А теми, кто успел выбраться раньше, занялись два других параболоида.
На лес - туда, где биосканеры обнаруживали скопление людей - полетели голубые шары.
Особенно сильно пострадал отряд лучников на правом берегу реки. Две его засады представляли собой отличную мишень для параболоидов. Лес скрывал их от визуального наблюдения, но биосканеры военной разведки - самые совершенные из всех аналогичных приборов, стоящих на вооружении антропоксенов - обнаружили обе группы без труда.
Отряду Джедая повезло больше. Его люди уже успели рассредоточиться по левому берегу между двумя засадными линиями и были заняты тем, что помогали беглецам выбираться на берег.
Появление параболоидов заставило их отступить в лес и беспомощно наблюдать оттуда, как деактиваторы разят людей на мелководье.
Синие шарики впивались в голые тела, а партизаны, укрывшиеся за толстыми стволами деревьев, даже высунуться не могли, чтобы вытянуть на берег, в спасительную чащу, хотя бы кого-то.
Они держали наготове инъекторы со драгоценным антидотом, но воспользоваться ими не могли. Партизан и падающих на берегу беглецов разделяло не меньше десяти метров открытого пространства.
А потом ближайший к левому берегу параболоид выплюнул голубой шар, который угодил точно в то место, где находился командир группы.
Чтобы вытащить его, уцелевшим бойцам пришлось всадить себе профилактическую дозу антидота, и все равно на выходе из облака голубого тумана они были как сонные мухи, и их пришлось приводить в чувство новой дозой.
Партизаны отступили вглубь леса, унося пораженных, которых можно было вытащить без особого риска. Остальных бросали, повинуясь привычному лесному правилу - парализованный все равно что мертвый.
В таких группах, как эта, со своим кодексом чести, идущим еще от довоенного спецназа, был даже обычай добивать пораженных, чтобы они не мучились в плену.
Но сейчас на это не было времени. Кого могли, вытащили, а остальных оставили на поле боя. И только углубившись в дебри, на ходу оживляя пораженных, партизаны заметили, что один из них - здоровенный парень по прозвищу Циклоп - несет на руках голую мокрую девушку.
Циклоп был страшен лицом и диковат нравом. В первые недели нашествия он попал в плен и с тех пор носил в мозгу личинку-мунгара - однако сумел с нею подружиться и благополучно сбежал в лес.
Колдовству он так и не научился. Способность заговорить свою личинку еще не гарантировала умение заговаривать чужие.
Зато он участвовал в попытке прорыва на техническую плантацию антропоксенов и потерял в этой акции глаз, после чего, собственно, и стал Циклопом. Неудачно напоролся на упругую барьерную ветку внутреннего ограждения с острыми длинными колючками.
Но сам факт, что он продрался через внешний барьер "сонной изгороди", говорил о многом. Его личинка отличалась гиперактивностью. Она просто не давала ему заснуть, выбрасывая в кровь все новые порции антидота. И после этого партизаны не раз имели возможность убедиться, что голубой град Циклопа не берет.
Так получилось и на этот раз. Во всей группе Циклоп оказался единственным, кто сумел спасти кого-то из пленников в последней фазе боя, когда параболоиды никого не подпускали к урезу воды.
Но едва соратники увидели, кого именно он спас, тут же посыпались со всех сторон шутки насчет его выбора.
Из-за своей внешности и нелюдимого характера Циклоп не пользовался популярностью у женщин. А теперь он нес на руках бесчувственную девушку нежного возраста и удивительной красоты, словно сошедшую с довоенных иллюстраций к русским народным сказкам.
Разумеется, товарищи по оружию никак не могли удержаться от язвительных замечаний на этот счет.
Некоторое время Циклоп терпел молча, но потом не выдержал, потому что один из бойцов - самый бойкий, ляпнул не подумавши:
- Ты ее только не оживляй, люби прямо так. А то еще убежит.
- Зубы выбью, - лаконически проронил Циклоп в ответ, и бойкий малый сразу заткнулся, потому что по тону почувствовал - точно выбьет.
А Циклоп, между тем, остановился, положил девушку на землю и молча протянул руку за инъектором.
В первые секунды после пробуждения девушка бессмысленно озиралась вокруг, а потом вдруг вскрикнула и отпрянула. Циклоп принял ее ужас на свой счет и не очень огорчился, потому что давно привык, но очень даже вероятно, что девушку гораздо сильнее напугала толпа мужчин, беззастенчиво глазеющих на нее.
Она попыталась прикрыться руками и куда-нибудь отползти, но партизаны окружали ее кольцом и не были настроены прерывать это шоу.
И тогда Циклоп одним движением сорвал с себя куртку и набросил ее на плечи девушке. Она тут же закуталась в нее с головой и поджала коленки так, что только босые пятки торчали наружу.
Тотчас же, отстранив Циклопа, к девушке склонился командир группы и спросил:
- Ты воеводу Вадима знаешь?
- Кто ж его не знает, - пробормотала девушка. - Из-за него все. Господь карает безбожников. И нас грешных с ними заодно...
- О грехах потом, - прервал ее командир. - Воевода с вами был? В каком модуле его везли?
- Не знаю я ничего, - замотала головой девушка. - Его черти с собой утащили. Убили до смерти и прямо по небу уволокли. Одно слово - безбожник. Разве можно живому человеку по небу летать.
Тут партизаны единогласно решили, что девушка от переживаний слегка повредилась рассудком. С логикой в ее словах была форменная беда. Из них даже трудно было уяснить, жив-таки воевода Вадим, или все-таки убит до смерти - не говоря уже о том, как его полеты по небу согласуются с христианским вероучением.
Вообще-то, в христианских проповедях после вторжения антропоксенов постоянно проскальзывали новые нотки. Раз зло приходит с неба - значит, и ад находится где-то там. И у некоторых проповедников мироздание вообще перевернулось с ног на голову.
Они припомнили ветхозаветную легенду про сад Эдема, который Бог насадил на земле. И получалось в этой интерпретации, что рай находится где-то на поверхности планеты, в месте тайном и зачарованном, а преисподняя - наоборот, в космосе.
Другие же уверовали в идею двух небес - черного и белого, первое из которых - это ад, а второе - рай.
Не исключено, что на их точку зрения как-то повлияли апокрифические образы вроде булгаковского Воланда, летавшего по небу на черных конях и черных автомобилях. Черные параболоиды очень даже органично вписывались в этот ряд.
Однако к какому из двух течений принадлежала спасенная девушка, партизаны выяснять не стали. Им это было все равно. Из ее слов они выделили главное - что Вадима увезли по воздуху. Живого или мертвого - это вопрос второй, но скорее всего, живого.
Во-первых, антропоксены и зондеры старались никого не убивать, а во-вторых, если уж смерти избежать не удалось, то они не занимались вывозом трупов. Даже своих бросали без жалости, а уж чужих и подавно.
Но это уже не имело никакого значения.
Если воеводу Вадима увезли по воздуху, то он давно уже на одной из баз антропоксенов. И скорее всего не на захолустной 47-й, а где-то в центре - на одном из объектов, защищенных так, что туда без спросу даже комар не пролетит.
И вызволить его оттуда - задача даже не из области фантастики, а из области больного воображения.
А партизаны в большинстве своем отличались завидным душевным здоровьем.
29
Воевода Вадим впервые летел на параболоиде. Перелет в бесчувственном состоянии от места пленения до базы Великий Устюг не в счет - тем более, что пленных везли тогда не в параболоиде, а в десантном модуле.
Между тем, инопланетные машины интересовали Вадима Богатырева с тех самых пор, как он впервые увидел их из кабины своего истребителя-перехватчика.
Вадим был одним из первых землян, увидевших инопланетные летательные аппараты своими глазами. Он входил в группу летчиков, которых послали на перехват черного корабля антропоксенов, когда он еще проходил по разряду неопознанных летающих объектов.
Против корабля пришельцев истребители-перехватчики были бессильны совершенно, но они пытались сражаться с параболоидами, каждый из которых по размеру был меньше "МиГа".
Однако все бои, в которых участвовал Вадим Богатырев, которые он видел и о которых слышал, земные летчики проигрывали. Слишком высока была скорость и маневренность параболоидов, и драться с ними в воздухе было все равно, что на "кукурузнике" вести бой против того же "МиГа" или "Су".
За первые сутки вторжения Богатырев потерял два самолета, но оба раза успевал катапультироваться, потому что гуманное оружие пришельцев разрушало машину постепенно.
После второго спасения Богатырев оказался в осажденном Петербурге, и когда он, наконец, оттуда выбрался и дотащился на перекладных до ближайшей летной части, оказалось, что летать больше не на чем.
Войну в воздухе земляне проиграли вчистую.
Наземная война длилась дольше, но с тем же результатом. Пришельцы просто не очень торопились, методично захватывая города один за другим. На все сразу у них просто не было сил.
Антропоксены переходили от города к городу и от страны к стране, оставляя позади себя парализованное население и зондеркоманды из местных жителей, которые оживляли пораженных небольшими партиями и сортировали - одних во вспомогательные войска, других в центры изучения и репродукции, третьих на дальние базы.
И пока они неспешно продвигались по земле, у ее коренных обитателей было время организовать сопротивление.
Однако толку от этого не было ровным счетом никакого. Войска сгруппировывались и перегруппировывались, страны объединялись для отпора общему врагу и даже заклятые соперники заключали перемирие перед лицом инопланетной угрозы. Дошло до того, что евреи и арабы вместе бок о бок защищали священный город Иерусалим.
Ну и что?
Иерусалим пал точно так же, как и все другие города. И его ждала та же самая судьба, что и все прочие населенные пункты.
Какая именно судьба - антропоксены еще не решили. Это зависело от того, какой план освоения планеты примут наверху.
Если землю будет решено осваивать обычным порядком, то все города должны подвергнуться перепланировке по стандартам истинной цивилизации, и тогда в этих городах не останется ни одного довоенного дома и ни одного варварского памятника.
Если же ученые все-таки добьются превращения планеты в заповедник, то города будут засеяны местной флорой и превращены в джунгли.
Так что оба варианта не сулили ничего хорошего ни Иерусалиму, ни Петербургу, где родился Вадим Богатырев, ни даже Мурманску, где он жил в последние годы перед нашествием, охраняя северное небо от угрозы со стороны Норвегии, где располагались ближайшие натовские авиабазы.
Насчет Мурманска он специально спросил у Тес Амару - как антропоксенам удастся превратить его в джунгли, если город стоит посреди тундры.
В ответ нагаруна напомнила Вадиму про активную биомассу, которая способна любую тундру превратить в непроходимую чащу и в пустыне вырастить райский сад.
Так что генерал давно разгромленной партизанской армии мог утешиться только мыслью, что если Землю все-таки превратят в заповедник, то лесные люди смогут восстановить свои силы и со временем построят новые города ничем не хуже старых.
Если же антропоксены учинят полную перепланировку, то у лесных людей не останется даже этого шанса.
Вероятно, именно поэтому Вадим согласился отправиться вместе с Тес Амару на главную базу службы полевых исследований планеты на правах не пленника, а гостя.
Никаких обещаний он инопланетянке давать не стал, но первый шаг к сотрудничеству был сделан. И Тес Амару убедилась, что этот пленный воевода для варвара в высшей степени разумен.
Другие варвары, с которыми ей приходилось иметь дело, в большинстве своем делились на героев и трусов. Первые вели себя совершенно нелогично, пытаясь нападать на антропоксенов и лояльных антропов даже в абсолютно безнадежных условиях.
Иногда у Тес Амару складывалось впечатление, что у этих людей полностью отсутствует инстинкт самосохранения - или же он пропадает под влиянием безумия, которое охватывает героев в плену. Некоторые из них словно специально искали смерти и огорчались оттого, что антропоксены всеми силами стараются сохранить им жизнь.
Трусы вели себя гораздо более логично. Они соглашались сотрудничать под угрозой боли, смерти или отправки в лаборатории для опытов (последнего варвары боялись больше всего). И это было нормально - но варвары, оставшиеся на свободе, почему-то относились к этим людям с недоверием и даже презрением.
У антропоксенов существовали серьезные проблемы с морально-психологической оценкой земных понятий. Усвоить слова "герой" и "трус" несложно. Но уяснить, почему слово "герой" носит положительный оттенок, а слово "трус" - отрицательный, было для большинства антропоксенов очень затруднительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43