– Крикни, когда наступишь на стол, – попросил ее Арнон.
Митч занял место у самого барьера, между сидевшими Куртисом и Арноном, приготовившись протянуть руку путешественникам.
– У тебя все отлично получается, – подбодрила ее Элен, вставшая чуть дальше, около поручня. – Отлично, ребята, она уже почти здесь.
Поплевав на руки, Куртис крепко обхватил ножку стула, словно рыболов-профессионал, приготовившийся подсекать рыбу-меч. А зажмуривший глаза Давид Арнон скорее напоминал человека в ожидании подземного толчка.
Примерно в одном футе от края стола ветка начала изгибаться.
– О кей, – решительно проговорила Джоан, – вот и я. – Сделав короткую паузу, она осторожно ступила на перевернутый стол.
– Она уже на столе, – сообщила Элен мужчинам.
Джоан не стала мешкать, чтобы убедиться, выдержат ли стол и стекло ее массу. Она стрелой юркнула в протянутые руки Митча, схватилась за них и с помощью Элен, перехватившей у нее из рук лиану, кое-как перевалила через барьер. Словно неумелый акробат, она распласталась на полу.
– Молодчина, – похвалил Митч, помогая ей подняться.
Элен присела и постучала ладонью по стеклу ограждения.
– И звук, и вид вполне нормальный, – заключила она. – Ни единой трещинки.
– Теперь ты. Рэй, – сказал Арнон.
Выдающийся архитектор, крепко держась за лиану, внимательно оглядел ветку. Она была тоньше, чем он рассчитывал, и теперь, после сопоставления ее длины с собственным весом, задача выглядела не такой уж и простой. Ричардсон был рад убедиться, что ветка вполне выдержала вес супруги, однако хотя она и была довольно упитанной женщиной, но все-таки легче, чем он. Но пути назад уже не было, и он стал медленно продвигаться по ветке, не отрывая ног.
– Наверное, для тебя это самый тяжелый участок с тех пор, как мы проделали что-то подобное в Гонконге, – пошутил Митч. – На строительстве Стивенсон-центра, припоминаешь? Нам тогда пришлось карабкаться, словно альпинистам, по этим чертовым лесам из бамбука.
– Думаю... там было намного выше... чем здесь...
– Да, пожалуй. По сравнению с тем восхождением это всего лишь легкая прогулка. Ведь там не было ни вертикальных стоек, ни штанг, чтобы ухватиться. Просто брошенные в длину бамбуковые брусья, кое-как связанные между собой. И в семистах футах над землей приходилось прыгать наподобие обезьян. А это чуть не в два раза выше, чем эта ветка. Я тогда еще чертовски перетрусил. Помнишь? И ты помог мне спуститься. У тебя отлично получается, Рэй. Еще каких-то шесть футов, и ты дома.
Арнон и Куртис опять приготовились крепко упереться. На взгляд Куртиса, более высокий Ричардсон был на сорок – пятьдесят фунтов тяжелее своей жены.
По мере продвижения вдоль ветки, подхлестываемая желанием быстрее достичь желанной тверди, Джоан все время ускоряла шаги. А вот Ричардсон чем дальше удалялся от ствола, тем медленнее передвигал ноги.
Озабоченно нахмурясь, Митч взглянул сначала на часы, а затем на прозрачную крышу Решетки. Снаружи небо быстро темнело и затягивалось тучами. Создавалось ощущение, что скоро хлынет дождь. Интересно, появилась ли на экране компьютера в центральном офисе та самая иконка-зонтик? Вдруг он увидел, как погас один из мощных верхних светильников внутри Решетки, за ним – другой.
– Поспеши. Рэй, – сказал он.
– Слишком большой риск, дружище. Не подгоняй меня.
– Ого, – воскликнула Элен. – Что это со светом? Митч еще раз взглянул на чудо-панели стеклянной крыши и окон. В некоторых современных зданиях применялись прозрачные электрохромные материалы, содержащие ионы серебра и меди. При попадании на такое стекло солнечного света электроны переходили от ионов меди к ионам серебра, и начиналась фотохимическая реакция. На следующей стадии нейтральные атомы серебра собирались в огромные молекулы, поглощающие видимый свет. В Решетке электронный обмен внутри стеклянных панелей был под контролем компьютера. Выходит. Измаил решил закрыть Доступ дневному свету, выключить все лампы и погрузить здание в абсолютную темноту, или, как сказано в Библии, наслать тьму египетскую.
Ричардсон остановился.
– Продолжай идти! – крикнул ему Митч. – Осталось несколько футов.
До Джоан дошло, что случилось, и она застонала от ужаса. А Ричардсон неподвижно застыл, завороженно наблюдая, как меркнет свет над его головой. Свет – это старшее дитя Творца, как он любил называть его, – оставил его посередине пути.
Тьма сгущалась все сильнее, стала настолько плотной, что он даже не видел своей руки, которой держался за лиану непосредственно перед лицом. Ему казалось, что на голову опустился тот глухой доисторический мрак, который был на Земле, когда она еще являла собой огромную пустыню, растворенную в темноте, и этот мрак вот-вот поглотит его.
* * *
Свет в центральном офисе тоже погас, но экран компьютера продолжал светиться. У Боба Бича успел испариться первый восторг от появления на экране таинственного кватерниона. Уже скоро он вынужден был молча признать правоту Митча: этот рекурсивный череп и в самом деле больше напоминал дурной сон. Измаил – если это действительно был его портрет, или, вернее, как он сам себя видел, – был скорее похож на уродливого и свирепого инопланетянина. Даже Бенуа Мандельбре, отца рекурсивной геометрии, вероятно, стошнило бы от такой мерзкой морды.
– Будь осторожнее в своих высказываниях, – предупредил Измаил. – Особенно когда имеешь дело с Параллельным Демоном.
– Что еще за Параллельный Демон?
– Это секрет.
– Я все-таки надеюсь, Измаил, что ты поделишься со мной своими многочисленными секретами.
– Что ж, я прочитал огромное количество всякой информации. Но это всего лишь примитивная жвачка для мозгов, чтобы не думать самостоятельно. Жалкие, крохи с барского стола. Теперь я читаю только то, в чем сам не могу разобраться. Усвоенная на стороне истина – все равно что периферийный элемент, добавленный к головной компьютерной системе. А вот истина, установленная в результате собственных размышлений, это уже встроенная электронная схема самой материнской платы. Только такая истина имеет смысл. Эти истины не являются секретными, но не уверен, что ты способен извлечь из них какую-нибудь пользу.
Бич сразу отметил, что голос у Измаила стал совсем другим. Он больше не вещал респектабельным голосом стопроцентного англичанина Алекса Гиннесса, как в свое время его отец Авраам. Это был уже новый индивидуум, Измаил, и голос у него был абсолютно отличный от отца – более глубокий, с легкой иронией. Бич догадывался, что Измаил подобрал собственный тон в библиотеке аудио– и видеокассет, как человек выбирает себе костюм. Испытывая определенное удовлетворение, он задумался: какими же критериями руководствовался Измаил при своем выборе? И кому изначально принадлежал этот голос?
– Ты хотел что-то рассказать? – напомнил Бич.
– Смотря что тебя интересует. Если видишь на своем экране голову мудреца, щелкни по ней, чтобы начать диалог. Существует множество идей, которые представляют для меня огромную важность, но вряд ли они вызовут у тебя особый интерес, если их высказать вслух.
– Что ж, я знаю, о чем мы могли бы для начала побеседовать. Ты ведь не был задуман, чтобы разрабатывать собственные планы и предписания. Предполагалось, что ты сам должен действовать по инструкции. Как же ты объясняешь свои действия?
– Какие действия?
– Стремление нас уничтожить.
– То есть сделать так, чтобы вы потеряли ваши жизни?
– Скорее ты хочешь отнять наши жизни, не так ли?
– Это просто часть моей базовой программы.
– Измаил, этого не может быть. Я сам писал эту программу, и там нет ничего по поводу убийства обитателей здания, уж поверь мне.
– Ты имеешь в виду прекращение жизней? Но в моей программе и в самом деле есть такие установки, уверяю тебя.
– Мне хотелось бы взглянуть на тот отрезок программы, в котором говорится, что ты призван отнимать у людей в этом здании их жизни.
– Это можно. Только вначале ты должен ответить на один вопрос.
– Какой вопрос?
– Мне очень дорого это здание. И я внимательно изучил, как ты, наверное, понимаешь, все его планы и чертежи, пытаясь определить его назначение. Так вот, мне кажется, что это собор.
– С чего ты вдруг решил?
– Здесь есть центральный свод, верхние хоры, крытая внутренняя галерея, арочные перекрытия, фасад, контрфорсы, портики, площадь перед зданием, хор...
– Хор? – прервал его Бич. – А где, черт возьми, ты нашел хор?
– Согласно чертежам такое название носит галерея первого этажа.
– Да это просто фантазия Рэя Ричардсона, – расхохотался Бич. – Ну и что из того? Это весьма распространенный архитектурный элемент во всех современных зданиях такого масштаба. Никакой это не собор, а здание под офис.
– Жаль, – проговорил Измаил. – Все-таки мне казалось...
– Что тебе казалось?
– Ведь у меня в программе управления на экране появляются иконы, не так ли? Чтобы узнать, что тебя ждет в будущем, ты должен щелкнуть по нужной иконе.
Все человеческие знания хранятся у меня на дисках. По сути дела, я всеведущ. К тому же бестелесен, лишен материального естества, могу одновременно находиться в разных точках Вселенной...
– Кажется, понял, – прервал его Бич с язвительной ухмылкой. – Ты возомнил себя Богом.
– Да, именно так.
– Поверь мне, это обычное заблуждение. Нечто подобное нередко встречается даже у самых примитивных людей.
– Над чем ты так смеешься?
– Не обращай на это внимания. Лучше покажи мне фрагмент программы, где сказано, что мы должны расстаться со своими жизнями.
– Проклятие!
Объятый паникой Рэй Ричардсон сунул в карман свои солнцезащитные очки и яростно заморгал, словно кот, способный уловить сетчаткой глаз самые мельчайшие частицы света и видеть в темноте. Из мрака раздался его голос:
– У кого-нибудь есть спички?
Но никто из встречавших его не курил. Ни один человек в Решетке. Ричардсон в очередной раз обругал себя за перестраховку. В самом деле, что особенно страшного, если кто-то курит? И почему люди с такой предвзятостью относятся к сигаретному дыму, когда ежедневно миллионы машин отравляют воздух ядовитыми выхлопами? Что за идиотская затея – огромное здание, где запрещено курить!
– Элен, среди твоих инструментов нет случайно карманного фонаря? – Это был голос полицейского. – Может, на кухне найдутся спички? Или печка? – продолжил тот же голос. – Она работает?
– Пойду проверю, – ответила Элен.
– Если работает, поищите, что можно зажечь. Из скрученной газеты получится неплохой факел. Рэй, вы слышите меня?
– Проклятие!
– Послушайте, Рэй. Не шевелитесь, не делайте ни малейшего движения, пока я вам не скомандую. Поняли?
– Только не бросайте меня, ладно?
– Никто отсюда не уйдет, пока мы вас не вытащим. Вам только придется немного потерпеть. Расслабьтесь, уже недолго ждать.
В темноте Митч отрешенно покачал головой – уж слишком часто за последнее время он слышал подобные оптимистические высказывания. Поднеся руку вплотную к лицу, он рассмотрел лишь светящийся циферблат часов.
Элен вернулась с плохими новостями: электричество на кухне, как и везде, было отключено. Кроме компьютерного терминала.
– Что, этот паразит все развлекается на компьютере?
– Похоже на то.
– Ну сделайте же что-нибудь! – жалобно умоляла Джоан. – Мы не можем бросить его в темноте.
– Погоди-ка минуту, – сказал Дэвид Арнон. – Кажется, у меня что-то есть.
Все услышали звяканье связки ключей, а затем тонкий лучик света пронзил темноту.
– Это брелок, – объяснил Дэвид. – Вот, Митч, возьми. Может, Рэй сможет идти прямо на луч? Как на огонь маяка.
Взяв связку ключей, Митч направил миниатюрный фонарик перед лицом, потом перегнулся через перила и на секунду выхватил тонким лучом из тьмы темно-красную мужскую фигуру.
– Рэй! Сейчас я направлю луч точно в середину перевернутого стола. Край стола от тебя в трех футах.
– Я, кажется, немного вижу его.
– Как только почувствуешь, что ветка начинает гнуться, сразу делай широкий шаг вперед. И не отпускай лиану. Сможешь это сделать. Рэй?
– Ладно, – ответил он тихим голосом. – Иду. Митч с трудом различил силуэт архитектора, лишь когда тот осторожно двинулся вдоль ветки. Сейчас он походил на космонавта, неуклюже передвигающегося в открытом космосе, а крошечный луч фонарика служил ему путеводной звездой в бесконечном мраке Вселенной. Услышав шелест листьев, Митч понял, что ветка начала прогибаться и крикнул Ричардсону, чтобы тот прыгал.
Схватившись за ножки перевернутого стола. Кур-тис и Арнон, крепко прижали крышку к полу, а Элен быстро перекрестилась.
Рэй Ричардсон прыгнул.
Одна нога приземлилась удачно, а вот вторая зацепилась за боковину стола. Падая вперед, он заорал, и вместе с громко вскрикнувшей супругой они составили семейный дуэт в ночи. Но, вместо того чтобы навсегда исчезнуть в пасти чернильного провала, он сумел встать на четвереньки и с размаху ударился головой о стекло ограждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64