Это и случилось, к великому удовольствию Мигуэля, но к несчастью застреленной им обезьяны.
— Поздравляю вас, Мигуэль, поздравляю!.. — воскликнул Жак Хелло, когда один из гуахибосов принес убитое животное.
— Принимаю ваше поздравление, Хелло, и обещаю, что кожа этого животного после моего возвращения попадет в естественноисторический музей с такой надписью: «Убит рукой Мигуэля, члена Географического общества города Боливара».
— Вы вполне это заслужили, — прибавил Фелипе.
— Бедное животное! — сказал Жан, рассматривая обезьяну, которая лежала на земле с простреленным сердцем.
— Бедное… но очень вкусное для еды… как говорят… — возразил Герман Патерн.
— Это правда, — подтвердил Варинас, — и вы сможете судить об этом сегодня вечером в Атуре. Эта обезьяна будет главным блюдом за нашим обедом…
— Есть обезьян — да ведь это почти людоедство! — заметил, смеясь, Жак Хелло.
— О, Хелло!.. — ответил Жан. — Между обезьяной и человеком…
— Ну, разница не так уж велика, дорогой Жан… Не правда ли, сержант?..
— Действительно… оба умеют гримасничать! — ответил сержант Мартьяль.
И он воочию в этот момент подтвердил свое мнение.
Что касается пернатой дичи, то ее в окрестностях было множество; попадались утки и другие водяные птицы, особенно же часто так называемые павас — особый род дикой курицы с широким оперением.
Впрочем, их легче было убить, чем достать, так как они упали бы в стремнину.
Любопытное зрелище представляет Ориноко в том месте, где его воды устремляются через пороги Атура, самые обширные и непроходимые из всех. Представьте себе оглушительный шум водопадов, покрытых водяной пылью, несущиеся стволы сломанных деревьев, ударяющихся о скалы, отрывающиеся глыбы береговой полосы, по которой идет узкая тропинка. Невольно задаешь себе вопрос: как ухитряются лодки проходить эти пороги, не ломая себе бортов и днищ?
Пассажиры «Галлинетты», «Мориши» и «Марипара» могли быть уверены в целости своих лодок только после их прибытия в Атур.
Маленький отряд, движение которого не было задержано никаким приключением, остановился в деревне после двух часов пополудни.
В то время Атур имел тот же вид, в каком застал его пять лет назад французский исследователь. Таким он останется и в ближайшем будущем, если верить предсказанию Элизе Реклю относительно деревень среднего Ориноко.
До Сан-Фернандо путешественники уже не должны были встретить ни одного сколько-нибудь значительного городка. А дальше на всем протяжении обширных бассейнов Рио-Негро и Амазонки была уже почти пустыня.
Восемь или семь хижин — это был весь Атур; человек тридцать индейцев — все его население.
Мигуэль и его два товарища, сержант Мартьяль и Жан, Жак Хелло и Герман Патерн должны были кое-как расположиться в наиболее удобных из этих хижин.
Впрочем, если эта деревня не изобиловала комфортом и если приходилось жалеть о каютах пирог, зато она обладала одним важным качеством: здесь не было ни одного комара! Отчего несносные насекомые избегали посещать эту деревню? Никто этого не знал; даже Герман Патерн не мог ничего сказать по этому поводу. Достоверно лишь то, что ночью сержанту Мартьялю не пришлось закрывать своего племянника обычной сеткой.
Нечего и говорить, что за ужином, который происходил сообща под деревьями, убитая Митуэлем и изжаренная на медленном отне обезьяна явилась главным блюдом.
— Не правда ли, это жаркое — первый сорт?! — воскликнул Фелипе.
— Да, это четверорукое очень вкусно, — подтвердил Мигуэль. — Оно непременно должно было бы войти в меню европейского стола.
— Я согласен с этим, — заметил Жак Хелло, — мы должны были бы отправить несколько дюжин этих обезьян парижским рестораторам…
— Да и почему бы этим животным быть хуже телятины, бычьего мяса или барашка, — сказал Герман Патерн, — раз они питаются душистыми растениями?..
— Только трудно подойти к ним на хороший ружейный выстрел, — ответил Варинас.
— Мы могли убедиться в этом, — заметил Митуэль, — так как, повторяю, эта обезьяна — первая…
— Вы попытаетесь присоединить к ней и вторую, Мигуэль! — сказал Жак Хелло. — Так как мы должны провести в этой деревне несколько дней, то я предлагаю устроить охоту на обезьян. Вы поедете с нами, не правда ли, дорогой Жан?
— Я вам очень благодарен, — ответил юноша, благодаря его жестом. — Но… дядюшка мне не позволит этого… по крайней мере без него.
— Конечно, не позволю! — объявил сержант Мартьяль, очень довольный, что племянник избавил его от необходимости отказываться от предложения соотечественников.
— Но почему же? — возразил Жак Хелло. — Эта охота не представляет никакой опасности…
— Всегда опасно пускаться в эти леса, которые посещаются, я полагаю, не одними обезьянами, — ответил сержант Мартьяль.
— Действительно… в них иногда можно встретить медведей… — сказал Фелипе.
— О, медведей добродушных, — ответил Герман Патерн, — кротких муравьедов, которые никогда не нападают на человека и которые питаются рыбой и медом…
— А хищные звери!.. Они тоже едят мед?.. — возразил сержант Мартьяль, который не хотел сдаваться.
— Хищники здесь редки, — сказал Минуэль. — Потом, они не бродят около деревень, тогда как обезьяны охотно приближаются к жилищу человека.
— Во всяком случае, — сказал Варинас, — в селениях по Ориноко употребляется простой способ ловли обезьян: их ловят, не преследуя и даже не выходя из хижины.
— Как же? — спросил Жан.
— На опушке леса ставят западню из нескольких тыкв, прочно прикрепленных к земле. В них проделывают дыру, через которую обезьяна может просунуть руку, когда она разжата, но оттуда вытащить ее, сжатую в кулак, обезьяна не может. Внутри тыкв кладут какой-нибудь любимый обезьянами фрукт. Обезьяна замечает его, ей хочется его достать, она просовывает руку в дыру, хватает добычу и попадается, так как не хочет разжать руки…
— Как! — воскликнул сержант Мартьяль. — У этого животного не хватает догадки разжать руку?.»
— Нет, — ответил Варинас,
— И после этого говорят, что обезьяны умны и хитры…
— Конечно, но их жадность сильнее их ума, — сказал Фелипе.
— Глупые животные?
В самом деле, животные, которые ловятся в подобную западню, заслуживают такой оценки.
Надо было, однако, чем-нибудь заполнить те несколько дней, в течение которых приходилось оставаться в деревне Атур в ожидании пирог. Жан узнал, что шесть лет назад его соотечественник пробыл тут одиннадцать дней, которые оказались нужными для его лодки, чтобы перебраться через пороги Атура. На этот раз благодаря высокой воде, может быть, предстояло ждать меньше.
Во всяком случае, в продолжение этой стоянки Жан Кермор и сержант Мартьяль не составили компании троим венесуэльцам и двум французам, которые отправились бродить по равнине в окрестностях деревни.
Охотники не встретили никаких хищников; по крайней мере те, которых они заметили, не нападали на них. Только один тапир был ранен пулей Жака Хелло, но ушел.
Зато охотникам удалось убить сколько им хотелось пекари и оленей, которые должны были пополнить их запасы. Что не было съедено, то они высушили по индейскому способу в количестве, достаточном для остального пути.
Мигуэль, Варинас и Фелипе, Жак Хелло и Герман Патерн успели также посетить знаменитые гроты, расположенные на территории Атура, затем остров Кукуритале, где остались следы пребывания несчастного доктора Крево, наконец, Гору Мертвецов, где гроты служат кладбищами для индейцев. Мигуэль и его товарищи спускались даже километров на двенадцать к югу, чтобы посетить гору Пинтадо. Это — скала из порфира, вышиной до 250 метров, которую индейцы ухитрились украсить в середине гигантскими надписями и рисунками, изображающими человека, птицу и змею длиной до 100 метров.
Герман Патерн предпочел бы найти у подошвы «раскрашенной горы» — вернее было бы назвать ее гравированной горой — какие-либо растения, но, к его сожалению, поиски оказались тщетными.
Само собой разумеется, экскурсанты возвращались с этих далеких прогулок достаточно усталыми. Жара стояла чрезвычайная, и ее не могли умерить даже частые и сильные грозы.
Так проходило время в деревне Атур. За обедом и ужином все собирались за одним столом и сообщали друг другу о событиях дня. Жан с удовольствием слушал охотничьи рассказы Жака Хелло, который старался отвлечь юношу от печальных забот о будущем. Как ему хотелось, чтобы Жан получил в Сан-Фернандо точные указания относительно полковника Кермора и чтобы ему не нужно было отправляться в далекие рискованные поиски!
Вечером юноша читал вслух выдержки из своего любимого путеводителя, главным образом те, которые касались Атура и его окрестностей. Мигуэль и его коллеги удивлялись точности и тщательности указаний французского исследователя во всем, что касалось течения реки Ориноко, нравов различных индейских племен, особенности их территории, обычаев жителей льяносов, с которыми путешественникам приходилось иметь дело.
Если бы Жану Кермору действительно пришлось продолжить свое путешествие до истоков реки, он мог бы извлечь большую пользу для себя из точных указаний своего соотечественника.
Наконец, 9 сентября, около полудня, Герман Патерн, который ходил собирать растения на берегу, вернулся и стал звать своих товарищей.
Так как в этот день не предполагалось никакой экскурсии, то они все находились в главной хижине деревни в ожидании завтрака.
Услышав крики, Жак Хелло выскочил из хижины.
Другие последовали за ним, опасаясь, что Герман Патерн зовет на помощь, встретившись с хищником или с отрядом квивасов.
Патерн возвращался один со своим гербарием за спиной и махал руками.
— Что случилось? — крикнул ему Жак Хелло.
— Наши пироги, друзья!
— Уже?.. — воскликнул Фелипе.
— Они всего в полукилометре.
Все бросились к левому берегу реки и заметили лодки, которые экипаж гнал вдоль берега при помощи шестов.
Вскоре пассажиры могли быть услышаны рулевыми, которые, стоя на кормах, направляли лодки через поток.
— Вы… Вальдес?.. — спросил сержант Мартьяль.
— Я самый, сержант! Как видите, мои товарищи следуют за мной.
— Без аварий? — спросил Мигуэль.
— Без аварий, — ответил Вальдес. — Но нам все-таки это стоило больших трудов.
— Наконец-то вы прибыли!.. — сказал Жак Хелло рулевому «Мориши».
— Да… в семь дней… Это редко случается при переходе через пороги Атура.
Паршаль говорил правду. Но нужно отдать справедливость банивасам: они отлично управляются с лодками. Можно было их только поблагодарить за старание. Эти отважные люди оказались тем чувствительнее к похвалам пассажиров, что к словам было прибавлено, и притом весьма охотно, несколько дополнительных пиастров.
Глава двенадцатая. НЕСКОЛЬКО НАБЛЮДЕНИЙ ГЕРМАНА ПАТЕРНА
Отправление трех пирог состоялось на следующий день при первых лучах солнца. Накануне, после обеда, было приступлено к погрузке багажа, а так как никаких аварий во время переправы через пороги не произошло, то путешествие не задержалось.
Однако между Атуром и Сан-Фернандо путешествие все же могло замедлиться.
Стихавший ветер не был достаточен для лодок, которые должны были идти против течения. Тем не менее были поставлены паруса в помощь шестам.
Бесполезно прибавлять, что каждая группа пассажиров заняла свои лодки: сержант Мартьяль и Жан Кермор — «Галлинетту», Мигуэль, Варинас и Фелипе — «Марипар», Жак Хелло и Герман Патерн — «Моришу».
По возможности лодки держались на одной линии, и сержант Мартьяль с неудовольствием замечал, что чаще всего «Мориша» шла рядом с «Галлинеттой». Это позволяло пассажирам разговаривать, чем они и пользовались.
За утро лодки прошли против течения всего 5 километров. Приходилось лавировать среди островов и рифов, которыми Ориноко загроможден выше Атура.
Когда флотилия дошла до Горы Мертвецов, русло реки сделалось шире. Приблизившись к правому берегу, где течение слабее, лодки смогли воспользоваться отчасти и парусами.
На противоположном берегу возвышалась гора Пинтадо, которую посещали Мигуэль и его товарищи; ее своеобразная громада высилась над обширной равниной, по которой бродят индейцы гуахибосы.
Одновременно с закатом стал стихать и ветер, переходя в норд-ост; к пяти часам вечера он совершенно упал.
Пироги находились в это время у порогов Гарсита. По совету Вальдеса, пассажиры приготовились к остановке в этом месте, которое представляло хорошее убежище на ночь.
За день прошли на этот раз всего 15 километров. В дальнейший путь пустились на другой день с рассветом.
Переправа через пороги Гарсита не представляла никаких затруднений. Они вообще проходимы круглый год. К тому же переправа облегчалась тем, что в этом месте Ориноко было достаточно глубоко для плоскодонных судов.
Впрочем, убыль воды уже началась, так как приближалась половина сентября и период засухи был близок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42