Разумный не сомневается. Он знает.
- Тупости? Я? Тупости? Я посол Антимагюра, гражданин сильнейшего восточного государства!
- Даже сильное государство не в состоянии отвечать за каждого своего жителя.
- Что?
- Положим, Антимагюр силен, но это не относится ко всем антимагюрцам, - паскаяк покосился на щуплого посла.
- На кого вы намекаете? На меня?
- Положим.
- Ваша прогнившая, погрязшая в разврате странишка не сравнится с Антимагюром! - Элвюр все более распалялся.
- Положим, но вспомните Хал-мо-Готренскую битву.
- Это случайность!
- Положим. Только случайности закономерны, а происходят они оттого, что Антимагюр держится на слизняках.
- Слизняках?!
Широкоплечий согласно кивнул, и длинные усы, взметнувшись в такт движению, упали в жирную тарелку.
- Вы и меня склонны называть слизняком?
- Не только склонен, но и назову, ибо слизняк ты и есть!
- Дикость! Примитивизм! Духовное обнищание! - Посол вскочил с места. - Варвары!
- Положим, но не слизняки, - Широкоплечий захохотал, оборвав разговор.
- Ваше величество, ваше величество! - Элвюр кинулся к Ульригу. - Заступитесь! Я посол!
Король скосил на человека масленые глазки, но крик Элвюра потонул в бубнящем гуле паскаячьих голосов, и Ульриг, имея склонность к невосприимчивости слов, недопонял и на этот раз:
- Рассол? Какой рассол?
- Посол!
- А, спасибо, господин посол за предложенный рассол. - Ульриг на минуту задумался и вдруг загоготал. - Жемчужина поэзии!
Сейчас он был слишком весел и не беспокоился о последствиях: осаждай его все армии Антимагюра, лишь бы посмеялся и плюнул с крепостной стены в искаженные лица людей. Так и надо!
- Позор! Война! - Элвюр в бешенстве рванулся к выходу.
Кто-то ловко подставил ему подножку, и посол растянулся на полу.
- Га-га-га!
- Это вам так не пройдет!
Со сверкающими глазами, безобразно оттопыренной нижней губой Элвюр выбежал из зала. За ним помчался подзадоренный паскаяками вепрь.
***
Темные стены, завешенные окна. Удгерф медленно приоткрыл глаза. Постепенно он отходил от тяжелого сна. Из глубины сознания вставали вчерашние события: пир во дворце, омерзительный отец, трактир… По мере того, как паскаяк приходил в себя, на него накатывались мутноватая головная боль и тошнота. Принц приподнялся, свесился с измятой кровати, взглянул на отражение в тазике с водой, стоявшем у изголовья: опухшее лицо, зелено-синие мешки под глазами, всклокоченные волосы, торчащие в разные стороны. Нечего сказать - красавец. Удгерф сунул руки в воду - отражение треснуло и расплылось неровными кругами. Заплескав простыни, он умылся, встал, резким движением подхватил тазик и вылил остатки воды на голову. Холодные струи змеями поползли по спине. Боль отпустила и стало легче.
Потоптавшись на мокром полу, Удгерф прошлепал к двери, саданул кулаком так, что она, дико провернувшись на петлях, вылетела наружу:
- Эй! Хинек, ты здесь?
- Да, ваше высочество, - учитель выступил из-за колонны.
- Принеси-ка кружку эля.
Хинек ушел.
Слуга-паскаяк, увидев, что наследник проснулся, кинулся к нему с одеждой. Удгерф выдернул тюк из рук оторопевшего камердинера, в звериной ярости ткнул тому в морду штанами, украшенными жесткими металлическими бляхами:
- Пошел! Пошел вон!
Увернувшись, слуга проворно убежал, скрывшись за колоннами.
Принц, как-то сразу выдохшись, опустился на кровать. Хинек принес эль. После кружки крепкого, терпкого напитка стало лучше. Кряхтя, Удгерф натянул чулки.
***
- Приветствую тебя, сын, - Ульриг вошел в комнату неожиданно.
Он искренне считал Удгерфа своим настоящим сыном и пренебрежительно относился к людским правителям, которые боялись заходить в опочивальню детей до того, как те приведут себя в порядок.
- Что надо? - принц недовольно зыркнул на отца.
- Приятно ли провел ночь?
- Хорошо веселье, да тяжело похмелье, - Удгерф явно не был склонен к разговору и с тупым упрямством, глядя на мокрый пол, застегивал рубашку.
- Поня-я-ятно.
Хинек осторожно вышел, оставив двух царственных родичей наедине.
Некоторое время было тихо, лишь поскрипывали в лапах Удгерфа жесткие пуговицы.
- Ну так что? Зачем пришел?
- Да понимаешь ли, есть у меня к тебе дельце…
- Ну?
- Вчера накладка вышла: посла антимагюрского обидели.
- На пиру?
- Да. Так вроде бы безделица. Сначала кое-кто из паскаяков, потом…
- Ты, - Удгерф злорадно ухмыльнулся.
- Ну… это уж так.
- Беда.
- Да не нарочно. Просто слов не расслышал.
- Коли глухой, не пил бы.
Усы Ульрига воинственно вздыбились, глаза засверкали:
- Э!.. Это ты брось. Забыл, что я король? Я же тебя и казнить могу!
- Врешь, пьяница.
- Ты на себя посмотри!
- Войну когда-нибудь накличешь!
- Сам как набрался!
- Король называется.
- Молчать!!!
Удгерф, раззадорившись, закусил ус и продолжал хитро смотреть на разгневанного родителя.
- Дело к тебе есть, а ты, - Ульриг махнул рукой, - ведешь себя, как свинья.
- Хочешь, чтоб я извинился перед послом за тебя и за весь вахспандийский двор?
- Да.
- Так и знал! - быстрым движением Удгерф накинул куртку, размашисто зашагал по комнате. - Какой раз я должен идти с повинной головой и извиняться за твое хамство и неотесанность твоих дражайших подданных?
- Позволь, это и твои подданные…
- Не перебивай! Почему именно я? Да, я твой сын и, выходит, козел отпущения? Королю стыдно просить прощения, а принцу нет, и, в то же время, его титул льстит ущемленному самолюбию оскорбленного. Никому не обидно, но почему никто не вспомнит обо мне? Все, хватит!
- Но позволь, тут государственное дело…
- В Хаос! Устал! Пошел вон!
- Это превыше личных амбиций!
- Тогда иди сам!
- Мне неудобно!
- Мне тоже!
Спор оборвался так же резко, как и начался. Отец и сын озлобленно глядели друг на друга. Вдруг Удгерф улыбнулся:
- Пошли лучше Хинека. Он прославленный герой, и, хоть не знает придворного этикета, может поднять лошадь вместе с седоком - не чета этому антимагюрскому сопляку.
Ульриг задумался:
- Пожалуй, ты прав. Конечно, было бы…
- Давай без "конечно".
- Хорошо, хорошо, но я тебе ещё припомню, - король двинулся к выходу, уже в дверях остановился. - Да, хотел тебе напомнить: завтра свадьба, поэтому держи себя в руках и проведи хоть этот вечер достойно, во дворце.
***
Деревенька Курлап стояла на самом краю леса, робко выглядывая из-за стволов вековых деревьев разлапистыми соломенными крышами. На востоке тянулись болотистые земли - зыбкие кочки, по утрам и вечерам окутанные белым туманом испарений, из которых торчали острые иглы елей, чьи темные верхушки вырывались далеко в голубое небо. Место было хорошее, спокойное: с одной стороны непролазный лес, с другой - болото, заходить в которое рисковали лишь бывалые охотники.
Мальчик Рув шел по лесу. Он двигался осторожно и легко, не хрустя ветками, - ходил проверять силки, авось что и попалось. Деревья-великаны толпились вокруг.
Всю жизнь Рув прожил в крохотной деревушке и знал здесь каждый уголок: лес не пугал мальчика, а был его надежным защитником. В округе не было врагов. По соседству жили лишь эльфы - верные союзники людей. Рув хорошо знал это от взрослых, хотя толком не понимал, что такое союзники и зачем они нужны.
Странный шум возник откуда-то со стороны Ручья. Рув присел, насторожившись. Зверь? Нет, не так ходит лесной житель. Похоже, люди, только как идут! Галдят, ломают ветки, не скрываются. Маленький Рув даже поморщился от подобной непросвещенности: ну кто же так ходит?
Мальчик юркнул в кусты, затаившись в ласковой изумрудной сени. Шум приближался, перерастая в отчетливые голоса. Рув раздвинул ветки - два любопытных глаза уставились на узкую, едва приметную тропинку. Пришельцы шли по ней. Их было много, они срубали тяжелыми палашами мешавшуюся поросль. С жалобным стоном падали подсеченные деревца, и из открытых ран текла зеленая кровь. Рув сжал кулаки: "Да как они смеют так обращаться с его родным лесом!" Однако постепенно обида переросла в удивление, а затем - в ужас: позади людей шли скелеты, настоящие, живые, с оскаленными черепами и горящими глазами. Они медленно надвигались на куст, где притаился Рув. Ему хотелось закричать и убежать. Все равно куда, лишь бы подальше от этой процессии оживших мертвецов, от этого печального, монотонного хруста, сопровождавшего каждое движение призрачной рати. Но он сидел: бежать было поздно.
- Мальчишка! - грубый голос раздался совсем рядом.
Сильная рука схватила Рува за шиворот, вздернула вверх, резко обернув к себе. Бородатый мужчина в кожаной куртке с волосами, забранными сзади в косицу, с любопытством охотника осматривал свою добычу.
Ухмыльнувшись - передних зубов у него недоставало - человек вытащил Рува из кустов на обозрение отряду. Люди засмеялись, показывая на него пальцами, недобрый огонек зажегся в глазах жутких мертвецов…
***
Посреди отряда шагал огромный человек. Взгляд его был устремлен вперед, в густые заросли кустарника, скрывавшие поворот. В отличие от остальных он не расчищал дорогу, а двигался напролом, не смотря под ноги. Шаги его были тяжелыми, и на податливой земле оставались глубокие следы, но походка легка.
- Чародей, Чародей! - бородатый подтащил Рува к великану. - Поймали пацана.
Исполин остановился, молча взглянул на маленького Рува. Мальчик съежился под колючим взором глубоко посаженных зеленых глаз, бессознательно засмотревшись в широкое, плоское лицо Чародея, наполовину заросшее ярко-рыжими волосами, неопрятными прядями свисавшими чуть ли не до пояса.
- Где нашел?
- Здесь в кустах. Прятался.
Великан задумался.
- Ты здешний? - Чародей говорил на языке варваров с северным акцентом жителей суровой Слатии.
Солдаты обступили их. Они, посмеиваясь, смотрели на перепуганного мальчишку, и жуткие глаза скелетов пылали совсем рядом, яркими молниями впиваясь в сознание Рува. Он ничего не мог сказать, как будто кто-то сдавил ему горло - лишь кивнул.
- Значит, ты знаешь дорогу к ближайшей деревне?
- Да… - промямлил мальчик.
Но рыжий словно забыл о нем. Он отвернулся:
- Что встали? Пошли!
Солдаты поспешно тронулись, и даже ужасные скелеты безропотно повиновались.
Бородатый с косицей отпустил Рува, толкнув в спину:
- Будешь указывать дорогу.
- Да, да…
Рув, перескакивая от дерева к дереву по краю тропинки, поспешал за рыжим великаном. Он понимал, что это воины, что целью их похода может стать и родной Курлап, но любопытство, пробудившееся в нем, похоронило все размышления о будущем его народа и даже страх перед скелетами. Запрокинув голову, Рув смотрел на высоченного предводителя с двуручным мечом, что легко покачивался у бедра, на его густую бороду, рассыпавшуюся по могучей груди, на большие, загнутые вверх усы, шишковатый, мясистый нос, толстые оттопыренные губы. Он думал о том, кто же такой этот вождь, этот Чародей, от которого исходила гнетущая, всеподавляющая сила…
***
Элвюр не спал. После злополучного пира он сразу отправился в посольство, находившееся в большом неуютном доме неподалеку. Всю ночь посол просидел, запершись в кабинете, нервно перебирая документы. В конце концов все рассыпал, разбил изящную фарфоровую статуэтку и написал резкое письмо касательно нравов вахспандийцев графу Роксуфу в Антимагюр. Успокоившись, лишь к утру Элвюр прилег отдохнуть и, утомленный бессонной ночью, заснул прямо в одежде.
- Ваша милость, ваша милость, - старый слуга в дорогой, но поношенной ливрее осторожно склонился над спящим господином.
Посол вздрогнул, открыл глаза, на мгновение бессмысленно уставился в деревянный потолок, затем, резко вскочив, закричал:
- Что такое? В чем дело?
- Вас просют.
- Кто?
- Паскаяк какой-то, Хинеком зовется.
- А-а, пошли его вон! - Элвюр досадливо махнул рукой.
Он уже остыл после вчерашнего, но хотел чуть покуражиться. Слуга направился к выходу и замер возле двери, ожидая дальнейших приказаний: он слишком хорошо знал своего господина.
- Нет, погоди! Скажи, чтоб посидел пока в приемной.
Антимагюрец подошел к зеркалу, наверное, единственному во всей Вахспандии! Одутловатое со сна лицо, несвежий воротник, помятый кафтан, а в остальном все в порядке.
Старый слуга удалился. В комнату вошел лакей с золотым тазиком в руках и мягким полотенцем через плечо. Посол обмыл лицо в теплой приятной воде, осторожно протер глаза специальным чайным раствором, переоделся, причесался, подушился, ещё раз взглянул в зеркало, повернулся задом, боком - все хорошо.
***
Хинек робко мялся в приемной, косясь на миниатюрные, сделанные по антимагюрцам диваны. На такой сядешь - развалится, вот будет конфуз. Прославленный герой, участвовавший в трех войнах и сорока битвах, был непривычен к ведению политических переговоров, боялся сказать лишнее, обидеть гостя и вообще с трудом представлял свою роль.
Элвюр сразу узнал приближенного принца и, надувшись, сел на диван.
- С чем пришли, милейший? - посол с видом грозного экзаменатора посмотрел на громадного, неуклюжего в столь роскошной обстановке героя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68