– Какое великолепие. Только представьте скрытые возможности этой свалки.
Все идут взвешивать мешки и получать деньги, лишь Карла с Густаво остаются на месте. Карла очарована горой мусора, поднимающейся к небесам.
– Давай заберемся наверх, Густаво! Ты когда-нибудь видел столько мусора? Трудно поверить в то, что город производит так много отходов!
Против его воли она тащит Густаво из фургона, и они начинают взбираться по мусорной горе. Это очень утомительно, так как поверхность неровная. Они часто проваливаются по пояс. Чего там только нет: банки из-под тушенки и бобов, гниющие кости, старые диваны и лампы дневного света, дохлые домашние животные, использованные презервативы и бритвы, прокладки и тампоны, книги и журналы на все темы, бутылки из-под подсолнечного масла, краски и удобрений, одноразовые шприцы, битый кирпич, остовы компьютеров и проигрывателей, альбомы фотографий и покрытые плесенью ковры, старые туфли, бинты, видеокассеты и окурки, разбитые настольные лампы и расчлененные детские куклы. Густаво и Карла забираются на самый верх и смотрят вдаль на городские башни, которые кажутся стоящими в долине, так высоко поднялись молодые люди.
Густаво сидит, пытаясь отдышаться, а Карла разглядывает странные предметы, попавшие сюда. Потом кричит:
– Густаво! Смотри, что я нашла!
Он с трудом встает на ноги и идет к ней. Оказывается, она нашла холодильник. Густаво припоминает, что когда-то очень хотел приобрести такую вещь. Карла открывает его. Удивительно, он работает и внутри покрыт инеем. Женщина долго смотрит на белоснежный интерьер.
– Густаво… – говорит она виновато, повернувшись к нему.
– В чем дело?
– Мне хочется остаться здесь. Извини, но с меня хватит. Хочу немного отдохнуть.
– Не понимаю. Что ты имеешь ввиду?
– Хочу залезть в холодильник и забыть обо всем на свете.
Густаво испытывает невыразимую боль.
– Ты собираешься покинуть меня, Карла?
– Ты не представляешь, как я сожалею. Однако больше так жить я не могу. Мне надо успокоиться.
– Можно мне прийти к тебе? Через неделю? Месяц?
– Нет, Густаво. Думаю, ты должен отказаться от меня.
Она забираетесь в холодильник и ложится там, прижав руки к бокам. На Карле футболка с надписью «Международный кинофестиваль в Буэнос-Айресе», которую он когда-то подарил ей.
– Давай, Густаво, закрой его.
Он в последний раз смотрит на девушку и, не в силах сдерживаться, целует её в губы, потом медленно закрывает холодильник.
Густаво садится на вершину мусорной горы и начинает плакать от жалости к себе. Солнце заходит. Посмотрев вниз, он видит, как Пабло и его команда уезжают.
11
Густаво бродит по городу, подыскивая место для ночлега. У него совсем нет денег, и он чуть не падает с ног, страдая от таинственной болезни. И вот в тот момент, когда молодой человек уже отчаивается найти прибежище и решает спать на улице, он вдруг видит объявление, внушающее оптимизм: «Бесплатная еда и ночлег. При условии, что вы дарите нам ваши сны».
Густава входит. Там находятся двенадцать человек, а ужин подаст необыкновенно высокий повар в военной форме, который за работой напевает «Аллилуйю» из «Мессии» Генделя. Все остальные сидят в ряд за длинным столом, где и для Густаво оставлено место в самом центре. Он садится. Справа и слева от него сидят по шесть человек.
Густаво долго не может притронуться к пище, однако в данной ситуации он считает невежливым отказываться от бесплатного угощения, и, немного поколебавшись, начинает есть. Перед ним тарелка с необыкновенно вкусным бульоном, хлеб и холодное мясо. Густаво осматривается. Никто ничего не говорит. Он думает о Карле, лежащей ночью в холодильнике на вершине мусорной горы, и ему становится бесконечно грустно.
Вдруг он чувствует знакомый позыв в животе и бежит в ванную с приступом рвоты. От напряжения кружится голова. Потом Густаво умывается, уходит из ванной и хочет лечь спать.
К его удивлению, все двенадцать посетителей ночлежки стоят и ждут возле ванной, Густаво понимает, что все страдают так же, как и он. Он ложится спать под повторяющиеся звуки рвоты. Густаво полностью измучен и засыпает крепким сном. Какой-то человек прикрепляет электроды к его голове.
12
Густаво снился сон. Во сне он давал ужин у себя дома по какому-то особому случаю и не жалел расходов ради увеселения гостей. Это вечеринка с маскарадом. Проведя много времени перед зеркалом, он наконец останавливается на военной форме, которая подчеркивает его мускулистую фигуру. В таком костюме Густаво выглядит красивым и солидным. Он находит музыкантов, которые играли еще в великие дни царствования танго, и устраивает шикарный банкет с отличными винами и дорогими украшениями. На ужин приглашены двенадцать человек. Все они одновременно испытывают восторг и ужас, посещая вечеринку в его доме, а Густаво не хочет уверять, будто им нечего бояться: он усвоил хорошо отрепетированный военный тон и говорит с каждым из гостей так, чтобы им было немного не но себе. Музыканты играют знойное танго, гости не могут удержаться и идут танцевать, однако Густаво не присоединяется к ним. Он сидит на седьмом из тринадцати стульев, стоящих в ряд за обеденным столом, пристально и сурово наблюдая за танцующими. Его глаза не видны из-под фуражки.
Гости начинают испытывать под его взглядом волнение и танцуют все более чувственно. Все женщины хотели бы переспать с ним, но ни одна не смеет подойти к нему; вместо этого они начинают экстравагантное представление, сексуально извиваясь перед своими мужчинами, хотя все предназначено для него одного.
Вечер продолжается, а Густаво все еще не угощает гостей ужином. Он хочет, чтобы они жутко проголодались, прежде чем он соизволит накормить их. Он приказывает музыкантам играть еще веселее и следит за тем, чтобы вино не кончалось. Гости все больше возбуждаются, некоторые пары начинают открыто совокупляться на бархатных креслах, стоящих в комнате. Выражение лица Густаво не меняется. В душе он глубоко презирает этих людей, не способных сдерживать свои желания. Лишь он один ощущает не только страсть, но также боль и отчаяние в этой превосходной музыке; только он сохраняет чистоту, в то время как остальные пользуются моментом и ищут только удовольствия.
Подобно дирижеру оркестра, Густаво организует темп вечера. Гости впадают в полный экстаз, а музыка достигает апогея. Его обострившиеся чувства регистрируют тот момент, когда оргия не может далее продолжаться и все гости до одержимости охвачены чувством голода. Тогда Густаво подает сигнал музыкантам, и оркестр замолкает. все двенадцать человек садятся на свои места, все еще возбужденные, потные, смеющиеся и обнимающие друг друга. Женщина, сидящая справа от него, похожа на Жанну Моро, и он находит её очень красивой. Она прикасается рукой к его члену, однако Густаво полностью игнорирует заигрывания, ибо задумал для себя более утонченные наслаждения.
Он вызывает своего верного повара, служившего ему пятнадцать лет, который также облачен в военную форму.
– Джозеф, думаю, пора подавать деликатесы. Ты уже достал их из холодильника?
Джозеф низко кланяется и удаляется на кухню. Вскоре он возвращается с большим блюдом в руках и осторожно ставит его на стол.
К явному удовольствию Густаво гости сразу же умолкают, и он видит на их лицах страх.
13
Густаво грубо будят утром. Кто-то снимает проводки с его головы.
– Пора вставать!
Он открывает глаза, все еще находясь во власти сна, и видит над собой собственное лицо. Такое, каким оно было в лучшие времена.
– Все уходят отсюда в девять часов, – говорит другой Густаво, перематывая пленку на аппарате, стоящем рядом с кроватью. Потом начинает просматривать запись. Это сон, виденный Густаво ночью. Другой Густаво некоторое время смотрит сон. По мере продолжения записи его лицо напрягается и выражает отвращение.
Он смотрит на Густаво, лежащего на кровати, с явной неприязнью.
– Я предлагаю вам немедленно уйти отсюда. Посмотрите, на кого вы похожи. Взгляните на то, что вам снится, когда вы мирно отдыхаете в моем теплом и уютном приюте. Вы больной человек.
– Мы знакомы? – спрашивает Густаво. – Разве вы не узнаете меня?
Другой Густаво моментально настораживается.
– Не надо шутить со мной. Убирайтесь отсюда.
Телевизионная программа Густаво, «Ла суэнос де лос олвидадос», представляла собой удивительную компиляцию из тринадцати снов, записанных у бездомных приюта, и мгновенно сделала его знаменитым. После того как слухи о фантастической постановке дошли через местных клиентов до руководства центральных средств массовой информации, компания «Телифс» поспешила купить программу (по слухам, сумма была семизначной), и её стали транслировать по субботним вечерам. Передача вызывала неизменный фурор у телезрителей. Критики выходили из себя вон, расхваливая изобретательность Густаво. Его фотографии появились во всех газетах. «Очень живо, – писали они, – и необыкновенно смешно». «Эксцентричная романтическая комедия, в которой все идет не так у нашего влюбленного героя», – писала газета «Ла насьон». «Кларин» заявляла: «Комический шедевр, в котором весело исследуются теневые стороны нашей жизнь. Его создатель достоин звания Рабле современности».
Густаво быстро завоевал достойное место среди аристократов аргентинских СМИ. Ранее неприступные знаменитости теперь мечтали снискать его расположение. В другое время он был бы счастлив и горд таким оборотом событий. Но Густаво чувствовал только скуку от бессмысленности происходящего. Он перестал читать блестящие рецензии и отказывался от подписки на издания, которые публиковали восторженные отзывы. Густаво грубил и даже проявлял агрессию, когда люди на улице подходили к нему за автографом. Отказался от принятия престижной премии Мартина Фьерро за лучшую телевизионную комедию года.
Вновь обретенное здоровье позволяло ему теперь с презрением относиться к многочисленным поклонникам. Особняк Густаво окружали вооруженные охранники, которым было приказано отваживать всех посетителей. Сам он редко выходил за пределы дома, а если такое и случаюсь, то тщательно гримировался и оставался неузнанным. Густаво ни с кем не разговаривал и тратил все время на просмотр своей коллекции, состоящей из аргентинских фильмов начала двадцатого века. Ленты были слишком изысканны, чтобы привлечь еще чье-то внимание.
В этом месте Густаво проснулся. Лучи почти зашедшего солнца мерцали на стенах с такой частотой, что у него шумело в голове. В горле пересохло, раздражало настойчивое карканье ворон за окном. И только теплое одеяло приносило какое-то облегчение. Густаво натянул одеяло на себя, и споры света смутно поплыли по бархату его опушенных ресниц.
Тяжесть в животе не проходила. Густаво не мог понять, болен ли он или просто голоден. Но он слишком устал, чтобы надолго задумываться, и поэтому снова уснул.
Вылет
Рядом со зданием розовел рассвет. У людей першило в горле, спины уже давно ничего не ощущали и слились с виниловыми спинками стульев. Образцовый порядок (кресла стояли ровно в ряд) пассажиры ночью нарушили, составив их вместе, чтобы слушать бесконечные рассказы. Серый свет проникает в зал как бы исподтишка и опускается, словно дым, кольцами, смягчая тени на усталых липах и приглушая ночное сияние флуоресцентных ламп; однако долгая ночь еще держится в складках тел – временное явление, ибо успокаивающая темнота постепенно сменяется атакой дня.
За окнами аэровокзала начинается утренняя суматоха. Мобильные транспортные средства энергично вылезают из своих пещер и плавно катятся в свете зари. Прибывают рабочие и начинают деловито суетиться под стальными брюхами самолетов, словно только что родившиеся котята. Вдалеке, на другой стороне бетонной площадки, студенистое солнце сражается с горизонтом, прежде чем выйти из-за него и свободно воспарить над землей, призывая птиц просыпаться и окрашивая оранжевым цветом покрытый брезентом участок поля и рифленое железо забора.
Тринадцать пассажиров недовольно морщатся и жмурятся с непривычки от солнечного света. Одна из женщин вынимает косметичку, губную помаду и, глядя в зеркальце, начинает внимательно изучать свое лицо; потом вздыхает и вновь прячет косметичку в сумку. Охранники открывают двери здания. Ровными рядами выстроились тележки, нагруженные багажом. Оживает большая черная доска объявлений. На ней появляются названия пунктов назначения и время вылетов самолетов. Остается только ждать команды сверху. Вы понимаете, что мировой механизм вновь заработал и больше не собирается ждать, пока вы спите! Прибывают первые группы пассажиров…
Могли бы еще часок поспать!
Все готовы к битве, вот только сражаться не с кем, и пассажиры осторожно усаживаются рядами, кусая ногти, следя за информацией на доске объявлений, отыскивая признаки возобновления полетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Все идут взвешивать мешки и получать деньги, лишь Карла с Густаво остаются на месте. Карла очарована горой мусора, поднимающейся к небесам.
– Давай заберемся наверх, Густаво! Ты когда-нибудь видел столько мусора? Трудно поверить в то, что город производит так много отходов!
Против его воли она тащит Густаво из фургона, и они начинают взбираться по мусорной горе. Это очень утомительно, так как поверхность неровная. Они часто проваливаются по пояс. Чего там только нет: банки из-под тушенки и бобов, гниющие кости, старые диваны и лампы дневного света, дохлые домашние животные, использованные презервативы и бритвы, прокладки и тампоны, книги и журналы на все темы, бутылки из-под подсолнечного масла, краски и удобрений, одноразовые шприцы, битый кирпич, остовы компьютеров и проигрывателей, альбомы фотографий и покрытые плесенью ковры, старые туфли, бинты, видеокассеты и окурки, разбитые настольные лампы и расчлененные детские куклы. Густаво и Карла забираются на самый верх и смотрят вдаль на городские башни, которые кажутся стоящими в долине, так высоко поднялись молодые люди.
Густаво сидит, пытаясь отдышаться, а Карла разглядывает странные предметы, попавшие сюда. Потом кричит:
– Густаво! Смотри, что я нашла!
Он с трудом встает на ноги и идет к ней. Оказывается, она нашла холодильник. Густаво припоминает, что когда-то очень хотел приобрести такую вещь. Карла открывает его. Удивительно, он работает и внутри покрыт инеем. Женщина долго смотрит на белоснежный интерьер.
– Густаво… – говорит она виновато, повернувшись к нему.
– В чем дело?
– Мне хочется остаться здесь. Извини, но с меня хватит. Хочу немного отдохнуть.
– Не понимаю. Что ты имеешь ввиду?
– Хочу залезть в холодильник и забыть обо всем на свете.
Густаво испытывает невыразимую боль.
– Ты собираешься покинуть меня, Карла?
– Ты не представляешь, как я сожалею. Однако больше так жить я не могу. Мне надо успокоиться.
– Можно мне прийти к тебе? Через неделю? Месяц?
– Нет, Густаво. Думаю, ты должен отказаться от меня.
Она забираетесь в холодильник и ложится там, прижав руки к бокам. На Карле футболка с надписью «Международный кинофестиваль в Буэнос-Айресе», которую он когда-то подарил ей.
– Давай, Густаво, закрой его.
Он в последний раз смотрит на девушку и, не в силах сдерживаться, целует её в губы, потом медленно закрывает холодильник.
Густаво садится на вершину мусорной горы и начинает плакать от жалости к себе. Солнце заходит. Посмотрев вниз, он видит, как Пабло и его команда уезжают.
11
Густаво бродит по городу, подыскивая место для ночлега. У него совсем нет денег, и он чуть не падает с ног, страдая от таинственной болезни. И вот в тот момент, когда молодой человек уже отчаивается найти прибежище и решает спать на улице, он вдруг видит объявление, внушающее оптимизм: «Бесплатная еда и ночлег. При условии, что вы дарите нам ваши сны».
Густава входит. Там находятся двенадцать человек, а ужин подаст необыкновенно высокий повар в военной форме, который за работой напевает «Аллилуйю» из «Мессии» Генделя. Все остальные сидят в ряд за длинным столом, где и для Густаво оставлено место в самом центре. Он садится. Справа и слева от него сидят по шесть человек.
Густаво долго не может притронуться к пище, однако в данной ситуации он считает невежливым отказываться от бесплатного угощения, и, немного поколебавшись, начинает есть. Перед ним тарелка с необыкновенно вкусным бульоном, хлеб и холодное мясо. Густаво осматривается. Никто ничего не говорит. Он думает о Карле, лежащей ночью в холодильнике на вершине мусорной горы, и ему становится бесконечно грустно.
Вдруг он чувствует знакомый позыв в животе и бежит в ванную с приступом рвоты. От напряжения кружится голова. Потом Густаво умывается, уходит из ванной и хочет лечь спать.
К его удивлению, все двенадцать посетителей ночлежки стоят и ждут возле ванной, Густаво понимает, что все страдают так же, как и он. Он ложится спать под повторяющиеся звуки рвоты. Густаво полностью измучен и засыпает крепким сном. Какой-то человек прикрепляет электроды к его голове.
12
Густаво снился сон. Во сне он давал ужин у себя дома по какому-то особому случаю и не жалел расходов ради увеселения гостей. Это вечеринка с маскарадом. Проведя много времени перед зеркалом, он наконец останавливается на военной форме, которая подчеркивает его мускулистую фигуру. В таком костюме Густаво выглядит красивым и солидным. Он находит музыкантов, которые играли еще в великие дни царствования танго, и устраивает шикарный банкет с отличными винами и дорогими украшениями. На ужин приглашены двенадцать человек. Все они одновременно испытывают восторг и ужас, посещая вечеринку в его доме, а Густаво не хочет уверять, будто им нечего бояться: он усвоил хорошо отрепетированный военный тон и говорит с каждым из гостей так, чтобы им было немного не но себе. Музыканты играют знойное танго, гости не могут удержаться и идут танцевать, однако Густаво не присоединяется к ним. Он сидит на седьмом из тринадцати стульев, стоящих в ряд за обеденным столом, пристально и сурово наблюдая за танцующими. Его глаза не видны из-под фуражки.
Гости начинают испытывать под его взглядом волнение и танцуют все более чувственно. Все женщины хотели бы переспать с ним, но ни одна не смеет подойти к нему; вместо этого они начинают экстравагантное представление, сексуально извиваясь перед своими мужчинами, хотя все предназначено для него одного.
Вечер продолжается, а Густаво все еще не угощает гостей ужином. Он хочет, чтобы они жутко проголодались, прежде чем он соизволит накормить их. Он приказывает музыкантам играть еще веселее и следит за тем, чтобы вино не кончалось. Гости все больше возбуждаются, некоторые пары начинают открыто совокупляться на бархатных креслах, стоящих в комнате. Выражение лица Густаво не меняется. В душе он глубоко презирает этих людей, не способных сдерживать свои желания. Лишь он один ощущает не только страсть, но также боль и отчаяние в этой превосходной музыке; только он сохраняет чистоту, в то время как остальные пользуются моментом и ищут только удовольствия.
Подобно дирижеру оркестра, Густаво организует темп вечера. Гости впадают в полный экстаз, а музыка достигает апогея. Его обострившиеся чувства регистрируют тот момент, когда оргия не может далее продолжаться и все гости до одержимости охвачены чувством голода. Тогда Густаво подает сигнал музыкантам, и оркестр замолкает. все двенадцать человек садятся на свои места, все еще возбужденные, потные, смеющиеся и обнимающие друг друга. Женщина, сидящая справа от него, похожа на Жанну Моро, и он находит её очень красивой. Она прикасается рукой к его члену, однако Густаво полностью игнорирует заигрывания, ибо задумал для себя более утонченные наслаждения.
Он вызывает своего верного повара, служившего ему пятнадцать лет, который также облачен в военную форму.
– Джозеф, думаю, пора подавать деликатесы. Ты уже достал их из холодильника?
Джозеф низко кланяется и удаляется на кухню. Вскоре он возвращается с большим блюдом в руках и осторожно ставит его на стол.
К явному удовольствию Густаво гости сразу же умолкают, и он видит на их лицах страх.
13
Густаво грубо будят утром. Кто-то снимает проводки с его головы.
– Пора вставать!
Он открывает глаза, все еще находясь во власти сна, и видит над собой собственное лицо. Такое, каким оно было в лучшие времена.
– Все уходят отсюда в девять часов, – говорит другой Густаво, перематывая пленку на аппарате, стоящем рядом с кроватью. Потом начинает просматривать запись. Это сон, виденный Густаво ночью. Другой Густаво некоторое время смотрит сон. По мере продолжения записи его лицо напрягается и выражает отвращение.
Он смотрит на Густаво, лежащего на кровати, с явной неприязнью.
– Я предлагаю вам немедленно уйти отсюда. Посмотрите, на кого вы похожи. Взгляните на то, что вам снится, когда вы мирно отдыхаете в моем теплом и уютном приюте. Вы больной человек.
– Мы знакомы? – спрашивает Густаво. – Разве вы не узнаете меня?
Другой Густаво моментально настораживается.
– Не надо шутить со мной. Убирайтесь отсюда.
Телевизионная программа Густаво, «Ла суэнос де лос олвидадос», представляла собой удивительную компиляцию из тринадцати снов, записанных у бездомных приюта, и мгновенно сделала его знаменитым. После того как слухи о фантастической постановке дошли через местных клиентов до руководства центральных средств массовой информации, компания «Телифс» поспешила купить программу (по слухам, сумма была семизначной), и её стали транслировать по субботним вечерам. Передача вызывала неизменный фурор у телезрителей. Критики выходили из себя вон, расхваливая изобретательность Густаво. Его фотографии появились во всех газетах. «Очень живо, – писали они, – и необыкновенно смешно». «Эксцентричная романтическая комедия, в которой все идет не так у нашего влюбленного героя», – писала газета «Ла насьон». «Кларин» заявляла: «Комический шедевр, в котором весело исследуются теневые стороны нашей жизнь. Его создатель достоин звания Рабле современности».
Густаво быстро завоевал достойное место среди аристократов аргентинских СМИ. Ранее неприступные знаменитости теперь мечтали снискать его расположение. В другое время он был бы счастлив и горд таким оборотом событий. Но Густаво чувствовал только скуку от бессмысленности происходящего. Он перестал читать блестящие рецензии и отказывался от подписки на издания, которые публиковали восторженные отзывы. Густаво грубил и даже проявлял агрессию, когда люди на улице подходили к нему за автографом. Отказался от принятия престижной премии Мартина Фьерро за лучшую телевизионную комедию года.
Вновь обретенное здоровье позволяло ему теперь с презрением относиться к многочисленным поклонникам. Особняк Густаво окружали вооруженные охранники, которым было приказано отваживать всех посетителей. Сам он редко выходил за пределы дома, а если такое и случаюсь, то тщательно гримировался и оставался неузнанным. Густаво ни с кем не разговаривал и тратил все время на просмотр своей коллекции, состоящей из аргентинских фильмов начала двадцатого века. Ленты были слишком изысканны, чтобы привлечь еще чье-то внимание.
В этом месте Густаво проснулся. Лучи почти зашедшего солнца мерцали на стенах с такой частотой, что у него шумело в голове. В горле пересохло, раздражало настойчивое карканье ворон за окном. И только теплое одеяло приносило какое-то облегчение. Густаво натянул одеяло на себя, и споры света смутно поплыли по бархату его опушенных ресниц.
Тяжесть в животе не проходила. Густаво не мог понять, болен ли он или просто голоден. Но он слишком устал, чтобы надолго задумываться, и поэтому снова уснул.
Вылет
Рядом со зданием розовел рассвет. У людей першило в горле, спины уже давно ничего не ощущали и слились с виниловыми спинками стульев. Образцовый порядок (кресла стояли ровно в ряд) пассажиры ночью нарушили, составив их вместе, чтобы слушать бесконечные рассказы. Серый свет проникает в зал как бы исподтишка и опускается, словно дым, кольцами, смягчая тени на усталых липах и приглушая ночное сияние флуоресцентных ламп; однако долгая ночь еще держится в складках тел – временное явление, ибо успокаивающая темнота постепенно сменяется атакой дня.
За окнами аэровокзала начинается утренняя суматоха. Мобильные транспортные средства энергично вылезают из своих пещер и плавно катятся в свете зари. Прибывают рабочие и начинают деловито суетиться под стальными брюхами самолетов, словно только что родившиеся котята. Вдалеке, на другой стороне бетонной площадки, студенистое солнце сражается с горизонтом, прежде чем выйти из-за него и свободно воспарить над землей, призывая птиц просыпаться и окрашивая оранжевым цветом покрытый брезентом участок поля и рифленое железо забора.
Тринадцать пассажиров недовольно морщатся и жмурятся с непривычки от солнечного света. Одна из женщин вынимает косметичку, губную помаду и, глядя в зеркальце, начинает внимательно изучать свое лицо; потом вздыхает и вновь прячет косметичку в сумку. Охранники открывают двери здания. Ровными рядами выстроились тележки, нагруженные багажом. Оживает большая черная доска объявлений. На ней появляются названия пунктов назначения и время вылетов самолетов. Остается только ждать команды сверху. Вы понимаете, что мировой механизм вновь заработал и больше не собирается ждать, пока вы спите! Прибывают первые группы пассажиров…
Могли бы еще часок поспать!
Все готовы к битве, вот только сражаться не с кем, и пассажиры осторожно усаживаются рядами, кусая ногти, следя за информацией на доске объявлений, отыскивая признаки возобновления полетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54