Узнаю Адель, она мила и красива, но палец ей в рот не клади, особенно если боишься лишиться руки по локоть. Временами с ней бывает тяжело, но она мне нравится. Сильно нравится. Я не могу понять, какие чувства я к ней испытываю, ценю я ее как друга или это нечто большее. Не знаю, но точно одно: если возле меня оказывается красивая женщина, то я… Ну я же мужчина.
Сейчас рядом со мной красивая женщина, и она мой бесплатный пропуск на королевский праздник. Она, как знатная дама, приглашена, а я, как нищий, само собой нет, но она обещала протащить меня туда. Чую, обещание она сдержит.
До выезда нам осталось четыре дня, и эти дни мы напрасно не потратим. Эти дни нам будет чем заняться.
Ненавижу болота, всем сердцем ненавижу. Всякий раз, попадая сюда, я гадаю, что за демон придумал отравить целое море воды и натыкать промеж луж вонючие кочки. Мало того, его извращенный ум создал таких тварей, которые способны отравить существование кому угодно. Вот эти летучие свиньи-кровопийцы в обличье насекомого. Это они только притворяются маленькими да боязливыми. Но лучше не сходить с дороги, коли собственная жизнь дорога. Они затаились, они ждут, они знают, что их добыча рано или поздно сойдет в кусты и вся без остатка будет принадлежать им. Черт, да тут даже нужду нормально не справишь, обязательно найдется та скотина, что вопьется в зад и высосет из него всю кровь.
Ненавижу болота, но такова моя жизнь, и мне постоянно приходится вдыхать эту вонь и кормить оголодавших тварей собственным телом. А как еще добраться до Лесфада?
Восседая на коне, я боязливо оглядывался по сторонам, ожидая нападения, но они жужжали неподалеку и в драку не лезли. Моя спутница явно задерживалась, или, вернее сказать, ее задерживал ее животик, неожиданно давший сбой. Мне бы самому тоже не помешало сбегать до ветру, но я не хочу стать добычей кровожадных летающих мразей.
Я еще разок крутанул головой, примерил расстояние от похотливо поглядывающей на меня кучки насекомых и, кряхтя, слез с коня. Они оживились, почуяв еду. Стоп, братцы, я несъедобный, а для вас чертовски опасный. Они со мной не согласились, прожужжав, что я очень и очень вкусный. Их не переспоришь, да и толку… я один, а их вон сколько.
Стараясь не задерживаться ни на секунду, я быстренько сделал, что было нужно, и пошел назад, насвистывая мотив старой детской песенки. Я шел и свистел, и даже злобные твари были неспособны испортить мне настроение. Однако для верности головой приходилось крутить.
Крутанув ею в очередной раз, я заметил в кустах что-то блестящее. Осторожность превыше всего, но любопытство тоже не порок, любопытство – это источник знаний и неприятностей.
Черт, как интересно, что там блестит, знание или неприятности. Я сделал шаг в сторону и наклонился. Мать моя, кольцо на пальце, а вот и рука и все тело. Черт возьми, мертвец!
Я наклонился и перевернул труп. В нос ударил запах смерти, в глазах потемнело, и как только Грязнуля это выдерживает. Старик был дряхл, сед, но ухожен. Умер он, должно быть, дня три назад, черви еще не успели выесть ему глаза. Напряги-ка память, Медный, вспомни, ведь ты уже где-то видел их.
– Господи боже, Палар! – раздался голос у меня за спиной.
– Кто?
– Палар. Личный слуга короля и его поверенный во всех делах. Они были вместе с раннего детства. – Тау стояла у меня за спиной и смотрела на деда, словно каждый день видела трупы. – Что он тут делает?
– Гниет, что еще ему тут делать, – не подумав ответил я.
– Дурак ты, Медный. Я не это имела в виду. Почему он оказался тут? Убили его или он умер сам?
– Умер-то он сам, но вот с дырой в груди ему помогли.
– А? – Она наклонилась и принялась внимательно рассматривать рану, словно дырка могла рассказать что-то о его убийцах. – Его ударили снизу, наверное, копьем. Сюда он приполз.
– Знаешь что, – прервал я ее рассуждения, – давай-ка лучше пойдем отсюда подальше! – Мне было сильно не по себе, за каждой кочкой могли прятаться убийцы старика, и им могло не понравиться, что мы с ним разговариваем.
Эти убийцы, они люди такие, они не посмотрят, что старик сдох несколько дней назад, они все равно подумают, что он нам что-то мог сказать.
– Да, – согласилась она, – пойдем!
Мое состояние передалось и ей. Она повернулась, чтобы уйти, а я не двинулся с места.
– Ты что, Медный? – В ее голосе послышался страх. – Что с тобой? Ты же сам торопился уйти отсюда. Ну пойдем?
– Пойдем, – согласился я, – только… – Мысль в моей голове еще не до конца оформилась. – Говоришь, поверенный, да? Давай-ка мы посмотрим, что это за поверенный и во что он верил. – Я опустился на колени и принялся шарить по карманам трупа, плохо представляя, что ищу.
– Ну же, – торопила она, испуганно озираясь по сторонам. – Ну же, давай быстрее. Что ты там делаешь?
– Как что? – отозвался я, вытащив из кармана скомканные бумажки. – Мародерствую! Ему это уже все равно не надо, а мне, может, еще и сгодится.
Она застонала и принялась нести чушь о правилах поведения и греховности моих поступков. Молчала бы лучше, не с ее поведением рассуждать о праведности. Я-то всего лишь обворовываю мертвеца, а она спит с первым встречным, даже не состоя в браке. Неужто она и этому учит своих подопечных? Свою дочь я бы ей не отдал. Надеюсь, у меня будет сын. Если дети будут вообще.
Как и ожидалось, в карманах старика я ничего не нашел, в них не было ничего, кроме грязи и всякого ненужного барахла. Никаких значимых бумаг или слабого намека на это. Ничего! Я встал, отряхнул запачканные штаны и тяжело вздохнул.
– Мимо! – произнес я, не обращаясь ни к кому.
– Мимо чего? – спросила она.
– Мимо всего, – не слишком вежливо отозвался я. – Пусто, совсем пусто!
– А в сумках ты смотрел? – спросила она и, поняв, что проговорилась, зажала ротик рукой.
– В каких сумках? – заинтересованно спросил я.
– Ни в каких. Я просто так сказала. – Тау вспыхнула и резко отвернулась.
– Да? – Я недоверчиво улыбнулся и двинулся на нее.
Через три минуты пыток она сдалась и указала на то, что я пропустил. Сумки лежали за кустами, и, как бы я ни хотел, я не мог их разглядеть с того места, где сидел, обыскивая покойника.
Пришлось лезть через кусты, стараясь не наступить на мертвеца, и ложиться на землю, чтобы их достать. Наконец после неимоверных усилий, когда мои руки стали длиннее на пару сантиметров и больше не желали растягиваться, мне удалось достать сумки, и я высоко поднял их над головой, торжествуя. Внутри что-то громко звякнуло. Я развязал узел и, охнув, плюхнулся на землю.
– Что? – забеспокоилась Тау. – Тебе плохо?
– Мне бы было очень хорошо, если бы не дела в проклятом замке. – Я показал ей содержимое мешков.
– Мать твою! – произнесла она, и это были первые ругательства, что сорвались с ее губ. – С такими деньжищами можно ни о чем не думать лет триста. Откуда у него столько?
– Давай спросим у него или лучше у тех, кто его убил.
– Лучше давай не будем, – сказала она и увлекла меня за собой.
– Кому могло понадобиться убивать старика? – спросила она, когда мы взобрались на коней. – И за что?
– За то, что он много знал или кто-то решил, что он много знает. Какая теперь разница. Он мертв, а мы пока нет, так что давай убираться отсюда!
– А что с деньгами? – спросила она, хитро глядя на меня своими огромными и бесконечно голубыми глазами.
– Разделим поровну. Ты их увидела, а я достал. По-моему, честно.
– Я думала, мы объединим наши капиталы, – вздохнула она.
Разочарование? Честное слово, в ее голосе разочарование! Ну ни хрена себе, я так еще и титулом обзаведусь.
– Кто знает. Но это очень может быть, если мне сильно повезет. – Я многообещающе улыбнулся. Тау просияла.
А почему, в самом деле, нет. Она красива, богата, умна. Я, черт возьми, тоже уже не беден. Так какого хрена, если за Аделью мне все равно не угнаться? Пожалуй, стоит об этом подумать, если живым останусь. Да ну к лешему, и думать не буду, женюсь на ней, и дело с концом.
За воротами Лесфада князь удостоил нас личной встречи. Он подал ей руку, а когда она оказалась на земле, поцеловал ее. Мне он руки не подал, да я и не горел желанием быть узнанным.
Пока шел обмен любезностями, так любимыми аристократами, я стоял подле коня и молился всем богам, каких смог вспомнить, чтобы проклятый ветер не сорвал надвинутый на глаза капюшон. Трепались они долго, словно старые друзья, и только когда конюший обратился ко мне за разрешением отвести скакуна в конюшню, князь обратил внимание на закутанного в плащ человека.
– Кто ваш спутник, леди?
– Мой спутник – мой телохранитель и мой большой друг. Но его имя вам ничего не скажет.
– Леди, – укоризненно произнес князь, – вы известны своим знанием этикета. Как, по-вашему, я должен буду себя чувствовать, если мне придется обращаться к вашему другу «эй, ты». Пожалуйста, не обижайтесь. – Это уже мне.
– Я не обижаюсь, – ответил я, стараясь изменить голос, получилось хреново. – Вы правы. Меня зовут, – черт, я этого не продумал, придется выкручиваться, – меня зовут Ратнор.
– Ратнор? – Князь напрягся.
Зря я так. Князь человек образованный, наверняка книжки читал и знает, что ратна на ларгеше значит медь, а ор означает прилагательное, от него образованное. То есть, по своей глупости, я назвался собственным именем, только на другом языке.
– Я слыхал это имя. – Князь внимательно смотрел на меня и, будь я проклят, если его глаза не улыбались. – Но, честно говоря, я думал, что вы сейчас в некотором роде заняты в районе Берроя.
Я же говорю, зря я так, он умный, он догадался.
– Мне пришлось отложить все свои дела, чтобы сопровождать леди Таурелию, – бесцеремонно соврал я, чем еще больше укрепил его подозрения. Надеюсь, у меня паранойя.
– Что ж, – князь, не скрываясь, улыбнулся, – добро пожаловать в Лесфад! Вам отведут покои рядом.
– Прошу прощения, князь! – Тау сделала шаг и, взяв князя под руку, отвела его в сторонку.
Что она говорила ему, я не слышал, но князь сперва с удивлением, а потом с восхищением поглядывал на меня. Наконец они вернулись.
– Хорошо, – князь едва сдержался, чтобы не улыбнуться, – вас проводят, а сейчас извините меня. Мне надо встречать других гостей. Такова доля хозяина.
– Да, конечно, – сказала Тау и, взяв меня под руку, прижалась всем телом.
Я похолодел, а князь понимающе улыбнулся и подмигнул мне. В полусне я добрался до наших покоев и, не снимая одежды, повалился на кровать и проспал до вечера.
Глава 31
КОНЕЦ ИГРЫ
За то время, что меня здесь не было, Лесфад ничуть не изменился. Он все такой же серый, противный и сырой. От сырости хочется спать, или квакать, или заняться чем-нибудь, что хоть как-то способно отвлечь от созерцания прогнивших стен. Но беда в том, что в голову ничего не лезет, то ли мозги отсырели, то ли покрылись тиной. Неудивительно в таком-то месте. Я боюсь подходить к окну, выхожу в коридор только по острой необходимости, стараюсь никого из местных обитателей не видеть, я боюсь подцепить что-нибудь посильнее тоски, постепенно захватывающей меня. Хвала богам, со мной Тау.
До грандиозного представления, как сказал князь на одном из ужинов, остается еще несколько дней. И нет никаких сил дальше мокнуть. Вот мы с Тау и решили согреть друг друга. Идея отменна, время в приятной компании да в горизонтальном положении летит незаметно. Мы только и делаем, что едим да наслаждаемся обществом друг друга. И между нами не посмеет встать никакая тоска.
Одна беда: отхожее место находится не внизу, во дворе, а за стеной. Не привык я к этим ночным горшкам! Я и представить не могу, как туда можно попасть, особенно спросонья. Это для Тау все просто, она и привычна к этому, да и ее женская природа такому не противится. А мне от одного вида этих приспособлений как-то не по себе. Вот и приходится, пока очаровательнейшая девушка терпеливо ждет, развалившись на постели в весьма пикантной позе, полуголому пробегать три чертовски больших этажа, пересекать двор, делать дело и потом нестись обратно. Во время такого забега меня и поймал князь.
– А я все думаю: ты это или не ты? – сказал он и отделился от стены.
Я вздрогнул и остановился, уткнувшись в стену и набив огромную шишку. Во влип! И чего же я, дурень, плащик не надел. Это же надо, и время-то какое, до рассвета еще часа четыре. Ни один нормальный человек в такое время не выйдет из своих покоев, только ненормальные вроде меня или князя.
– Ты чего испугался, Медный? – спросил князь и подошел ко мне.
Я с надеждой взглянул на лестницу, ведущую наверх. Может, рвануть туда да зарыться у Тау под юбкой, а там посмотрим, как он меня достанет. Он перехватил мой взгляд, улыбнулся и тихо сказал:
– Я понимаю, там, наверху, тебя ждет красивая женщина. Тебе бы хотелось там оказаться? Хотелось бы, я знаю, мне бы самому хотелось быть на твоем месте. Но мы каждый на своем месте. А она, я думаю, подождет и простит тебя. Нам предстоит мужской разговор, – вздохнул он. – И как ты сумел подобрать к ней ключ?
– Врожденное обаяние, – ответил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56