Свет подрагивал на стволах пальм, солнечные зайчики играли на стенах бунгало, отражаясь от взволнованной поверхности воды. Девочка-подросток с обнаженной грудью вышла из бассейна и остановилась на его краю, высмаркивая воду из носа. Ее светлые волосы растрепались и прилипли к плечам. Она с криком кинулась в воду, с шумом подняв фонтан брызг.
– Милая, правда? Красивая, хотя и испорченная.
– Ну…– Я смотрел, как девочка-подросток плескалась в мелководной части бассейна, радостными возгласами приветствуя радужные блики на его поверхности. – Она хорошенькая, это точно.
– Хорошенькая? Мой бог, вы явно вращались среди каких-то гангстеров. У меня бы язык не повернулся назвать ее привлекательной.
Я продолжал наблюдать за вылезавшей из бассейна и снова игриво шлепавшейся в воду девочкой, и не сразу сообразил, что Кроуфорд смотрел не на бассейн, а на столик под тентом возле ближайшего бунгало. Рядом стоял худощавый седовласый мужчина в шелковом халате, с красивым профилем актера, пользующегося популярностью у женщин. Он помахал рукой девочке, резвившейся в бассейне, и поднял бокал, выражая тем самым восторг ее энергичными, но неумелыми прыжками в воду. До него было немногим больше тридцати футов, и я смог разглядеть задумчивую улыбку на его тонких губах.
– Сэнджер? Так вот где эти его бунгало…
– Его райский сад. – Кроуфорд закусил зубами грязную планку жалюзи. – Он может разыгрывать здесь из себя бога, Адама и змия, даже не снимая фигового листка. Одно из бунгало – кабинет, где он принимает пациенток. В другом домике он поселил француженку с дочерью, той девочкой, что плещется в бассейне. Третье он делит со своей последней протеже. Вон она, под зонтиком.
В шезлонге под зонтиком сидела молодая женщина в хлопчатобумажной ночной сорочке вроде тех, что выдаются в приемных отделениях больниц «скорой помощи». Одна ее рука покоилась на стопке нечитанных книг в бумажном переплете, и мы могли разглядеть воспаленные следы бесчисленных инъекций, покрывавших кожу от запястья до локтя. Она отрешенно играла пустым медицинским стаканчиком, словно ни на чем не могла сосредоточить внимание, пока не получит следующую дозу. Ее черные волосы были острижены очень коротко, так что почти виднелся голый череп, и не скрывали глубоких шрамов над висками. Когда она повернулась к бассейну, солнце сверкнуло на золотых колечках в ее правой ноздре и нижней губе, на мгновение осветив болезненно-желтое лицо. При взгляде на ее запавшие щеки я вспомнил наркоманов в тюремной больнице Кантона, пристрастившихся к героину, равнодушно выслушивавших смертные приговоры, потому что мысленно уже заняли места в тележке, на которой их повезут на казнь.
И все же, рассматривая эту молодую женщину, абсолютно разрушенную наркотиками душевно и физически, я не мог отделаться от ощущения, что какие-то остатки собственной воли, что-то похожее на своенравие все еще борется в ее душе, стремясь вырваться из глубин психотропного транса, в который вверг ее Сэнджер. Она казалась печальной и замкнутой, но ее взгляд нет-нет да и сосредоточивался на каком-то образе, на воспоминании о том времени, когда она еще была жива. Потом ее губы искривила улыбка то ли стыда, то ли отвращения, и она повернула голову, бросив удивленный, даже озорной взгляд на степенные бунгало и бассейн с чистой водой: ни дать ни взять принцесса, заточенная в башне, которая разыскивает, чем бы помахать из окна спасителю, узница добрых намерений профессиональной медицины. Ей место не здесь, а в притоне наркоманов с запачканным гноем матрацем, в королевстве игл общего пользования и безнадежности, где все забыли о морали. На фоне декораций Костасоль с его безупречными виллами и благоразумными гражданами она казалась символом безумного, свободного, обреченного мира. Я впервые понял, почему Андерсон и Кроуфорд так дорожили Биби Янсен.
– Заинтересовались, Чарльз? – спросил Кроуфорд. – Наша героиновая белая леди.
– Кто она?
– Лори Фокс. Работала в одном из клубов Фуэнхиролы, пока не попала в лапы Сэнджеру. Отец – врач в местной клинике. После гибели жены в автокатастрофе он пристрастился к героину и приучил к наркотикам Лори. Она играла в нескольких дешевых телесериалах, которые сняли здесь, на побережье.
– Ну и что, хорошие получились фильмы?
– Сами сериалы барахло, но она хорошо смотрится на экране. У нее тонкие черты лица.
– И теперь она с Сэнджером? Как это ему удалось?
– У него особые таланты и особые потребности.
Маленькая француженка опять пронзительно вскрикнула и нырнула в воду. Всколыхнувшись, поверхность бассейна озарила сад вспышкой света. Лори Фокс вздрогнула и на ощупь нашла руку Сэнджера. Он стоял позади нее, поглаживая ее коротко остриженные волосы щеткой с серебристой спинкой. Стараясь ее успокоить, он спустил с ее плеч ночную сорочку и стал нежно, едва касаясь, точно любовник, втирать в ее кожу крем от загара. Она взяла его руку, стерла с нее крем, а потом положила себе на грудь.
Непосредственность ее чувственного отклика, бесстыдство, с которым она выставляла напоказ свою тайную женскую сущность, похоже, вывели Кроуфорда из себя. Пластинки жалюзи выскользнули из его рук и ударились о стекло, но он взял себя в руки и остановил их. Пыльное стекло запотело от его негромкого дыхания, участившегося то ли от злобы, то ли от восхищения и чувственного наслаждения.
– Лори…– пробормотал он. – Она ваша звезда, Чарльз.
– Вы уверены? Она сможет играть?
– Надеюсь, что нет. Она просто должна… появиться на экране. Вашему клубу кинолюбителей она понравится.
– Я подумаю об этом. Вы с ней встречались?
– Конечно. Бетти Шенд владеет половиной того клуба в Фуэнхироле.
– Что же, все возможно. По-моему, у Сэнджера ей хорошо.
– У Сэнджера никому не может быть хорошо. – Кроуфорд легонько стукнул по стеклу кулаком, а потом уставился на психиатра. – Мы вытащим ее отсюда. Лори нужна поддержка, но не такая.
– А какая же?
Я замолчал, дожидаясь ответа Кроуфорда, но он продолжал наблюдать за Сэнджером, как охотник, сидящий в засаде. Психиатр направился к бассейну с сухим полотенцем в руках. Когда девочка выбралась из воды, он окутал ее полотенцем и стал нежно вытирать ей плечи, поглядывая на еще несформировавшие соски. Спрятанные под полотенцем руки украдкой погладили ее груди, потом ягодицы, а потом собрали мокрые волосы узлом на затылке.
В маленькой спальне воцарилась странная тишина, будто весь дом замер в ожидании нашей реакции. Я понял, что мы оба, затаив дыхание, наблюдаем за этой сценой. Грудь Кроуфорда перестала вздыматься, а мышцы лица так напряглись, что казалось, кожа на скулах вот-вот лопнет. Обычно такой раскованный и дружелюбный, он готов был выбить лбом стекло. Судя по тому, как возмущало его поведение Сэнджера, как он завидовал близости психиатра и пациентки, у него случались в прошлом конфликты с психиатрами, возможно, в последние дни службы в армии.
Девочка-француженка вернулась в свое бунгало, а Сэнджер – к столику возле бассейна. Он взял Лори Фокс за руку, помог подняться с шезлонга, обнял рукой за талию и увел в бунгало.
Внезапно по оконному стеклу загрохотали порванные металлические пластины. Жалюзи, выдернутые руками Кроуфорда из крепления на стене, упали на пол к его ногам беспорядочной массой планок. Я отступил от окна и попытался взять его под руку.
– Бобби? Ради бога…
– Все в порядке, Чарльз. Я не хотел вас расстроить…
Кроуфорд улыбнулся мне деланной улыбкой, не в силах оторвать взгляд от владений Сэнджера. Он явно оценивал расстояние между бунгало, и я не сомневался, что очень скоро он бросит вызов их хозяину со всей жестокостью, на которую способен.
– Бобби… Есть и другие девушки вроде Лори Фокс. Такие же бедняжки, одуревшие от наркотиков, такие же странные и мрачные. В Фуэнхироле их, наверное, немало.
– Чарльз… не паникуйте.
Кроуфорд заговорил спокойно, к нему вернулось чувство юмора. Он принял боксерскую стойку и, поморщившись, взглянул на свои ободранные ладони. Заметив кровь, он улыбнулся и сказал:
– Нет ничего лучшего для успокоения нервов, чем бешенство и насилие в умеренных дозах. Почему-то Сэнджер меня действительно раздражает.
– Он всего лишь один из многих психиатров неудачников. Забудьте о нем.
– Талантливых психиатров не бывает. Поверьте мне, Чарльз, мне приходилось сталкиваться с этими беднягами. Мать водила меня к одному такому в Или. Он думал, что во мне зреет социально опасная личность и что я нарочно колотил сам себя, отсюда и синяки. Отец-то знал, откуда они брались. Он понимал, что я любил его, несмотря на все порки.
– А как складывались отношения с армейскими психиатрами в Гонконге?
– Эти и вовсе дилетанты. – Кроуфорд повернулся и совершенно бесстрастно посмотрел мне в глаза. – Не ручаюсь за достоверность, но, помнится, они называли меня еще похлеще.
– Скажем, психопатом?
– Да, точно. Совершенно бестолковые, бедняги. Не понимают, что психопат играет жизненно важную роль в обществе. Он удовлетворяет самую насущную потребность, вносит единственную известную нам магию в наше серое существование.
– И что же это?
– Чарльз… успокойтесь. Могут же у меня быть какие-то профессиональные тайны. Давайте вернемся в клуб и запишем всех этих новичков, которым не терпится начать.
Когда я прошел за ним к двери, он обернулся и улыбнулся мне своей самой обворожительной улыбкой, а затем взял мое лицо в ладони, оставив на нем кровавые отпечатки своих пальцев.
24
Психопат в роли святого
– Инспектор Кабрера?… – Я остановился в дверях своего кабинета в спортклубе, с удивлением увидев, что за моим письменным столом сидит этот молодой полицейский. – Я ждал мистера Кроуфорда.
– Его трудно найти. Он то здесь, то там, а вообще-то нигде. – Кабрера пощелкал мышью, лежавшей рядом с клавиатурой моего компьютера, просмотрел меню и прокрутил список членов, а потом неодобрительно поджал губы. – Ваш клуб пользуется популярностью, мистер Прентис, столько записалось к вам за короткий срок.
– Нам повезло. Все сооружения тоже пока в превосходном состоянии. Миссис Шенд вложила в этот клуб кучу денег.
Я ждал, что Кабрера встанет с моего кресла, но ему явно понравилось сидеть за моим столом, словно хотелось удовлетворить любопытство и взглянуть на вещи под моим углом зрения. Он повернулся на вращающемся кресле и посмотрел на корты, где кипела жизнь.
– У миссис Шенд прекрасная деловая хватка, – признал Кабрера. – Костасоль многие годы пребывал в спячке, а теперь вдруг… Откуда миссис Шенд знала, что его можно разбудить?
– Ну, инспектор…
Меня раздражал и слишком пристальный взгляд Кабреры, и выражение его молодого лица – эдакий сыщик-интеллектуал, не стесняющийся в средствах. Выдержав паузу, я заговорил снова:
– У деловых людей есть чутье. Они способны понять психологию любого квартала, любой улочки. Могу я чем-то вам помочь, инспектор? Я точно не знаю, когда вернется мистер Кроуфорд. Надеюсь, проблемы с разрешениями на работу нет? Весь наш штат из стран Европейского союза.
Кабрера немного приподнялся в моем кресле, словно пытаясь обнаружить в его очертаниях какой-то ключ к моим собственным тайнам. Услышав монотонный стук теннисной машины, он недовольно нахмурился.
– Никто ничего не знает наверняка о мистере Кроуфорде – тренере, за которого работает машина. Вы, по крайней мере, никуда не исчезаете.
– Здесь моя работа, инспектор. Я все еще ночую в клубе «Наутико», но сегодня вечером перевезу свои вещи в Костасоль. Миссис Шенд сняла для меня виллу. Кстати, моим соседом будет доктор Сэнджер. Вчера я осмотрел свое будущее жилище.
– Это хорошо. Значит, мы будем знать, где вас искать. – Взгляд Кабреры упал на мой модный костюм в стиле сафари, который мне сшил портной-араб из Пуэрто-Бануса, – Я хотел спросить, нет ли у вас вестей от брата?
– От брата?… – Мне не понравилась многозначительность, с которой Кабрера произнес это слово.– Вы говорите о Фрэнке?
– А у вас в Испании есть другие братья? В тюрьме Сарсуэлья только один.
– Нет, вестей нет.– Я положил руки на стол, пытаясь снять возникшее напряжение.– В последнее время я ничего не слышал о Фрэнке. Мистер Хеннесси и доктор Гамильтон навещают его каждую неделю.
– Хорошо. Значит, не все его бросили.– Кабрера еще раз окинул меня взглядом с головы до ног, пытаясь понять, какие загадочные изменения произошли в моем облике и манерах.– Скажите мне, мистер Прентис, вы встретитесь со своим братом до процесса? Слушание дела через два месяца.
– Конечно, инспектор. Возможно, мне удастся навестить его в ближайшие дни. Как вы знаете, у меня здесь очень много дел. Я не только менеджер клуба, но вообще-то и доверенное лицо миссис Шенд.
– Ее уполномоченный в чистилище.
Кабрера встал, освободив наконец мое место.
Он обвел взглядом столики в баре, за которыми не было ни единого свободного места, а потом сел на мой стол, намеренно вторгшись на чужую территорию и закрыв от меня привычный вид на бассейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48