И или вот еще один момент - солнечный жаркий день конца июля. Воздух пропитан зноем и жаркое марево дрожит над асфальтом. Мы гуляем вдоль все той же площади - рука об руку. На Лилии легкое синее платье, идеально подходящее к цвету глаз. На нас смотрят, нам оборачиваются вслед, нам улыбаются. Лиля сегодня очень красивая и я гордо веду ее под руку - мне есть чем гордиться - пускай же окружающие завидуют!
Было очень жарко и я остановился у киоска и купил себе мороженного вафельный стаканчик с пломбиром, который тут же начал таять. Купил и мы пошли себе дальше - шагали в ногу, а одуревшие от жары голуби вяло пытались убраться с нашей дороги. Лилия молчала и о чем-то думала.
- А мне? - произнесла она в конце концов.
- А ты что, тоже хочешь мороженного?
- Да... жарко ведь.
- Ну так сказала бы мне, я бы тебе купил.
- А я думала... ты догадаешься, - сказал она и искоса посмотрела на меня.
Классический женский взгляд.
- Как же я могу догадаться? - рассудительно произнес я, - ведь я не являюсь тобой, так ведь? Может быть, ты совсем не хочешь мороженное. Может быть у тебя расстроен желудок или ты просто не любишь сладкого! Как я могу это знать?
Она промолчала, глядя на потрескавшиеся, излучающие жар плиты площади. Странная она все-таки была - эта Лилька. А еще меня чудаком называла...
А помню, как мы ходили в кино! О! Это тогда был обязательный пункт программы свиданий. Совершенно не могу припомнить сам фильм - есть вещи, что выпадают из памяти. Но точно это было заграничное романтическое кино. Французское, наверное.
Неизбалованные западным кинематографом мы старались не пропускать ни одной премьеры - и за два дня до фильма я купил себе билет - уже тогда в кассе стояла маленькая очередь и кассирша неторопливо и размеренно начинала звереть. Сразу после этого я позвонил Лилии и спросил ее, не хочет ли она пойти в кино послезавтра вечером. Она согласилась, не раздумывая - когда имеешь дело с человеком вроде меня, то каждый день получаешь шикарные сюрпризы. Комплекс принца, если хотите - тебя просто тянет устраивать для других сказки и наблюдать за производимым эффектом. Подобные вещи великолепно влияют на самомнение.
Два дня прошли и мы встретились перед тускло освещенным фасадом кинотеатра.
- Спасибо, что пригласил меня в кино, - сказала Лилия, - знаешь, жизнь рядом с тобой...
- ...иногда похоже на сказку, - докончил я, улыбаясь, - я знаю. А теперь пойдем скорее встанем в очередь и купим тебе билет.
- А ты... разве не купил? - спросила она и сникла.
- Ну, я не знал, пойдешь ты или нет. Представь себе, что было бы, если бы ты не пошла. Зачем же мне два билета? Куда я их дену? Идем, скорее, пока их окончательно не разобрали...
И мы встали в очередь, где я прочитал своей компаньонке лекцию о французском кинематографе (всегда его ненавидел, но если хочешь быть в центре внимания надо следить за модными тенденциями). Лилия слушала вполуха и думала о чем-то своем, что меня раздражало, но я не показывал виду.
- Но ведь если я куплю билет, то это будет не соседнее с твоим кресло? Нам что, придется сидеть на разных концах зала? - наконец сказал она, какой же в этом интерес?
- Не нервничай Лиля, мы сядем вместе. Вдруг место рядом окажется свободным?
С тем мы и отправились в кинотеатр. Лилия сидела рядом со мной на чужом кресле и опасливо косилась на входящих в зал, каждый раз ожидая, что это будет законный владелец. Начался фильм, но она по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке, то и дело бросая нервные взгляды в сторону входа. Законный хозяин кресла так и не явился. Ерзанье Лилии меня утомляло, но я всегда был склонен прощать женщинам их слабости.
Нет, так и не вспомнил, о чем был фильм. Но, наверное, - о любви.
Мой путь в будущее похож на рельсы - гладкий и поблескивающий на солнце. Каждая шпала в этой дороги - маленький жизненный эпизод, крохотная история, которая приближает меня к абсолютному счастью. Сами по себе шпалы не играют роли, но когда их много - они поддерживают рельсовый путь. Поэтому важно, чтобы гнилых шпал было как можно меньше.
Раньше я шел по этой дороге один - а теперь под руку с Лилией. Она то, должна была быть счастлива, оказавшись на этом пути вместе со мной - ее собственная дорога вряд ли вела к успеху. А встав рядом, Лилия автоматически получила билет в светлое будущее - я знаю, что приношу удачу. А то, что она впоследствии продала этот билет по дешевке исключительно ее собственная вина. Не стоит забывать, что по обе стороны от сверкающих магистралей, как правило, идут глубокие темные рытвины.
За то время пока мы с Лилией, как это называется у приподъездных старушек, гуляли, у нас случилась одна единственная размолвка. Случилась на исходе лета и, как обычно же это бывает между парами, по самой глупой причине - из-за знакомства с родителями. Незадолго до этого Лилия, мило смущаясь по моде "приличных девушек" тех лет, предложила мне посетить ее предков, по причине того что "они много про меня слышали и очень хотят познакомиться". Ох, знала бы она, сколько раз мне это говорили! Многочисленные бессмысленные знакомства - оборотная сторона популярности. Надо понимать, она к тому времени уже спела родичам оду, посвященную мне, перечислив мои настоящие и воображаемые достоинства и теперь следовало немедленно подтвердить возложенные на меня надежды.
Что ж, мне это не впервой, и я отправился на обед, который прошел в высшей степени замечательно. Родители Лилии - люди приятные, но бесконечно скучные и без всякой возможности подняться выше, чем они есть - остались очень довольны выбором дочери. Ее отец долго жал мне на прощанье руку и улыбался, а мать пустила слезу, когда я наиграл на их семейном пианино песенку "Мемори", что в те годы сопровождала прогноз погоды в программе "время". Белая "волга" под окном и чтение Басе в оригинале сокрушающе подействовали на родительские инстинкты и я был единодушно признан достаточно надежным, дабы доверить мне контроль над их драгоценным чадом. Визит закончился взаимными обменом вежливостями и приглашением заходить еще.
Сразу после этого Лилия стала настойчиво добиваться встречи с моими родителями.
Она делала это и раньше, но теперь вдруг впервые проявила неприятную твердость.
Я, помнится, попытался вновь отбрехаться, переведя разговор на другую тему, но Лилия отрезала мне путь к отступлению.
- Почему ты увиливаешь? - спросила она, - что за отговорки?
- Что ты, Лиль! - воскликнул я, - ну какие отговорки?! Просто всему свое время.
- Ты знаешь, что давно прошу это, но как только я заговариваю о знакомстве с твоими родителями, ты начинаешь вилять...
Знаете, я не люблю, когда меня начинают уличать во лжи. В конце концов, те, кто это делают, никогда не знают точно, лгу я или нет - но зато сколько амбиций! С другой стороны, как можно объяснить Лилии, что я не веду ее на знакомство с предками, потому что до сих пор не уверен, достойна ли она? Для этого всего требуется время, понимаете? Я человек, который должен поддерживать репутацию, и какая ни будь мелкая деталь в моем окружении, может пагубно на нее повлиять - ну, например, неудачный костюм, грязная машина, или, скажем, девушка, слишком обычная, для того, чтобы стать королевой. Которая никогда не засверкает.
Но она загнала меня в угол - вот уж не ожидал этого от тихой застенчивой Лильки! Видимо, для нее это и вправду было важно.
- Понимаешь, Лиля, - сказал я, наконец, - в таком деле не зачем спешить. Нам надо узнать друг - друга, понять. Можем ли мы быть вместе...
- Ты что, стесняешься меня? - спросила она. Хваленая женская интуиция! На секунду я ее даже зауважал, а вслух воскликнул:
- Нет что ты! Как я могу стесняться такую замечательную девушку! Что ты Лиля, я...
- Тогда почему? - она проглотила комплимент без малейших эмоций (к хорошему быстро привыкаешь), - Если это так... если ты меня действительно ценишь, так давай! Давай завтра же я приду к вам! Давай!
Надо же - только что она шептала, а теперь вот уже почти вопит. При этом она потеряла всякую таинственность и шарм, отчего стала выглядеть несколько жалко. И тут я вновь испытал неприятное чувство неуверенности как видите, во время моего романа с Лилией я испытывал это чувство все чаще и чаще. Мне представилось, как я привожу ее домой - состоится точно такой же представительный обед-ужин, но Лилия ведь не я! Она не сможет блистательно себя показать и вот за столом она роняет что-то, проливает чай на скатерть, берет нож не в ту руку. Или, скажем, мой отец задает ей какой ни будь вопрос, а она не знает на него ответа и глупо смущается. А сижу рядом и вынужден мучительно краснеть за нее. А после ее ухода мать, как бы скользь замечает, что мол, Лилия хорошая девушка, но немножко не твоего круга.
Нет, такие ощущения не для меня - предпочитаю, чтобы краснели другие!
- Нет, - сказал я, - завтра ты не придешь!
- Так значит, ты меня стесняешься! - выкрикнула (теперь уже в полный голос) она, - Стесняешься нашей связи! Не хочешь, что бы они меня видели! Может быть, ты считаешь, что я недостойна!
- Лилия! - сказал я, - прекрати! Я так не считаю!
- А мне кажется - считаешь! Считаешь меня недостойной!
- Ты это не знаешь! - крикнул я, раздражаясь, - ты не можешь знать этого, ясно тебе?!
- Так докажи мне! - закричала она, - допусти меня к вам!
Теперь она не выглядела красивой. Прическа растрепалась, рот искривился, будто вот-вот заревет. Мне было неприятно смотреть - люди не должны так опускаться! Ну как можно такую приводить к себе в дом?
- Нет! - жестко сказал я. Мне было погано. Вечер так хорошо начинался, а тут этот безобразный скандал.
- Вот как?! - крикнула Лилия и залилась все же слезами. Я не отреагировал и тогда она подняла голову и твердо сказала мне:
- Вот что, Валера. Давай так. Если ты хочешь сохранить наши отношения, ты завтра поведешь меня к себе и представишь твоим родителям. Этим ты докажешь, что не считаешь меня недостойной, что хочешь быть рядом.
- А что если нет? - спросил я резко.
- Ты хоть понимаешь, что обижаешь меня этим? - спросила Лилия, - как сильно обижаешь? Если ты не сделаешь этого мы... мы больше не будем видеться! Я не хочу быть рядом с тем, кто меня презирает!
Вот этого я уже не стерпел. Я очень не люблю... просто ненавижу, когда мне ктото диктует условия! Особенно, когда это делает женщина! У нас был такой красивый роман, но ее тупое упрямство рушило все на глазах! Черт побери, я же человек, а не добрый сказочник, у меня тоже есть свои желания! А эта Лилька стоит передо мной и считает себя без пяти минут королевой! Диктует свои условия, при том, что сама из себя ничего не представляет!! Стоит пялится с вызовом - обычная стервозная деваха! Я не сумел сдержать гнева и он выплеснулся наружу чередой обидных и злых слов:
- Ну и черт с тобой! - заорал я, - Уходи... иди, вали отсюда! Тоже выискалась еще! Что ты из себя строишь?! Что ты из себя представляешь?! Да ты хоть знаешь, куда ты лезешь!! Обойдусь без тебя! Легко! Я...
Тут она резко повернулась и ушла, оборвав мою обличительную тираду. Я стоял, смотрел на ее удаляющийся силуэт и мне было муторно и противно, и душила меня лютая злоба - все новые, непривычные, чувства. Была еще горечь, тоска, но более всего превалировало раздражение оттого, что она уходит - насколько я понимаю, это было мое первое крупное поражение в жизни. В кой то веки все, вместо того, чтобы гармонично развиваться, пошло наперекосяк. Отвратительный жизненный опыт - и все из-за нее! Вот, что принесла в мою жизнь эта женщина - не мудрено, что кончилось все тем, что она в обнимку стащила меня с моих рельс в темный кювет вслед за собой.
Возвращаясь домой, я с трудом мог вести машину - так велика была моя злость. Но вместе с тем... да, вместе с тем я неожиданно понял, что вместе с яростью ощущаю и непонятное облегчение. Словно некий ненужный груз свалился с моих плеч - глыба, которую я непонятно во имя каких целей взялся тащить.
Чувство было смутное и неосознанное, и только теперь, вспоминая те давно минувшие дни, я знаю, что оно было. И задаю себе вопрос - может быть, я тогда уже чувствовал? Понимал, что не это мне нужно.
Но ведь любовь то была! И с каждым новым днем, проведенным рядом с Лилией, она только роса и укреплялась!
Два прошло в напряженной нервотрепке, усугубляемой неприятным чувством вины - я же тоже не бездушный камень. А на третий день Лилия позвонила мне и, заливаясь слезами, стала просить прощения, называя себя неблагодарной требовательной дурой.
- Я сама виновата! - сказала Лилька, - сама... а ты ведь обиделся, да? А тут подумала - я же такое счастье теряю... такого ж как ты... его же не найдешь нигде. Ты особенный! Ну, прости меня, Валер, ну!
Я молча выслушал (и про себя согласился с ее самоопределением), и сказал:
- Я не сержусь.
- И ладно с ними, с родителями! - продолжила она, всхлипывая в трубку, - не хочешь не надо! Ты не оставляй меня только... Я ведь не хотела... не специально...
- Я не сержусь, - повторил я.
Кто из нас был откровенен во время того разговора?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23