Она не ошиблась.
– Принцесса Неряха ди Дурные Манеры, – вкрадчиво спросил Тэйон растрепанное, исцарапанное и перемазанное пылью венценосное дитя, – вы не помните, что я вам говорил по поводу личных покоев незнакомых лэрдов?
Сияющие зубки, сияющие глаза, океан непосредственного обаяния.
– Но вы же знакомый! – Праведное возмущение. Ему захотелось встряхнуть ее так, чтобы зубы клацнули.
– Я хотела покататься, – логично заявило дитя, которое маг теперь опустил так, чтобы ее маленькие ножки не болтались в воздухе и не пинали его в грудь, а опирались на его колени.
Тэйон честно попытался найти смысл в столь странном заявлении. Увы, его неисправимо взрослая логика неспособна была удержаться наравне со свободным полетом фантазии королевны. Отказываясь верить в очевидное, магистр спросил:
– Покататься на коте госпожи Укатты?
Неудивительно, что несчастное животное обратилось в бегство. Сам магистр Алория, скорее всего, сделает то же самое, когда его повариха (бывшая, помимо прочих своих многочисленных достоинств, огненной ведьмой и отличавшаяся присущим этой стихии холерическим темпераментом) узнает о том, как обходятся с ее бесценным фамилиаром.
Принцесса подогнула колени, повиснув на его руках, точно на качелях, и проныла:
– Тави катается на Рексе, и в детской, и по коридорам, а меня не пускает, а я тоже хочу-ууу!
Тэйон прикрыл глаза, стараясь не думать, на чем могла сейчас кататься Тави. Кроме кота Укатты, в доме больше не было никаких питомцев, значит, принцессы притащили упомянутого «Рекса» откуда-то со стороны. Список экзотических животных, собранных в королевский зверинец со всей Паутины, послушно всплыл в тренированной памяти. Юрский клыкозавр ведь не поместится в коридоре, правда? Без уменьшающего заклинания точно не поместится.
Всемогущие стихии, а он надеялся найти в собственном доме тихое, не доступное никаким проблемам убежище!
– И где же сейчас Тави… и Рекс? – стараясь заставить свой голос звучать небрежно, Тэйон подбросил раскачивающуюся девочку, вызвав взрыв звонкого смеха у принцессы и новый приступ головной боли у себя.
В конце концов, если нужны заложницы, которых можно использовать против Шаэтанны, лучше, чтобы это были сразу обе сестры. Заодно можно будет спасти от разрушения его дом…
– Я им сказала, что вы вернулись, – заверила его Нелита, за что была снова подброшена в воздух. – Они уже едут. То есть уже приехали.
Она обернулась, собираясь бежать в сторону двери, но Тэйон мягко пресек этот порыв. Рук, чтобы одновременно удерживать принцессу, прижимать к ее горлу кинжал и управлять креслом, не хватало, так что магистр просто положил пальцы на шею заложницы, надеясь, что гвардейцы, сопровождающие Тавину, сочтут этот жест достаточно красноречивым. Нелита, вместо того чтобы почувствовать опасность, напротив, доверчиво расслабилась под его прикосновением.
Ни гвардейцев, ни стражников не было. В открывшуюся дверь, презрев все убийственные чары, важно вплыла ее высочество принцесса Тавина ди Лаэссэ. Малолетная королевна демонстрировала великолепную посадку прирожденной наездницы. Глаза сияют, спина прямая, подбородок вскинут. Короткие ножки плотно обхватили стянутую оружейным поясом талию ее «скакуна», а кулачки крепко сжимали пряди длинных, черных, как смоль, волос. Послушный ее указаниям, «транспорт» мягко развернулся. Даже оседланный, даже на четвереньках, Рек ди Крий умудрялся передвигаться с грацией.
Ради того, чтобы запустить пальцы в его великолепные пряди, половина женщин Лаэссэ готова была отдать душу, но слишком юная, чтобы обращать внимание на подобные мелочи, Тавина натянула их, точно обычные кожаные поводья, громко командуя: «Тпру!»
Ди Крий вскинул голову, и Тэйон, готовый уже было бросить ироничное «Рекс?», замер. Выражение лица студента-целителя настолько диссонировало с тем забавным положением, в котором он оказался, что вся сценка внезапно перестала выглядеть забавной. От взрослого мужчины воина, которого обстоятельства и неуемная детская энергия заставили выступить в роли ездового животного, можно было ожидать либо ироничного смеха, либо сдерживаемого раздражения. Серые же глаза лорда ди Крия плеснули таким отчаянием, будто кто-то воткнул кинжал в старую, но до сих пор не зажившую рану и медленно, безжалостно его поворачивал. Всплеск стали в глубинах бескрайнего льда, видение разбитого витража померкло, и эти глаза не выражали уже ничего.
Тэйон сам не понял, когда расклад столь кардинально изменился, но его рука на шее Нелиты уже не угрожала, а напротив, защищала. Кресло повернулось так, что тело мага загораживало ребенка от сероглазого, темноволосого чудовища, припавшего к паркету в нескольких шагах от них.
Время застыло стрекозой в янтаре, а потом вновь полетело, и все закончилось. Шаниль Хрустальная Звезда, скользнувшая вслед за своим спутником, отложила в сторону гитару и с заметным напряжением налегла на тяжелую дверь. Ди Крий медленно поднялся и, когда протестующая Тавина стала соскальзывать с его спины, подхватив ребенка, мягко поставил ее на пол.
– Бегите к дяде Алория, королевна, – посоветовал целитель, скривив губы. – Если будете ныть настойчиво, он может согласиться покатать вас на кресле, как настоящий дракон.
Тэйон отказался клюнуть на удочку. Подхватив Тави, он усадил ее рядом с сестрой, полностью игнорируя сражение за право первой покататься на мастере ветров, тут же развернувшееся между сестрами. Взгляд магистра был прикован к ди Крию, и он отказывался отвести его, отказывался изменить позу, выражение лица, немой вопрос, пока не получит объяснений. Лэрд соколов умел играть в молчанку. Если понадобится, он будет сидеть так и час, и день, отказываясь торговаться, отказываясь дать arr-shansy то, за чем они послали это существо, пока ему не объяснят, чтo же такого он увидел и за что его только что чуть не убили.
В кривой усмешке ди Крия появился оттенок ироничного уважения.
– Учитель, – чуть поклонился он, но Тэйон остался неподвижен.
Тавина вцепилась в волосы Нелиты, заставив ту испустить режущий уши крик. Кот госпожи Укатты с шипением скатился со спинки кресла, шмыгнув в щель, оставленную Шаниль, и, едва исчез его хвост, маленькая фейш захлопнула дверь. С гармоничным аккордом восстановились защитные заклинания, отсекая находящихся в кабинете от внешнего мира. Под прикрытием визгливой драки, устроенной близнецами, Тэйон развернул обернутую вокруг левого запястья заколку для волос так, чтобы большой палец уперся в темный камень.
Голос Река ди Крия ничего не выражал.
– Когда-то я знал женщину, схожую с Нарунгами.
Он сказал это так, будто произнесенное объясняло, почему он смотрел на близнецов ди Лаэссэ, как умирающий от жажды – на глоток отравленной воды. И почему готов был их убить, когда понял, что выдал свои чувства постороннему. Где-то посередине этого поединка дети скатились с колен Тэйона и теперь с гвалтом носились по кабинету, пытаясь отнять друг у друга… его кинжал в ножнах. С проклятием Тэйон схватился за запястье, но обнаружил, что сложные крепления, поставившие в тупик двух магистров стихий и дюжину профессиональных воинов, оказались с легкостью распутаны малолетними ведьмами, да так, что он ничего не заметил.
– Не беспокойтесь, магистр, они не поранятся. – Ди Крий Уселся на воздух, точно на несуществующий стул, закинул ноги на несуществующий стол, переплел пальцы за затылком, потянулся и улыбнулся. Поза, выражение лица, юный облик – было трудно сознавать, что перед Тэйоном не юноша, пытающийся самоутвердиться, бросая вызов старшему, а ровесник, по меньшей мере не уступающий ни в интеллекте, ни в темпераменте, ни в силе. Впрочем, тот факт, что студент факультета духа спокойно управлял воздухом в помещении, где магия стихий вообще не должна была быть доступна никому, кроме хозяина, с легкостью помогал скорректировать восприятие в сторону реального положения вещей. Ну а тот факт, что сам Тэйон сейчас не был способен даже послать простую ментальную пробу, делал молчаливое послание собеседника совсем уж внятным. Ди Крий задумчивым взглядом проводил двух сцепившихся особ царской крови. – Эти дети обладают гораздо лучшим инстинктом выживания, чем, похоже, считают окружающие. Не исключая даже старшей сестры.
– Вот как? – Магистр Алория, напротив, получил прямо обратное впечатление. Доверчивость близнецов переходила все возможные границы. Чтобы дети, без сомнения наделенные мощнейшим магическим даром, не проявляли почти никакой эмпатии… Ментальные щиты магистра не пережили столкновения с шеренизом. Разумеется, Тэйон пытался оградить себя жесткой ментальной дисциплиной, не требовавшей никакой дополнительной силы помимо силы воли, но через физическое прикосновение Нелита должна была почувствовать его враждебность.
– Они воспринимают мир глубже, чем просто через призму чужих эмоций, – заметил ди Крий, доказывая, что он как раз не испытывает никаких трудностей с чтением мыслей собеседника – Нита видела будущее, скорее всего – в нескольких вариантах его развития. И ни в одном из них вы не причинили ей вреда.
Мысли магистра магии не споткнулись. Они перекувырнулись через голову, прокатились, ломая кости аксиом и растягивая сухожилия предубеждений, и приземлились где-то далеко от прежней позиции в виде жалобно постанывающей бесформенной кучи. Небрежный взгляд в сторону ясновидящей фейш – но баюкающая гитару провидица лишь опустилась на пол возле своего не то хозяина, не то подопечного, вовсе не выглядя удивленной или впечатленной. Другой взгляд в сторону близнецов – и вместо беззаботной драки он увидел две пары не по возрасту понимающих глаз. Ах! Значит, они все-таки умели обращать внимание на разговоры взрослых.
Тэйон чувствовал себя так, будто все его мировоззрение было перекроено в течение коротких мгновений. Если ди Крий хотел произвести впечатление, ему это удалось.
Дети вновь завозились, но тут Шаниль сказала что-то, полностью завладев их вниманием. Это произвело на магистра Алория даже большее впечатление. Волшебница, способная унять высокорожденную парочку, стоила всех армий и всех интриганов Лаэссэ, вместе взятых.
Магистр сплел пальцы в пирамиду, откинулся в кресле и попытался вызвать в душе настрой, который когда-то выручал лэрда соколов в дипломатических переговорах с более старшими предводителями кланов.
За то время, когда он не без успеха пытался обучить таинственного целителя основам магии, мастер ветров узнал одно: с ним работает либо прямой подход, либо вообще никакой. Рек ди Крий обладал сверхъестественным чутьем на самую суть стоящей перед ним проблемы, и попытки как-то замаскировать или скрыть ее обычно наталкивались на ироничное сопротивление, под которым неизменно ощущался подтекст презрения.
Тэйон Алория перевел взгляд на перебирающую струны Шаниль, которая была гораздо лучшим индикатором эмоций своего спутника, нежели он сам, и сказал:
– Делайте свое предложение, от которого нельзя отказаться.
Ди Крий не разочаровал его:
– Вы продолжите поддерживать Шаэтанну Нарунг, магистр, не откажетесь от вассальной клятвы, хотя имеете на это полное право после ее действий. Вы не будете мстить за то, что столкнулись с Отчаянием Наутики, – чуть ироничная улыбка. – Я, в свою очередь, сделаю все возможное, чтобы вы и госпожа адмирал пережили годы уязвимости, пока не восстановится ваш дар.
Лицо Тэйона ничего не выражало. Его единственной надеждой выжить было блефовать, использовать старую репутацию и ускользающие маневры, не позволяя никому подобраться слишком близко для настоящего удара. Но, похоже, одного лишь молчания оказалось недостаточно, чтобы скрыть уязвимость.
С тем же успехом ди Крий мог бы вытащить меч приставить его к горлу собеседника Если целитель знает что именно душильник сделал с мастером воздуха, то должен и знать, что тот теперь фактически беззащитен. Одного интеллекта и стальных нервов маловато, чтобы выжить в городе интриг и магии. Тэйон медленно выпрямился, чувствуя, как наливается темнотой ветер в его душе. Где-то в глубине, за поставленными недавно барьерами, заклубились все быстрее и быстрее тучи.
Злость наполнила воздух напряжением более ощутимым, чем любая магия.
– Князь! – Магистр ронял слова четко и гулко, как противоположные его стихии камни. – Вы или ваш народ приложили руку к тому, чтобы я оказался в душилке?
Он спросил тихо, боясь расплескать стихию, бьющуюся на расстоянии обвиняющей мысли, но никого в комнате не обманула цивилизованная мягкость.
– Да. – Рек ди Крий, резко выпрямившийся и уже не выглядевший ни юным, ни беспечным, встретил взгляд соколиных глаз непреклонной сталью.
Шаниль Хрустальная Звезда, застывшая над гитарой, выдохнула задержанный в легких воздух, когда грозившая разразиться в каменных стенах гроза прошла стороной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67