Надо полагать, медведи в Целидоне отличаются от американских собратьев, поскольку он взбирался на дерево быстрее меня. Когда зверь подобрался вплотную ко мне, я вонзил стрелу ему в глотку, и он свалился на землю и ушел. Парализованный страхом, я долго не мог слезть с дерева.
Я просто сидел там, судорожно вцепившись в ветку, и дрожал всем телом. Я выронил лук, когда убегал, и медведь чуть не оттяпал мне руку, когда перекусил древко стрелы.
В общем, я был испуган, и мы с Гильфом говорили о моем ранении и возможных осложнениях. Он сказал, что глубокие раны самые скверные, так как их не вылизать дочиста. Я рассмеялся, поскольку в любом случае не дотянулся бы языком дотуда. Я бы промыл рану, но меня останавливала мысль о качестве воды на корабле. Гильф был прав: лучше уж вылизать.
Потом я вспомнил, что Бертольд Храбрый говорил мне, как бодаханы иногда исцеляют больных животных и помогают ему по мере сил. Дизири принадлежала к племени эльфов, и я не сомневался, что она помогла бы мне, если бы знала о моем ранении. Нам нужно связаться с эльфами, сказал я и спросил, есть ли на корабле какие-нибудь.
Гильф положил голову между лап. Он от меня что-то скрывает, понял я и сказал:
– Если тебе известно, где найти эльфов, почему бы тебе не позвать их на помощь? Если они откажутся, хуже мне все равно не станет.
Несколько мгновений он молча смотрел на меня, а потом подошел к двери и поскребся, просясь наружу. Я отворил дверь. Уже стемнело, взошла луна, зажглись звезды и дул легкий ветер, едва наполнявший паруса. В морских путешествиях больше всего я любил именно это время суток.
Потом Гильф протолкнулся мимо меня (дверной проем был узкий), пробежал через палубу и прыгнул за борт. Когда он вернулся и мы переговорили, я снова вышел из каюты и спросил Керла, боится ли он эльфов.
Он задумчиво почесал затылок, как порой делаю я.
– Не знаю, сэр Эйбел. Я никогда ни одного не видел.
– Увидишь, – пообещал я и указал на матросов ночной вахты. Все они спали вповалку на палубе, кроме рулевого и впередсмотрящего. Я велел Керлу разбудить их и отправить в кубрик и сказал, что он может объяснить свой приказ, как угодно.
Керл несколько удивился:
– Я должен объяснять свои приказы, сэр Эйбел?
Я сказал «нет», и он принялся будить матросов громкими криками. Я велел одному из них найти внизу Поука и прислать ко мне. Мы поставили Поука за штурвал, а рулевого отправили вслед за остальными. При таком легком ветре и таком спокойном море я сам мог бы управлять кораблем или мы могли бы просто закрепить штурвал в одном положении. Ни Поук, ни Керл не понимали, что происходит.
Когда все матросы спустились вниз, Гильф снова прыгнул за борт. Потом нам оставалось только ждать, поэтому я примостился в одном из проемов в зубчатой стене. Керл казался напуганным. Он очень тихо подошел ко мне.
– Это ведь необычный пес, да, сэр?
Я кивнул.
– Наверное, сэр, он поднимается вдохнуть, когда мы не видим?
Я сказал «да», и скоро Керл отошел прочь. В небе сиял тонкий месяц, просто прекрасный. Спустя какое-то время я увидел, что на самом деле это лук в руках у Леди. Тогда я ничего не знал о ней, но тем не менее увидел ее. Она дочь Вальфатера и обладает большой властью. Бертольд Храбрый всегда называл Скай третьим миром, а обитающий там народ оверкинами. При виде Леди я невольно подумал о первом и втором мирах: интересно, какие они? Однажды я спрашивал о них Бертольда Храброго, но он сказал лишь, что никто ничего толком не знает.
Я моргнул, и Леди исчезла. Я вспомнил, как Бертольд Храбрый говорил, что время там течет гораздо быстрее и, пока здесь проходят минуты, там пролетают года. Иногда оверкинов убивают (это я узнал позже), но они никогда не старятся и не умирают, как мы.
Потом я подумал о высшем мире, первом. Поначалу я решил, что если жить так высоко и смотреть на всех остальных сверху вниз, невольно станешь надменным. Но немного погодя я понял свою ошибку и тихо проговорил:
– Нет, неправильно. Ты станешь не надменным, а добрым, если в тебе изначально было хоть что-нибудь хорошее.
Я сразу понял, что Поук меня услышал, но не знаю, как он истолковал мои слова.
Я думал: а что, если бы я жил там наверху, совсем один, если не считать кроликов и белок? Или был бы единственным взрослым среди маленьких детишек? Конечно, я мог бы расхаживать с важным видом и выпендриваться перед ними, но захотелось ли бы мне? Ребенка, который плохо себя ведет, я мог бы отшлепать и довести до слез. Но я же рыцарь. Разве такая победа достойна рыцаря?
Я решил, что буду просто заботиться о детях изо всех сил и надеяться, что однажды они повзрослеют и станут людьми, с которыми можно разговаривать на равных.
Наверное, тут я задремал, а возможно, дремал уже давно. Так или иначе, мне приснилось, что я снова стал ребенком и сплю на склоне холма. Во сне я увидел летучий замок, проплывший по небу, и невольно вспомнил о своей жизни в мире, где нет машин, а есть мечи.
Во сне я начал падать вперед, но моментально проснулся, встал и подошел к Поуку. На западе я увидел темное облако и всадника, спускавшегося с него. Он казался страшно маленьким, поскольку находился очень далеко, но я видел его совершенно отчетливо: мужчину в черных доспехах на крупном белом коне с вытянутой шеей, оскаленными зубами и безумными глазами. Он бил копытами о воздух, спускаясь с облака, а потом понесся, казалось, по гребням волн.
– Смотрите! – крикнул я. – Всадник, вон там, среди звезд над горизонтом! Видите?
Поук посмотрел на меня как на сумасшедшего. Керл проследил за направлением моего взгляда.
– Лунный всадник, сэр Эйбел? Вы его видели?
– И сейчас вижу.
– Я никогда не видел. – Керл прищурился и вгляделся в даль. – Говорят, некоторые видят.
– Да вон же он, в двух пальцах над горизонтом, возле яркой звезды.
Керл снова вгляделся, а потом потряс головой.
– Нет, сэр. Однажды Hyp вот так же показывал мне и говорил, что видит всадника совершенно отчетливо, но я не обладаю даром предвидения.
– Я тоже.
– Обладаете, – чуть слышно сказал Поук из-за штурвала.
Я начал говорить, что всадника невозможно не увидеть, вот же он, – но внезапно сам потерял его из виду. Я продолжал напряженно всматриваться. Месяц по-прежнему походил на сияющий лук, но лишь походил, а на самом деле таковым не являлся. Звезды по-прежнему отражались в воде, редкие облачка медленно плыли по небу – необыкновенной красоты картина. Я собирался написать здесь, что там никого не было, ни души. Но я сказал бы неправду. Я знал, что там кто-то есть, и, вполне вероятно, не один «кто-то», а много. Только я не вижу.
Я смотрел вдаль, наверное, целый час, а потом наконец появились эльфы. Они казались такими же реальными живыми существами, как все прочие в той ночи, – одни с рыбьими хвостами, другие с телами, покрытыми рыбьей чешуей. Кожа у них была синей, темно-синей, но не цвета ночного неба или вечернего моря, или чего-нибудь вроде, а скорее цвета воды в морских глубинах, да и то не совсем. Особый, присущий только морским эльфам цвет. А глаза у них сверкали, словно льдинки под огненными желтыми лучами солнца. Они перекликались друг с другом, взывали к морю и к людям на корабле печальными, мелодичными, тонкими голосами. Большинство слов я знал, но смысла речей не понимал и не могу передать на бумаге.
Я встал на бортик, замахал руками и закричал:
– Сюда! Я сэр Эйбел!
Эльфы принялись возбужденно переговариваться и показывать на меня пальцами, а потом поплыли к кораблю, глубоко ныряя и легко выпрыгивая из воды, порой на высоту грот-мачты. Расправляя плавники, словно крылья. Я велел Керлу спустить с борта веревку или что-нибудь вроде, и он так и сделал, но веревкой воспользовались не многие. Они просто карабкались по бортам или же запрыгивали из воды на палубу, где вскоре собралась целая толпа.
Сняв рубашку и размотав повязку, я показал свою рану, и эльфы поднялись на ахтеркастль, чтобы разглядеть получше, и принялись сыпать вопросами, не дожидаясь ответа ни на один.
Я не знал толком, что сказать, и потому сказал, что прошу исцелить меня и обещаю сделать для них все, что угодно, коли они мне помогут. А если у них не получится, я все равно сделаю для них все, о чем они попросят.
– Нет. Нет-нет! – наперебой заговорили они. – Нет-нет-нет, доблестный сэр рыцарь! Мы не можем просить вас сразиться с Кулили, покуда вы не выздоровеете и не окрепнете. Больной и слабый, вы непременно погибнете.
– Непременно погибнете, – эхом повторил кто-то. Потом ко мне подошел старый эльф, словно отлитый из тонкого синего стекла, с растрепанными седыми волосами и спутанной синей бородой до коленей. Все почтительно расступились перед ним – он явно пользовался влиянием. Он взял мое лицо в ладони и заглянул мне в глаза. Волей-неволей я посмотрел в глаза старого эльфа, и у меня возникло такое ощущение, будто я смотрю в ночное штормовое небо. Казалось, прошло очень, очень много времени, прежде чем он отпустил меня. Долгие часы.
– Отправляйтесь с нами в Эльфрис, – сказал он. – Море исцелит вашу рану и научит вас, как стать сильнейшим среди вам подобных – рыцарем, с которым не сможет тягаться ни один рыцарь на свете. Вы согласны?
Не в силах вымолвить ни слова, я просто кивнул.
И мгновенно восемь или десять эльфийских девушек принялись срывать меня одежду. Они сняли перевязь с Мечедробителем и все остальное и стали целовать мое голое тело, хихикая, подталкивая друг друга локтями и от души веселясь. Потом одна схватила меня за правую руку, другая за левую, а еще одна проворно забралась мне на плечи и обхватила длинными тонкими ногами мою шею. Она казалась не тяжелее нескольких капель воды.
Потом мы четверо прыгнули в море. Я не собирался прыгать, но почему-то прыгнул. Все было действительно странно. Темная, подернутая рябью вода внизу маслянисто поблескивала, но мы еще не успели долететь до нее, как по морю побежали волны, кристально прозрачные, похожие на призраков в одеяниях из белоснежной пены, на призраков, залитых лунным светом и усыпанных яркими блестками отраженных звезд. Я задохнулся, словно окунувшись в ледяную ванну, и услышал глухой рев, словно одна огромная волна столкнулась с другой, а потом мы оказались глубоко под водой.
– Вы не утонете, – сказала девушка, державшая меня за левую руку, и захихикала.
Я даже не волновался, хотя и стоило.
– Не утонете, покуда мы с вами, сэр рыцарь, – сказала девушка справа и рассмеялась звонким смехом, похожим на смех крохотных голых детишек, играющих в луже, оставшейся после отлива.
– Но мы вас покинем! – сказала та, что сидела у меня на плечах, и легонько дернула меня за волосы, привлекая мое внимание. – Вот что мы сделаем!
Все три залились смехом, который звучал не злобно, но и совсем не добродушно.
Вокруг нас плавали диковинные рыбы. Некоторые казались опасными, а некоторые очень опасными. Тогда я еще не знал, кому они принадлежат. Мы опускались все глубже, и вскоре последние проблески лунного света померкли, и теперь весь мир солнца, луны и ветров казался бесконечно далеким. Наверное, подобные чувства испытывает астронавт: он настолько привык к этим вещам, что никогда не представлял, как они могут исчезнуть, а когда они исчезают, он не может понять, как с ним вообще случилось такая история.
Я не понимал.
У некоторых рыб зубы напоминали огромные иглы, а у многих на боках светились пятна и полосы красного, желтого и зеленого цветов. Я увидел угря, похожего на огненную веревку, и еще нескольких жутких существ. Наконец я спросил эльфийских девушек, здесь ли они живут, поскольку мне казалось, что никто не стал бы жить здесь, имей он выбор.
– Мы живем повсюду, – сказали они. – Мы келпи.
И потом они засветились для меня, прелестные хрупкие девушки, словно сотканные из голубого света. Они показали мне свои жабры, хвосты и длинные изогнутые когти, с виду такие же острые, как рыбьи зубы.
Глава 22
ГАРСЕГ
У входа в подводную пещеру мы обнаружили старика, обещавшего исцелить меня. Он отослал келпи прочь, и я вздохнул с облегчением. Я спросил, где мы находимся, и он сказал, что в Эльфрисе.
– Я не самый старый из моих соплеменников, – сказал он, – и не самый мудрый. Однако я много чего знаю. Я Гарсег.
Позже я узнал, что на самом деле у него другое имя, но тогда я поверил ему и до сих пор мысленно говорю «Гарсег», когда думаю о нем, поэтому именно так я буду называть его здесь. Я спросил, как он собирается исцелить меня.
– Я не могу. Вас исцелит море. Пойдемте, я покажу. Он взял меня за руку, и мы подплыли к месту, где вода была теплой, как в ванной, и из трещин в скалистом дне поднимались пузырьки пара вместе с частицами ила и песчинками.
– У вас дыра в боку, – сказал Гарсег. – Вы когда-нибудь видели дыру в море?
Я сказал «нет».
– Смотрите.
Движение пузырьков ускорилось, вверх стали взлетать камни, и глубоко под нами раздался глухой грохот, подобный раскату грома. Добела раскаленная скала с ревом поднялась над морским дном, изрыгнула из своих недр огромные клубы пара, и все рыбы, крабы и прочие существа бросились прочь – все, кроме нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Я просто сидел там, судорожно вцепившись в ветку, и дрожал всем телом. Я выронил лук, когда убегал, и медведь чуть не оттяпал мне руку, когда перекусил древко стрелы.
В общем, я был испуган, и мы с Гильфом говорили о моем ранении и возможных осложнениях. Он сказал, что глубокие раны самые скверные, так как их не вылизать дочиста. Я рассмеялся, поскольку в любом случае не дотянулся бы языком дотуда. Я бы промыл рану, но меня останавливала мысль о качестве воды на корабле. Гильф был прав: лучше уж вылизать.
Потом я вспомнил, что Бертольд Храбрый говорил мне, как бодаханы иногда исцеляют больных животных и помогают ему по мере сил. Дизири принадлежала к племени эльфов, и я не сомневался, что она помогла бы мне, если бы знала о моем ранении. Нам нужно связаться с эльфами, сказал я и спросил, есть ли на корабле какие-нибудь.
Гильф положил голову между лап. Он от меня что-то скрывает, понял я и сказал:
– Если тебе известно, где найти эльфов, почему бы тебе не позвать их на помощь? Если они откажутся, хуже мне все равно не станет.
Несколько мгновений он молча смотрел на меня, а потом подошел к двери и поскребся, просясь наружу. Я отворил дверь. Уже стемнело, взошла луна, зажглись звезды и дул легкий ветер, едва наполнявший паруса. В морских путешествиях больше всего я любил именно это время суток.
Потом Гильф протолкнулся мимо меня (дверной проем был узкий), пробежал через палубу и прыгнул за борт. Когда он вернулся и мы переговорили, я снова вышел из каюты и спросил Керла, боится ли он эльфов.
Он задумчиво почесал затылок, как порой делаю я.
– Не знаю, сэр Эйбел. Я никогда ни одного не видел.
– Увидишь, – пообещал я и указал на матросов ночной вахты. Все они спали вповалку на палубе, кроме рулевого и впередсмотрящего. Я велел Керлу разбудить их и отправить в кубрик и сказал, что он может объяснить свой приказ, как угодно.
Керл несколько удивился:
– Я должен объяснять свои приказы, сэр Эйбел?
Я сказал «нет», и он принялся будить матросов громкими криками. Я велел одному из них найти внизу Поука и прислать ко мне. Мы поставили Поука за штурвал, а рулевого отправили вслед за остальными. При таком легком ветре и таком спокойном море я сам мог бы управлять кораблем или мы могли бы просто закрепить штурвал в одном положении. Ни Поук, ни Керл не понимали, что происходит.
Когда все матросы спустились вниз, Гильф снова прыгнул за борт. Потом нам оставалось только ждать, поэтому я примостился в одном из проемов в зубчатой стене. Керл казался напуганным. Он очень тихо подошел ко мне.
– Это ведь необычный пес, да, сэр?
Я кивнул.
– Наверное, сэр, он поднимается вдохнуть, когда мы не видим?
Я сказал «да», и скоро Керл отошел прочь. В небе сиял тонкий месяц, просто прекрасный. Спустя какое-то время я увидел, что на самом деле это лук в руках у Леди. Тогда я ничего не знал о ней, но тем не менее увидел ее. Она дочь Вальфатера и обладает большой властью. Бертольд Храбрый всегда называл Скай третьим миром, а обитающий там народ оверкинами. При виде Леди я невольно подумал о первом и втором мирах: интересно, какие они? Однажды я спрашивал о них Бертольда Храброго, но он сказал лишь, что никто ничего толком не знает.
Я моргнул, и Леди исчезла. Я вспомнил, как Бертольд Храбрый говорил, что время там течет гораздо быстрее и, пока здесь проходят минуты, там пролетают года. Иногда оверкинов убивают (это я узнал позже), но они никогда не старятся и не умирают, как мы.
Потом я подумал о высшем мире, первом. Поначалу я решил, что если жить так высоко и смотреть на всех остальных сверху вниз, невольно станешь надменным. Но немного погодя я понял свою ошибку и тихо проговорил:
– Нет, неправильно. Ты станешь не надменным, а добрым, если в тебе изначально было хоть что-нибудь хорошее.
Я сразу понял, что Поук меня услышал, но не знаю, как он истолковал мои слова.
Я думал: а что, если бы я жил там наверху, совсем один, если не считать кроликов и белок? Или был бы единственным взрослым среди маленьких детишек? Конечно, я мог бы расхаживать с важным видом и выпендриваться перед ними, но захотелось ли бы мне? Ребенка, который плохо себя ведет, я мог бы отшлепать и довести до слез. Но я же рыцарь. Разве такая победа достойна рыцаря?
Я решил, что буду просто заботиться о детях изо всех сил и надеяться, что однажды они повзрослеют и станут людьми, с которыми можно разговаривать на равных.
Наверное, тут я задремал, а возможно, дремал уже давно. Так или иначе, мне приснилось, что я снова стал ребенком и сплю на склоне холма. Во сне я увидел летучий замок, проплывший по небу, и невольно вспомнил о своей жизни в мире, где нет машин, а есть мечи.
Во сне я начал падать вперед, но моментально проснулся, встал и подошел к Поуку. На западе я увидел темное облако и всадника, спускавшегося с него. Он казался страшно маленьким, поскольку находился очень далеко, но я видел его совершенно отчетливо: мужчину в черных доспехах на крупном белом коне с вытянутой шеей, оскаленными зубами и безумными глазами. Он бил копытами о воздух, спускаясь с облака, а потом понесся, казалось, по гребням волн.
– Смотрите! – крикнул я. – Всадник, вон там, среди звезд над горизонтом! Видите?
Поук посмотрел на меня как на сумасшедшего. Керл проследил за направлением моего взгляда.
– Лунный всадник, сэр Эйбел? Вы его видели?
– И сейчас вижу.
– Я никогда не видел. – Керл прищурился и вгляделся в даль. – Говорят, некоторые видят.
– Да вон же он, в двух пальцах над горизонтом, возле яркой звезды.
Керл снова вгляделся, а потом потряс головой.
– Нет, сэр. Однажды Hyp вот так же показывал мне и говорил, что видит всадника совершенно отчетливо, но я не обладаю даром предвидения.
– Я тоже.
– Обладаете, – чуть слышно сказал Поук из-за штурвала.
Я начал говорить, что всадника невозможно не увидеть, вот же он, – но внезапно сам потерял его из виду. Я продолжал напряженно всматриваться. Месяц по-прежнему походил на сияющий лук, но лишь походил, а на самом деле таковым не являлся. Звезды по-прежнему отражались в воде, редкие облачка медленно плыли по небу – необыкновенной красоты картина. Я собирался написать здесь, что там никого не было, ни души. Но я сказал бы неправду. Я знал, что там кто-то есть, и, вполне вероятно, не один «кто-то», а много. Только я не вижу.
Я смотрел вдаль, наверное, целый час, а потом наконец появились эльфы. Они казались такими же реальными живыми существами, как все прочие в той ночи, – одни с рыбьими хвостами, другие с телами, покрытыми рыбьей чешуей. Кожа у них была синей, темно-синей, но не цвета ночного неба или вечернего моря, или чего-нибудь вроде, а скорее цвета воды в морских глубинах, да и то не совсем. Особый, присущий только морским эльфам цвет. А глаза у них сверкали, словно льдинки под огненными желтыми лучами солнца. Они перекликались друг с другом, взывали к морю и к людям на корабле печальными, мелодичными, тонкими голосами. Большинство слов я знал, но смысла речей не понимал и не могу передать на бумаге.
Я встал на бортик, замахал руками и закричал:
– Сюда! Я сэр Эйбел!
Эльфы принялись возбужденно переговариваться и показывать на меня пальцами, а потом поплыли к кораблю, глубоко ныряя и легко выпрыгивая из воды, порой на высоту грот-мачты. Расправляя плавники, словно крылья. Я велел Керлу спустить с борта веревку или что-нибудь вроде, и он так и сделал, но веревкой воспользовались не многие. Они просто карабкались по бортам или же запрыгивали из воды на палубу, где вскоре собралась целая толпа.
Сняв рубашку и размотав повязку, я показал свою рану, и эльфы поднялись на ахтеркастль, чтобы разглядеть получше, и принялись сыпать вопросами, не дожидаясь ответа ни на один.
Я не знал толком, что сказать, и потому сказал, что прошу исцелить меня и обещаю сделать для них все, что угодно, коли они мне помогут. А если у них не получится, я все равно сделаю для них все, о чем они попросят.
– Нет. Нет-нет! – наперебой заговорили они. – Нет-нет-нет, доблестный сэр рыцарь! Мы не можем просить вас сразиться с Кулили, покуда вы не выздоровеете и не окрепнете. Больной и слабый, вы непременно погибнете.
– Непременно погибнете, – эхом повторил кто-то. Потом ко мне подошел старый эльф, словно отлитый из тонкого синего стекла, с растрепанными седыми волосами и спутанной синей бородой до коленей. Все почтительно расступились перед ним – он явно пользовался влиянием. Он взял мое лицо в ладони и заглянул мне в глаза. Волей-неволей я посмотрел в глаза старого эльфа, и у меня возникло такое ощущение, будто я смотрю в ночное штормовое небо. Казалось, прошло очень, очень много времени, прежде чем он отпустил меня. Долгие часы.
– Отправляйтесь с нами в Эльфрис, – сказал он. – Море исцелит вашу рану и научит вас, как стать сильнейшим среди вам подобных – рыцарем, с которым не сможет тягаться ни один рыцарь на свете. Вы согласны?
Не в силах вымолвить ни слова, я просто кивнул.
И мгновенно восемь или десять эльфийских девушек принялись срывать меня одежду. Они сняли перевязь с Мечедробителем и все остальное и стали целовать мое голое тело, хихикая, подталкивая друг друга локтями и от души веселясь. Потом одна схватила меня за правую руку, другая за левую, а еще одна проворно забралась мне на плечи и обхватила длинными тонкими ногами мою шею. Она казалась не тяжелее нескольких капель воды.
Потом мы четверо прыгнули в море. Я не собирался прыгать, но почему-то прыгнул. Все было действительно странно. Темная, подернутая рябью вода внизу маслянисто поблескивала, но мы еще не успели долететь до нее, как по морю побежали волны, кристально прозрачные, похожие на призраков в одеяниях из белоснежной пены, на призраков, залитых лунным светом и усыпанных яркими блестками отраженных звезд. Я задохнулся, словно окунувшись в ледяную ванну, и услышал глухой рев, словно одна огромная волна столкнулась с другой, а потом мы оказались глубоко под водой.
– Вы не утонете, – сказала девушка, державшая меня за левую руку, и захихикала.
Я даже не волновался, хотя и стоило.
– Не утонете, покуда мы с вами, сэр рыцарь, – сказала девушка справа и рассмеялась звонким смехом, похожим на смех крохотных голых детишек, играющих в луже, оставшейся после отлива.
– Но мы вас покинем! – сказала та, что сидела у меня на плечах, и легонько дернула меня за волосы, привлекая мое внимание. – Вот что мы сделаем!
Все три залились смехом, который звучал не злобно, но и совсем не добродушно.
Вокруг нас плавали диковинные рыбы. Некоторые казались опасными, а некоторые очень опасными. Тогда я еще не знал, кому они принадлежат. Мы опускались все глубже, и вскоре последние проблески лунного света померкли, и теперь весь мир солнца, луны и ветров казался бесконечно далеким. Наверное, подобные чувства испытывает астронавт: он настолько привык к этим вещам, что никогда не представлял, как они могут исчезнуть, а когда они исчезают, он не может понять, как с ним вообще случилось такая история.
Я не понимал.
У некоторых рыб зубы напоминали огромные иглы, а у многих на боках светились пятна и полосы красного, желтого и зеленого цветов. Я увидел угря, похожего на огненную веревку, и еще нескольких жутких существ. Наконец я спросил эльфийских девушек, здесь ли они живут, поскольку мне казалось, что никто не стал бы жить здесь, имей он выбор.
– Мы живем повсюду, – сказали они. – Мы келпи.
И потом они засветились для меня, прелестные хрупкие девушки, словно сотканные из голубого света. Они показали мне свои жабры, хвосты и длинные изогнутые когти, с виду такие же острые, как рыбьи зубы.
Глава 22
ГАРСЕГ
У входа в подводную пещеру мы обнаружили старика, обещавшего исцелить меня. Он отослал келпи прочь, и я вздохнул с облегчением. Я спросил, где мы находимся, и он сказал, что в Эльфрисе.
– Я не самый старый из моих соплеменников, – сказал он, – и не самый мудрый. Однако я много чего знаю. Я Гарсег.
Позже я узнал, что на самом деле у него другое имя, но тогда я поверил ему и до сих пор мысленно говорю «Гарсег», когда думаю о нем, поэтому именно так я буду называть его здесь. Я спросил, как он собирается исцелить меня.
– Я не могу. Вас исцелит море. Пойдемте, я покажу. Он взял меня за руку, и мы подплыли к месту, где вода была теплой, как в ванной, и из трещин в скалистом дне поднимались пузырьки пара вместе с частицами ила и песчинками.
– У вас дыра в боку, – сказал Гарсег. – Вы когда-нибудь видели дыру в море?
Я сказал «нет».
– Смотрите.
Движение пузырьков ускорилось, вверх стали взлетать камни, и глубоко под нами раздался глухой грохот, подобный раскату грома. Добела раскаленная скала с ревом поднялась над морским дном, изрыгнула из своих недр огромные клубы пара, и все рыбы, крабы и прочие существа бросились прочь – все, кроме нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70