Думаю, нам придется применить особые меры воздействия.
– Серж… – укоризненно прошептала Епископ. – Никакого насилия… Максимум, что вы можете применить к несчастному, это «Сонную петлю»… Работайте.
Я со вздохом убрал телефон.
Ох уж эта женская мягкость…
«Сонная петля» никогда мне не нравилась. Было в ней что-то иезуитское. И, несмотря на кажущуюся мягкость, по сравнению с другими практикуемыми Черным Престолом методами дознания, последствия ее, как правило, были самыми плачевными.
Я сел напротив нашего пленника. На него и на меня, выполняющего роль оператора, была наброшена длинная тонкая цепь, выполненная из потемневшего от времени металла. На моей шее и на шее объекта моего магического воздействия были затянуты петли, вовсе не умозрительные и вполне ощутимые.
Арестованный не сопротивлялся. Только что «белые халаты» снова ввели ему лошадиную дозу все того же «Сиреневого дурмана», сильнейшего наркотика, «подарка» нашего ОСР, Отдела секретных разработок.
Сверяясь с инструкцией, неторопливо чеканя каждое слово, Игорь начал шептать мне на ухо текст заклинания.
Я постарался расслабиться, отрешится от всего, внимательнейшим образом вслушиваясь в каждое слово и медленно-медленно, очень осторожно нащупывая Нить.
Все, что я видел, все, что слышал, все, что составляло предмет моего интереса, были яркие разноцветные пятна, заплясавшие в зажмуренных глазах сумасшедшим хороводом.
Игорь продолжал говорить…
Теперь я уже различал, уже видел то, что оставило в сознании задержанного нами вампира-недоучки Валентина Тимофеева самый яркий отпечаток. Я видел отрывочные образы, до меня долетали отголоски его эмоций… Пленник, с которым нас связывала длинная цепочка, затянутая на шеях петлями, мелко затрясся. Проникновение в сознание чужой воли оказалось для него очень сильным испытанием.
Переживания… события… эмоции… все самое важное, самое сильное за прошедшие несколько месяцев… Я увидел и обрывок его ссоры с матерью, и посещение ночного клуба с последующим употреблением «экстази»… и разговор с работодателем о каком-то очередном проекте… и совсем уж шокирующие и отвратительные образы, глубоко запавшие в его сознание…
Наконец я нашел.
Небольшая кухонька… Луна, заглядывающая в распахнутую форточку… клубы табачного дыма, забитая пепельница, бутылки на столе и пивная лужа, разлитая на паркете… И нависающее лицо улыбчивого лохматого парня с крошечной бородкой…
И клыки, показавшиеся из-под его губ, растянутых в насмешливой улыбке…
– Стоп! – закричал я, разрывая вязкий туман, скрывший картинку, еще сильнее зажмуривая глаза. – Подробнее! Ассоциации!
Арестованный слабо дернулся.
Перед моими глазами из пестрых разноцветных разводов и хороводов ярких цветных точек, вновь появилось лицо того парня с бородкой… Только теперь он сидел в институтской аудитории и говорил что-то, вертя в пальцах диск в яркой обложке…
– Институт! Однокурсник! – прохрипел я.
Образы замелькали с ускоренной частотой… Везде присутствовал тот паренек… на лекциях, в институтском буфете с чашкой кофе, по дороге к метро, на вечеринках…
Обессилено откинувшись на спинку кресла, я распахнул глаза и предательски подрагивающими пальцами стащил с шеи цепочку «Сонной петли».
– Нашел? – коротко спросил Крюшон, перегибаясь через стол.
Я кивнул, шумно выдохнув.
– Когда будем брать? – в глазах Крюшона загорелся азарт.
– Завтра же утром… – пробормотал я, глядя на арестованного – он почти съехал со стула, свесив голову на бок. Открытые глаза смотрели в стену куда-то мимо меня. – А сейчас я бы хотел немного отдохнуть…
– Тебя подбросить? – спросил Игорь.
Я молча кивнул, вставая, для верности схватившись за край стола.
Обмякшее тело очкарика, опутанное проводами, уже тормошили, приводя в чувство, «белые халаты».
Элитный жилой комплекс. Ул. Ляпидевского. Москва. 23 марта. 05:46
Я чувствовал себя совершенно обессиленным. Выжатым, словно лимон.
Магия дает всем нам преимущества над людьми, но цена высока. Закон сохранения энергии в действии.
Спать я не мог. Сидел перед компьютером, бессмысленно пялился в отсвечивающий призрачным голубоватым сиянием плоский монитор, в очередной раз просматривая мрачный черно-белый ролик группы «Prodigy» на песню «No Good…».
Я зябко поежился. Хотя окна были плотно закрыты и температура в напичканной «умной» электроникой квартире поддерживалась самая оптимальная для жизни, мне становилось все холоднее и холоднее.
Я терял Тепло…
Ко мне медленно подбиралась Жажда.
Она проникала в каждую клеточку организма, расползалась по телу, застилала глаза пеленой багрового тумана.
Мне стало очень-очень холодно.
Хоть я и натянул на себя пару свитеров, хоть и завернулся в плотное одеяло, в довершение образа, уже не совсем отдавая себе отчет в действиях, напялив на голову черную бейсболку, но мне все равно было холодно.
Непослушное тело сходило с ума.
Я шептал себе: «Я сильнее…» Я шептал: «Я могу победить…» Победить свой организм.
Меня знобило… тело била мелкая дрожь… и спасение было только в одном.
Каждый раз я старался оттянуть этот момент как можно дольше. Это была такая своеобразная игра. Моя собственная игра, про которую кроме меня не знал никто. Оттянуть, как можно дольше оттянуть неизбежный момент.
Я закрыл глаза и вспомнил сползающее по стенке кабинки тело укушенного очкариком человека… И красную полосу, что тянулось следом… И красные брызги на белом кафеле…
Будь проклята Жажда! Неужели она сильнее меня?
Меня трясло… лоб покрылся испариной.
Но, может, хотя бы сегодня удержусь? Может, хотя бы сегодня – выиграю сам у себя?
Холодно… как же холодно… как же хочется вернуть тепло, насытится горячим, вязким, сладким ядом…
Могу ли я противостоять своей Жажде?
Поднявшись с кресла, шатаясь из стороны в сторону, опираясь на стену, я пошел на кухню. В глазах двоилось, дрожь пробирала насквозь.
Рывком распахнув дверцу холодильника и, медленно осев на пол, вытащил примостившуюся между пакетом сока и банкой консервированных оливок подставку с пробирками. Взял одну – узкую, прозрачную, с запаянной крышкой. Внутри плескалась густая темно-красная жидкость.
Все, на сегодня хватит играть. Больше не могу!
Сорвав крышечку, я сделал жадный глоток…
Соленый привкус на языке, скользнувшее по горлу тепло. Чужая Жизнь проникла в меня, возвращая силу, впитываясь и насыщая, весело побежала по венам…
Швырнув в пространство опустевшую пробирку, я повалился спиной на прохладный паркет кухни. Я лежал, уставив в потолок блаженный взгляд, и наслаждался чувством полноты, вновь обретенной силой и покоем…
И даже готов был забыть о той унизительности, что была заключена в употреблении суррогатов Силы. Суррогаты, всего лишь суррогаты – это был мой личный выбор.
Ради Силы я ни разу еще не отнимал жизни у человека. За те десятки лет, что я существую в этом мире – человеческой тенью, нежитью, ночным призраком – еще ни разу я не убивал, чтобы забрать кровь.
Я старался держаться, насыщался подачками, я просто обманывал отчаянно бунтующий организм Хищника, требующий новой Жертвы. Мне казалось – стоит сделать этот шаг, стоит стать действительно Охотником – и я навсегда перестану быть человеком. Это пугало меня.
Те, что окружали меня, братья-вампиры, давным-давно уже наплевали на подобные душеспасительные мысли. Они убивали за кровь, они пили ее, и это казалось естественным и правильным. Да, убийство, а как иначе, – сказал бы мне Игорь, – закон джунглей. Поэтому я не говорил с ним об этом.
Это было только мое дело, только мой выбор – держаться, из последних сил держаться, чтобы не переступить за край.
И я знал, что это не может продолжаться бесконечно…
Комплекс зданий Московского Авиационного института. Москва. 23 марта. 10:01
– Серж, вот скажи – мы похожи на студентов? – спросил Игорь, ухмыляясь.
Сидя на заднем сиденье «БМВ», я внимательно оглядел себя в зеркало заднего вида. Бледный худощавый парень с темной челкой и мрачными зелеными глазами. В тертых черных джинсах и короткой бежевой вельветовой куртке.
Я перевел взгляд на Крюшона. Взъерошенные рыжие волосы и смеющиеся черные глаза, пара сережек в ухе…
Игорь. Худой, высокий и широкоплечий… Короткие темные волосы. Недобро прищуренные глаза.
– Похожи. На плохих студентов, – однозначно заявил я. – Все, парни, начинаем!
Выйдя из машины, синхронно хлопнув дверцами, мы направились к проходной МАИ. Возле нее толпилась пестрая стайка девчонок, что-то бурно обсуждающих и заливисто смеющихся… Я с некоторым сожалением проследовал мимо.
Мы работали. Нам нужно было найти Цель. Того типа, что запечатлелся в сознании очкарика. Того типа, что, по пока неясной нам причине, решил обратить его, сделав одним из нас.
– Пока все чисто… – Крюшон периодически прикрывал глаза и вертел в пальцах узкий гранатовый цилиндрик: сканировал прохожих.
Мы подошли к главному корпусу. На ступенях курила шумная толпа студентов. Я пробежался по ним цепким взглядом, стараясь не упустить и… Не может быть! Неужели нам сегодня так везет?
– Есть! – тут же пробормотал Крюшон. Цилиндрик, зажатый в его пальцах, заиграл рубиновыми искорками.
– Я его вижу… – сказал я, глядя на спускающегося по ступеням лохматого паренька с бородкой, в серой куртке и с бусинами плеера в ушах…
– Игорь, Крюшон, ведем его до выхода. За пределами территории будем брать…
Небрежно шаркая ногами и глядя по сторонам, Цель прошествовала мимо нас.
Чуть отстав друг от друга, дабы не вызывать подозрений, мы последовали за ним.
Миновав проходную, паренек направился к торговой палатке, взял себе бутылку «Кока-колы» и пакет сырных чипсов. С хрустом уплетая эту подростковую мерзость и покачивая головой в такт орущей в наушниках музыке, направился в сторону метро.
Двигаясь неспешным прогулочным шагом, поглощенный своей музыкой, он совсем не замечал медленно движущийся следом черный «БМВ»…
– Ну что, пора? – с нетерпением спросил Крюшон, зажимая в зубах сигарету, проверяя обойму в своем «ПМ».
Я не отрывал глаз от Цели.
В данный момент сутулая спина в серой куртке, с вместительным спортивным рюкзаком, скрылась за переносным щитом, возвещающим об аварийных работах. Возле него толпились, что-то бурно обсуждая, люди в ярко-оранжевых куртках.
– Слишком много народу… – пробормотал я. – Пусть он войдет в сквер…
Но паренек не успел дойти до сквера.
– Какого?.. – Игорь вдавил педаль тормоза.
Строители в оранжевых крутках, завидев паренька, мигом прекратили свой спор. На ходу выхватывая из-под курток пистолеты, они кинулись ему наперерез…
Взревел мотор припаркованного возле обочины «КАМАЗа», чей кузов тоже был выкрашен в оранжевый.
Сноровисто заломив пареньку руки, «оранжевые» потащили его к машине.
– Это, мля, что еще за стахановцы? – Крюшон оторопело смотрел на происходящее, забыв про зажатую в пальцах тлеющую сигарету.
Не сговариваясь, мы повыскакивали из машины.
«КАМАЗ» начал выруливать на проезжую часть… Сжимая в одной руке удостоверение с закрепленным серебристым знаком Комитета безопасности, я выбежал прямо перед ним, преграждая выезд.
Из кабины высунулся плечистый коротко стриженый субъект.
– Уйди с дороги! – заорал он, перекрывая шум мотора. – Задавлю нах…!
– КБСК! Здесь проводится спецоперация! Вы кто такие вообще? – заорал я в ответ, потрясая удостоверением.
– Управление внутреннего контроля! – парень неохотно потащил из своей безразмерной оранжевой куртки удостоверение. – Проводим задержание! Будешь мешать – обратимся к твоему начальству!
Сотрудники УВК были нашими единственными соперниками. Холодная война между нашими структурами продолжалась не первый десяток лет. Еще со времен Мятежа, последствия которого так кардинально изменили ситуацию в нашем регионе. С тех пор так мы и работали – плечом к плечу, в состоянии перманентной холодной войны, гоняясь за одними же и теми же преступниками – нарушителями Конвенций, постоянно вставляя друг другу палки в колеса. Мы – заботясь о судьбе Совета Кланов, они – заботясь о судьбе людей.
– Человек, ты что, не понял? – Игорь вынырнул у меня из-за спины. Он уже начал заводиться. – Этот паренек – наш!
Из кузова КАМАЗа попрыгали на тротуар несколько оранжевых. Глядя с плохо скрываемым раздражением, подошли к нам.
– Чего за беспредел, люди? – Крюшон злобно сплюнул, засовывая руки в карманы олимпийки.
– Это кто беспределит? А, вампир?! – один из «оранжевых курток» сделал шаг вперед. – Хорош под ногами мешаться…
– Чего?! – Крюшон подался вперед, прищуривая черные глаза.
– Успокойтесь все! – Я поднял вверх указательный палец и вежливо продолжил. – Господа, произошло недоразумение. Надеюсь, вы согласитесь на компромисс?
– Никаких компромиссов, вампиры. – Широкоплечий неторопливо полез из кабины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Серж… – укоризненно прошептала Епископ. – Никакого насилия… Максимум, что вы можете применить к несчастному, это «Сонную петлю»… Работайте.
Я со вздохом убрал телефон.
Ох уж эта женская мягкость…
«Сонная петля» никогда мне не нравилась. Было в ней что-то иезуитское. И, несмотря на кажущуюся мягкость, по сравнению с другими практикуемыми Черным Престолом методами дознания, последствия ее, как правило, были самыми плачевными.
Я сел напротив нашего пленника. На него и на меня, выполняющего роль оператора, была наброшена длинная тонкая цепь, выполненная из потемневшего от времени металла. На моей шее и на шее объекта моего магического воздействия были затянуты петли, вовсе не умозрительные и вполне ощутимые.
Арестованный не сопротивлялся. Только что «белые халаты» снова ввели ему лошадиную дозу все того же «Сиреневого дурмана», сильнейшего наркотика, «подарка» нашего ОСР, Отдела секретных разработок.
Сверяясь с инструкцией, неторопливо чеканя каждое слово, Игорь начал шептать мне на ухо текст заклинания.
Я постарался расслабиться, отрешится от всего, внимательнейшим образом вслушиваясь в каждое слово и медленно-медленно, очень осторожно нащупывая Нить.
Все, что я видел, все, что слышал, все, что составляло предмет моего интереса, были яркие разноцветные пятна, заплясавшие в зажмуренных глазах сумасшедшим хороводом.
Игорь продолжал говорить…
Теперь я уже различал, уже видел то, что оставило в сознании задержанного нами вампира-недоучки Валентина Тимофеева самый яркий отпечаток. Я видел отрывочные образы, до меня долетали отголоски его эмоций… Пленник, с которым нас связывала длинная цепочка, затянутая на шеях петлями, мелко затрясся. Проникновение в сознание чужой воли оказалось для него очень сильным испытанием.
Переживания… события… эмоции… все самое важное, самое сильное за прошедшие несколько месяцев… Я увидел и обрывок его ссоры с матерью, и посещение ночного клуба с последующим употреблением «экстази»… и разговор с работодателем о каком-то очередном проекте… и совсем уж шокирующие и отвратительные образы, глубоко запавшие в его сознание…
Наконец я нашел.
Небольшая кухонька… Луна, заглядывающая в распахнутую форточку… клубы табачного дыма, забитая пепельница, бутылки на столе и пивная лужа, разлитая на паркете… И нависающее лицо улыбчивого лохматого парня с крошечной бородкой…
И клыки, показавшиеся из-под его губ, растянутых в насмешливой улыбке…
– Стоп! – закричал я, разрывая вязкий туман, скрывший картинку, еще сильнее зажмуривая глаза. – Подробнее! Ассоциации!
Арестованный слабо дернулся.
Перед моими глазами из пестрых разноцветных разводов и хороводов ярких цветных точек, вновь появилось лицо того парня с бородкой… Только теперь он сидел в институтской аудитории и говорил что-то, вертя в пальцах диск в яркой обложке…
– Институт! Однокурсник! – прохрипел я.
Образы замелькали с ускоренной частотой… Везде присутствовал тот паренек… на лекциях, в институтском буфете с чашкой кофе, по дороге к метро, на вечеринках…
Обессилено откинувшись на спинку кресла, я распахнул глаза и предательски подрагивающими пальцами стащил с шеи цепочку «Сонной петли».
– Нашел? – коротко спросил Крюшон, перегибаясь через стол.
Я кивнул, шумно выдохнув.
– Когда будем брать? – в глазах Крюшона загорелся азарт.
– Завтра же утром… – пробормотал я, глядя на арестованного – он почти съехал со стула, свесив голову на бок. Открытые глаза смотрели в стену куда-то мимо меня. – А сейчас я бы хотел немного отдохнуть…
– Тебя подбросить? – спросил Игорь.
Я молча кивнул, вставая, для верности схватившись за край стола.
Обмякшее тело очкарика, опутанное проводами, уже тормошили, приводя в чувство, «белые халаты».
Элитный жилой комплекс. Ул. Ляпидевского. Москва. 23 марта. 05:46
Я чувствовал себя совершенно обессиленным. Выжатым, словно лимон.
Магия дает всем нам преимущества над людьми, но цена высока. Закон сохранения энергии в действии.
Спать я не мог. Сидел перед компьютером, бессмысленно пялился в отсвечивающий призрачным голубоватым сиянием плоский монитор, в очередной раз просматривая мрачный черно-белый ролик группы «Prodigy» на песню «No Good…».
Я зябко поежился. Хотя окна были плотно закрыты и температура в напичканной «умной» электроникой квартире поддерживалась самая оптимальная для жизни, мне становилось все холоднее и холоднее.
Я терял Тепло…
Ко мне медленно подбиралась Жажда.
Она проникала в каждую клеточку организма, расползалась по телу, застилала глаза пеленой багрового тумана.
Мне стало очень-очень холодно.
Хоть я и натянул на себя пару свитеров, хоть и завернулся в плотное одеяло, в довершение образа, уже не совсем отдавая себе отчет в действиях, напялив на голову черную бейсболку, но мне все равно было холодно.
Непослушное тело сходило с ума.
Я шептал себе: «Я сильнее…» Я шептал: «Я могу победить…» Победить свой организм.
Меня знобило… тело била мелкая дрожь… и спасение было только в одном.
Каждый раз я старался оттянуть этот момент как можно дольше. Это была такая своеобразная игра. Моя собственная игра, про которую кроме меня не знал никто. Оттянуть, как можно дольше оттянуть неизбежный момент.
Я закрыл глаза и вспомнил сползающее по стенке кабинки тело укушенного очкариком человека… И красную полосу, что тянулось следом… И красные брызги на белом кафеле…
Будь проклята Жажда! Неужели она сильнее меня?
Меня трясло… лоб покрылся испариной.
Но, может, хотя бы сегодня удержусь? Может, хотя бы сегодня – выиграю сам у себя?
Холодно… как же холодно… как же хочется вернуть тепло, насытится горячим, вязким, сладким ядом…
Могу ли я противостоять своей Жажде?
Поднявшись с кресла, шатаясь из стороны в сторону, опираясь на стену, я пошел на кухню. В глазах двоилось, дрожь пробирала насквозь.
Рывком распахнув дверцу холодильника и, медленно осев на пол, вытащил примостившуюся между пакетом сока и банкой консервированных оливок подставку с пробирками. Взял одну – узкую, прозрачную, с запаянной крышкой. Внутри плескалась густая темно-красная жидкость.
Все, на сегодня хватит играть. Больше не могу!
Сорвав крышечку, я сделал жадный глоток…
Соленый привкус на языке, скользнувшее по горлу тепло. Чужая Жизнь проникла в меня, возвращая силу, впитываясь и насыщая, весело побежала по венам…
Швырнув в пространство опустевшую пробирку, я повалился спиной на прохладный паркет кухни. Я лежал, уставив в потолок блаженный взгляд, и наслаждался чувством полноты, вновь обретенной силой и покоем…
И даже готов был забыть о той унизительности, что была заключена в употреблении суррогатов Силы. Суррогаты, всего лишь суррогаты – это был мой личный выбор.
Ради Силы я ни разу еще не отнимал жизни у человека. За те десятки лет, что я существую в этом мире – человеческой тенью, нежитью, ночным призраком – еще ни разу я не убивал, чтобы забрать кровь.
Я старался держаться, насыщался подачками, я просто обманывал отчаянно бунтующий организм Хищника, требующий новой Жертвы. Мне казалось – стоит сделать этот шаг, стоит стать действительно Охотником – и я навсегда перестану быть человеком. Это пугало меня.
Те, что окружали меня, братья-вампиры, давным-давно уже наплевали на подобные душеспасительные мысли. Они убивали за кровь, они пили ее, и это казалось естественным и правильным. Да, убийство, а как иначе, – сказал бы мне Игорь, – закон джунглей. Поэтому я не говорил с ним об этом.
Это было только мое дело, только мой выбор – держаться, из последних сил держаться, чтобы не переступить за край.
И я знал, что это не может продолжаться бесконечно…
Комплекс зданий Московского Авиационного института. Москва. 23 марта. 10:01
– Серж, вот скажи – мы похожи на студентов? – спросил Игорь, ухмыляясь.
Сидя на заднем сиденье «БМВ», я внимательно оглядел себя в зеркало заднего вида. Бледный худощавый парень с темной челкой и мрачными зелеными глазами. В тертых черных джинсах и короткой бежевой вельветовой куртке.
Я перевел взгляд на Крюшона. Взъерошенные рыжие волосы и смеющиеся черные глаза, пара сережек в ухе…
Игорь. Худой, высокий и широкоплечий… Короткие темные волосы. Недобро прищуренные глаза.
– Похожи. На плохих студентов, – однозначно заявил я. – Все, парни, начинаем!
Выйдя из машины, синхронно хлопнув дверцами, мы направились к проходной МАИ. Возле нее толпилась пестрая стайка девчонок, что-то бурно обсуждающих и заливисто смеющихся… Я с некоторым сожалением проследовал мимо.
Мы работали. Нам нужно было найти Цель. Того типа, что запечатлелся в сознании очкарика. Того типа, что, по пока неясной нам причине, решил обратить его, сделав одним из нас.
– Пока все чисто… – Крюшон периодически прикрывал глаза и вертел в пальцах узкий гранатовый цилиндрик: сканировал прохожих.
Мы подошли к главному корпусу. На ступенях курила шумная толпа студентов. Я пробежался по ним цепким взглядом, стараясь не упустить и… Не может быть! Неужели нам сегодня так везет?
– Есть! – тут же пробормотал Крюшон. Цилиндрик, зажатый в его пальцах, заиграл рубиновыми искорками.
– Я его вижу… – сказал я, глядя на спускающегося по ступеням лохматого паренька с бородкой, в серой куртке и с бусинами плеера в ушах…
– Игорь, Крюшон, ведем его до выхода. За пределами территории будем брать…
Небрежно шаркая ногами и глядя по сторонам, Цель прошествовала мимо нас.
Чуть отстав друг от друга, дабы не вызывать подозрений, мы последовали за ним.
Миновав проходную, паренек направился к торговой палатке, взял себе бутылку «Кока-колы» и пакет сырных чипсов. С хрустом уплетая эту подростковую мерзость и покачивая головой в такт орущей в наушниках музыке, направился в сторону метро.
Двигаясь неспешным прогулочным шагом, поглощенный своей музыкой, он совсем не замечал медленно движущийся следом черный «БМВ»…
– Ну что, пора? – с нетерпением спросил Крюшон, зажимая в зубах сигарету, проверяя обойму в своем «ПМ».
Я не отрывал глаз от Цели.
В данный момент сутулая спина в серой куртке, с вместительным спортивным рюкзаком, скрылась за переносным щитом, возвещающим об аварийных работах. Возле него толпились, что-то бурно обсуждая, люди в ярко-оранжевых куртках.
– Слишком много народу… – пробормотал я. – Пусть он войдет в сквер…
Но паренек не успел дойти до сквера.
– Какого?.. – Игорь вдавил педаль тормоза.
Строители в оранжевых крутках, завидев паренька, мигом прекратили свой спор. На ходу выхватывая из-под курток пистолеты, они кинулись ему наперерез…
Взревел мотор припаркованного возле обочины «КАМАЗа», чей кузов тоже был выкрашен в оранжевый.
Сноровисто заломив пареньку руки, «оранжевые» потащили его к машине.
– Это, мля, что еще за стахановцы? – Крюшон оторопело смотрел на происходящее, забыв про зажатую в пальцах тлеющую сигарету.
Не сговариваясь, мы повыскакивали из машины.
«КАМАЗ» начал выруливать на проезжую часть… Сжимая в одной руке удостоверение с закрепленным серебристым знаком Комитета безопасности, я выбежал прямо перед ним, преграждая выезд.
Из кабины высунулся плечистый коротко стриженый субъект.
– Уйди с дороги! – заорал он, перекрывая шум мотора. – Задавлю нах…!
– КБСК! Здесь проводится спецоперация! Вы кто такие вообще? – заорал я в ответ, потрясая удостоверением.
– Управление внутреннего контроля! – парень неохотно потащил из своей безразмерной оранжевой куртки удостоверение. – Проводим задержание! Будешь мешать – обратимся к твоему начальству!
Сотрудники УВК были нашими единственными соперниками. Холодная война между нашими структурами продолжалась не первый десяток лет. Еще со времен Мятежа, последствия которого так кардинально изменили ситуацию в нашем регионе. С тех пор так мы и работали – плечом к плечу, в состоянии перманентной холодной войны, гоняясь за одними же и теми же преступниками – нарушителями Конвенций, постоянно вставляя друг другу палки в колеса. Мы – заботясь о судьбе Совета Кланов, они – заботясь о судьбе людей.
– Человек, ты что, не понял? – Игорь вынырнул у меня из-за спины. Он уже начал заводиться. – Этот паренек – наш!
Из кузова КАМАЗа попрыгали на тротуар несколько оранжевых. Глядя с плохо скрываемым раздражением, подошли к нам.
– Чего за беспредел, люди? – Крюшон злобно сплюнул, засовывая руки в карманы олимпийки.
– Это кто беспределит? А, вампир?! – один из «оранжевых курток» сделал шаг вперед. – Хорош под ногами мешаться…
– Чего?! – Крюшон подался вперед, прищуривая черные глаза.
– Успокойтесь все! – Я поднял вверх указательный палец и вежливо продолжил. – Господа, произошло недоразумение. Надеюсь, вы согласитесь на компромисс?
– Никаких компромиссов, вампиры. – Широкоплечий неторопливо полез из кабины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36