонится заключенной в нем магии, а вернуть Лиразель при помощи клинка, который страшен только людям, он почти не надеялся. И вскоре Нив снова начал изрекать свои пророчества, а Зенд приходил в палатку Алверика каждое полнолуние и будил своими сказками. И несмотря на таинственный вид, который напускал на себя Зенд, несмотря на экстаз, который охватывал Нива во время его откровений, Алверик уже догадался, что все эти сказки и пророчества — дело пустое и бесполезное, и что ни те, ни другие не помогут ему отыскать зачарованную землю. Но даже это печальное знание не мешало как прежде сворачивать лагерь еще до света, как прежде мерить шагами каменистую пустошь, как прежде искать сумеречную границу.
Прошло еще несколько месяцев.
Однажды в том месте, где неухоженный край Земли сплошь порос вереском, сбегавшим прямо к каменистой пустыне, в которой остановился на ночевку отряд, Алверик увидел женщину в колпаке и плаще колдуньи, которая мела вереск метлой. Каждый ее взмах был направлен от наших полей на восток, в сторону каменной пустыни и в сторону Страны Эльфов, и из-под метлы летели тучи черной сухой земли и песка. Алверик оставил свой жалкий лагерь и, встав рядом с ведьмой, стал смотреть, как она метет, но та все продолжала свою нелегкую работу, мерно и сильно взмахивая метлой и отступая вслед за облаком пыли все дальше и дальше от полей, которые мы знаем. Некоторое время спустя ведьма подняла голову, чтобы посмотреть, кто стоит с ней рядом, и Алверик узнал Жирондерель.
Даже после стольких лет они признали друг друга. Колдунья увидела под изорванным в лохмотья плащом магический меч, который она когда-то сделала для молодого лорда у себя на холме. И она уловила исходящий от него легкий запах магии, который растекался в спокойном вечернем воздухе.
— Мать-колдунья! — воскликнул Алверик.
Жирондерель низко поклонилась ему, потому что не забыла владыку Эрла, которого забыли многие в долине.
Алверик сразу же спросил ее, что она делает здесь вечером, среди вереска, да еще с метлой.
— Подметаю мир, господин, — ответила колдунья.
Алверик задумался о том, какой именно сор метет старая колдунья и от чего поднимается такая густая пыль, клубясь уплывающая все дальше и дальше в темноту, уже начавшую собираться за границами нашего мира.
— Зачем, мать-колдунья? — спросил он.
— В мире слишком много вещей, которых здесь быть не должно, — объяснила Жирондерель.
Алверик снова покосился на тучи серой пыли, что плыли из-под метлы в сторону эльфийских берегов.
— Нельзя ли и мне отправиться с ними, мать-колдунья? — попросил Алверик. — Двенадцать лет я искал Страну Эльфов, но ни разу не видел даже вершин Эльфийских гор.
Старая ведьма по-доброму глянула на него, а потом перевела взгляд на меч.
— Он боится моей магии, — задумчиво сказала она, и ее глаза осветились светом какой-то мысли или разгаданной тайны.
— Кто? — переспросил Алверик. Жирондерель опустила глаза.
— Король, — сказала она.
Жирондерель объяснила Алверику, как волшебный король каждый раз отступает перед тем, что однажды нанесло ему поражение, и уводит за собой все, чем владеет. Король не выносит никакой магии, которая может тягаться с его искусством.
Алверик никак не мог понять, почему сей могущественный владыка столь ревностно относится к магии, что висела в поцарапанных ножнах у его пояса.
— Таков его обычай, — только и сказала Жирондерель.
Но Алверик все еще не верил, что Страна Эльфов каждый раз бежит от него.
— Он повелевает могущественными силами, — добавила колдунья.
Алверик был готов сразиться с этим ужасным владыкой и с любым его волшебством, но и маг, и колдунья — оба предупредили его, что с мечом он никогда не найдет зачарованной земли. Как же тогда он сможет пройти через седой лес, охраняющий чудесный дворец, если не будет вооружен? Выйти же против него с любым клинком, выкованным на наковальнях людей, было все равно, что идти без оружия вовсе.
— Мать-колдунья! — вскричал тогда Алверик. — Неужто может случиться, что я больше никогда не попаду в Страну Эльфов?
Тоска и печаль, прозвучавшие в его голосе, тронули сердце Жирондерели. В ней пробудилось сочувствие, которое тоже было волшебным.
— Ты должен отправиться туда, — сказала она твердо.
Пока бывший лорд Эрла стоял в траурной полутьме позднего вечера, наполовину погрузившись в отчаяние, наполовину — в мечты о Лиразели, колдунья достала откуда-то из-под плаща маленькую сверленую гирю, которую она как-то отобрала у одного торговца хлебом.
— Проведи этой гирей вдоль клинка, от рукояти до самого острия, и она расколдует твой меч. Тогда Король ни за что не узнает, что это за оружие.
— Но будет ли меч помогать мне как прежде? — спросил Алверик.
— Какое-то время — нет, — ответила ведьма. — Но как только ты перейдешь границу, потри те места, к которым прикасался фальшивой гирей, вот этим свитком…
С этими словами она снова порылась под плащом и достала кусок пергамента, на котором было записано какое-то стихотворение.
— Он снова вернет мечу его магическую силу, — пояснила она.
Алверик принял у нее из рук гирю и свиток.
— Не допускай, чтобы эти два предмета соприкасались, — предупредила Жирондерель.
На всякий случай Алверик убрал их в разные карманы.
— После того как ты перейдешь границу, — добавила колдунья, — король может передвинуть Страну Эльфов куда ему захочется, но и ты, и меч останетесь в ее пределах.
— Скажи, мать-колдунья, не рассердится ли на тебя король эльфов, если я поступлю, как ты сказала?
— Рассердится?! — воскликнула Жирондерель. — Рассердится!.. Да он будет просто взбешен, и ярость его будет такой, какой не увидишь у тигров!
— Я бы не хотел навлечь на тебя ничего подобного, мать-колдунья, — покачал головой Алверик.
— Ха! — воскликнула ведьма. — А мне-то что до его гнева?
Ночь надвигалась на них, и торфяники, и самый воздух над ними стали черными, как плащ ведьмы. И, все еще смеясь, Жирондерель исчезла в темноте, и скоро в ночи остались только мрак и ее смех, но, как ни старался Алверик, он не смог разглядеть старой колдуньи.
Он побрел обратно к своему лагерю, пробираясь среди камней на свет одинокого костра.
Как только над пустошью занялось утро и все бесполезные валуны и камни озарились его неярким светом, Алверик достал облегченную гирю и осторожно провел ею по обеим сторонам кринка, так что его магический меч оказался расколдован. Все это Алверик проделал, укрывшись в палатке, пока его спутники спали, так как ему не хотелось, чтобы они знали, что он последовал постороннему совету, не имевшему отношения ни к пламенным пророчествам Нива, ни к тем откровениям, которые нашептывала Зенду луна.
Но болезненный сон безумия не был настолько крепок, чтобы Нив не услышал негромкий скрежет гири по металлу и не приоткрыл хитрый глаз, желая подсмотреть за Алвериком.
После того как тайное дело было закончено, лорд разбудил двух своих спутников, и они, явившись на его зов, сложили палатку и нанизали на шест свои жалкие пожитки. В тот день Алверик сам повел отряд дальше вдоль края хорошо знакомых нам полей, так как ему не терпелось поскорее увидеть страну, которая так долго от него скрывалась. А Нив и Зенд шли за ним и несли шест, с которого свисали их тощие узелки и изорванный тент палатки.
Сначала они приблизились к границе нашего мира, чтобы пополнить запас продовольствия, которое после полудня они и приобрели у одного фермера, жившего на уединенном хуторе так близко от края известных нам полей, что его дом был, наверное, самым последним на всем обозримом пространстве. Путешественники приобрели у него и хлеб, и овсяные лепешки, и сыр, и копченую свинину, и многое другое, и, сложив провизию в мешки, повесили их на шест, а потом попрощались с фермером и повернули прочь от его владений и от всех обработанных человеком полей, которые мы хорошо знаем. И не успел пасть на землю вечер, как над живой изгородью они увидели странное голубоватое сияние, озарившее луг незнакомым мягким светом, который — они знали! — не мог быть земным. То был сумеречный барьер, граница Страны Эльфов.
— Лиразель! — вскричал Алверик и, вытащив меч из ножен, зашагал прямо к сумеречной стене. За ним поспешили Нив и Зенд, чьи подозрения тут же вспыхнули с новой силой, мигом превратившись в жгучую ревность к любой магии и откровениям, которые исходили не от них.
Только раз позвал Алверик свою Лиразель, а потом, зная, что в этом зачарованном мире нельзя полагаться на голос, взялся за свой охотничий рог, висевший у него на боку на тонком ремешке, поднес его к губам и затрубил, и голос рога был усталым, словно и его утомили долгие скитания. И вот Алверик уже почти вступил в толщу сумеречного барьера, и на его роге заиграли отблески магического света из Страны Эльфов…
И тут Нив и Зенд вдруг швырнули свой шест в эти синие неземные сумерки. Он упал на землю и остался лежать там, словно обломок бушприта неведомого корабля на берегу еще не открытого моря, а оба безумца неожиданно схватили своего господина.
— Страна снов и мечты!- сказал Нив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34