— потом он отплыл из Ливерпуля в Нью-Йорк и оттуда добрался железной дорогой до Тихого океана. Вот почему он прибыл сюда раньше вас.
— А он вам не говорил, что его сюда привело? — спросил Бредежор.
— Желание оказать нам помощь, если она нам понадобится, а кроме того, он хотел навести справки об одном довольно странном субъекте, о котором я случайно упомянул в каком-то из своих сообщений. Мистер Тюдор Броун, как мне показалось, проявляет к этому человеку живейший интерес.
Четверо друзей переглянулись.
— Патрик О'Доноган?.. Не так ли его зовут? — спросил Эрик.
— Совершенно верно. По крайней мере это имя вытатуировано у него на коже, хотя он и заявляет, что это не его имя, а его друга, а самого его якобы зовут Джоном Боулом…
— Скажите, а где он сейчас?
— Уже полгода как он нас покинул. Сначала мы думали, что он будет нам полезен в качестве переводчика, так как он, по его словам, знает чукотский язык. Но вскоре мы убедились, что его знакомство с чукотским языком совершенно ничтожно и ограничивается лишь несколькими словами. К тому же так получилось, что, начиная от Хабарова и до этого самого места, нам не пришлось вступать ни в какие отношения с местными жителями, и в услугах переводчика мы не нуждались. Наконец, этот Джон Боул оказался лентяем, пьяницей и человеком крайне недисциплинированным. Его пребывание на борту «Веги» вызывало одни только неудобства. А потому мы с большим удовольствием откликнулись на его просьбу высадить его с некоторым запасом продовольствия на Большом Ляховском острове.
— Как! Да неужели он там высадился? Но ведь Большой Ляховский остров совсем необитаем! — воскликнул Эрик.
— Совсем необитаем, — подтвердил доктор. — По-видимому, этого парня прельстило то, что остров буквально усеян мамонтовой костью, а значит, там можно найти и драгоценные клыки. Он решил там поселиться, собрать за летние месяцы как можно больше клыков, а зимой, когда замёрзнет морской пролив, отделяющий остров от материка, перевезти своё богатство в санях на сибирское побережье и сбыть его русским купцам, которые приезжают сюда за местными изделиями.
— И все эти подробности вы сообщили Тюдору Броуну? — спросил Эрик.
— Разумеется! Он довольно далеко за ними приехал! — ответил молодой врач, не подозревая, какая глубокая личная заинтересованность скрывалась в вопросах капитана «Аляски».
Затем беседа перешла на более общие темы. Говорили о том, как сравнительно легко Норденшельду удалось осуществить свой план. Почти нигде ему не пришлось столкнуться со значительными препятствиями. Отсюда можно было заключить, какие большие последствия будет иметь открытие нового морского пути для мировой торговли. И не потому, что этот путь станет более доступным на всем своём протяжении, — говорили офицеры с «Веги». Переход, осуществлённый Норденшельдом, несомненно приучит морские державы, расположенные у берегов Атлантического и Тихого океанов, к мысли о том, что прямое сообщение с Сибирью морем — предприятие вполне возможное. И, пожалуй, этим государствам нигде не найти, вопреки общепринятому мнению, более обширного и богатого поля деятельности.
— Не странно ли, — заметил Бредежор, — что в течение трех столетий эта попытка неизменно оканчивалась неудачей, а сейчас вам удалось осуществить её без особых трудностей?
— Это только кажущаяся странность, — ответил один из офицеров. — Мы воспользовались на севере Азии, так же как вы на севере американского континента, опытом наших предшественников, который нередко приобретался ими ценою жизни. Но, кроме того, нам оказал неоценимую помощь большой опыт нашего руководителя. Прежде чем сделать эту окончательную попытку, профессор Норденшельд на протяжении двадцати с лишним лет возглавлял восемь больших экспедиций в Арктику, терпеливо накапливая все необходимые данные. Поэтому к решению своей основной задачи он пришёл хорошо подготовленным — можно сказать наверняка. Наконец, нужно принять во внимание и тот факт, что в нашем распоряжении было все, чего обычно не хватало нашим предшественникам, начиная с парового судна, специально оборудованного для такого плавания. Это дало нам возможность за два месяца преодолеть расстояние, на которое парусному кораблю понадобилось бы не менее двух лет. Мы в состоянии были не только выбирать, но и находить наш путь, обгонял плавучие льды, достигая скорости течения, а иной раз — скорости ветра! И всё-таки нам не удалось избежать зимовки! Невольно вспоминаешь, какие тяжёлые препятствия вставали в былые времена на пути мореплавателей, вынужденных надолго останавливаться в ожидании попутного ветра или терять лучшие летние месяцы, плывя наугад. Да разве нам не проходилось десятки раз находить не только свободное море, но даже острова и материки в тех местах, где на картах обозначены вечные льды?.. И нам совсем не страшно было уклониться от маршрута для того, чтобы провести необходимые исследования, а потом, в случае надобности, дать машине задний ход и направить судно на прежнюю дорогу. А ведь раньше мореплавателям приходилось в подобных обстоятельствах довольствоваться одними только догадками!
Так, в непринуждённой беседе и дружеских спорах были проведены послеполуденные часы. Гости с «Аляски», отобедав на «Беге», пригласили к себе на ужин всех свободных от вахты офицеров. Моряки охотно делились друг с другом своими наблюдениями и добытыми в пути сведениями. Эрик подробно ознакомился с маршрутом, проложенным «Вегой», и всеми мерами предосторожности, которые необходимо было принять, чтобы проделать в обратном направлении тот же путь. Выпили за обоюдные успехи, обменялись сердечными пожеланиями благополучно вернуться на родину и расстались, довольные состоявшейся встречей.
В час ночи «Аляска» должна была взять курс на Ляховские острова, а «Веге» приходилось дожидаться ледохода, который откроет ей путь к Тихому океану.
Итак, первая часть задачи, стоявшей перед Эриком, была выполнена. Он нашёл Норденшельда! Теперь оставалось решить задачу до конца: встретить Патрика О'Доногана и попытаться вырвать у него его тайну. Без сомнения, это страшная тайна. Так думали теперь все. Недаром же Тюдор Броун пытается с таким упорством разыскать злополучного Патрика О'Доногана!
Удастся ли «Аляске» прибыть раньше «Альбатроса» к Большому Ляховскому острову? Мало вероятно, — ведь Тюдор Броун опередил Эрика на три дня. Но попытка не пытка! «Альбатрос» мог сбиться с пути, натолкнуться на непредвиденные препятствия. Как знать, а вдруг его удастся догнать или даже опередить? Пока оставалась хоть малейшая надежда на успех, нужно было идти на любой риск!
Надо сказать, что погода благоприятствовала нашим путешественникам: тёплый, слегка увлажнённый воздух, дымка тумана над горизонтом указывали на то, что море свободно со всех сторон, за исключением того участка побережья Сибири, где нагромоздившиеся льды все ещё держали «Вегу» в плену. Лето только начиналось, и «Аляска» могла с полным основанием рассчитывать на десять недель хорошей погоды. Опыт плавания среди льдов у побережья американского материка оказался для Эрика очень ценным и позволял надеяться, что новый переход не вызовет больших трудностей. К тому же при возвращении в Швецию Северо-Восточный путь был самым коротким, и, помимо личной заинтересованности Эрика, было важно и в интересах науки воспользоваться маршрутом Норденшельда и проделать его в обратном направлении. Если бы это удалось — а это вполне могло осуществиться! — то тем самым было бы окончательно доказано и подтверждено практическое значение открытия великого исследователя.
Сам ветер, казалось, стал на сторону «Аляски» и покровительствовал ей. В течение десяти дней он почти непрерывно дул на юго-запад, что позволяло проходить в среднем по девять-десять узлов, не разводя топок. Это давало нашим путешественникам большие преимущества, не говоря уже о том, что ветер оттеснял к северу плавучие льды, облегчая тем самым плавание. За десять дней «Аляске» лишь несколько раз встретились небольшие скопления пакового дрейфующего льда, или «гнилого льда», как обычно называют полярные мореплаватели наполовину растаявшие остатки зимних ледяных полей.
На одиннадцатый день, правда, разразилась снежная буря, которая, в сочетании с густым туманом, сильно замедлила ход корабля. Но 29 июля солнце вновь засияло во всем своём блеске, и утром 29 августа была замечена восточная оконечность Большого Ляховского острова.
Эрик тотчас же распорядился обогнуть его, чтобы проверить, не укрылся ли «Альбатрос» в какой-нибудь бухте, и вместе с тем защитить «Аляску» от встречного ветра. Закончив осмотр, он велел бросить якорь на песчаное дно, приблизительно в трех милях от южного берега; потом сел в шлюпку вместе со своими тремя друзьями и шестью матросами. Через полчаса шлюпка причалила к довольно глубокой бухте.
Эрик не случайно выбрал для стоянки именно южный берег. Если Патрик О'Доноган действительно ставил своей целью сбывать Мамонтову кость сибирским купцам и не собирался при первой же оказии покинуть остров, на который он сам пожелал высадиться, то он должен был выбрать для жилья такое место, откуда легко наблюдать за морским простором. Кроме того, почти с полной уверенностью можно было предположить, что это место будет расположено на возвышенности, поближе к сибирскому побережью. Наконец необходимость найти укрытие от полярных ветров также должна была побудить его обосноваться на южной стороне острова. Конечно, Эрик не был вполне уверен, что его предположения обязательно оправдаются, но все же счёл самым благоразумным принять их за основу для проведения планомерных поисков.
Вскоре его предположения подтвердились фактами. Не успели путешественники пройти и часа вдоль песчаного берега, как заметили на возвышенности хижину, хорошо защищённую от ветра цепью холмов и обращённую входом к югу. К их величайшему изумлению, этой домик, умело построенный в форме правильного куба, был белого цвета и казался оштукатуренным извёсткой.
Ему не хватало только зелёных ставен, чтобы походить на марсельский деревенский домик или американский коттедж.
Поднявшись на пригорок и подойдя к хижине, они поняли, чем была вызвана эта поразительная белизна. Как выяснилось, домик вовсе не был покрыт штукатуркой, а был сложен из огромных костей, хорошо пригнанных друг к другу и искусно скреплённых между собой. Потому он и выглядел издали таким белым. При всей необычности этого строительного материала сама мысль о его использовании казалась в тех условиях вполне естественной. Не говоря уже о том, что на острове с очень скудной растительностью отсутствовал какой-либо строительный материал, все холмы и возвышенности были усеяны обломками костей. Стоило только доктору Швариенкрона посмотреть на них, чтобы с первого же взгляда обнаружить останки мамонтов, бизонов и зубров.
17. НА ВСЕХ ПАРАХ
Дверь была открыта настежь. Войдя в хижину, четверо путешественников убедились, что единственная комната этого жилища ещё совсем недавно была обитаемой. В очаге, сложенном из трех больших камней, головни покрывала та лёгкая, словно вата, зола, которая разлетается от малейшего дуновения. Кровать — деревянная рама с натянутым на неё матросским гамаком — ещё хранила отпечаток человеческого тела.
На этом гамаке Эрик сразу же заметил клеймо «Веги».
Большая плоская кость — лопатка ископаемого животного, положенная на четыре берцовые кости — образовывала некое подобие стола, на котором виднелись крошки морских сухарей, оловянная чарка и деревянная ложка шведской выделки.
Без сомнения, они находились в доме Патрика О'Доногана, и, судя по всему, он покинул его совсем недавно. Не для того ли, чтобы уехать с острова? Или, наоборот, чтобы его обследовать? Установить это можно было только при внимательном осмотре местности.
Разрытая земля и канавы вокруг хижины свидетельствовали о том, что трудились здесь довольно усердно. Штук двадцать мамонтовых бивней, сложенных в ряд на ровной вершине холма, указывали, какова была цель этой работы. Очевидно, раскопки велись для того, чтобы извлечь на поверхность останки давно исчезнувших животных. Путешественники окончательно в этом убедились, когда заметили, что бивни отсутствовали почти у всех валявшихся здесь скелетов слонов и мамонтов. Значит, жители Сибирского побережья успели подобрать клыки, не дожидаясь прибытия Патрика О'Доногана. Потому ирландцу и пришлось заняться раскопками. Впрочем, клыки, которые ему удалось найти в подпочвенном слое, не отличались высоким качеством.
Но недаром же молодой врач с «Беги», так же как и хозяин «Красного якоря» в Нью-Йорке, утверждали, что лень — это отличительная черта Патрика О'Доногана! Вряд ли у него надолго могло хватить терпения обречь себя на такой неблагодарный и малоприбыльный труд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— А он вам не говорил, что его сюда привело? — спросил Бредежор.
— Желание оказать нам помощь, если она нам понадобится, а кроме того, он хотел навести справки об одном довольно странном субъекте, о котором я случайно упомянул в каком-то из своих сообщений. Мистер Тюдор Броун, как мне показалось, проявляет к этому человеку живейший интерес.
Четверо друзей переглянулись.
— Патрик О'Доноган?.. Не так ли его зовут? — спросил Эрик.
— Совершенно верно. По крайней мере это имя вытатуировано у него на коже, хотя он и заявляет, что это не его имя, а его друга, а самого его якобы зовут Джоном Боулом…
— Скажите, а где он сейчас?
— Уже полгода как он нас покинул. Сначала мы думали, что он будет нам полезен в качестве переводчика, так как он, по его словам, знает чукотский язык. Но вскоре мы убедились, что его знакомство с чукотским языком совершенно ничтожно и ограничивается лишь несколькими словами. К тому же так получилось, что, начиная от Хабарова и до этого самого места, нам не пришлось вступать ни в какие отношения с местными жителями, и в услугах переводчика мы не нуждались. Наконец, этот Джон Боул оказался лентяем, пьяницей и человеком крайне недисциплинированным. Его пребывание на борту «Веги» вызывало одни только неудобства. А потому мы с большим удовольствием откликнулись на его просьбу высадить его с некоторым запасом продовольствия на Большом Ляховском острове.
— Как! Да неужели он там высадился? Но ведь Большой Ляховский остров совсем необитаем! — воскликнул Эрик.
— Совсем необитаем, — подтвердил доктор. — По-видимому, этого парня прельстило то, что остров буквально усеян мамонтовой костью, а значит, там можно найти и драгоценные клыки. Он решил там поселиться, собрать за летние месяцы как можно больше клыков, а зимой, когда замёрзнет морской пролив, отделяющий остров от материка, перевезти своё богатство в санях на сибирское побережье и сбыть его русским купцам, которые приезжают сюда за местными изделиями.
— И все эти подробности вы сообщили Тюдору Броуну? — спросил Эрик.
— Разумеется! Он довольно далеко за ними приехал! — ответил молодой врач, не подозревая, какая глубокая личная заинтересованность скрывалась в вопросах капитана «Аляски».
Затем беседа перешла на более общие темы. Говорили о том, как сравнительно легко Норденшельду удалось осуществить свой план. Почти нигде ему не пришлось столкнуться со значительными препятствиями. Отсюда можно было заключить, какие большие последствия будет иметь открытие нового морского пути для мировой торговли. И не потому, что этот путь станет более доступным на всем своём протяжении, — говорили офицеры с «Веги». Переход, осуществлённый Норденшельдом, несомненно приучит морские державы, расположенные у берегов Атлантического и Тихого океанов, к мысли о том, что прямое сообщение с Сибирью морем — предприятие вполне возможное. И, пожалуй, этим государствам нигде не найти, вопреки общепринятому мнению, более обширного и богатого поля деятельности.
— Не странно ли, — заметил Бредежор, — что в течение трех столетий эта попытка неизменно оканчивалась неудачей, а сейчас вам удалось осуществить её без особых трудностей?
— Это только кажущаяся странность, — ответил один из офицеров. — Мы воспользовались на севере Азии, так же как вы на севере американского континента, опытом наших предшественников, который нередко приобретался ими ценою жизни. Но, кроме того, нам оказал неоценимую помощь большой опыт нашего руководителя. Прежде чем сделать эту окончательную попытку, профессор Норденшельд на протяжении двадцати с лишним лет возглавлял восемь больших экспедиций в Арктику, терпеливо накапливая все необходимые данные. Поэтому к решению своей основной задачи он пришёл хорошо подготовленным — можно сказать наверняка. Наконец, нужно принять во внимание и тот факт, что в нашем распоряжении было все, чего обычно не хватало нашим предшественникам, начиная с парового судна, специально оборудованного для такого плавания. Это дало нам возможность за два месяца преодолеть расстояние, на которое парусному кораблю понадобилось бы не менее двух лет. Мы в состоянии были не только выбирать, но и находить наш путь, обгонял плавучие льды, достигая скорости течения, а иной раз — скорости ветра! И всё-таки нам не удалось избежать зимовки! Невольно вспоминаешь, какие тяжёлые препятствия вставали в былые времена на пути мореплавателей, вынужденных надолго останавливаться в ожидании попутного ветра или терять лучшие летние месяцы, плывя наугад. Да разве нам не проходилось десятки раз находить не только свободное море, но даже острова и материки в тех местах, где на картах обозначены вечные льды?.. И нам совсем не страшно было уклониться от маршрута для того, чтобы провести необходимые исследования, а потом, в случае надобности, дать машине задний ход и направить судно на прежнюю дорогу. А ведь раньше мореплавателям приходилось в подобных обстоятельствах довольствоваться одними только догадками!
Так, в непринуждённой беседе и дружеских спорах были проведены послеполуденные часы. Гости с «Аляски», отобедав на «Беге», пригласили к себе на ужин всех свободных от вахты офицеров. Моряки охотно делились друг с другом своими наблюдениями и добытыми в пути сведениями. Эрик подробно ознакомился с маршрутом, проложенным «Вегой», и всеми мерами предосторожности, которые необходимо было принять, чтобы проделать в обратном направлении тот же путь. Выпили за обоюдные успехи, обменялись сердечными пожеланиями благополучно вернуться на родину и расстались, довольные состоявшейся встречей.
В час ночи «Аляска» должна была взять курс на Ляховские острова, а «Веге» приходилось дожидаться ледохода, который откроет ей путь к Тихому океану.
Итак, первая часть задачи, стоявшей перед Эриком, была выполнена. Он нашёл Норденшельда! Теперь оставалось решить задачу до конца: встретить Патрика О'Доногана и попытаться вырвать у него его тайну. Без сомнения, это страшная тайна. Так думали теперь все. Недаром же Тюдор Броун пытается с таким упорством разыскать злополучного Патрика О'Доногана!
Удастся ли «Аляске» прибыть раньше «Альбатроса» к Большому Ляховскому острову? Мало вероятно, — ведь Тюдор Броун опередил Эрика на три дня. Но попытка не пытка! «Альбатрос» мог сбиться с пути, натолкнуться на непредвиденные препятствия. Как знать, а вдруг его удастся догнать или даже опередить? Пока оставалась хоть малейшая надежда на успех, нужно было идти на любой риск!
Надо сказать, что погода благоприятствовала нашим путешественникам: тёплый, слегка увлажнённый воздух, дымка тумана над горизонтом указывали на то, что море свободно со всех сторон, за исключением того участка побережья Сибири, где нагромоздившиеся льды все ещё держали «Вегу» в плену. Лето только начиналось, и «Аляска» могла с полным основанием рассчитывать на десять недель хорошей погоды. Опыт плавания среди льдов у побережья американского материка оказался для Эрика очень ценным и позволял надеяться, что новый переход не вызовет больших трудностей. К тому же при возвращении в Швецию Северо-Восточный путь был самым коротким, и, помимо личной заинтересованности Эрика, было важно и в интересах науки воспользоваться маршрутом Норденшельда и проделать его в обратном направлении. Если бы это удалось — а это вполне могло осуществиться! — то тем самым было бы окончательно доказано и подтверждено практическое значение открытия великого исследователя.
Сам ветер, казалось, стал на сторону «Аляски» и покровительствовал ей. В течение десяти дней он почти непрерывно дул на юго-запад, что позволяло проходить в среднем по девять-десять узлов, не разводя топок. Это давало нашим путешественникам большие преимущества, не говоря уже о том, что ветер оттеснял к северу плавучие льды, облегчая тем самым плавание. За десять дней «Аляске» лишь несколько раз встретились небольшие скопления пакового дрейфующего льда, или «гнилого льда», как обычно называют полярные мореплаватели наполовину растаявшие остатки зимних ледяных полей.
На одиннадцатый день, правда, разразилась снежная буря, которая, в сочетании с густым туманом, сильно замедлила ход корабля. Но 29 июля солнце вновь засияло во всем своём блеске, и утром 29 августа была замечена восточная оконечность Большого Ляховского острова.
Эрик тотчас же распорядился обогнуть его, чтобы проверить, не укрылся ли «Альбатрос» в какой-нибудь бухте, и вместе с тем защитить «Аляску» от встречного ветра. Закончив осмотр, он велел бросить якорь на песчаное дно, приблизительно в трех милях от южного берега; потом сел в шлюпку вместе со своими тремя друзьями и шестью матросами. Через полчаса шлюпка причалила к довольно глубокой бухте.
Эрик не случайно выбрал для стоянки именно южный берег. Если Патрик О'Доноган действительно ставил своей целью сбывать Мамонтову кость сибирским купцам и не собирался при первой же оказии покинуть остров, на который он сам пожелал высадиться, то он должен был выбрать для жилья такое место, откуда легко наблюдать за морским простором. Кроме того, почти с полной уверенностью можно было предположить, что это место будет расположено на возвышенности, поближе к сибирскому побережью. Наконец необходимость найти укрытие от полярных ветров также должна была побудить его обосноваться на южной стороне острова. Конечно, Эрик не был вполне уверен, что его предположения обязательно оправдаются, но все же счёл самым благоразумным принять их за основу для проведения планомерных поисков.
Вскоре его предположения подтвердились фактами. Не успели путешественники пройти и часа вдоль песчаного берега, как заметили на возвышенности хижину, хорошо защищённую от ветра цепью холмов и обращённую входом к югу. К их величайшему изумлению, этой домик, умело построенный в форме правильного куба, был белого цвета и казался оштукатуренным извёсткой.
Ему не хватало только зелёных ставен, чтобы походить на марсельский деревенский домик или американский коттедж.
Поднявшись на пригорок и подойдя к хижине, они поняли, чем была вызвана эта поразительная белизна. Как выяснилось, домик вовсе не был покрыт штукатуркой, а был сложен из огромных костей, хорошо пригнанных друг к другу и искусно скреплённых между собой. Потому он и выглядел издали таким белым. При всей необычности этого строительного материала сама мысль о его использовании казалась в тех условиях вполне естественной. Не говоря уже о том, что на острове с очень скудной растительностью отсутствовал какой-либо строительный материал, все холмы и возвышенности были усеяны обломками костей. Стоило только доктору Швариенкрона посмотреть на них, чтобы с первого же взгляда обнаружить останки мамонтов, бизонов и зубров.
17. НА ВСЕХ ПАРАХ
Дверь была открыта настежь. Войдя в хижину, четверо путешественников убедились, что единственная комната этого жилища ещё совсем недавно была обитаемой. В очаге, сложенном из трех больших камней, головни покрывала та лёгкая, словно вата, зола, которая разлетается от малейшего дуновения. Кровать — деревянная рама с натянутым на неё матросским гамаком — ещё хранила отпечаток человеческого тела.
На этом гамаке Эрик сразу же заметил клеймо «Веги».
Большая плоская кость — лопатка ископаемого животного, положенная на четыре берцовые кости — образовывала некое подобие стола, на котором виднелись крошки морских сухарей, оловянная чарка и деревянная ложка шведской выделки.
Без сомнения, они находились в доме Патрика О'Доногана, и, судя по всему, он покинул его совсем недавно. Не для того ли, чтобы уехать с острова? Или, наоборот, чтобы его обследовать? Установить это можно было только при внимательном осмотре местности.
Разрытая земля и канавы вокруг хижины свидетельствовали о том, что трудились здесь довольно усердно. Штук двадцать мамонтовых бивней, сложенных в ряд на ровной вершине холма, указывали, какова была цель этой работы. Очевидно, раскопки велись для того, чтобы извлечь на поверхность останки давно исчезнувших животных. Путешественники окончательно в этом убедились, когда заметили, что бивни отсутствовали почти у всех валявшихся здесь скелетов слонов и мамонтов. Значит, жители Сибирского побережья успели подобрать клыки, не дожидаясь прибытия Патрика О'Доногана. Потому ирландцу и пришлось заняться раскопками. Впрочем, клыки, которые ему удалось найти в подпочвенном слое, не отличались высоким качеством.
Но недаром же молодой врач с «Беги», так же как и хозяин «Красного якоря» в Нью-Йорке, утверждали, что лень — это отличительная черта Патрика О'Доногана! Вряд ли у него надолго могло хватить терпения обречь себя на такой неблагодарный и малоприбыльный труд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33