Который уж раз? Четвертый?
– Третий.
Как только я открыл рот, он нацепил на меня странную помесь намордника с кляпом, полностью забив мне рот. Хорошо ещё, что я не страдаю хроническим насморком. А то бы задохнулся.
Новостью, как вы понимаете, этот агрегат для меня не был. Впрыскивая специальный раствор, он буквально за несколько часов выращивал натуральные зубы, ничем не отличающиеся от прежних.
– Как насчет небольшого сотрясеньица мозга после такого ударчика? – Выудив из недр халата крошечный фонарик, док попытался засунуть его мне в глаз. Проверял реакцию зрачка, должно быть. – Сколько пальцев я тебе показываю? Ах да, ты же сегодня не особенно разговорчив! Можешь моргнуть по числу пальцев. – Я усиленно заморгал. – Очень смешно. Прирожденный комик Соболевский. Да и, впрочем, о чем это я? Какое сотрясение? С каких это пор У оперативников вообще водятся мозги? По определению, их быть не должно. Сотрясения в нашей организации могут быть только у аналитиков, а эти ребята не подставляют свои головы почем зря... – тут он осекся и замолчал. Непохоже на дока.
Наличие на моем лице стоматологического намордника не помешало доку заметить изумление, которое я испытывал, и он пояснил:
– Пока тебя не было, мы потеряли еще троих.
Если бы я еще имел дар речи, сейчас бы я точно его потерял. Еще троих! Пятеро, меньше чем за одни сутки!
Док обрисовал происшедшее так, как он об этом слышал. Конечно, он не был экспертом в такого рода вопросах, и кое-что из услышанного я домыслил сам, а кое-что узнал позднее. Картина вырисовывалась следующая.
Дельце намечалось плевое, но из тех, что любит раздувать пресса. Сильнейший пожар возник в одной из индустриальных зон Авалона, причем горел корлил, современное твердое топливо для атмосферных двигателей, точнее, сырье для его производства. Я без труда мог представить себе этот кошмар.
Что-то Авалон в последнее время стал слишком часто мелькать в гвардейских сводках. Сначала вырезанная археологическая экспедиция, теперь еще и это...
Площадь возгорания насчитывала около двадцати квадратных километров, и в середине бушующего ада оказались три бригады рабочих. В первые секунды после возгорания они успели добраться до защитных бункеров, благодаря чему и остались живы. Однако убежища не были рассчитаны на долгое пребывание в них такого количества людей, у работяг заканчивался воздух, а жаростойкие стены бункеров уже начали оплавляться. Людей надо было срочно выводить.
Прибывшие на место катастрофы пожарные и спасатели попытались провести операцию собственноручно, но подтянутая ими спецтехника начала плавиться еще за двести метров до границ пожара. Неудивительно, если учесть, какие температуры корлил выделяет при горении. Начиненная им торпеда прожигает пятидесятисантиметровую боевую броню ВКС за считаные секунды.
Убедившись в бессилии собственных служб, авалонские власти вызвали нас.
Пятеро гвардейцев, облаченные в специальные костюмы и снабженные подробнейшей картой территории, «нырнули» в первое из убежищ и начали выводить людей. Расстояние переброса было небольшим, всего лишь до безопасной зоны вне возгорания, поэтому туннель проводить не стали, пользуясь обычными «крючками» – анализаторами.
Почти все люди были выведены, когда одна из стен поддалась и в помещение хлынули струи расплавленного металла. Шестеро рабочих погибли на месте, двое гвардейцев получили серьезные ожоги и были выведены из игры. Оставшиеся трое продолжили операцию и нырнули в следующий бункер.
Это была еще не трагедия, а только прелюдия к ней.
Сумасшествие началось чуть позже.
Двадцать три человека во втором убежище были мертвы, и это стало последним сообщением, которое наши ребята успели отправить с места катастрофы. В следующий момент они тоже погибли.
Тела, которые мы получили, даже не слишком обгорели. Такие ожоги можно вылечить без особого труда. Причина смерти была в другом. Все трое наших ребят были застрелены в затылок, и все трое – из пневматического пистолета класса «комар», оружия малого калибра и радиуса действия, смертельного только в руках снайпера.
По официальной версии расследования, причиной трагедии стал маниакальный психоз одного из рабочих. Под давлением агрессивных окружающих факторов болезнь перешла в активную стадию, в результате чего человек сначала палил по своим же коллегам, а потом и по нашим парням.
У этой версии было множество недостатков. Во-первых, ни у одного из работников предприятия в личном деле не было соответствующих отметок от психиатра, хотя из-за своей довольно рискованной работы медосмотр они проходили регулярно. Во-вторых, каким бы снайпером этот псих ни был, невозможно из стрелкового оружия положить два десятка здоровенных парней. Уже после третьего выстрела его просто задавили бы и разорвали на части. Третья причина была чисто субъективной: никто из нас не верил, что какой-то псих может подстрелить троих гвардейцев, имевших за плечами не один год службы.
Однако, кроме трех мертвых тел, никаких улик не было.
Пожар потушили, но бункер успел оплавиться, и все находящиеся в нем трупы, включая и труп предполагаемого камикадзе, обгорели так, что точно установить, от чего скончались двадцать три члена бригады, не представлялось возможным.
Оставалось еще множество вопросов, но дело было закрыто ввиду невозможности провести тщательное расследование.
– ...не оставил парням ни единого шанса, ублюдок, мать его, – закончил свой рассказ док. – Мне бы этого психа сюда, я бы устроил ему трепанацию черепа посредством пожарного топора, еще и без всякой анестезии. (Тут я с ним был согласен. Более того, и сам бы с удовольствием поучаствовал.) Ладно, с тобой почти все. Ночь проведешь в лазарете, утром можешь валить на все четыре стороны. Перекладывайся на койку, и я введу тебе снотворное. И не мычи, пожалуйста, не маленький.
Он ушел.
Я лежал на больничной койке и ждал, пока снотворное подействует. Услышанное никак не шло у меня из головы.
Я сам только что выбрался из головоломной (в прямом смысле слова) передряги и знал почем фунт лиха, но ситуация на Авалоне кардинальным образом отличалась от нашей с Шо.
Гвардейцы гибнут, факт. При нашей работе всегда существует шанс не дожить до пенсии, но...
Естественными, если вы позволите мне употребить это слово, или обычными причинами смерти гвардейцев являлись либо стихийные бедствия, последствия которых гвардейцы пытались устранить, либо неполадки различного рода оборудования, с которыми парни опять же боролись, либо пули бандитов, загнанных нашими же парнями в угол. Таков неизбежный профессиональный риск, всегда имеющий место в жизни полицейского, пожарного или спасателя.
Что я хочу этим сказать? Во всех вышеперечисленных случаях смерть могла настичь любого человека, оказавшегося в эпицентре события, а не именно гвардейца. Бандиты, а тем более стихии разят вслепую и не выбирают своих жертв по принадлежности к каким-либо организациям. В случае на Авалоне профессионал, по каким-то причинам решивший пожертвовать собой, ждал именно наших ребят. А кого ему еще было ждать? Никто, кроме Гвардии, не смог бы пробиться в такое пекло.
Мне рисовался следующий сценарий случившегося: профессиональный саботажник проник на предприятие под видом обычного работяги и спровоцировал пожар. Сделать это несложно – одна-две термитные шашки, подложенные в соответствующие места, и капризный характер топлива довершит остальное.
Возможно, убийца и не планировал таких масштабов катастрофы, и ситуация вышла из-под контроля. Возможно, ему просто было на это наплевать.
Позаботившись, чтобы в момент возгорания его бригада находилась недалеко от защитного бункера, он дождался, пока они укроются от пламени, подадут сигнал бедствия, а потом положил их всех из нейродеструктора, имеющего широкий радиус поражения. Затем он просто стал ждать наших парней.
В том, что работал профессионал, у меня не возникало даже тени сомнений. Ибо кто, кроме киллера, может так ловко обращаться с пневматикой?
Нейродеструкторы на гвардейцев не действуют, а протащить на территорию более крупную артиллерию было бы затруднительно.
Единственным недостатком моей версии было полное отсутствие мотива преступления. Никому, кроме СРС, и в голову бы не пришло «заказывать» гвардейца профессионалу, а те в последнее время вели себя тихо.
Террор, подумал я. Интересно, возьмет ли кто-нибудь на себя ответственность за случившееся? Мой опыт подсказывал мне, что, если до сих пор этого не произошло, не произойдет и впоследствии. Однако я готов был поставить свое годичное жалованье против ржавого доллара, что имел место террористический акт, направленный именно против Гвардии.
Устроенный на Авалоне пожар и массовая бойня рабочих в убежище была лишь декорацией к основному действию. Возможно, подумал я, мы столкнулись с новыми фанатиками, по сравнению с которыми СРС, доставившие нам в прошлом немало хлопот, покажутся просто детской экскурсией из воскресной школы.
Услуги профессионалов стоят очень недешево, а профессионалов-камикадзе, по известным лишь им причинам решившим расстаться с бренным телом, обеспечивая безбедную жизнь своим родственникам или друзьям, эквивалентны по стоимости ущербу, нанесенному пожаром...
Такова была последняя мысль сержанта Соболевского, перед тем как он погрузился в теплую и липкую пучину сна.
Место действия: Штаб-квартира Гвардии
Точное местонахождение неизвестно
Время действия: третий день Кризиса
Снотворное, подсунутое мне доктором Фельдманом, обладало достаточно убойной силой, чтобы я без сновидений проспал всю ночь и половину утра.
В одиннадцать стандартных часов, ровно через сутки после моего визита к Полковнику, меня разбудил сам док Фельдман, явившийся для выписки. После краткого осмотра, проведенного им без обычного трепа, он снял с меня зубоврачебную маску и велел убираться к чертям собачьим.
– До скорого свидания, – доброжелательно напутствовал он меня, и я убрался.
Десны зудели страшно, зато зубы были на месте.
Первым делом после госпиталя я разыскал мисс Шаффер.
Оказалось, что после вчерашнего приключения молодой и очень талантливой журналистке требовалась передышка, каковой для нее и стала работа в архивах. Полковник предоставил ей частичный допуск по схеме ЗН.
Она была столь горда подобным достижением – ведь она была первым журналистом, допущенным в архивы Гвардии, – что я решил не разочаровывать ее и не раскрывать расшифровку допуска, означавшего: «никогда ничего не найду». Моей помощи ей в этот день не требовалось, и я отчалил, решив заняться другими делами.
Я посетил столовую, где каждый встречный считал своим священным долгом поинтересоваться у меня последней вылазкой и отпустить пару шуточек на стоматологическую тему, наскоро перекусил яичницей с тостами и заперся в своей берлоге.
Естественно, тут же подключился к компьютеру.
– Доброе утро, сержант, – приветствовал меня Вел. – Как вы себя чувствуете сегодня?
– Как свежевыкопанный покойник.
– Неудивительно, если принять во внимание вчерашние события.
– Ты полностью в курсе дел?
– Конечно, сержант. Я получаю информацию в режиме реального времени со всех задействованных на данный момент терминалов. Следив за происходящим очень внимательно, я решил не выводить вас из акции, учитывая, что непоправимого характера ваши ранения не имели, а также, что рядовому Такаги крайне сложно было бы управиться с ситуацией в одиночку. Мне очень жаль, если я ошибся, и вы получили серьезные повреждения.
– Всего лишь пара царапин, – отмахнулся я. – Ты поступил абсолютно правильно.
– Хотя вы и прибыли на место без использования телепорта, я имел ваши точные локальные координаты, однако, не предполагая агрессивного развития событий, не подготовил необходимую вам группу поддержки. На то, чтобы подобрать сотрудников и ввести их в курс дела, даже после получения подобного приказа, у меня бы ушло не менее семи стандартных минут, тогда как после тридцати семи секунд после начала схватки в помощи уже не было необходимости.
– Тридцать семь секунд? – изумился я. – А мне-то казалось, что мы бодались там целую вечность.
– Тридцать семь секунд. Еще раз извините.
– Я же сказал, ерунда. Забудь об этом... Ах да, ты же ничего не забываешь. Ну, так засунь этот файл куда-нибудь подальше на свой чердак или что там еще...
– Я могу быть чем-то вам полезен?
– Сооруди кофе. – Помимо прочего, Вел полностью контролировал системы жизнедеятельности Штаб-квартиры и отвечал за их правильное функционирование.
– Натуральный?
– Будь любезен.
– С кофеином или без?
– С кофеином, без сливок, ложка сахара, как обычно.
Буквально через пару ударов сердца кружка с бодрящим напитком стояла на столике автоподатчика. Сработано необычайно быстро даже по стандартам Вела, наверное, все-таки он ощущал за собой какую-то долю вины и подобным образом пытался ее загладить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Третий.
Как только я открыл рот, он нацепил на меня странную помесь намордника с кляпом, полностью забив мне рот. Хорошо ещё, что я не страдаю хроническим насморком. А то бы задохнулся.
Новостью, как вы понимаете, этот агрегат для меня не был. Впрыскивая специальный раствор, он буквально за несколько часов выращивал натуральные зубы, ничем не отличающиеся от прежних.
– Как насчет небольшого сотрясеньица мозга после такого ударчика? – Выудив из недр халата крошечный фонарик, док попытался засунуть его мне в глаз. Проверял реакцию зрачка, должно быть. – Сколько пальцев я тебе показываю? Ах да, ты же сегодня не особенно разговорчив! Можешь моргнуть по числу пальцев. – Я усиленно заморгал. – Очень смешно. Прирожденный комик Соболевский. Да и, впрочем, о чем это я? Какое сотрясение? С каких это пор У оперативников вообще водятся мозги? По определению, их быть не должно. Сотрясения в нашей организации могут быть только у аналитиков, а эти ребята не подставляют свои головы почем зря... – тут он осекся и замолчал. Непохоже на дока.
Наличие на моем лице стоматологического намордника не помешало доку заметить изумление, которое я испытывал, и он пояснил:
– Пока тебя не было, мы потеряли еще троих.
Если бы я еще имел дар речи, сейчас бы я точно его потерял. Еще троих! Пятеро, меньше чем за одни сутки!
Док обрисовал происшедшее так, как он об этом слышал. Конечно, он не был экспертом в такого рода вопросах, и кое-что из услышанного я домыслил сам, а кое-что узнал позднее. Картина вырисовывалась следующая.
Дельце намечалось плевое, но из тех, что любит раздувать пресса. Сильнейший пожар возник в одной из индустриальных зон Авалона, причем горел корлил, современное твердое топливо для атмосферных двигателей, точнее, сырье для его производства. Я без труда мог представить себе этот кошмар.
Что-то Авалон в последнее время стал слишком часто мелькать в гвардейских сводках. Сначала вырезанная археологическая экспедиция, теперь еще и это...
Площадь возгорания насчитывала около двадцати квадратных километров, и в середине бушующего ада оказались три бригады рабочих. В первые секунды после возгорания они успели добраться до защитных бункеров, благодаря чему и остались живы. Однако убежища не были рассчитаны на долгое пребывание в них такого количества людей, у работяг заканчивался воздух, а жаростойкие стены бункеров уже начали оплавляться. Людей надо было срочно выводить.
Прибывшие на место катастрофы пожарные и спасатели попытались провести операцию собственноручно, но подтянутая ими спецтехника начала плавиться еще за двести метров до границ пожара. Неудивительно, если учесть, какие температуры корлил выделяет при горении. Начиненная им торпеда прожигает пятидесятисантиметровую боевую броню ВКС за считаные секунды.
Убедившись в бессилии собственных служб, авалонские власти вызвали нас.
Пятеро гвардейцев, облаченные в специальные костюмы и снабженные подробнейшей картой территории, «нырнули» в первое из убежищ и начали выводить людей. Расстояние переброса было небольшим, всего лишь до безопасной зоны вне возгорания, поэтому туннель проводить не стали, пользуясь обычными «крючками» – анализаторами.
Почти все люди были выведены, когда одна из стен поддалась и в помещение хлынули струи расплавленного металла. Шестеро рабочих погибли на месте, двое гвардейцев получили серьезные ожоги и были выведены из игры. Оставшиеся трое продолжили операцию и нырнули в следующий бункер.
Это была еще не трагедия, а только прелюдия к ней.
Сумасшествие началось чуть позже.
Двадцать три человека во втором убежище были мертвы, и это стало последним сообщением, которое наши ребята успели отправить с места катастрофы. В следующий момент они тоже погибли.
Тела, которые мы получили, даже не слишком обгорели. Такие ожоги можно вылечить без особого труда. Причина смерти была в другом. Все трое наших ребят были застрелены в затылок, и все трое – из пневматического пистолета класса «комар», оружия малого калибра и радиуса действия, смертельного только в руках снайпера.
По официальной версии расследования, причиной трагедии стал маниакальный психоз одного из рабочих. Под давлением агрессивных окружающих факторов болезнь перешла в активную стадию, в результате чего человек сначала палил по своим же коллегам, а потом и по нашим парням.
У этой версии было множество недостатков. Во-первых, ни у одного из работников предприятия в личном деле не было соответствующих отметок от психиатра, хотя из-за своей довольно рискованной работы медосмотр они проходили регулярно. Во-вторых, каким бы снайпером этот псих ни был, невозможно из стрелкового оружия положить два десятка здоровенных парней. Уже после третьего выстрела его просто задавили бы и разорвали на части. Третья причина была чисто субъективной: никто из нас не верил, что какой-то псих может подстрелить троих гвардейцев, имевших за плечами не один год службы.
Однако, кроме трех мертвых тел, никаких улик не было.
Пожар потушили, но бункер успел оплавиться, и все находящиеся в нем трупы, включая и труп предполагаемого камикадзе, обгорели так, что точно установить, от чего скончались двадцать три члена бригады, не представлялось возможным.
Оставалось еще множество вопросов, но дело было закрыто ввиду невозможности провести тщательное расследование.
– ...не оставил парням ни единого шанса, ублюдок, мать его, – закончил свой рассказ док. – Мне бы этого психа сюда, я бы устроил ему трепанацию черепа посредством пожарного топора, еще и без всякой анестезии. (Тут я с ним был согласен. Более того, и сам бы с удовольствием поучаствовал.) Ладно, с тобой почти все. Ночь проведешь в лазарете, утром можешь валить на все четыре стороны. Перекладывайся на койку, и я введу тебе снотворное. И не мычи, пожалуйста, не маленький.
Он ушел.
Я лежал на больничной койке и ждал, пока снотворное подействует. Услышанное никак не шло у меня из головы.
Я сам только что выбрался из головоломной (в прямом смысле слова) передряги и знал почем фунт лиха, но ситуация на Авалоне кардинальным образом отличалась от нашей с Шо.
Гвардейцы гибнут, факт. При нашей работе всегда существует шанс не дожить до пенсии, но...
Естественными, если вы позволите мне употребить это слово, или обычными причинами смерти гвардейцев являлись либо стихийные бедствия, последствия которых гвардейцы пытались устранить, либо неполадки различного рода оборудования, с которыми парни опять же боролись, либо пули бандитов, загнанных нашими же парнями в угол. Таков неизбежный профессиональный риск, всегда имеющий место в жизни полицейского, пожарного или спасателя.
Что я хочу этим сказать? Во всех вышеперечисленных случаях смерть могла настичь любого человека, оказавшегося в эпицентре события, а не именно гвардейца. Бандиты, а тем более стихии разят вслепую и не выбирают своих жертв по принадлежности к каким-либо организациям. В случае на Авалоне профессионал, по каким-то причинам решивший пожертвовать собой, ждал именно наших ребят. А кого ему еще было ждать? Никто, кроме Гвардии, не смог бы пробиться в такое пекло.
Мне рисовался следующий сценарий случившегося: профессиональный саботажник проник на предприятие под видом обычного работяги и спровоцировал пожар. Сделать это несложно – одна-две термитные шашки, подложенные в соответствующие места, и капризный характер топлива довершит остальное.
Возможно, убийца и не планировал таких масштабов катастрофы, и ситуация вышла из-под контроля. Возможно, ему просто было на это наплевать.
Позаботившись, чтобы в момент возгорания его бригада находилась недалеко от защитного бункера, он дождался, пока они укроются от пламени, подадут сигнал бедствия, а потом положил их всех из нейродеструктора, имеющего широкий радиус поражения. Затем он просто стал ждать наших парней.
В том, что работал профессионал, у меня не возникало даже тени сомнений. Ибо кто, кроме киллера, может так ловко обращаться с пневматикой?
Нейродеструкторы на гвардейцев не действуют, а протащить на территорию более крупную артиллерию было бы затруднительно.
Единственным недостатком моей версии было полное отсутствие мотива преступления. Никому, кроме СРС, и в голову бы не пришло «заказывать» гвардейца профессионалу, а те в последнее время вели себя тихо.
Террор, подумал я. Интересно, возьмет ли кто-нибудь на себя ответственность за случившееся? Мой опыт подсказывал мне, что, если до сих пор этого не произошло, не произойдет и впоследствии. Однако я готов был поставить свое годичное жалованье против ржавого доллара, что имел место террористический акт, направленный именно против Гвардии.
Устроенный на Авалоне пожар и массовая бойня рабочих в убежище была лишь декорацией к основному действию. Возможно, подумал я, мы столкнулись с новыми фанатиками, по сравнению с которыми СРС, доставившие нам в прошлом немало хлопот, покажутся просто детской экскурсией из воскресной школы.
Услуги профессионалов стоят очень недешево, а профессионалов-камикадзе, по известным лишь им причинам решившим расстаться с бренным телом, обеспечивая безбедную жизнь своим родственникам или друзьям, эквивалентны по стоимости ущербу, нанесенному пожаром...
Такова была последняя мысль сержанта Соболевского, перед тем как он погрузился в теплую и липкую пучину сна.
Место действия: Штаб-квартира Гвардии
Точное местонахождение неизвестно
Время действия: третий день Кризиса
Снотворное, подсунутое мне доктором Фельдманом, обладало достаточно убойной силой, чтобы я без сновидений проспал всю ночь и половину утра.
В одиннадцать стандартных часов, ровно через сутки после моего визита к Полковнику, меня разбудил сам док Фельдман, явившийся для выписки. После краткого осмотра, проведенного им без обычного трепа, он снял с меня зубоврачебную маску и велел убираться к чертям собачьим.
– До скорого свидания, – доброжелательно напутствовал он меня, и я убрался.
Десны зудели страшно, зато зубы были на месте.
Первым делом после госпиталя я разыскал мисс Шаффер.
Оказалось, что после вчерашнего приключения молодой и очень талантливой журналистке требовалась передышка, каковой для нее и стала работа в архивах. Полковник предоставил ей частичный допуск по схеме ЗН.
Она была столь горда подобным достижением – ведь она была первым журналистом, допущенным в архивы Гвардии, – что я решил не разочаровывать ее и не раскрывать расшифровку допуска, означавшего: «никогда ничего не найду». Моей помощи ей в этот день не требовалось, и я отчалил, решив заняться другими делами.
Я посетил столовую, где каждый встречный считал своим священным долгом поинтересоваться у меня последней вылазкой и отпустить пару шуточек на стоматологическую тему, наскоро перекусил яичницей с тостами и заперся в своей берлоге.
Естественно, тут же подключился к компьютеру.
– Доброе утро, сержант, – приветствовал меня Вел. – Как вы себя чувствуете сегодня?
– Как свежевыкопанный покойник.
– Неудивительно, если принять во внимание вчерашние события.
– Ты полностью в курсе дел?
– Конечно, сержант. Я получаю информацию в режиме реального времени со всех задействованных на данный момент терминалов. Следив за происходящим очень внимательно, я решил не выводить вас из акции, учитывая, что непоправимого характера ваши ранения не имели, а также, что рядовому Такаги крайне сложно было бы управиться с ситуацией в одиночку. Мне очень жаль, если я ошибся, и вы получили серьезные повреждения.
– Всего лишь пара царапин, – отмахнулся я. – Ты поступил абсолютно правильно.
– Хотя вы и прибыли на место без использования телепорта, я имел ваши точные локальные координаты, однако, не предполагая агрессивного развития событий, не подготовил необходимую вам группу поддержки. На то, чтобы подобрать сотрудников и ввести их в курс дела, даже после получения подобного приказа, у меня бы ушло не менее семи стандартных минут, тогда как после тридцати семи секунд после начала схватки в помощи уже не было необходимости.
– Тридцать семь секунд? – изумился я. – А мне-то казалось, что мы бодались там целую вечность.
– Тридцать семь секунд. Еще раз извините.
– Я же сказал, ерунда. Забудь об этом... Ах да, ты же ничего не забываешь. Ну, так засунь этот файл куда-нибудь подальше на свой чердак или что там еще...
– Я могу быть чем-то вам полезен?
– Сооруди кофе. – Помимо прочего, Вел полностью контролировал системы жизнедеятельности Штаб-квартиры и отвечал за их правильное функционирование.
– Натуральный?
– Будь любезен.
– С кофеином или без?
– С кофеином, без сливок, ложка сахара, как обычно.
Буквально через пару ударов сердца кружка с бодрящим напитком стояла на столике автоподатчика. Сработано необычайно быстро даже по стандартам Вела, наверное, все-таки он ощущал за собой какую-то долю вины и подобным образом пытался ее загладить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37