Наверное, он умолял отпустить ему грехи, но там, в его мире, не было никого, кто бы мог это сделать, и я подумал, не по этой ли причине он продолжал скитаться во времени, путешествуя сквозь века. Как и Робби, я был бессилен, я опоздал на шесть столетий.
– Отойди, душа христианина, из сего мира во имя Бога Отца Всемогущего, тебя создавшего; во имя Иисуса Христа, Сына Бога живого, который пострадал за тебя; во имя Духа Святого, который сошел на тебя…
Дальше я не помнил, но это не имело значения, поскольку он уже отошел в мир иной. Свет проникал в старую прачечную сквозь щели в ставнях, я стоял там на коленях, на каменном полу лаборатории, среди густых склянок. Не было ни тошноты, ни головокружения, ни свиста в ушах. Полнейшая тишина – и чувство глубокого умиротворения.
Я поднял голову и увидел, что у стены стоит доктор и смотрит на меня.
– Это конец, – сказал я. – Роджер умер, освободился. Все кончено.
Доктор взял меня под руку и провел через весь дом в библиотеку. Мы сели на диван у окна, выходившего на море, и он произнес:
– Расскажите мне все как было.
– Разве вы не знаете?
Увидев его в лаборатории, я в первый момент подумал, что он подвергся эксперименту вместе со мной, но потом сообразил, что это невозможно.
– Я был с вами там, возле Граттена, – сказал он, – затем мы вместе поднялись на холм, а потом я следовал за вами на машине. Вы на минуту остановились в поле, над Тайуордретом, недалеко от того места, где две дороги сходились в одну, затем мы пересекли деревню, двинулись по направлению к Полмиару и прибыли сюда. Вы шли вполне нормально, только, пожалуй, быстрее, чем если бы просто гуляли. Потом вы резко свернули вправо, через рощицу, и я поехал прямо сюда. Я знал, что найду вас в подвале.
Я поднялся с дивана и взял с книжной полки один из томов «Британники».
– Что вы ищете? – спросил он.
– Год Черной смерти, – ответил я, перелистывая страницы. – Вот, 1348 год. Тринадцать лет после смерти Изольды.
Я поставил книгу на место.
– Бубонная чума, – заметил он. – Она и в наши дни встречается на Востоке, несколько случаев было зарегистрировано во Вьетнаме.
– Правда? – сказал я. – Я видел, что она натворила в Тайуордрете шестьсот лет тому назад.
Я подошел к дивану и взял трость.
– Вам, должно быть, интересно, как я смог совершить это последнее путешествие, – сказал я. – Вот ответ.
Я отвинтил набалдашник и показал ему стопку. Доктор взял ее, повертел в руках, убедился, что она совершенно пуста.
– Вы меня извините, – сказал я, – но когда я увидел вас там, возле Граттена, я понял, что у меня нет выбора. Это был мой последний шанс. И я ни о чем не жалею, потому что теперь со всем этим действительно покончено. Никаких соблазнов. У меня не возникнет больше желания возвращаться в тот, другой, мир. Я вам сказал уже, что Роджер освободился, и я вместе с ним.
Он не ответил. Он продолжал разглядывать пустую стопку.
– А теперь, – сказал я, – перед тем, как мы позвоним в Дублин и спросим, там ли Вита, не могли бы вы мне сказать, что еще было в заключении Джона Уиллиса?
Он взял трость, вернул стопку на место, завинтил набалдашник и протянул ее мне.
– Я его сжег, подпалил зажигалкой, когда вы стояли на коленях в подвале и читали молитву по усопшим. Момент мне показался самым подходящим, и я предпочел уничтожить это заключение, не хранить в своей картотеке.
– Это не ответ на мой вопрос, – заметил я.
– Другого вы не получите, – возразил он.
В холле начал трезвонить телефон. Я подумал, в который уже раз он вот так надрывается за сегодняшний день.
– Наверно, Вита, – сказал я. – Пожалуй, мне опять пора становиться на колени! Сказать ей, что меня случайно заперли в мужской уборной и что завтра я прилечу к ней?
– Будет разумнее, – медленно проговорил доктор, – если вы скажете, что надеетесь присоединиться к ней позже, быть может, через несколько недель.
Я нахмурил брови.
– Но это абсурд. Меня здесь больше ничто не держит. Я же сказал вам: все кончено, я свободен.
Он не ответил. Он просто сидел и пристально смотрел на меня.
Телефон продолжал трезвонить, и я пересек комнату, чтобы ответить, но когда я взял трубку, случилось нечто совершенно непредвиденное: я не мог удержать ее: мои пальцы и ладони одеревенели и не слушались. Трубка выскользнула из онемевшей руки и с грохотом упала на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Отойди, душа христианина, из сего мира во имя Бога Отца Всемогущего, тебя создавшего; во имя Иисуса Христа, Сына Бога живого, который пострадал за тебя; во имя Духа Святого, который сошел на тебя…
Дальше я не помнил, но это не имело значения, поскольку он уже отошел в мир иной. Свет проникал в старую прачечную сквозь щели в ставнях, я стоял там на коленях, на каменном полу лаборатории, среди густых склянок. Не было ни тошноты, ни головокружения, ни свиста в ушах. Полнейшая тишина – и чувство глубокого умиротворения.
Я поднял голову и увидел, что у стены стоит доктор и смотрит на меня.
– Это конец, – сказал я. – Роджер умер, освободился. Все кончено.
Доктор взял меня под руку и провел через весь дом в библиотеку. Мы сели на диван у окна, выходившего на море, и он произнес:
– Расскажите мне все как было.
– Разве вы не знаете?
Увидев его в лаборатории, я в первый момент подумал, что он подвергся эксперименту вместе со мной, но потом сообразил, что это невозможно.
– Я был с вами там, возле Граттена, – сказал он, – затем мы вместе поднялись на холм, а потом я следовал за вами на машине. Вы на минуту остановились в поле, над Тайуордретом, недалеко от того места, где две дороги сходились в одну, затем мы пересекли деревню, двинулись по направлению к Полмиару и прибыли сюда. Вы шли вполне нормально, только, пожалуй, быстрее, чем если бы просто гуляли. Потом вы резко свернули вправо, через рощицу, и я поехал прямо сюда. Я знал, что найду вас в подвале.
Я поднялся с дивана и взял с книжной полки один из томов «Британники».
– Что вы ищете? – спросил он.
– Год Черной смерти, – ответил я, перелистывая страницы. – Вот, 1348 год. Тринадцать лет после смерти Изольды.
Я поставил книгу на место.
– Бубонная чума, – заметил он. – Она и в наши дни встречается на Востоке, несколько случаев было зарегистрировано во Вьетнаме.
– Правда? – сказал я. – Я видел, что она натворила в Тайуордрете шестьсот лет тому назад.
Я подошел к дивану и взял трость.
– Вам, должно быть, интересно, как я смог совершить это последнее путешествие, – сказал я. – Вот ответ.
Я отвинтил набалдашник и показал ему стопку. Доктор взял ее, повертел в руках, убедился, что она совершенно пуста.
– Вы меня извините, – сказал я, – но когда я увидел вас там, возле Граттена, я понял, что у меня нет выбора. Это был мой последний шанс. И я ни о чем не жалею, потому что теперь со всем этим действительно покончено. Никаких соблазнов. У меня не возникнет больше желания возвращаться в тот, другой, мир. Я вам сказал уже, что Роджер освободился, и я вместе с ним.
Он не ответил. Он продолжал разглядывать пустую стопку.
– А теперь, – сказал я, – перед тем, как мы позвоним в Дублин и спросим, там ли Вита, не могли бы вы мне сказать, что еще было в заключении Джона Уиллиса?
Он взял трость, вернул стопку на место, завинтил набалдашник и протянул ее мне.
– Я его сжег, подпалил зажигалкой, когда вы стояли на коленях в подвале и читали молитву по усопшим. Момент мне показался самым подходящим, и я предпочел уничтожить это заключение, не хранить в своей картотеке.
– Это не ответ на мой вопрос, – заметил я.
– Другого вы не получите, – возразил он.
В холле начал трезвонить телефон. Я подумал, в который уже раз он вот так надрывается за сегодняшний день.
– Наверно, Вита, – сказал я. – Пожалуй, мне опять пора становиться на колени! Сказать ей, что меня случайно заперли в мужской уборной и что завтра я прилечу к ней?
– Будет разумнее, – медленно проговорил доктор, – если вы скажете, что надеетесь присоединиться к ней позже, быть может, через несколько недель.
Я нахмурил брови.
– Но это абсурд. Меня здесь больше ничто не держит. Я же сказал вам: все кончено, я свободен.
Он не ответил. Он просто сидел и пристально смотрел на меня.
Телефон продолжал трезвонить, и я пересек комнату, чтобы ответить, но когда я взял трубку, случилось нечто совершенно непредвиденное: я не мог удержать ее: мои пальцы и ладони одеревенели и не слушались. Трубка выскользнула из онемевшей руки и с грохотом упала на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51